Литературная гостиная "Прекрасный мир прекрасного человека" (по жизни и творчеству А.П.Чехова)
Учитель: Рады приветствовать всех в литературной гостиной, и приглашаем в гости к талантливому человеку, писателю-драматургу. 29 января 2010 года исполнилось 150 лет со дня рождения А.П.Чехова. Именно этой дате посвящена наша сегодняшняя встреча.
Устремлённость А.П. Чехова к перу была поразительной. Его рассказы, повести, пьесы – не только свидетельство уникального таланта, в его творчестве, мне кажется, ощущается некий свет тайны его личности. Определение Л.Н. Толстого – “Чехов-это Пушкин в прозе” – помогает осознать место писателя в мировой литературе.
Немало разрушено, разорено, гибнет безвозвратно, но злое не вечно будет торжествовать на земле. Оно потонет в милосердии, которое заполнит собой весь мир. Никому не дано знать, когда это случится, но во имя грядущего царства добра терпят, страдают, живут лучшие герои “интеллигентного театра” А.П.Чехова. “Зов к небу” услышал в его драматургии М. Горький. Давайте прислушаемся! Может, услышим и мы?
Ведущий: Чехов! Прекрасное чистое имя. Когда говоришь – Чехов, возникает особое чувство, может быть даже счастье, что жил этот человек.
Это один из спутников жизни. Не только у нас. Во всем мире.
Он входит в жизнь человека. Разных людей, разных возрастов, разных занятий.
За столом сидит мальчик, в руках держит перо, на столе книга, он пишет, делает уроки. Звучит спокойная музыка. Ведущий зажигает свечи на его столе.
Ведущий: Короткий зимний день подходил к концу. Ученик третьего класса таганрогской гимназии Антоша Чехов готовил уроки, перед ним на столе лежала раскрытая латинская грамматика, в медном подсвечнике мигала сальная свеча. По углам ползли тени. Было тихо, тепло.
Ведущий: Антоше Чехову одиннадцать лет. Может быть, он забыл, а вернее, не хотел думать, что сегодня его очередь сидеть в торговой лавке отца.
Ведущий подходит к мальчику, гладит его по голове, берет за руку, ведет к хору.
Звучит органная музыка.
Ведущий: Кроме сидения в лавке, у детей Чехова была еще обязанность – петь в церковном хоре. Антоша, который был еще в первом классе гимназии, должен был петь альтом. Но слух у него был неважный, голос жиденький, он часто болел, кашлял, и петь в хоре было ему очень трудно. А отец Павел Егорович был строг и особенно требователен, когда дело касалось хора. Немало горьких слез пролил мальчик, немало здоровья унесли у него эти спевки, которые иногда затягивались далеко за полночь.
Мальчики усаживаются за парты. Ведущий зажигает свечи у них на столах.
Ведущий: Когда Антоша был в четвертом классе гимназии, при таганрогском уездном училище был открыт ремесленный класс, где обучали сапожному и портняжному ремеслу. В этот класс принимали и из других учебных заведений. Антоша с братьями Иваном и Николаем стали учиться в этом классе. Антоша учился портняжному ремеслу, выучился шить себе брюки и жилеты, и был очень доволен.
Ведущий: (подходя к музейному уголку, зажигает там свечу.) В архиве таганрогского училища в книге заказов до сих пор сохранилась запись: “Ученику Чехову (Антону) брюки из его материала, им же сделанные”.
Дети в это время гасят свечи на партах.
Ведущий: Так между гимназией, спевками, сидением в лавке, шитьем брюк и жилетов проходили детские годы Чехова. Вспоминая о них, он говорил: “В детстве у меня не было детства”.
Ведущий: Но, конечно, были и у мальчика Чехова радости, и прежде всего – нежная и заботливая любовь к нему матери. Добрая, простая и тихая Евгения Яковлевна старалась укротить нрав отца, смягчить его. Она вносила в жизнь детей много ласки, умела объединить семью, сплотить ее вокруг себя. Дети очень любили ее. “Для нас дороже матери ничего не существует”, - писал Чехов.
Ведущий: У Антоши были прекрасные актерские способности. Он постоянно изображал кого-нибудь: важного чиновника, старого профессора, городничего на параде, но лучше всего изображал он зубного врача.
Ведущий: В несколько минут Антон преображался, раскладывал на столе инструменты, вооружался щипцами для углей и с самым серьезным видом долго “вытаскивал зуб у мнимого пациента”. Все это разыгрывал он так забавно, что все покатывались со смеху. Братья Чехова любили шутку.
Ведущий: Недаром все это потом нашло отражение в его произведениях.
Ведущий: Неудивительно, что его рассказы, пьесы так легко играть на сцене.
Идет инсценировка фрагмента рассказа А.П. Чехова “Лошадиная фамилия”.
Ведущий: Вскоре в доме Чеховых был создан домашний театр. Первая пьеса была “Ревизор”, и Антоша играл роль Городничего. Нередко исполнялись сценки, которые сочинял сам Антон.
Ведущий: Шли годы. А.П. Чехов закончил гимназию, медицинский факультет Московского университета, стал доктором, но продолжал заниматься и литературой. Он стал посылать рассказ за рассказом в юмористические журналы “Стрекоза”, “Будильник”, “Зритель”, “Осколки”. И чего только он не писал! Заметки, анекдоты, подписи к карикатурам, рассказы.
Ведущий: Подписывался Чехов под этими произведениями не своей фамилией, а разными псевдонимами: “Антоша Чехонте”, “Врач без пациентов”, “Юный старец”, “Человек без селезенки”, “Улисс”, “Брат своего брата”.
Ведущий: Друзья и близкие советовали уделять больше внимания медицине, чем бумагомаранию (идет к музейному уголку, показывает на вывеску) Поддаваясь общему напору, он уже повесил на двери своей квартиры медную дощечку: “Доктор А.П. Чехов”, и вдруг письмо от человека, тонкому поэтическому чутью которого нельзя не поверить!
Ведущий: (Открывает конверт и читает письмо).
“…Вы, я уверен, призваны к тому, чтобы написать несколько превосходных, истинно художественных произведений. Вы совершите великий, нравственный грех, если не оправдаете таких ожиданий”.
Ведущий: Изумленный нежданным письмом Антон Павлович пишет ответ Д.В. Григоровичу:
“Ваше письмо, мой добрый, горячо любимый благовеститель, поразило меня, как молния. Я едва не заплакал, разволновался и теперь чувствую, что оно оставило глубокий след в моей душе. Как Вы приласкали мою молодость, так пусть бог успокоит Вашу старость, я же не найду ни слова, ни дел, чтобы отблагодарить Вас… Вся надежда на будущее. Мне еще только 26 лет. Может быть, успею что-нибудь сделать, хотя время летит быстро”.
Ведущий: Да, время летело быстро, но А.П. Чехов успел написать около тысячи рассказов. Но все больше увлекался театром, одну за другой, легко писал он свои пьесы. Так появились “Чайка”, “Дядя Ваня”, “Три сестры”.
Ведущий: М. Горький писал ему: ““Три сестры” идут изумительно! Лучше “Дяди Вани”. Музыка, не игра”.
Идет инсценировка фрагмента пьесы А.П. Чехова “Три сестры”.
Ведущий: В 1903 году Чехов написал последнюю свою пьесу “Вишневый сад”.
“Мы насадим новый сад, роскошнее этого… Начинается новая жизнь! Прощай, старая жизнь! Здравствуй, новая жизнь!” Так в конце пьесы говорят молодые ее герои.
Ведущий: Об этой новой жизни думал Чехов всегда и особенно в последние годы жизни. Он умел видеть новое, крепкие ростки светлого будущего; он верил, что скоро наступит такое время, когда из русской жизни навсегда уйдут пришибеевы, беликовы, хамелеоны.
Ведущий: К.С. Станиславский вспоминал: “Спектакль налаживался трудно; и неудивительно: пьеса очень трудна. Ее прелесть в неуловимом, глубоко скрытом аромате. Чтобы почувствовать его, надо как бы вскрыть почку цветка и заставить распуститься его лепестки. Но это должно произойти само собой, без насилия, иначе сомнешь нежный цветок, и он завянет”.
Идет инсценировка фрагмента из пьесы А.П. Чехова “Вишневый сад”.
Ведущий: Чехов предчувствовал будущее, иногда поражаешься его предвидениям. А про себя он говорил, что его будут читать лет семь, забудут и потом, после забвения, лет через пятьдесят, - и уже навсегда. Сегодня, через сто лет после его смерти, людей, воспитанных его книгами, уже десятки, сотни миллионов. Ведь нынче имя и книги Чехова – одни из самых популярных в мире.
Учитель: Нашу встречу хотелось бы закончить словами М. Волошина о жизни и творчестве Чехова:
Пройти по всей земле
горящими ступнями,
Всё воспринять и снова воплотить.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Сценка из рассказа А.П.Чехова “Лошадиная фамилия”
Генерал Булдеев, генеральша, приказчик Иван Евсеич, доктор.
Ведущий: “У отставного генерал-майора Булдеева разболелись зубы. Он полоскал рот водкой, коньяком, прикладывал к больному зубу скипидар, керосин. Мазал щеку йодом, в ушах у него была вата, смоченная в спирту, но все это не помогало, или вызывало тошноту. Приезжал доктор. Он поковырял в зубе, прописал хину, но и это не помогло. …
Между прочим и приказчик Булдеева Иван Евсеич пришел к нему и посоветовал полечиться заговором.”
Иван Евсеич: Тут в нашем уезде, ваше превосходительство, десять лет назад служил акцизный, Яков Васильевич. Заговаривает зубы – первый сорт. Бывало, отвернется к окошку, пошепчет, поплюет – и как рукой ! сила ему такая дадена…
Булдеев: Где же он теперь?
Иван Евсеич: А после того, как его из акцизных уволили, в Саратове у тещи живет. Теперь только зубами и кормится. Ежели у которого человека заболит зуб, то идут к нему, помогает… тамошних саратовских на дому у себя пользуют, а ежели которые из других городов, то по телеграфу. Пошлите ему. Ваше превосходительство, депешу, что так, мол, вот и так… у раба божьего Алексия зубы болят, прошу выпользовать. А деньги за лечение почтой пошлете!
Булдеев: Ерунда! Шарлатанство!
Иван Евсеич: А вы попытайте, ваше превосходительство. Выпить большой охотник, живет не с женой, а с немкой, ругатель, но, можно сказать, чудодейственный господин!
Генеральша: Пошли, Алеша! Ты вот не веришь в заговоры, а я на себе испытывала. Хотя ты и не веришь, но отчего не послать? Руки ведь не отвалятся от этого.
Булдеев: Ну, ладно. Ну не только что к акцизному, но и к черту пошлешь… Ох! Мочи нет! Ну, где твой акцизный живет? Как к нему писать? (Генерал сел за стол и взял перо в руки.)
Приказчик: Его в Саратове каждая собака знает. Извольте писать, ваше превосходительство: в город Саратов, стало быть… его благородию господину Якову Васильевичу…Васильевичу…
Булдеев: Ну?
Приказчик: Васильевичу…Якову Васильевичу… а по фамилии… А фамилию вот забыл!… Васильевичу… Черт… Как же его фамилия? Давеча, как сюда шел, помнил… Позвольте-с… (Иван Евсеич поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Булдеев и генеральша ожидали нетерпеливо.)
Генеральша: Ну, что же? Скорей думай!
Иван Евсеич: Сейчас.. Васильевичу… Якову Васильевичу… Забыл! Такая еще простая фамилия.. словно как бы лошадиная… Кобылин. Постойте… жеребцов нешто? Нет, это не Жеребцов. Помню, фамилия лошадиная, а какая – из головы вышибло…
Генеральша: Жеребятников???
Иван Евсеич: Никак нет. Постойте… Кобылицин… Кобылятников… Кобелев…
Генеральша: Это уж собачья, а не лошадиная. Жеребчиков?
Иван Евсеич: Нет, и не Жеребчиков… Лошадинин… Лошаков… Жеребкин… Все не то!
Булдеев: Ну, так как же я буду ему писать? Ты подумай!
Иван Евсеич: Сейчас. Лошадкин… Кобылкин… Коренной…
Генеральша: Коренников?
Иван Евсеич: Никак нет. Пристяжкин… Нет, не то! Забыл!
Булдеев: (рассердился) Так зачем же, черт тебя возьми, с советами лезешь, ежели забыл? Ступай отсюда вон!
Иван Евсеич медленно вышел, а генерал схватил себя за щеку и заходил по комнатам.
Иван Евсеич: Ой, батюшки! Ой, матушки! Ох, света белого не вижу!
Приказчик: (подняв вверх глаза) Жеребчиков… Жеребковский… Жеребенко… Нет, не то! Лошадинский… Лошадевич… Жеребкович… Кобылянский…
Иван Евсеич: Вспомнил?
Приказчик: Никак нет, ваше превосходительство.
Ведущий: И в доме все наперерыв, стали изобретать фамилии. Перебрали все возрасты, полы и породы лошадей, вспомнили гриву, копыта, сбрую… В доме, в саду, в людской и кухне люди ходили из угла в угол и, почесывая лбы, искали фамилию…
Все выкрикивали: Табунов… Коненко… Конченко…Жеребеев… Кобылеев… Тройкин, Уздечкин, Рысистый, Лошадитский, Меринов! Да, может быть, фамилия не лошадиная, а какая-нибудь другая!
Генерал: Экий ты какой, братец беспамятный… Для меня эта фамилия дороже, кажется, всего на свете. Замучился!
Ведущий: Утром генерал опять послал за доктором.
Генерал: Пусть рвет! Нет больше сил терпеть…
Ведущий: Приехал доктор и вырвал больной зуб.
Приказчик: (бормотал) Буланов… Чересседельников… Засупонин… Лошадский…
Доктор: Иван Евсеич! Не могу ли я, голубчик, купить у вас четвертей пять овса? Мне продают наши мужички овес, да уж больно плохой…
Приказчик: (закричал радостно) Надумал, ваше превосходительство! Надумал, дай бог здоровья доктору! Овсов! Овсов – фамилия акцизного! Овсов, ваше превосходительство! Посылайте депешу Овсову!
Генерал: На-кося! (с презрением, поднося к лицу приказчика два кукиша) не нужно мне твоей лошадиной фамилии! На-кося!
Сценка из пьесы А.П.Чехова “Вишневый сад”
Любовь Андреевна, Гаев, Аня.
Гаев: Ехать бы нам. Уже немного осталось.
Любовь Андреевна: Минут через десять давайте уже в экипажи садиться… (окидывает взглядом комнату) Прощай, милый дом, старый дедушка. Пройдет зима, настанет весна, а там тебя уже не будет. Тебя сломают. Сколько видели эти стены! (целует горячо дочь). Сокровище мое, ты сияешь, твои глазки играют, как два алмаза. Ты довольна? Очень?
Аня: Очень! Начинается новая жизнь, мама!
Гаев: (весело) В самом деле, теперь все хорошо. До продажи вишневого сада мы все волновались, страдали, а потом, когда вопрос был решен окончательно, бесповоротно, все успокоились, повеселели даже… Я банковский служака, теперь я финансист… желтого в середину, и ты, Люба, как-никак выглядишь лучше, это несомненно.
Любовь Андреевна: Да. Нервы мои лучше, это правда. Я сплю хорошо. Выносите мои вещи, Яша. Пора. Девочка моя, скоро мы увидимся… Я уезжаю в Париж, буду жить там на те деньги, которые прислала твоя ярославская бабушка на покупку имения – да здравствует бабушка! – а денег этих хватит ненадолго.
Аня: Ты, мама, вернешься скоро, скоро… не правда ли? Я подготовлюсь, выдержу экзамен в гимназии и потом буду работать, тебе помогать. Мы, мама, будем вместе читать разные книги… Не правда ли? (целует матери руки) Мы будем читать в осенние вечера, прочтем много книг, и перед нами откроется новый, чудесный мир…(мечтает) Мама приезжай…
Любовь Андреевна: Аня, одевайся! Теперь можно и в дорогу.
Аня: (радостно) В дорогу!
Гаев (уныло). Дуплетом жёлтого в середину… Молчу…
Любовь Андреевна. Я посижу ещё одну минуточку. Точно раньше я никогда не видела, какие в этом доме стены, какие потолки, и теперь я гляжу на них с жадностью, с такой нежной любовью…
Гаев. Помню, когда мне было шесть лет, в троицин день я сидел на этом окне и смотрел, как мой отец шёл в церковь…
Любовь Андреевна. Уедем – и здесь не останется ни души…
Аня. Прощай, дом! Прощай, старая жизнь!
Любовь Андреевна. О милый мой, мой нежный, прекрасный сад!.. Моя жизнь, моя молодость, счастье моё, прощай!.. Прощай!..
В последний раз взглянуть на стены, на окна… по этой комнате любила ходить покойная мать…
Гаев. Сестра моя, сестра моя!..
Любовь Андреевна. Мы идём!..
Сценка из пьесы А.П.Чехова “Три сестры”
Ольга, Маша, Ирина – сёстры
Кулыгин Фёдор Ильич – учитель гимназии, муж Маши
Вершинин Александр Игнатьевич, подполковник, батарейный командир
Вершинин. Все имеет свой конец. Вот и мы расстаёмся. (Смотрит на часы). Город давал нам что-то вроде завтрака, пили шампанское, городской голова говорил речь, я ел и слушал, а душой был здесь, у вас... (Оглядывает сад). Привык я к вам.
Ольга. Увидимся ли мы ещё когда-нибудь?
Вершинин. Должно быть, нет.
Пауза.
Жена моя и две дочки проживут здесь ещё месяца два; пожалуйста, если что случится иди что понадобится...
Ольга. Да, да, конечно. Будьте покойны.
Пауза.
В городе завтра не будет уже ни одного военного, всё станет воспоминанием, и, конечно, для нас начнётся новая жизнь...
Пауза
Все делается не по-нашему. Я не хотела быть начальницей и всё-таки сделалась ею. В Москве, значит, не быть...
Вершинин. Ну... Спасибо вам за все. Простите меня, если что не так...Много, очень уж много я говорил – и за это простите, не поминайте лихом.
Ольга. (утирая слёзы). Что ж это Маша не идёт...
Вершинин. Что же мне ещё вам сказать на прощание? О чём пофилософствовать? (Смеётся). Жизнь тяжела. Она представляется многим из нас глухой и безнадёжной, но всё же, надо сознаться, она становится всё яснее и легче, и, по-видимому, не далеко время, когда она станет совсем ясной. (Смотрит на часы). Пора мне, пора! Прежде человечество было занято войнами, заполняя всё своё существование походами, набегами, победами, теперь же всё это отжило, оставив после себя громадное пустое место, которое пока нечем заполнить; человечество страстно ищет и, конечно, найдёт. Ах, только бы поскорее!
Пауза
Если бы, знаете, к трудолюбию прибавить образование, а к образованию трудолюбие. (Смотрит на часы).Мне, однако, пора...
Ольга. Вот она идёт.
Маша входит.
Вершинин. Я пришёл проститься...
Ольга отходит немного в сторону, чтобы не мешать прощанию.
Маша. (Смотрит ему в лицо). Прощай...
Продолжительный поцелуй.
Ольга. Будет, будет...
Маша сильно рыдает.
Вершинин. Пиши мне...Не забывай! Пусти меня... пора...Ольга Сергеевна, возьмите её, мне уже... пора... опоздал... (Растроганный, целует руки Ольге, потом ещё раз обнимает Машу и быстро уходит.)
Ольга. Будет, Маша! Перестань, милая...
Входит Кулыгин.
Кулыгин. (В смущении). Ничего, пусть поплачет, пусть... Хорошая моя Маша, добрая моя Маша... Ты моя жена, и я счастлив, что бы там ни было... Я не жалуюсь, не делаю тебе ни одного упрёка... вот и Оля свидетельница... Начнём жить опять по-старому, и я тебе ни одного слова, ни намёка...
Маша. (Сдерживая рыдания). У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том... златая цепь на дубе том... Я с ума схожу... У лукоморья... дуб зелёный...
Ольга. Успокойся, Маша... Успокойся... Дайте ей воды...
Маша. Я больше не плачу...
Кулыгин. Она уже не плачет... она добрая.
Слышен глухой далёкий выстрел.
Маша. У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том... Кот зелёный... дуб зелёный... Я путаю... (Пьёт воду).Неудачная жизнь. Ничего мне теперь не нужно... Я сейчас успокоюсь. Всё равно... Что значит у лукоморья? Почему это слово у меня в голове? Путаются мысли.
Ирина входит.
Ольга. Успокойся, Маша. Ну, вот умница... Пойдём в комнату.
Маша. (сердито) Не пойду я туда. (Рыдает, но тотчас же останавливается.) Я в дом уже не хожу, и не пойду...
Ирина. Давайте посидим вместе, хоть помолчим. Ведь завтра я уезжаю...
Пауза
Кулыгин. Вчера в третье классе у одного мальчугана отнял усы и бороду... (Надевает усы и бороду.) Похож на учителя немецкого языка... (Смеётся) Не правда ли? Смешные эти мальчишки.
Маша. В самом деле похож на вашего немца.
Ольга. (Смеётся) Да.
Маша плачет.
Ирина. Будет, Маша!
Кулыгин. Очень похож... (уходит).
Играет музыка. Три сестры стоят, прижавшись друг к другу.
Маша. О, как играет музыка! Они уходят от нас, один ушёл совсем, совсем навсегда, мы останемся одни, чтобы начать жизнь снова. Надо жить... Надо жить...
Ирина. (Кладёт голову на грудь Ольге). Придёт время, все узнают, зачем всё это, для чего эти страдания, никаких не будет тайн, а пока надо жить... надо работать, только работать! Завтра я поеду одна, буду учить в школе и всю свою жизнь отдам тем, кому она, быть может нужна. Теперь осень, скоро придёт зима, засыплет снегом, а я буду работать, буду работать...
Ольга. (Обнимает обеих сестёр). Музыка играет так весело, бодро, и хочется жить! О, Боже мой! Пройдёт время, и мы уйдём навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живёт теперь. О, милые сёстры, жизнь наша ещё не кончена. Будем жить! Музыка играет так весело, так радостно, и, кажется, ещё немного, и мы узнаем, зачем мы живём, зачем страдаем... Если бы знать, если бы знать!
“Ученику Чехову (Антону) брюки из его материала, им же сделанные”
“…Вы, я уверен, призваны к тому, чтобы написать несколько превосходных, истинно художественных произведений. Вы совершите великий, нравственный грех, если не оправдаете таких ожиданий”.
785
72 624 
