Литературные интернет издания

Реферат

Магистратура 1-ый курс

Русский язык и литература

Анета Вардазарян

Сетература

Эгине Саакян

” Литературные интернет издания,,

Литературные интернет издания

Александр Эдвард Ривер

«Александр Эдвард Ривер - Второй после Стивена Кинга. Мастер мистики, признанный не только у себя на Родине, но и за рубежом» (Зарубежное Издание «FoxyLit»).

Писатель. Основатель и Глава бойцовского клуба "W.S.P". Инструктор нескольких бойцовских дисциплин. Основатель Мастерской "ALERI". Член "Российского Союза Писателей". Участник "Ассоциации Поэтов и Писателей" ("АРТ"). Продюсер и Главный редактор Историко-Мистического проекта "ВНЕ-Х".

В декабре 2019-ого года при участии Великой Княгини Марии Владимировны награждён Звездой "НАСЛЕДIE" Российского Императорского Дома Романовых: «За вклад в развитие русской культуры и литературы, деятельность по сохранению, приумножению и популяризации культурного наследия России, а так же литературную деятельность в духе традиций русской культуры».

Автор объёмного количества официальных публикаций и статей в области мистических исследований, а так же профессиональных статей, посвящённых литературному мастерству. Номинант и лауреат престижных национальных и зарубежных премий в области литературы.

Работы писателя неоднократно становились произведениями месяца и года. Сам автор был представлен на обложках различных изданий, в том числе за пределами нашей страны. Обладает арсеналом многочисленных литературных публикаций как в России, так и за рубежом.

Имеет достаточно плотный график издания своих работ. Немалая часть произведений писателя переведена на иностранные языки. Под куполом писательского ремесла позиционирует себя, зачастую, как автор произведений, в которых преобладают элементы: мистики, триллера, ужасов, драмы и саспенса.

В настоящее время писатель работает над изданием сборника своих произведений, написанием мистического романа: "Вальс лунных мотыльков", а так же последующей книги, в которой будут представлены абсолютно новые рассказы самобытной mystic-horror направленности

Следующая ниже череда странных событий имела место быть в городе исключительном, исходя из его нелёгкой исторической судьбы. Обычный серый городок, напоминающий собою старую пыльную чёрно-белую декорацию из произведения, порождённого бесконечной фантазией мрачного романа-трагедии неизвестного талантливого писателя. Имя которого истёрлось в пыль под нависающим бременем иллюзорной бесконечности времени. Бесконечности, подобной неумолимости мерно иссыхающего русла мутной деревенской реки.

Неприметный град, стоящий на множестве холмов, омываемый бесчисленными потоками холодных межсезонных ливней, вечного сплетения жара лета и трескучих когтистых лап беспощадного мороза, рисующего свои причудливые неясные образы на окнах равнодушных, обременённых тяжкой обыденностью марионеток неумолимой судьбы.

Серость провинциального пейзажа изредка дополняют влажные туманы, похожие на дым затухающих осенних костров, стелющиеся своей мерной пеленой по таким же мрачным и унылым асфальтированным дорогам.

Мутные стёкла фар проезжающих по шоссе автомобилей медленно прокрадываются из бурного потока ежедневной суеты и бесполезных мирских забот. Словно хищный зверь, своей мягкой поступью, преследует обречённую жертву. Уставший, выбившийся из сил, зверь.

В палитре обычной сумрачной ночи, изредка дополняемой мелким моросящим дождём, Алевал следовал домой, в свой одинокий храм - последнее пристанище спокойствия и умиротворённости заблудившейся в дебрях жизненного леса, одинокой души.

Ехал он не быстро. Его, видавший виды, изрядно потрёпанный тёмно-серебристый "Форд Мустанг", медленно плёлся по почти вымершему тёмному ночному шоссе. По радиостанции из приёмника мерно пробивалась атмосферная мелодия, до боли знакомая, название которой обозначалось как "Лазурные небеса надежды". Она походила на сочетание импровизированного спокойствия джаза и приятного, ласкающего слух пения афро-американской исполнительницы.

Дворники медленно разгоняли надоедливые капли с лобового стекла. Примечая то обстоятельство, что на шоссе находится лишь он один, ему пришло в голову включить дальний свет, дабы более чётко разглядеть просторы тёмной дали, открывающейся его взору за мокрым экраном лобового стекла. Справа от Алевала виднелось, наводящее грусть, размытое пространство местного кладбища и грунтовая дорога, являющаяся съездом к нему.

Вдруг, у него резко перехватило дыхание от увиденного перед собой. В нескольких ярдах по ходу движения, в свете фар мелькнула светлая женская фигура, облачённая в старомодное пожелтевшее платье классического покроя. Она катила перед собою детскую коляску. Странное явление, если учитывать то, что одета она была явно не по погоде, да и коляска малыша не была ничем прикрыта сверху. А ведь на улице шёл дождь.

Ещё мгновение, и чудесное ночное явление приостановилось, посмотрело оценивающе в сторону Алевала и резко ринулось к центру проезжей части, прямо по колёса его седана. Влажный противный скрип резины прорезал свежий ночной воздух. Уходя от почти явного столкновения, он молниеносно повернул руль влево и съехал с шоссе, по чистой случайности не врезавшись в серый бетонный фонарный столб уличного освещения.

Форд застыл в нерешительности. Инстинктивно, Алевал отстегнул тугой ремень безопасности и, открыв дверь автомобиля, выскочил наружу, будучи уверенным в том, что женщине с ребёнком нужна помощь. Едкий металлический привкус на его губах, многозначительно оповещал о том, что мужчина изрядно ударился носом о руль при экстренном торможении. Не обращая ровно никакого внимания на капли крови стекающие на рубашку, он обогнул свой Форд и обомлел. Он стоял как парализованный от того, что увидел, а точнее от того, чего не увидел.

Оглядев всё дождливое пространство места происшествия, он не обнаружил ни единого признака присутствия на дороге той женщины в белом платье. Алевал был необычайно шокирован этим, ведь воочию осознавал, что такого попросту не может быть. Женщина просто испарилась!

Посреди мокрого асфальта лежала перевёрнутая детская коляска. Подойдя немного ближе, он подметил, что в ней нет ребёнка. И ещё один потрясший его факт: при нахождении в своей машине он чётко видел, что детская коляска была в превосходном состоянии, но теперь же его взгляду предстала совершенно другая картина - полуистлевшая от времени, местами изорванная ткань. Было в этом что-то необычайно странное и пугающее.

Алевал перетащил эту непонятную находку к обочине, чтобы она не затрудняла движение других машин по шоссе. Затем снова сел в свой Форд и двинулся прочь от этого, наводящего на него ужас, проклятого места. Ехал он, на этот раз, значительно быстрее прежнего. Радио создавало зловещий фон тягостным размышлениям о произошедшем, какой-то старой кантри композицией из тридцатых годов. Преодолев незначительное расстояние от места так называемой аварии, он услышал непонятный слабый скрежет о стекло со стороны водительского сидения. Звук был похож на царапанье ржавым гвоздём по зеркальной поверхности и прекрасно дополнял зловещую мелодию, звучащую из частот радиостанции.

Алевал резко повернул голову по направлению этого звука и.... Он чуть не лишился чувств. Не поверив своим глазам, испуганный, он созерцал силуэт той самой женщины с коляской!!, которую совсем недавно видел на шоссе при тех странных обстоятельствах. Она парила в воздухе словно лёгкое облако, гонимое вдаль стремительным ураганом всепоглощающей волны накатывающего на него безумия. Своими потемневшими сломанными ногтями, она неистово билась в полупрозрачное от дождевой измороси стекло, пытаясь пробраться в салон. Взгляд её пылающих злобой чёрных глаз испепелял остатки разумного мышления Алевала невидимым сжигающим адским пламенем. И её голос, жужжащий словно тысячи крыльев мерзких летучих мышей. Он сводил с ума. Если то, что сейчас теплилось в нём можно ещё было назвать умом.

Мужчина, резким усилием, до упора вдавил педаль газа в пол. Форд мчался как ночной ревущий гонщик, разрезая собою пелену мелких капель горячего дождя. Злобное привидение постепенно отстало от удаляющихся красных огней его мощного железного коня. Где-то там сзади, вдалеке, до сих пор слышалось зловещее фырканье и жуткое завывание, разбавленное лютой злобой и ненавистью. Как доехал до своего дома, Алевал практически не помнил.

Только к вечеру следующего дня он смог, сколь бы то ни было успокоиться и привести свои мысли и рассудок в порядок. Весь день он бродил взад вперёд в пространстве своей комнаты, боясь даже предположить, что за странное видение он наблюдал прошлой ночью.

Солнце близилось к закату, освещая своим потухшим тусклым светом ландшафт приусадебного участка Алевала. Поздно вечером он решил разбавить свой досуг магией уютной домашней атмосферы. Деревянные поленья в камине мерно потрескивали, даря тепло и успокоение больному уставшему разуму. Всё это великолепие дополняла прекрасная сигара, дым которой струился в бесконечное пространство потолка, и бокал безупречного красного испанского вина.

Ближе к полуночи за окном его гостиной послышались еле различимые шорохи, наводящие чувство тревоги и беспокойства. Он замер на мгновение, приняв всё это за фантазии больного воображения. Ведь вся прошлая ночь была наполнена невероятным количеством странностей и ужаса. И тем не менее звуки за окном стали усиливаться, стремительно переходя в, до боли знакомые, стоны и завывания.

Алевал оцепенел от страха и изумления. В этой дьявольской адской симфонии так же стало прослушиваться то самое мерзкое царапанье по стеклу. Едва совладав с собственным разумом и сделав невероятное усилие над собою, он поднялся на ноги. Шерстяной плед, которым он был укрыт в своём любимом кожаном кресле ещё минуту назад упал на пол, зацепив собою бутылку вина, стоявшую на дубовом столе у камина. И она вместе с пледом, триумфально опрокинулась на прохладный пол.

Дрожа от страха, он, предварительно собрав всю свою волю в кулак, подошёл к окну гостиной. Колени пробивали приступы неприятной дрожи. От осознания своей беспомощности, к горлу подкатывала волна жгучей тошноты. Тем временем звуки за окном продолжали усиливаться, сводя с ума своей настойчивостью и беспощадностью. Резко одёрнув занавеси, Алевал застыл в послушном оцепенении, осознавая неумолимую плеть безжалостной судьбы на своих вымученных плечах. За окном маячил нечеловеческий образ мерзкой ламии, пытающейся проникнуть в пространство его бренного жилища и утащить его в адскую неизвестность.

По щекам Алевала катились тёплые слёзы отчаяния, в то время как душу сразил поток мольбы, звучащей из его, перекошенных безграничным ужасом, уст. Вот и стекло треснуло, предвещая скорую гибель.

Его душа завывала в молитве. Нелепо путались святые слова, которые уже не имели никакого смысла и значения. Уже было поздно. Стекло разлетелось вдребезги и Алевал окаменел в обьятиях мерзкого неупокоившегося существа, уносящего его на крыльях своего полупрозрачного призрачного савана в бесконечность манящей лунной дали.

В детстве я был спокойным милым мальчиком. До самого юношеского возраста прожил на ранчо своих бабушки и дедушки по материнской линии. Мои родители погибли, когда мне ещё не исполнилось и пяти лет, так что, помнил я их смутно. Позже я задавал много вопросов по этому поводу, но так до сих пор и не узнал ни каких обстоятельств их ухода из этой жизни.

- Значит так было угодно Богу, Лучиан – говорил мне дедушка.
 
И больше ничего.
 
Мой дед был человеком необычайной доброты и мудрости, но мог быть и довольно строгим, из-за излишней назойливости проявленной к нему. Он был фермером и в свободное время, которого, кстати, почти не оставалось, любил повозиться с починкой машин. Друзья деда нередко пригоняли ему свои, уже давно устаревшие «форды» и «шевроле», которым место уже было на свалке. Денег за работу с них он почти не брал, предпочитая иногда ограничиться тем, что кто-то из них привозил нам, купленные в городе продукты.

Бабушка всегда и во всём пыталась угодить дедушке, потому что очень сильно его любила. В прошлом она была школьной учительницей, поэтому могла найти подход абсолютно к любому человеку. Мне было легко с ней общаться.

Летом 78-ого её не стало. Я безумно тосковал по ней и необычайно переживал, насколько только могла себе позволить хрупкая детская психика. После её смерти дед совсем замкнулся в себе, продал весь скот, и только изредка занимался ремонтом машин в нашем старом гараже за домом. Я его понимал, понимал его печаль и тоску, ведь они любили друг друга и прожили вместе почти сорок лет. Сейчас даже и не знаю, как бы я повел себя тогда на его месте.
 
В общем, мы остались одни на всём свете. Даже и представить себе не могу, что было бы со мной и как бы могла обернуться моя судьба, если бы дедушки тоже не стало. Но, он был сильным человеком, значительно сильнее, чем я сейчас. Ему часто приходилось меня подбадривать, хотя и сам переживал не меньше моего. Он считал слабостью искать утешение в выпивке и тешил себя тем, что у него остался ещё один человек, до боли родной сердцу – его внук. Ох, и поволновался же дед, когда я тайком убегал погулять в лес или искупаться на озеро. Частенько меня выговаривал за это. Сейчас могу понять, как ему тогда было тяжело со мной, но, в те далёкие времена, я был всего лишь обычным одиннадцатилетним сорванцом, и меня трудно было в чём-либо убедить.

Когда мне исполнилось двенадцать лет, дед стал брать меня с собой на охоту и частенько поговаривал о том, что я становлюсь мужчиной, а мужчина должен уметь приспосабливаться к сложностям и учиться выживать в любой ситуации. Для меня эти слова очень многое значили. Так детство закончилось и начался период моего взросления.
 
Заказов на починку здешнего хлама становилось всё меньше, и денег хватало только чтобы свести концы с концами. Но, мы в них особо и не нуждались. Пищу добывали сами на охоте и рыбалке, выращивали овощи на нашем приусадебном хозяйстве. Этого вполне хватало на зиму, а весной всё начиналось сначала. Может показаться, что всё было очень серо и монотонно, но, именно это воспитывало характер и закаляло волю.

Осенью 82-ого мы стали замечать то, что кто-то начал топтать наши посадки на участке. Дед же говорил, что это опять волки, и что такое уже было в этих краях много лет назад. Видимо в лесу стало мало пищи, поэтому они и снуют, пытаясь урвать хоть какой-то кусок, чтобы выжить.
 
- Приход волка к жилищу человека – дурной знак, внук.
 
Он начал рассказывать о событиях того времени, когда сам был ещё молодым и о прошлом визите зверя. Говорил, что много людей в округе погибло от сильнейшего урагана в тот год. Здесь спокойные места, но, так уж совпало, что многие жители верили в то, что волк принёс из леса с собою беду.

Его подстрелили охотники. На следующий же день исчез наш сосед Пит. Как сквозь землю провалился. Позднее, через пару дней, мужики нашли его тело с простреленной головой на опушке леса в густой траве, где чудесный аромат полевых цветов смешался с запахом смерти и разложения. Видимо кто-то из охотников, совершенно случайно, застрелил его, перепутав издалека с волком.

У него осталась жена Аманда и четверо славных ребятишек. Все соседи помогали им по мере возможности, хотя, конечно каждый понимал, что этим невозможно даже на самую малость компенсировать утрату. Это была вина каждого. Люди были добры и каждый старался помочь, чем мог, внося свою посильную лепту в благое дело. Урожай в тот год тоже не уродился, всему виною была засуха и невыносимый зной, так что всем тогда пришлось несладко.

Однажды, после одного из таких разговоров, мы с дедом сидели на лавочке возле дома, прислушиваясь к мерному щебетанию цикад в траве. Уже стемнело.

- Что-то я совсем заболтался, малыш, пойдем спать, завтра ещё много чего предстоит сделать, день будет трудным.
Разбрелись мы по своим комнатам и начали готовиться ко сну. Я долго ворочался в кровати и не мог уснуть. Луна светила прямо в окно моей спальни, обрекая на бодрствование и прогоняя сон.

Я приоткрыл окно и впустил в комнату свежий воздух. Затем зачарованно смотрел на лужайку возле дома, наслаждаясь необычайной красотою природы в столь поздний час. В мерцании лунного света, я увидел какую-то тень, скользнувшую в кусты можжевельника. Наверное, заблудившаяся кошка или заяц – подумал я, но, вдруг, в шелесте веток кустарника, услышал непонятное рычание. Это волк, точно он. Мне стало страшно. Вдруг, из зарослей, показалась уродливая серая морда и искрящиеся злобой глаза в полумраке.

- Дед! – прокричал я.

И через минуту, он уже входил в мою комнату, не понимая, что происходит.

- Что случилось, Лучиан?! – произнёс его дрожащий голос.

- Деда, я видел волка у нас во дворе, огромного!

- Успокойся, парень, сейчас я с ним разберусь, - и, схватив ружьё со стены прихожей, торопливо направился к выходу. Я прождал в полном оцепенении, наверное целую вечность, затем нездоровое любопытство пересилило страх. Я встал на ослабевшие от волнения ноги и пошёл, покачиваясь, посмотреть, не случилось ли чего с дедом. Ведь было довольно странно, что я не услышал ни единого выстрела. В голову закрадывались неприятные мысли и не покидало впечатление нереальности происходящего.

Вглядываясь в темноту через распахнутую дверь, я увидел эти злобные, пылающие ненавистью глаза. Незамедлительно, зверь кинулся вперёд. Его серая как пепел шерсть поблёскивала в тусклом свете лампы, стоящей на столике в прихожей.

До двери оставалось несколько метров, когда я, не раздумывая, схватился за ручку, ощутив её приятную прохладу, и, с резким стуком, напоминающим хлопок ладонью по воде, захлопнул дверь. Но, замок так и не успел защёлкнуть. Послышался звук удара твёрдого как сталь тела волка и жуткое царапанье когтями по дереву. В образовавшейся между приоткрытой дверью и притолокой щели, показалась огромная серая морда, оскалив свои, отдающие гнилью, клыки.

Не прошло и секунды, как он уже находился на пороге моей спальни. Сделав резкий рывок, он мигом преодолел расстояние между нами, ударив меня своими могучими лапами и прижал к полу. Возле нас находился небольшой круглый столик, который мы с дедом когда-то сделали вместе. Я, не раздумывая, схватил первое, что попалось под руку, и ударил в грудь этому дьявольскому существу. Ещё раз и еще, и еще… В лицо мне брызнула струя тёплой крови. Стоял резкий металлический запах, смешанный с запахом псины и гнилых деревьев. Я со всей силы оттолкнул тварь от себя.

Похоже, я убил его, судя по мокрым всхлипам, которые уже совсем скоро прекратились. У меня сильно кружилась голова, и  я чуть не упал в обморок, но, ухватившись за вешалку для одежды, всё-таки смог устоять на ногах. Я закрыл лицо ладонями, не желая больше наблюдать эту страшную картину.

Сколько простоял так, не помню. Помню лишь, что убрав ладони с лица и открыв глаза, я чуть не лишился рассудка… на полу, у входной двери, в луже крови, лежал мой дед. Из его тела, кое-где покрытого клоками шерсти, где-то на уровне груди, торчал охотничий нож, это именно его я успел схватить со стола.
 
Лезвие вошло полностью в тело хищника. С мерзкой ручки охотничьего ножа, сделанной в виде волка, на меня смотрела пара яростных глаз. Серая морда застыла в злобном оскале.