150 –летию со дня рождения
Леонида Николаевича Андреева,
русского писателя, драматурга, художника,
одного из основателей русского экспрессионизма
и пионеров цветной фотографии в России
посвящается…
21 августа 1871 года в старинном русском городе Орле, в семье землемера-таксатора Николая Ивановича Андреева и дочери обедневшего польского помещика Анастасии Николаевны Пацковской родился первенец, наречённый Леонидом. В то время отец семейства работал на железной дороге и получал жалованье более, чем скромное. Но с появлением сына Николаю Ивановичу удалось устроиться на службу в банк, и материальное положение настолько улучшилось, что появилась возможность переехать в собственный дом, где и прошло всё детство будущего писателя, о котором он позже поведал в рассказе «Бергамот и Гераська».
Леонид очень рано пристрастился к чтению, и примером ему служил отец, о котором он впоследствии вспоминал: «отец мой был человеком ясного ума, сильной воли и огромного бесстрашия; книги любил и читал много, к природе же относился с глубочайшим вниманием и проникновенной любовью».
Сначала мальчик перечитал все книги, что были дома, а когда ему исполнилось семь лет, – получил абонемент в местной библиотеке.
От матери, которую он безмерно любил, унаследовал богатую фантазию и художественный талант (Анастасия Николаевна прекрасно рисовала), но в Орле не было возможности получить серьёзное образование по живописи, по сути, Леонид был «самородком», и впоследствии сам иллюстрировал свои книги, писал портреты на заказ и даже участвовал в выставках.
…Одиннадцати лет родители отдали сына в гимназию, но учился он плохо, точные науки не терпел (в 7 классе даже остался на второй год!), однако любил литературу, и его сочинения были самыми лучшими, более того, писал их и за своих одноклассников, мастерски подражая стилю (по заказу) Чехова, Толстого или иного писателя, творчество которого изучали по программе.
Желание писать созрело из увлечения чтением: в гимназии он изучил труды Льва Толстого, Эдуарда Гартмана, Артура Шопенгауэра, которые оказали на юношу огромное впечатление, и под влиянием идей и теорий этих писателей начал мучиться «проклятыми вопросами» и дал себе слово – «разрушить своими произведениями – любовь, мораль, религию, и закончить свою жизнь всеразрушением».
Зоя Пацковская, двоюродная сестра, вспоминала: «Ещё в гимназии он, начитавшись Шопенгауэра, замучил нас:
«Ты, – говорит, – думаешь, что вся Вселенная существует, а ведь это только твоё представление, да и сама ты, может, не существуешь, потому что ты – тоже только моё представление». Его завораживала Мировая воля – все «проявления одной загадочной и безумно злой силы, желающей погубить человека».
Однажды Леонид решил проверить философское учение о Воли Провидения и лёг между рельсами перед приближающимся поездом!.. К счастью, остался невредим».
Взросление наступило, как всегда бывает, внезапно и рано – в 17 лет, когда умер отец, и Леонид оказался единственным защитником и надеждой многодетной семьи – пятерых младших братьев и сестёр, и любимой матери. Он пытался помочь ей, давая уроки школярам, рисуя на заказ портреты, но этого всё равно не хватало, и мать решила продать землю вместе с домом – и перебраться на съёмную квартиру.
Но юность есть – юность, и в старших классах Леонид влюбился в Зинаиду Сибилеву, которая горячо уговаривала его после окончания учёбы переехать в Питер. Начались мучения: как быть?..
И в 1891 году Андреев поступил на юридический факультет Петербургского университета.
К учёбе в университете Андреев относился без энтузиазма, редко посещал занятия, с трудом сдавал зачёты и экзамены.
Жил бедно, часто голодал, пробовал писать рассказы, но куда и кому ни предлагал, – всюду получал отказ. Но Андреев продолжал писать и, наконец, в 1892 году в журнале «Звезда» был опубликован рассказ «В холоде и золоте». Это окрылило молодого человека.
Но Леонид Андреев не умел жить спокойно, он был очень впечатлительным, порывистым, мятущимся. В его биографии много «острых углов» – длительные запои, доставшиеся по наследству от отца, скандалы, бесчисленные любовные увлечения и попытки суицида. Но любовь для него была «движущей силой», естественной необходимостью.
Зимой 1892 года он приехал в Орёл на Рождественские каникулы, и там, на одном из вечеров увидел гимназистку Евгению Хлуденёву, и влюбился!.. И сделал ей предложение руки и сердца, но в ответ девушка лишь хохотала…
Андреев вернулся в Питер, опустошённый, разбитый и пытался покончить с собой. Спустя несколько месяцев он расстался и с Зинаидой, и совершил ещё одну попытку самоубийства, после чего получил хроническое заболевание – порок сердца, что в конечном итоге и сгубило его.
В 1893 году Андреева отчислили из университета за неуплату. Он был вынужден подать прошение о переводе на 2-ой курс юридического университета в Москву. Ответ был положительный, и Андреев перебрался в Москву. Здесь нашлись друзья из Орловского землячества, которые поддержали его, и жизнь понемногу стала налаживаться.
Но в 1895 году к нему приехали жить мать с детьми, и началось, в буквальном смысле, «хождение по мукам» – редких и небольших гонораров, которые удавалось заработать на газетных статьях и фельетонах, хватало лишь на уплату съёмного жилья, на еду не оставалось ровным счётом ничего.
…В мае 1897 года Леонид Андреев успешно сдал экзамены и получил диплом адвоката, а летом того же года устроился на работу помощником присяжного поверенного Московского судебного округа и одновременно получил предложение стать репортёром журнала «Московский вестник», где публиковались судебные отчёты. Но это были не формальные репортёрские сообщения о разбиравшихся в суде делах, а всё внимание автор уделял характеристике подсудимого, среде, в которой тот вращался и причинам, побудившим его к совершению преступления.
Талантливого автора репортажей приметили и пригласили стать судебным репортёром в ежедневную газету «Курьер» сочинять фельетоны из зала суда. Для пасхального номера, по заданию редакции, Андреев написал рассказ «Баргамот и Гараська» – о полицейском, который пожалел орловского пьяницу накануне праздника и отпустил.
Рассказ прочёл Максим Горький и признался: «от этого рассказа на меня повеяло крепким дуновением таланта». Максим Горький, сам прошедший в юности «свои университеты», очень сочувствовал и охотно помогал новичкам, делающим первые шаги в литературе. И Алексей Максимович пригласил молодого автора на заседание клуба «Среда», где собирались известные уже поэты и писатели, такие как Бунин, Куприн, Белоусов, Чириков, Телешов, Вересаев и другие. Андрееву предложили прочитать любой, на его выбор, рассказ, обсудить и выслушать советы коллег.
Боевое крещение прошло, что называется, на высшем уровне, и в 1901 году в издательстве «Знание», которое возглавлял Горький, вышел первый сборник рассказов Леонида Андреева, а вскоре имя его заблистало в литературе. Все журналы и газеты заговорили о нём. Книга его, как говорится, «полетела»!.. Сборник был настолько популярен, что через год его переиздали, дополнив новыми рассказами.
После первого успеха, Андреев оставляет в 1901 году адвокатуру и всерьёз отдаётся литературной деятельности. Кроме рассказов он создаёт более объёмные произведения – повести, романы, пьесы, многие из которых вызывали в обществе горячие споры. Но автор говорил о том, о чём принято молчать, – о тёмной стороне человеческой души, о страхах, об инстинктах, которые в стрессовой ситуации легко могли возобладать над разумом и моралью человека.
К примеру, в рассказе «Бездна», который вызвал крупный скандал и был окрещён критиками «образцовой гнусностью», студент Немовецкий, обуреваемый страстью, набросился на потерявшую сознание возлюбленную и надругался над ней.
Рассказ «Красный смех» (о событиях Русско-японской войны) был особенно страшен подробностями, описывающими картины безумия войны с обеих сторон.
Повесть «Иуда Искариот» породил горячее неприятие и недовольство верующих: в ней автор описывает апостолов как обычных людей, не чуждых человеческих пороков, а Иуда, один из самых любимых учеников Иисуса, – несчастный человек, который требует сочувствия, а не осуждения его измены.
Повесть имела оглушительный успех и была переведена на немецкий, английский и французский и несколько раз была переиздана.
В романе-памфлете «Дневник Сатаны» (неоконченный) Андреев проводит идею, что современный человек стал злее и хитрее самого дьявола. Пришествие Сатаны состоялось, и он, находясь в совершенно чуждой для него среде, постепенно «вочеловечивается», – деяния его подчиняются страстной и обманутой любви к Марии. А поступки её отца Магнуса, напротив, автор показывает сверх сатанинскими, продуманными и бесчеловечными, являя тем самым пропасть между человеческой сутью и его предназначением.
Особенность творчества Леонида Андреева с точки зрения литературоведов, невозможно было в то время отнести к какому-либо определённому направлению в литературе, слишком уж разнились его художественные методы, слишком необычен был стиль. Произведения Андреева отличала резкость контрастов, неожиданные повороты сюжета в сочетании со схематичной простотой слога, при этом он напорист, экспрессивен, с подчёркнутым символизмом.
Отзывы о нём оставили Максим Горький, Рерих, Блок, Чехов и многие другие его современники, и все они были единодушны – Леонид Андреев был признан ярким писателем Серебряного века.
Настоящая слава и известность пришла к Андрееву в 1901 году после публикации в ж. «Жизнь» рассказа «Жили-были». Он стал «моден»: его приглашали, с ним искали встреч, у него появились поклонники и поклонницы. На одном из светских приёмов он познакомился с внучатной племянницей Тараса Шевченко – Александрой Михайловной Велигорской, и был очарован ею. Роман развивался стремительно, и в 1902 году Андреев женился.
Перед свадьбой он подарил невесте свой первый сборник рассказов, с дарственной надписью.После венчания и торжеств супруги отправились в Крым, в свадебное путешествие, где были в гостях у А.П. Чехова, который дал высокую оценку рассказам Андреева. На прощанье Антон Павлович подарил молодожёнам фото с подписью:
«Леониду Николаевичу Андрееву на добрую память от ялтинского отшельника. А. Чехов. 18 марта 1902 г.».
Этот год был богат на события: родился первенец – сын Вадим, в будущем – поэт и общественный деятель, написавший прекрасную книгу об отце «Детство»;
– в этом году Леонид Андреев стал редактором ж. «Курьер»;
– в этом же году вышел из печати первый том сочинений Леонида Андреева.
…Наступил 1905 год, Андреев приветствует Первую русскую революцию и помогает по мере сил своих её участникам – укрывает в своей квартире члена центрального комитета РСДРП Щеколдина, тут же проходит тайное совещание ЦК. Но «охранка» пронюхала, – и Щеколдин, и Андреев были арестованы и отправлены в Таганскую тюрьму. Андрееву, кроме всего прочего, вменялось в вину, что он составил воззвание к московским рабочим, которые призывались к вооружённому восстанию и ликвидации самодержавия, причём, партия должна была взять на себя руководство движением.
Арест произошёл 10 февраля, в годовщину свадьбы супругов, которую они планировали отпраздновать в Звенигородском монастыре.
Благодаря хлопотам Горького и помощи Саввы Морозова, известного богача и благодетеля, который внёс крупный залог, через 15 суток Андреева выпустили, взяв с него подписку о невыезде.
Однако ситуация была более чем критическая: Александра была беременна, и оставаться в Москве было опасно, поэтому Андреевы тайно, опять же с помощью друзей, покидают столицу и уезжают в Германию.
И там в ноябре 1906 года появился второй сын Даниил, будущий поэт, прозаик, философ, мистик, автор «Розы мира». Но через несколько дней после его рождения Александра Михайловна, мать сыновей, любимая жена, скончалась после родовой горячки. Горе Леонида было безутешно:
«Не знаю, как переживу смерть Шуры или нет, –писал он в дневнике,– конечно, не в смысле самоубийства, а глубже. Есть связи, которые нельзя уничтожить без непоправимого ущерба для души».
Новорождённого нарекли Даниилом (крестный – Максим Горький) и отдали бабушке Ефросинье ВарфоломеевнеВелигорской (урождённой Шевченко), которая увезла младенца в Москву, где он и воспитывался в семье Елизаветы Михайловны, родной сестры умершей, и жены известного московского врача Ф.А. Доброва.
…Братья Вадим и Даниил увиделись лишь через 40 лет разлуки в Москве в 1957 году.
Максим Горький, узнав о семейной трагедии, настоятельно стал приглашать Андреева к себе на Капри, надеясь, что смена обстановки поможет Леониду выйти из тяжёлой депрессии, да и Вадиму, четырёхлетнему ребёнку, по сути, осиротевшему, нужны были ласка и внимание. И в декабре 1906 года, похоронив жену в Берлине, Леонид Андреев с любимой матерью, сыном и гувернанткой приезжает на Капри, где и живёт до весны 1907 года.
Но «реабилитация» шла очень медленно и тяжко.
Будни ребёнка скрашивали лишь бабушка да гости, которые часто бывали у Горького: бабушка рассказывала сказки, какие помнила, а Викентий Вересаев, военный врач, писатель и приятель Андреева, – свои выдуманные истории и рисовал для мальчугана цветными карандашами фантастические картинки.
Андреев пытался что-то писать, но неудачно – всё его не устраивало, раздражало; а после начала реакции 1907 года он окончательно разочаровался в революции как таковой и не находил уже согласия и поддержки в революционно настроенном окружении Горького.
Но выход Андреев, как всегда, находил решительно и бесповоротно, – он со всем семейством покидает гостеприимный дом и уезжает в Москву, а затем в Петербург. Однако и там не находит успокоения его душа, как вспоминал впоследствии Вадим, «отец падал все ниже, пускаясь во все тяжкие – пьянствовал, распутничал, пытался «разбить своё горе».
Андреев веером рассылал письма известным женщинам, в основном, актрисам, с предложением руки и сердца, часто путая их имена:«Матильда Ильинична! Хотите стать моей женою?.. Леонид Андреев. Это серьёзно, как смерть. Ни слова сестре».
Письмо, написанное «под шафе», адресовалось Виктории Денисевич, которая ему отказала, а её сестру он вообще никогда не видел. Но Андреев всегда добивался, чего хотел, и начал атаковать письмами Матильду, в то время уже вдову, имевшую малолетнюю дочь Нину. Не имея постоянного содержания, она согласилась быть только секретарём писателя – печатать, редактировать, вести переписку с издательствами. Однако через пару недель ураганной атаки, она сдалась. Венчание состоялось 21 апреля 1908 года, причём, Андреев настоял, чтобы невеста вернула себе имя, данное при рождении – Анна, ибо «матильдами» называли себя чуть ли не все проститутки Петербурга.
Так она стала Анной Ильиничной Андреевой, большим другом писателя, которая после его смерти эмигрировала в Европу и всюду, где только бывала (Германия, Италия, Чехия, Франция и т.д.), старалась издать произведения своего мужа.
Но бабушка не любила новую невестку, а Вадима заставляли называть её «мамой», чему он, боясь гнева отца, подчинятся с большой неохотой.
В этом браке родились: Савва, в будущем – художник и артист балета; Вера – прозаик, мемуарист; Валентин – художник, хореограф, литератор, переводчик.
Летом 1907 года Леонид Андреев купил в Финляндии землю, около деревни Ваммельсуу («Черная речка») в 60 верстах от Питера. Потом прикупил ещё, образовалось имение в 7-8 десятин. Построил огромный дом – Виллу «Аванс» (на деньги, взятые у издателя авансом), «чтобы свободнее писать о «вневременном» и «вне пространственном», – объяснял он, – я сам должен быть вне времени и пространства, а для этого нужно деревенское уединение». Но местные финны прозвали дом «замком дьявола».
Корней Чуковский, знавший близко и друживший с писателем в течение 15 лет, оставил очень проникновенный, с любовью и глубоким уважением написанный портрет этого незаурядного человека.
…Он любил всё огромное. В огромном кабинете, на огромном письменном столе стояла у него огромная чернильница, где не было чернил.
Его дом был всегда многолюден: гости, родные, обширная дворня, дети, множество детей, и своих, и чужих, – его темперамент требовал жизни широкой и щедрой.
У него длинные волнистые волосы, небольшая бородка эстета, на нём бархатная черная куртка. Его кабинет преображается в мастерскую. Он плодовит, как Рубенс, не расстаётся с кистями весь день. Вы ходите из комнаты в комнату, он показывает свои золотистые, зеленовато-жёлтые картины, портреты, некоторые весьма хороши, а он начинает говорить о Веласкесе, Дюрере, Врубеле… Вы пробуете сменить тему, но он слушает лишь из вежливости: завтра – вернисаж в Академии художеств; вчера приезжал к нему Репин; послезавтра он едет к Галлену… Увлёкшись какой-нибудь вещью, Андреев может говорить лишь о ней, все прежние его увлечения становились ему ненавистны…
А потом – цветная фотография. Казалось, что не один человек, а какая-то фабрика, работающая безостановочно в несколько смен, изготовила все эти груды больших и маленьких фотоснимков, которые хранились в особых ларях и коробках. Иные снимки удавались ему превосходно, например, весенние пейзажи. Не верилось, что это фото, столько в нём было «левитански» — элегической музыки!..
Целая полоса его жизни была окрашена любовью к граммофонам, – даже не любовью, а бешеной страстью. Он буквально заболел граммофонами, и нужно было несколько месяцев, чтобы излечиться от этой болезни.
Не знаю, почему, но всякий раз, уезжая от него, я испытывал не восхищение, а жалость: почему он барахтается в этом Финском заливе, когда ему по плечу океан? Можно ли такую чрезмерную душу тратить на граммофоны?..
…Тяготение к огромному, великолепному, пышному сказывалось у него на каждом шагу. Гиперболическому стилю книг соответствовал гиперболический стиль его жизни. Недаром Репин называл его «герцог Лоренцо». Жить бы ему в раззолочённом замке, гулять по роскошным коврам в сопровождении блистательной свиты, – это было ему к лицу, он словно рождён был для этого.
Он ни в чём не знал меры, и это было его главной чертой. Писанию Андреев отдавался с такой же чрезмерной стремительностью, как и ко всему остальному, – до полного истощения сил. Бывали месяцы, когда он ничего не писал, а потом вдруг с невероятной скоростью диктовал несколько ночей подряд огромную трагедию или повесть. Шагает по ковру, пьёт чёрный чай и чётко, подчиняясь музыкальному ритму, декламирует, а пишущая машинка едва поспевает за ним.
Он не просто сочинял свои пьесы и повести, он был охвачен ими, как пожаром, насыщая их гигантскими образами, ибо в творчестве, как и в жизни, он был чрезмерен.
В Финляндии, Андреев начал заниматься драматургией, здесь написаны пьесы «Жизнь человека», «Царь Голод», где автор пересмотрел свой взгляд на революцию, отныне она была для него не геройством и подвигом, а хаосом. Бунтарями двигали не идеи, а голод, поэтому их протест заканчивался бессмысленными убийствами и разрушением.
Там же была создана трагедия «Анатэма». Главный герой – еврей Давид Лейзер, раздал всё свое имущество нищим, и те решили, что он – чудотворец. Толпа ждала чуда, а когда оно не произошло, — забили Лейзера камнями. Немирович-Данченко, прочитав пьесу, немедленно взял её в репертуар!..
Иногда на Андреева нападала весёлость и, как и всё у него, чрезмерно носила характер припадка, от чего всем становилось не по себе. Когда же она наконец проходила, он становился мрачен и чаще начинал монологи о смерти; это была его любимая тема. Тут у него был великий талант: он умел бояться смерти, как никто. Он испытывал отчаянный ужас, и этот ужас чувствуется во всех его книгах. Возможно, от этого ужаса он и спасался, хватаясь за цветную фотографию, живопись и граммофоны…
Леонид Андреев был очень разный, но всегда настоящий.при всей «провинциальности» не было в нём ни тени мещанства. Обывательская мелочность, скаредность были чужды ему совершенно. Андреев был искренен, доверчив и щедр. Никогда не замечалось в нём ни корысти, ни лукавства, ни карьеризма, ни двоедушия, ни зависти. Одно в нём оставалось неизменным – душевная чистота, благородство и необыкновенная доброта, деятельно отзываясь всем сердцем на чужие горести и беды. Особенно он любил помогать молодым литераторам – даже домик у себя на участке построил для нуждающихся авторов, чтобы дать им возможность отдыхать и без помех работать.
Начало Первой мировой войны Андреев встретил с воодушевлением.
В это же время Андреев публикует драму «Король, закон и свобода» о военных событиях в Бельгии, которая была экранизирована Акционерным обществом А. Ханжонкова. Но главная тема – судьба «маленького человека» в эту грозную годину, а не описание битв и сражений.
После Февральской революции Андреев входил в редакционный совет реакционной газеты «Русская воля».
Но Октябрь Леонид Андреев не принял. Смутное понимание, что предоставленная самой себе, разбуженная революцией масса «будет катиться до самого последнего края в пропасть», и чтобы обуздать её, кроме революционного энтузиазма, понадобится кое-что ещё, – возникло у него в первые недели.
В связи с этим автор «Семи повешенных» призывает общество и власть не давать свободу «собранию бывших министров и прочих, ныне заседающих в Петропавловске», не выпускать из-под домашнего ареста и бывшего царя.
С приходом большевиков, Финляндия получила независимость, и Андреев оказался в эмиграции. Все последние его сочинения проникнуты пессимизмом и, мягко говоря, горячей нелюбовью к тем, кто лишил его и Родины, и дома:
… «Был ясный осенний день 12 сентября 1919 года, – вспоминал Вадим Андреев. – У отца с утра болела голова, он встал поздно и весь день не выходил из комнаты (…) Вернувшись с прогулки, я увидел, что окно отцовской спальни открыто, из кабинета доносились звуки плача, я узнал бабушкин голос. Я заглянул в окно – отец лежал на полу, около кровати, дышал тяжело, с глухим, протяжным хрипом…
…На белой кровати, ярко освещённой настольной лампой, лежал отец. Его лицо помолодело, стало необыкновенно красивым, тридцатилетним. На бледной коже ярко выступали чёрные усы и борода. Тонкая, невыразимая улыбка озаряла мёртвое, застывшее лицо».
Леонид Андреев скончался от паралича сердца в местечке Мустамяки, на даче своего друга – врача и литератора Ф.Н. Фальковского. «Сильное, чуткое сердце, устав, разорвалось в куски», – писал Саша Чёрный.
На похоронах никого из соотечественников не было, но скорбели о нём искренне и безутешно, особенно Максим Горький:
…Андреев был похоронен там же, в Мустамяки, но в 1956 году прах его был перезахоронен в Ленинграде, на Литературных мостках на Волковском кладбище.
4 891
8 681 
