История моей семьи - история моего народа

Конкурс сочинений

в рамках проекта «Мы помним подвиг ваш и ваши имена»

Номинация

«История моей семьи – история моего народа»

Выполнила: Наумова Софья Алексеевна,

ученица 10 класса МБОУ «СОШ №18» г. Новокузнецка,

11.05.2003 г.р.,

тел. сот. 8-950-583-28-00

e-mail: [email protected]

Сайт МБОУ «СОШ №18»

Учитель: Кевля Светлана Витальевна,

учитель русского языка МБОУ «СОШ №18» г. Новокузнецка

тел. (3843) 547936, сот. 8-904-968-0926

e-mail: [email protected]

Новокузнецк, 2020

Девятое мая. Бульвар Героев… Мимо сидящих на лавке празднично одетых, взволнованных ветеранов проходила группка веселящихся юнцов. Один из стариков с болью произнёс: «Вот если бы сейчас война… То что бы эти смогли сделать?!» Остальные согласились, что наше поколение ни на что не способно. Мне стало обидно. И я задумалась: «Что было особенного в людях того поколения, которое смогло выстоять и одержать победу?» Выносливость? Чувство патриотизма? Вера в Сталина и партию? Гордость за свою страну, ненависть к захватчикам? … А есть ли в моем поколении тот нравственный стержень, что поможет выстоять в любой беде?

Время стремительно идет вперед. Действительно, Великая Отечественная война стала историей для меня и моих сверстников. Мы никогда не слышали орудийного грома и взрывов бомб. О былых боях и походах нам напоминают лишь остатки осыпавшихся землянок да поросшие осинником воронки от бомб. На мой взгляд, немного среди нас тех, кто придает должное значение победе Советского Союза над фашистской Германией, еще меньше тех, кто вообще задумывается о том, какова роль этого события в истории. Но все – таки есть такие, кто хочет знать, что происходило на самом деле в 1941-1945 годах. В 15–17 лет человек восприимчив к урокам жизни. Я считаю, что мне очень повезло: дома родители внушали, что слова «честь», «долг», «милосердие» – не простой звук. С каждым годом я чувствую, как во мне прорастает то, о чем говорили взрослые: патриотизм, чувство ответственности. Сильное впечатление на меня произвела история моей семьи.

…Семьдесят пять лет прошло с тех пор, как отгремели последние залпы Великой Отечественной войны, но следы ее, глубокие отметины и сейчас в сердце народа. Многие люди только теперь, через долгие годы, узнают подробности о последних днях жизни, гибели родных и близких. Многие до сих пор пытаются установить, где похоронен отец, муж, сын или брат, разыскивают безвестно пропавших во время войны, посылают запросы в разные концы страны ...

Прошло много лет. И оказалось, что память истории прочнее и богаче, чем мы предполагали. Словно в своеобразном «подсознании» она хранила многое из того, что мы считали безвозвратно утерянным. Выяснилось, что сотни и тысячи людей, которые считались пропавшими без вести, на самом деле погибли героической смертью в борьбе с врагом. Они совершили удивительные подвиги, достойные того, чтобы навсегда занести их в летопись боевой славы народа. Они проявили при этом великолепные качества человека и воина, и, ожив в памяти людской, будут служить высоким примером для нас, молодежи, для будущих поколений граждан.

Великая Отечественная война показала сущность души русского человека, глубокое чувство патриотизма, колоссальную обдуманную жертвенность. Война не обошла и нашу семью, мой прадед, Федя Шаляпин, под фамилией отчима Боброва Павла в возрасте 15 лет ушел из родного села Загадново (таких бывших сел и деревень в восточных районах Алтайского края предостаточно, так как крестьяне преобразовались в горожан индустриального Кузбасса) на фронт. Так из паренька, мечтавшего быть художником, любившего одиночество, в котором хорошо сочинялись стишки, за шесть месяцев сделали «офицерика». А война уже грохотала...

Распределение по частям, и он с группой однокашников едет не на запад, а на восток, в Новосибирск. Так младший лейтенант Федор Бобров оказался в составе 140-й Сибирской дивизии войск НКВД Сталинского резерва, в полку полковника И. А. Гусева и стал командиром взвода химической защиты. Понимал ли он тогда, что рожден был не для военной карьеры, и что его мечты о высшем образовании, о полотнах и о стихах уходили все дальше в несбыточность?. Некогда было «понимать» – шла война, о которой он ещё не имел реального представления, но знал, что оттуда возвращаются немногие, а вернется ли он – об этом и не думал. Ему тогда было 19 лет.

«Из Новосибирска дивизия передислоцировалась на Урал, в Красноуфимск. После доукомплектования и так­тических занятий погрузили нас в теплушки и — до Ельца. От Ельца труднейший марш под февральскими вьюгами, утопая в глубоком снегу, без продуктов питания и даже без боеприпасов, если не считать по 15 — 20 патронов на винтовку. В начале марта 1943 года наш полк занял позиции в населенном пункте Трофимовка, сменив, как помню, морских пехотинцев, и с ходу — в бой!» — вспоминал мой прадед.

Там он потерял лучшего друга, командира взвода ПТР лейтенанта Рудюка, а в бою под Ржавчиком—Муравчижом второго — младшего лейтенанта, командира взвода разведки Зинченко, который погиб при возвращении из немецких расположений, так и не доставив «языка» для штаба. Особенно гибель Рудюка шокировала его — замечательный был товарищ. Молодой, красивый, умный, внимательный, но вражеская мина не пощадила такого парня. По словам прабабушки, он часто его вспоминал, и сожалел, что не его, а Рудюка не стало в том бою.

По рассказам бабушки, прадедушка часто потом вспоминал:

«Нельзя сказать, что я не попадал в игру со смертью. Однажды осколком мины пропороло мою полевую сумку, которая при падении моем оказалась на моем горбу. При таких ситуациях готов головой землю пробуравить, дабы она уцелела! Попадал я и на мушку фашистской «кукушки», но пуля снайпера ударилась в винтовку, которую я секунду назад взял из козел, и сшибла ствольную накладку. Видать, спасли меня сделанные полшага от козел, т. е. назад. Со мной были мой помкомвзвода Галанов и командиры отделений Леднев и Лукьяненко. Мы насторожились, но «кукушка» себя не обнаружила. Это было как раз там и в тот же день, когда ранило генерала Еньшина, т. е. под Ржавчиком—Муравчиком, в марте 1943 года. Что поделаешь, фронт есть фронт.

Из дивизии я выбыл не по ранению, мы уже стояли на пополнении и отдыхе, я заболел двусторонним воспалением легких и почти одновременно тифом. Когда я вернулся из медсанбата, начштаба майор Рево удивился — в полк сообщили, что я вряд ли выживу, т. е. безнадежен. Я выжил, но очень был слаб, а часть готовилась к ставшей знаменитой Курской битве. И меня, несмотря на мою просьбу остаться в полку, отчислили в резерв. В последний раз я зашел к ребятам моего взвода, которые бегали в штаб полка с челобитной, чтоб от них убрали вновь назначенного комвзвода и оставили меня, попрощался с ними, потом зашел к начхиму дивизии майору Анисимову, который на прощание сказал, что у меня пятнадцатидневный отпуск для восстановления сил после болезни, а дивизия готовится к боям. Он пожелал мне всего хорошего, и я уехал в распоряжение ГВХУКА.

И в 7 гвардейском кавалерийском корпусе я был тоже химиком, и, как я уже говорил, моя просьба стать минометчиком не была удовлетворена. Но война есть война. Пули, артснаряды, мины и бомбы не разбирали, кто химик, а кто физик. Но под Владимир—Волынском, на реке Турье, бомба, видимо, «поняла», что перед ней химик. Упала почти рядом и... не сработала. Фашисты бомбили переправу. Или болото, куда нас загнала бомбежка, и взрыватель не сработал, или ...как однажды мне саперы, обезвреживающие невзорвавшуюся; бомбу, показали записку, вынутую из выверну, той боеголовки: «Чем можем — тем поможем», но когда понял, что бомба «молчит», я, оглядываясь на торчащий из болота стабилизатор бомбы (а вдруг замедленного действия!), выбрался на гать, и... если бы соревнования по бегу — побил бы, наверное, все рекорды! Перекинувшись через насыпь шоссе, наткнулся на раненых и превратился в санитара.

На реке Турье обошлось благополучно, а на Висле... левее Варшавы, в августе меня все же «накрыло» — тяжело контуженным попал в какой-то сарай, очнувшись, как в тумане, увидел белый халат, а в голове что-то противно звенело. Я был тяжело контужен. Через три месяца меня выписали из госпиталя в нестроевую службу — до конца войны».

Человек с трудной судьбой. Эти слова в полной мере можно отнести к моему прадеду, Федору Павловичу Боброву — младшему лейтенанту в отставке, участнику Великой Отечественной войны. Он доблестно воевал в составе 140-й Сибирской стрелковой дивизии, делал все, что зависело от него, чтобы приблизить День Победы. Тяжелое ранение вывело его из строя, но еще более тяжкое испытание ждало фронтовика после окончания войны: как и сотни, тысячи других сограждан, он по сфабрикованному делу был репрессирован, — долгие годы провел в сталинских лагерях.

Я часто перечитываю стихи своего прадеда и думаю: «Как он всё это смог перенести и остаться настоящим человеком».

***

Кажись бы, надо мне

судьбу благодарить,

Что я остался жив,

имею право жить.

Не лучше ль было бы

В Трофимовне,

на Курской,

Не другу моему, а мне

погибнуть в том бою?

Судьба мне счастье

мерила мензуркой,

Беды же отвалила

целую бадью.

Другой счастливее

меня бы, может, был.

Любимым мужем, и отцом,

спокойно жил.

Так нет! Вердикт судьбы

жесток, неумолим.

Живи! Живи и обливай

свой путь слезами!

С седою головой,

с обвисшими усами

Шагай, пока ты жив,

несчастный пилигрим!..

В толпе людской бреду я

одиноко.

До финиша, быть может, недалеко.

Ф.П. Бобров

Справка

МБОУ «Средняя общеобразовательная школа №18»

В конкурсе сочинений приняли участие ________ обучающихся 8-11 классов.

На 2-ой этап конкурса направлена работа:

Директор ________________/___________________________________

Подпись Расшифровка

М.П.