ИСТОРИЧЕСКИЕ АНЕКДОТЫ
Павел Петрович - наследник и император.
Часть III
Шляпы долой!
Однажды император Павел I стоял у окна Зимнего дворца, увидел прохожего и просто так обронил:
"Вот, идёт мимо царского дворца и шапки не ломает".
Царь ничего такого не имел в виду, но его услышали придворные, фраза разнеслась по дворцу, и вскоре последовали оргвыводы: все проходящим и проезжающим мимо дворца было велено снимать шапки. От этой обязанности погода (дождь, мороз) не освобождала, а кучера проезжали мимо дворца, держа шапку в зубах.
Уже в Михайловском замке Павел заметил, что, проходящие мимо дворца снимают шляпы, и поинтересовался причиной такой учтивости. Императору ответили просто:
"По Высочайшему Вашего Величества повелению!"
Павел разгневался:
"Никогда я этого не приказывал!"
И велел отменить этот нелепый обычай, что оказалось сделать труднее, чем его ввести. На углах всех улиц, ведущих к Михайловскому замку, поставили полицейских, которые учтиво просили прохожих не снимать шляп. Мужиков и даже мещан приходилось поколачивать за такое проявление верноподданнических чувств.
Пастор Зейдер
Лифляндский пастор Фридрих Самуил Зейдер (1766-1834), имевший большую библиотеку немецких книг, неосторожно поместил в местной газете объявление с просьбой возвратить взятые у него книги. Рижский цензор Фёдор Осипович Туманский (1746-1810) сразу же донёс императору Павлу I, что какой-то пастор содержит публичную библиотеку для чтения, а властям о ней ничего неизвестно.
Зейдера со всеми его книгами доставили в Петербург, судили как государственного преступника и приговорили к публичному бичеванию и каторге.
Правда, военный губернатор Петербурга Пётр Алексеевич фон дер Пален (1745-1826) приказал бить не по спине привязанного преступника, а по столбу.
После воцарения Александра I Зейдера вернули из Сибири, дали пенсию и определили приходским священником в Гатчине.
Обресков и кофе
Сенатор Пётр Алексеевич Обресков (1752-1814), будучи статс-секретарём императора, во время поездки с Павлом I в Казань впал у того в немилость и старался не попадаться ему на глаза. В день какого-то праздника он, однако, был обязан присутствовать во дворце, но постарался затеряться в толпе.
Лакей, разносивший кофе, заметил Обрескова и, зная об опале последнего, постарался открыть его императору, предлагая сенатору кофе. Обресков стал отказываться от напитка, но тут его заметил Павел I и поинтересовался:
"Отчего ты не хочешь кофе, Обресков?"
Сенатор тихо ответил:
"Я потерял вкус, Ваше Величество".
Павел I был в хорошем расположении духа, ему понравился ответ сенатора, и он сказал:
"Возвращаю тебе его".
Так находчивый сенатор Обресков благодаря присутствию духа снова обрёл милость императора.
Смелый Дехтерев
Однажды императору донесли, что офицер Дехтерев [Николай Васильевич (1775-1831)] собирается сбежать заграницу.
Император велел доставить Дехтерева к себе и грозно спросил:
"Справедлив ли слух, что ты хочешь бежать за границу?"
Дехтерев что-то сообразил и смело ответил:
"Правда, Государь, но, к несчастью, кредиторы не пускают!"
Ответ так понравился Павлу I, что он велел выдать Дехтереву приличную сумму денег и приобрести для него за счёт казны дорожную коляску.
Павел и Ростопчин (2-й вариант)
Однажды Павел спросил графа Фёдора Васильевича Ростопчина (1763-1826):
"Ведь Ростопчины татарского происхождения?"
Граф ответил:
"Точно так, Государь".
Император продолжил вопросы:
"Как же вы не князья?"
Ростопчин невозмутимо объяснил:
"А потому, что предок мой переселился в Россию зимою. Именитым татарам-пришельцам летним цари жаловали княжеское достоинство, а зимним жаловали шубы".
Манифест или ария
Однажды Павел I в порыве гнева решил воевать с Англией и приказал графу Ростопчину, который тогда ведал иностранными делами, немедленно подготовить соответствующий манифест. Как ни доказывал Ростопчин императору все невыгоды от войны с Англией в настоящее время, и какие бедствия она принесёт стране, Павел был непреклонен и велел принести на подпись этот манифест уже следующим утром.
Утром Ростопчин пришёл на доклад к императору с полным портфелем бумаг и документов. Подписав несколько бумаг, Павел спросил:
"А где же манифест?"
Ростопичин указал на свой портфель и сказал:
"Здесь".
Злополучный манифест он положил на самое дно портфеля.
Но вот дошла очередь и до манифеста. Ростопчин опять попытался уговорить императора, тщетно, и Павел I взялся за перо. Но красноречие графа всё-таки сделало своё дело, так как император начал очень медленно подписывать манифест, а потом спросил Ростопчина:
"А тебе очень не нравится эта бумага?"
Ростопчин отвечает:
"Не могу и выразить, как не нравится".
Павел продолжает:
"Что готов ты сделать, чтобы я её уничтожил?"
Ростопчин сообразил, что император может переменить своё мнение, и не знал, что и пообещать:
"А всё, что будет угодно Вашему Величеству, например, пропеть арию из итальянской оперы".
И Ростопчин называет любимую императором арию.
Павел I отложил перо в сторону и велел:
"Ну, так, пой!"
Ростопчин виртуозно запел, вскоре император стал подтягивать ему.
Вот так и не состоялась война России с Англией.
Награды и рога
Павел Петрович призвал к себе графа Ростопчина и сказал ему:
"Так как наступают праздники, надобно раздать награды. Начнём с Андреевского ордена: кому следует его пожаловать?"
Ростопчин сказал, что графу Андрею Кирилловичу Разумовскому (1752-1836), бывшему послом в Вене.
Но Разумовский был любовником первой жены Павла Петровича, Натальи Алексеевны (1755-1776), так что император, изобразив на голове рога, воскликнул:
"Разве ты не знаешь?"
Ростопчин изобразил такой же знак и сказал:
"Потому-то в особенности и нужно, чтобы об этом не говорили!"
325 366
36 
