Классный час : «Мы читаем о войне»
Подготовила Павленко Н.Н.
Цели:
сформировать представления учащихся о Великой Отечественной войне
расширять исторические знания школьников, оказать положительное воздействие на эмоции, нравственность, интеллект детей;
воспитывать чувство патриотизма, глубокого уважения к павшим героям, участникам и ветеранам войн,
Задачи: расширять знания учащихся о Великой Отечественной войне; формировать уважительное отношение к участникам Великой Отечественной войны, труженикам тыла, детям войны; воспитывать чувство гордости за свой народ, свою Родину; прививать интерес к чтению; развивать речь.
Оборудование: плакаты, книги о Великой Отечественной войне
Учитель: Приближается праздник — День Победы.
Живая память о беспримерном народном подвиге – стихи поэтов, участников грозовых событий Великой Отечественной войны. Набатным колоколом звучали их голоса с первых дней войны. Звали к отмщению, пробуждали в сердцах ненависть к врагу, звали на подвиг стихи А.Суркова, О.Берггольц, А.Твардовского, Н.Тихонова и др. Их передавали по радио вместе со сводками С овинформбюро, печатали в центральных и фронтовых газетах. Разящие, гневные стихи и мужественные строки стихов можно было видеть всюду: на плакатах, на ящиках со снарядами, на пакетах черных солдатских сухарей. В суровые для Родины дни поэты стали её чутким нервом, отражая в стихах чувства, владеющие сражающимся народом: ненависть к врагу, готовность умереть за Отчизну, веру в Победу.
Сегодня мы поговорим о ратном и трудовом подвиге таких же мальчишек и девчонок, как вы, о ваших сверстниках, которые жили в грозные годы, которые встали в шеренги бойцов – рядом с отцами и старшими братьями. Отложив недочитанные книжки, школьные учебники, юные патриоты взяли в руки винтовки и гранаты, стали сынами полков и партизанскими разведчиками, неутомимо работали в цехах заводов и на полях. Ведь именно о них создавались стихи и рассказы.
Она была смешлива, весела,
Болтались косы в лентах за плечами,
Ее сестренкой братья величали:
Еще девчонка, мол, не доросла!
Был день ее несложен: хохочи,
Учи уроки, расцветай на воле!
И высоко над ней на волейболе
Взлетали вверх веселые мячи.
Но школа кончена. Война...
И вот уже ей тесен мир бумажной карты,
И в мир живой она со школьной парты
Идет сестрой в сражение - на фронт.
И кладь ее не ручка, не тетрадь,
Не книжки те, которые любила, -
Она на плечи юные взвалила
Бойца в крови, чтоб от врага убрать.
И для бойцов, что вновь вернулись в строй,
Чье сердце билось тихо и устало,
Она теперь родной и близкой стала –
Не маленькой сестренкой, а сестрой.
На рассвете 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Долгие 4 года до 9 мая 1945 года наши деды и прадеды боролись за освобождение родины от фашизма. Они делали это ради будущих поколений, ради нас. Нет в России семьи, которую война обошла стороной. Поэтому в этот день в каждой семье вспоминают тех, кто остался на полях сражений, и тех, кто после войны налаживал мирную, добрую жизнь.
В тот страшный день земля рванула в небо.
От грохота застыла в жилах кровь.
Июнь цветастый сразу канул в небыль,
И смерть, вдруг, оттеснила жизнь, любовь.
Надели гимнастёрки и шинели
Вчерашние мальчишки – цвет страны.
Девчонки на прощанье песни пели,
Желали выжить в грозный час войны.
Война, как ком, катилась по дорогам,
Неся разруху, голод, смерть и боль.
Осталось их в живых совсем немного,
Принявших первый, самый страшный бой!
В атаку шли за правду, за Отчизну,
За мир, за мать с отцом, за добрый дом.
Чтоб защитить от ужасов фашизма
Права на жизнь, что рушилась кругом.
Сирень, гвоздики, нежные тюльпаны…
Начало лета, жизнь вокруг кипит.
Жива любовь, зарубцевались раны,
Но этот день июня не забыт!
- Во время бомбёжек многие семьи разлучались. Часто получалось так, что маленькие дети оставались сиротами. Они одни бродили по разрушенному городу, пока их не находили взрослые. Многие матери теряли своих малышей. По городу разносились стоны раненых, плач голодных детей и горюющих матерей. Многие матери с надеждой ждали своих сыновей с фронта.
Мать
Часто встретишь её при дороге,
Где клубится, вздымается пыль.
Не подкошенной болью, тревогой
Ветер гнёт перед нею ковыль.
Сына мать ожидает как прежде.
Пусть закончился ужас войны.
Нет! Не сломлена в сердце надежда.
«Он вернётся!» – твердит: «Только жди!»
Взор её устремлён к горизонту,
В нём растаял родной силуэт.
Пожелтела от лет похоронка,
Только памяти давности нет.
Образ сына пред ней в гимнастёрке,
Голубые, как небо, глаза.
С вещмешком да шинелью потёртой,
Так его провожала она.
Смертью храбрых он пал под Берлином,
В свой последний решительный бой,
Чтобы мир был свободным, счастливым,
Неизвестный солдат и герой.
Не лежать на могиле букетам,
Не склониться пред ним до земли.
Это место известно лишь ветрам,
Да кричат на лету журавли.
Если встретишь её при дороге,
Где клубится, вздымается пыль,
Не подкошенной болью, тревогой
Поклонись ей, как гнётся ковыль.
Разными путями попадали и дети на войну. Они не знали, как сложится их жизнь через год, месяц, день, через час.
Ребята не только помогали на поле боя, но и становились просто незаменимыми в тылу врага. В городах, селах, занятых фашистами, организовывались тайные отряды, которые помогали партизанам. Школьники собирали информацию о расположении вражеских войск, передавали секретные донесения о передвижении врагов. Часто устраивали засады, в которых погибало немало фашистов. Поначалу фашисты не могли поверить, что маленькие, худенькие и неприметные мальчишки и девчонки могут быть опаснее взрослого. Из приказа по немецкой армии: «Всеми силами препятствовать передвижению гражданского населения по железнодорожным путям. Особенно следует остерегаться всюду снующих мальчишек…»
- Но не думайте, будто героями были только те, кто сражался на линии фронта и в тылу врага. Не меньшую помощь в борьбе с врагом оказали те, кто оставался в городах далеко от линии фронта.
- Мальчики и девочки заменили ушедших на фронт отцов и старших братьев, встав на их рабочие места. Тысячи ребят без отрыва от учебы работали по 12 часов в сутки. Мальчики и девочки выполняли сложную работу на токарных станках. Многим приходилось ставить под ноги деревянные ящики, так как они не доставали руками до рабочего места. На заводах изготовляли пушки, снаряды, взрывчатку. Юные рабочие верили, что снаряды, сделанные именно ими, помогут победить ненавистных врагов. Школьники работали на полях, пахали землю на тракторах, сеяли и убирали пшеницу. Девочки, практически целые сутки по очереди вязали теплые вещи для бойцов: шарфы, варежки, носки.
Чтение учителем рассказов о войне. (Из книги «Никогда не забудем. Рассказы белорусских детей о днях Великой Отечественной войны».)
Мужество
В начале войны мы выехали из Минска и поселились в поселке Выжары Смиловичского сельсовета Руденского района. Тут жило много партизанских семей.
В окрестных лесах действовал партизанский отряд Зельникова. Моя мать поддерживала с ним связь, получала листовки, а я со своими подружками разносила их по деревням.
Однажды мы собрались на опушке леса и стали играть «в партизан». Вдруг прибегает мальчик Витя и говорит мне:
– Поля, беги домой. Полицаи твою маму забрали.
Я со всех ног помчалась в поселок. Мамы дома не было. Бабушка Ганна, которая жила в одном доме с нами, сказала, что полицаи приехали на санях и увезли маму. А за что, она и не знает.
– Куда же ее повезли?
– Не знаю, – ответила старушка. – Они ничего не говорили.
Отца моего немцы повесили еще в сорок первом году. Потом забрали старшую сестру Раю и увезли неизвестно куда. А теперь схватили и маму. Я осталась одна. Что делать? Я не выдержала, села на скамью и горько заплакала.
Спустя несколько минут на улице послышался скрип снега. Я выглянула в окно. К хате подкатили сани, в которых сидело семеро полицаев. Один из них, увидав меня в окне, поманил пальцем. Я быстро утерла слезы, оделась и вышла. Изо всех сил стараясь казаться спокойной, спросила, что им от меня нужно.
– Садись и поедем, – велел старший.
– А куда? – спросила я.
– Не твое дело! – грозно прикрикнул он. – Куда повезем, туда и поедешь.
Я села в сани. Дул острый ледяной ветер, но я не замечала холода. Я думала о маме. По дороге полицаи расспрашивали меня насчет партизан. Я отвечала, как учил меня командир отряда: «Не знаю, никогда не была у партизан».
Меня привезли в Смиловичи и заперли в комнате, где уже сидела мама. Я обрадовалась, когда увидела ее. С нею мне было совсем не страшно.
Вскоре стемнело, и мы улеглись на нарах. Не спалось. Мама обняла меня за шею и долго говорила, как мне держаться, что отвечать на допросе. «Отвечай на те вопросы, на которые можно. А насчет партизан – ты ничего не видела и не слышала. Бить будут – не плачь, молчи. Докажи, что ты не из плаксивых». Я сказала, чтоб мама не беспокоилась: я хоть и мала, но знаю что к чему.
На другой день нас допрашивали – сначала маму, потом меня. От меня полицаи хотели узнать, где партизаны, сколько их, как вооружены, где находится их штаб.
Я твердила одно и то же:
– Не знаю, никогда там не была.
– Врешь! – крикнул начальник полиции и хлестнул меня плеткой. Я сжала зубы и молчала. Это обозлило его.
– Какая мамаша, такое и дитятко, – прошипел он и приказал вывести меня.
Потом нас отправили в Руденск. Начальник полиции злобно сказал:
– Там-то с вами разберутся.
В Руденске нас посадили в тесную и грязную камеру. Вечером принесли какой-то мерзлой картошки. Мы немного перекусили и легли спать на полу. Но уснуть не пришлось: в камере было холодно, из-под пола дуло, целыми табунами бегали крысы.
– Отсюда нам, дочушка, вряд ли удастся выбраться, – сказала мама и тяжко вздохнула. – Но что бы ни было – мы должны держаться до конца. Пусть знают палачи, что нас так просто не согнешь.
Утром нас позвали на допрос. Снова те же вопросы и снова:
– Не знаю, никогда не была у партизан.
На допросе присутствовал полицейский Сазонов, который знал нас до войны. Когда мы вернулись в камеру, мама сказала:
– Наш, русский человек, а помогает немцам. Сволочь. Смотреть на него противно. Теперь нам виселицы не миновать – обязательно выдаст.
Надежды на освобождение не было. Мы стали ждать смерти. Мама все время повторяла: «Скорей бы все это кончилось».
На другой день утром из соседней камеры до нас донеслись злобные крики. Стена была дощатая, с трещинами. Переборов страх, я прильнула к щелке глазом. То, что я увидела, заставило меня задрожать всем телом. В камере было пятеро: немецкий офицер, переводчик, два конвоира… Перед ними стоял молодой парень. Был он страшен: весь в крови, под глазами синяки, вместо одежды – лохмотья. Растрепанные волосы космами спадали на лоб. За спиной у него, на двери, была вырезана пятиконечная звезда. Показывая на эту звезду, офицер через переводчика спрашивал:
– Зачем ты это сделал? Юноша молчал.
– Пан офицер, – проговорил переводчик, – этот негодяй не хочет отвечать. Посмотрим, что он запоет, когда такая же звезда будет красоваться у него на спине.
Офицер кивнул солдатам. Те, как псы, подскочили к парню и схватили его за руки. Потом ударом сапога свалили на пол и стали вырезать на плече звезду. Парень застонал. Мне стало жутко, и я отвернулась.
Когда все стихло, я снова посмотрела в щелку. Юноша, собравши последние силы, приподнялся на руках и громко, чтобы, видно, его услышали арестованные в соседних камерах, сказал: «Прощайте, товарищи! Я умираю за Родину. Отомстите за меня…»
Конвоиры схватили его, выволокли во двор и швырнули в канаву, которая проходила за бараком.
В полдень послышались крики из другой камеры, слева. Сквозь щель я увидела, что допрашивали старушку лет восьмидесяти. Немец на ломаном русском языке говорил:
– Осталось 15 минут. Будешь отвечать?
Старушка молчала. И снова:
– Осталось 10 минут. Будешь отвечать?
Молчание.
– Осталось 5 минут…
И наконец:
– Осталась одна секунда. Будешь отвечать? – И в тот же миг с бешенством: – Взять ее!
Тут началось такое, что и не расскажешь. Старушке отрезали уши, выкололи глаза… Видеть этого я не могла, только слышала стоны. Мертвую, ее бросили в канаву, где уже лежал незнакомый парень.
Продержав два дня, нас выпустили. Мы не поверили своим ушам – ждем смерти, а тут приходят и говорят: «Можете отправляться домой». Несколько секунд мы стояли в оцепенении. Только после того, как нам велели «очистить камеру», мама торопливо вышла, а я за нею следом.
Придя в отряд, мы направились к командиру. Мама обо всем рассказала ему и на чем свет стоит принялась бранить предателя Сазонова. Командир отряда перебил ее:
– Напрасно ты его так…
– Почему это напрасно? – возмутилась мама.
– Ваше счастье, что там был Сазонов.
– Что вы такое говорите?!
Командир спокойно объявил:
– Сазонов не предатель. Он подпольщик, и своим освобождением вы обязаны ему.
Мы все поняли. Мама виновато сказала:
– А я так кляла его…
– Ну что ж, ничего с ним от этого не станется, – сказал командир.
В отряде мы узнали и о той старушке, которую замучили фашисты. Это была мать командира партизанской бригады (фамилии его я не помню). Одевшись нищенкой, она пошла в Руденск, чтобы собрать нужные сведения о немецком гарнизоне. Один предатель узнал ее и донес в полицию. Ее схватили…
Мы остались в отряде. Через несколько дней стало известно, что гитлеровцы расстреляли подпольщика Сазонова. Мама и я очень жалели его.
Поля Николаева (1933 г.)
г. Минск, ул. Ивановская, 36.
Женщина!
Все победила она:
Боль и разлуку,
И смерть и усталость.
Девушка, Мать, и Сестра, и Жена –
Сколько ей горя и счастья досталось!.
Пусть продолжается праздник весны,
И ничего ей не нужно на свете, -
Только бы не было в мире войны,
Только счастливыми были бы дети.
Взаключении звучит песня «Не отнимайте солнце у детей»
Итоги.
2 592
24 067 
