Методический материал к уроку литературы по роману Гончарова И. А. "0быкновенная история", 10 класс

Методический материал к уроку литературы по роману

Гончарова И. А. "0быкновенная история"

Нетрудно заметить, что сюжет «Обыкновенной истории» со­держит внутри себя «вечное» зерно - библейский мотив о «блуд­ном сыне»: молодой человек покидает родительский дом, отправляясь в неведомый большой мир в надежде осуществить свои мечты и надежды на счастье.

Блага «Домашнего мира» «дорого ценятся на склоне жизни», но никак не в юности, перед которой «расстилалось множество до­рог», уводящих от скуки родного дома навстречу мечтам о «колос­сальной страсти», о славе писателя, о «громких подвигах», «o поль­зе ... отечеству».

Высота и чистота порывов и помыслов Александра Адуева, рав­но как и их заоблачность, - верная и вечная примета «кипящей юности».

Конфликт В «Обыкновенной истории!» принято называть диа­логическим, порождаемым несходством жизненных философий Адуева-младшего и Адуева-старшего, длящимся вплоть до эпилога.

Гончаров свел в особого рода поединках идеалиста и материа­листа, «прозаика» и «поэта», «небожителя» и представителя «грязи земной» и продемонстрировал победу в них последнего.

В романе неожиданно появляются ноты сочувствия по отноше­нию к герою, хотя все то, что он сейчас переживает, несомненно, вечная, обыкновенная ситуация.

Наступает время, когда Адуеву-младшему предстоит открывать уже известные и опять-таки самые обыкновенные истины. И тем не менее грустно наблюдать мечтателя за канцелярским столом («он писал, писал, писал без конца» ), а тем более в те минуты, когда «он наклонялся над бумагой и сильнее скрипел пером, а у самого под ресницами сверкали слезы».

Вначале Александр отворачивается от всего того, что лежит за пределами его возвышенных представлений о жизни и расценива­ется им как «презренная польза», «расчет» и «грязь земная». Имен­но поэтому он не хочет быть послушным учеником Петра Иванови­ча - на его взгляд, самого прозаического человека. Александру «грустно» слушать дядюшкины «уроки» на тему о «чувстве» и «уме», поскольку он ни на минуту не может допустить, что чувством «надо управлять, как паром, то выпустить немного, то вдруг остановить, открыть клапан или закрыть ... ».

Помимо любовных злоключений герою-мечтателю предстоит испытать целый комплекс состояний, «отражающих душевный опыт, накопленный человечеством: это и разочарование в окружа­ющем мире, разрастающееся в душе молодого Адуева до уровня ми­ровой скорби, и мучительный самоанализ, и полная душевная апа­тия, толкающая к случайным приятельствам, Бахусу, донжуанству. При этом Александр непрестанно задает самому себе вопрос: «Уже­ли все так в жизни?» - и автор отвечает герою, а с ним и всем чита­телям утвердительно, подчеркивая тем самым универсальность всего происходящего с ним.

Пытаясь оспорить старшего, молодой человек обращает дядину память к «летам ... молодости», к самому значительному в жизни, как незадолго до этого утверждал Гончаров, повествуя о любви, ко­торую сейчас так горько оплакивает Адуев-младший. И дядя нео­жиданно для нас замолкает. В ответ он предлагает племяннику «выпить вина», а после, видя перед собой рыдающего родственни­ка, «нахмурится» и выйдет из комнаты.

Что же случилось? Почему Петр Адуев, уверенный в правоте собственных представлений о жизни и назначении в ней человека, вдруг оказался таким беспомощным перед страдающим Александ­ром, что ему оставалось лишь ретироваться? Возможно, все дело в забытых им «итогах молодости» ?

В конце романа повторится аналогичная ситуация. Адуев-стар­ший вновь испытает чувство бессилия, наблюдая угасание люби­мой им женщины. Чтобы спасти ее, требовалось всего лишь «боль­ше сердца, чем головы». «Если бы он мог пасть к ее ногам, с любовью заключить се в объятия и ... сказать ей, что жил только для нее ... она вдруг процвела бы здоровьем, счастьем», - заключает Гончаров. Но Адуев не в силах был совершить это, потому что, всег­да живший больше головой, чем сердцем, «не нашел в душе своей страсти» которую забыл, как и «лета молодости». Исповедуя фило­софию трезвого дельца, он оставил все это в прошлом за ненадоб­ностью. И в итоге оказался бессильным помочь - хотя очень этого хотел - самым близким для него людям.

Так писатель исподволь подводил читателя к мысли о равно­значности в человеческом существовании трезвости ума и пылкос­ти сердца, а стало быть, к мысли о равноправии и взаимодополняе­мости «прозы» и «поэзии» в жизни человека, к признанию само ценности каждого возраста на пути жизненного взросления.

Положение вещей, при котором Александр не выглядит таким уж смешным и неправым, а Петр Иванович - безоговорочным по­бедителем, начинает ощущаться с появлением в романе Лизаветы Александровны. Именно ей «доверяет» Гончаров собственное представление о «норме» человеческой жизни.

Для Лизаветы Александровны одинаково исполнены смысла мудрость реальной жизни и высота духовных устремлений чело­века, поэтому именно она оказалась способной разрешить ситуа­цию, в которой проявилось бессилие ее умного и житейски опытно­го мужа.

«Долго говорили тетушка и Александр, только из комнаты он вышел хотя и задумчив, но с улыбкой и уснул в первый раз спокойно после многих бессонных ночей». Этот ночной разговор станет для него начальным этапом на пути постижения «общего закона бытия», согласно которому человек в своем повседневном сущест­вовании соприкасается в равной степени «с суетой дней и вечными истинами», с «прозой» и «поэзией» жизни.

Не стыдясь и, главное, не отказываясь от прожитых лет и при­обретенного опыта, Александр благословляет пережитые юношес­кие порывы и мечты и, умудренный жизнью, принявший ее «общий закон», достойно вступает в зрелую ее полосу. Теперь, после всего передуманного им, Александр намерен вернуться в Петербург: «К вам приедет не сумасброд, не мечтатель, не разочарованный, не провинциал, а просто человек, каких в Петербурге много и ка­ким бы давно мне пора быть». Словом, приедет человек, сполна сознающий себя и свое место в реальном мире.

Кажется, есть все основания к тому, чтобы завершить роман. Но Гончаров заключает «Обыкновенную историю» совершенно не­ожиданным эпилогом.

Прошло четыре года после вторичного приезда Александра в Петербург. Адуев-старший постарел, Адуев-младший изрядно по­полнел и оплешивел: «… c каким достоинством он носит свое выпук­лое брюшко и орден на шее».

Но время коснулось не только внешности героев. Из разговора Петра Ивановича с Лизаветой Александровной становится понят­ным, какой тщетой кажется ему все достигнутое на пути карьеры в сравнении с болезнью жены. Не менее горько звучит признание героя самому себе в том, что он «убил» свое сердце («порывшись В душе своей, Петр Иванович не нашел там и следа страсти»). Что касается Александра Адуева, то его также характеризуют впечатля­ющие внутренние метаморфозы: ушел в прошлое впечатлительный юноша-мечтатель, теперь он - преуспевающий во всех смыслах че­ловек Но главная его жизненная удача обозначил ась в эпилоге ­выгодная женитьба на пятистах душах и трехстах тысячах.

Писатель не выносит приговора никому из своих героев, не де­лает окончательных выводов по отношению к их судьбам, помня о том, какой текучей, изменчивой, противоречивой является чело­веческая жизнь. Вспомним, каким состарившимся и несчастным выглядит прежде уверенный и энергичный. Адуев-старший. Но это тоже, хочет сказать автор, такая обыкновенная история.

Гончаров вообще очень мало походил на обличителя. Он скорее грустит по поводу им же рассказанной истории и просто просит, как когда-то Гоголь, не забывать прекрасных движений души, кото­рые особенно свойственны человеку в его юности.