Крымское ханство XVIII в.

О, Сельсебиль, - здесь моя душа!

• Палящее   солнце, властные  горы - Там рай на земле, живописны просторы. И время застыло, как солнце в зените,  Могучие скалы слились в монолите.
• Можжевеловые   рощи  тысячу лет Провожают закаты, встречают рассвет.  В уединение стихи  слагает  поэт, А музыкант сочиняет сонет.  Насыщенный воздух, эфирное масло - Живица для ран и  уставшей души. Так  хочется в роще от всех затеряться, Остаться и скрыться от суеты.  Застыли стволы, превратившись в скульптуры,-  Как будто  о чем  то  желают  сказать. Фисташка вцепилась корнями за скалы,  Она как борец не спешит умирать.  Стоят вековые дубы исполины В тени их художники пишут картины.  И запахом трав,  наполнен пейзаж, - Аромат на холстине, -  не передашь!  Узкие улочки Бахчисарая  Туристам  расскажут про эпоху Гирая.   Здесь  камни все помнят,  они не молчат,-  Потомки Гиреев  там нянчат внучат. 
• Поет муэдзин,  призывая к намазу, А звезды ночами горят, как алмазы!  Уснет  минарет в чудном ханском саду, А утром Аллаху, вновь хвалу воздадут!  Веками цветет,  чарующий сад - Уставшего путника видеть он рад.  Укрыться здесь можно в прохладной тени, Там мрамор плачет и тайны хранит. 

• В дальнем углу дворцового парка -  Стоит мавзолей Диляры Бикеч:  Любимая женщина грозного хана, Жестокое сердце сумела зажечь.  Но жизненный путь  был, увы,  скоротечен  Не смог ее хан от беды  уберечь. В неволе она угасала, как свечи - И не ждала с ним объятий и встреч.  Страдал Гирай по юной Диляре  И мертвые губы ее целовал.  Впервые он плакал, умывшись слезами И мрамору тело Бикеч,  предавал.  Ходил угрюмо в дворцовых покоях Не пил, ни ел и ночами не спал.  Все  думал, как можно из мертвого камня  Сделать так, чтоб он  зарыдал.  Жил при дворе искусный художник - Он в камень, как в тело , душу вселял. Ему лишь доверил Гирей свое горе,  Все чаще о вечности он размышлял.    И руки Омера, как длани Творца Заставили все же камень заплакать.  Из чаши в чашу льется слеза - Фонтан любви, где  прозревают глаза.  И я твой путник, по пыльным дорогам От зноя укрыться к тебе пришла. Оставлю в дюрбе*  свои тревоги. О, Сельсебиль*, - здесь моя душа!