Миссионерская работа среди крещенотатарского казачьего населения

Миссионерская работа среди крещенотатарского казачьего населения

Огромное значение в успешности православной миссии среди чуваш имело их первоначальное религиозное мировоззрение – языческое или мусульманское. Многолетнее дело по обращению в православие чуваш, желающих перейти в ислам, показало, насколько труднее было священникам работать с чувашами-мусульманами.

Прецедент чуваш стремящихся к переходу в ислам нельзя назвать, массовым, так как в описаниях миссионерской работы в проблемных инородческих приходах, чувашские с 1900-х годов не называются¹, а в 1910-х годах не раз отмечалось, что все чуваши – христиане. Так считал Оренбургский епископ Феодосий, пребывавший на Оренбургской кафедре с 1912 по 1914 год², такое же впечатление от этого народа сложилось и у Преосвященного Мефодия в первый год его служения на Оренбургской кафедре³. Подобная характеристика чуваш в архиерейских отчетах 1910-х годов, подводит определенных итог православной приходской миссионерской деятельности в Оренбургской епархии во второй половине XIX – начале XX веков.

Миссионерская работа среди крещенотатарского казачьего населения, являвшегося своеобразной этноконфессиональной социальной группой в Оренбургской губернии, известной под названием нагайбаки (в XIX веке – нагайбаки и бакалинцы), была одним из основных направлений православной миссии в Оренбургской епархии.

В 1842 году по Высочайшему Повелению императора Николая I, вследствие изменения границ Оренбургского казачьего войскам и создания «новой Оренбургской линии», нагайбаки числом 1250 человек мужского пола, из Белебеевского уезда Уфимской губернии были переселены в новые населенные пункты: поселки Кассель, Фершампенуаз, Париж, Требия, Астафьевский в Верхнеуральском уезде, а также часть из них разместили в казачьих селениях: поселке Неженский Оренбургского уезда истанице Ильинская, поселки Подгорный, Гирьял, Алабайтал Орского уезда; поселки Краснокаменский, Варламово, Попово, станица Ключевская Троицкого уезда⁴. В новых условиях жительства, особенно в поселках Оренбургского, Орского и Троицкого уездов, где нагайбаки были расселены среди мусульманского населения, усилилась опасность их возвращения в ислам, которая во второй половине XIX - начале XX века не раз давала о себе знать.

В 1860-х годах обострилась проблема перехода в ислам новокрещеного населения поволжских и приуральских епархий. Самыми надежными мерами по предупреждению переходов новокрещеных в ислам, епархиальным начальством считались религиозно-нравственное образование новокрещеных, привлечение к миссионерской работе представителей из новокрещеных, совершение богослужений на их родном языке⁵.

В 1872 году воспитанник Казанской крещено-татарской школы Игнатий Тимофеев брат Василия Тимофеева⁶ был определен учителем в нагайбакский поселок Фершампенуаз Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии. По мнению Преосвященного Митрофана (Вицинского), он ревностно взялся за дело обучения нагайбакских детей и получил доверие родителей, так что они стали с охотой отдавать своих детей в его школу. Там ребята учили православные молитвы, церковное пение и Закон Божий. Взрослые собирались послушать школьное учение и особенно хоровое пение. Жена И. Тимофеева, из крещеных татарок, с успехом обучала девочек. К 1874 году И. Тимофеев открыл и другую школу в мусульманском Варнинском поселке Верхнеуральского уезда⁷. По отзывам епископа Оренбургского и Уральского Митрофана, в школе не только обучались нагайбакские дети, но она оказывала благотворное влияние и на родителей⁸. В 1883 году в Фершампенуазском поселке была построена церковь, а с 1885 года здесь образовался самостоятельный приход, священником которого назначили другого священника, тоже из нагайбаков. Отец Игнатий Тимофеев стал священником в поселке Остроленском. Благодаря его трудам, богослужение здесь стало совершаться на нагайбакском языке⁹.

В 1890 и 1891 году в Оренбургской епархии снова наблюдалось религиозное движение по переходу из православия в ислам среди нагайбакского населения. Накануне этого, в мае – июне 1888 года, священник Николай Сейфуллин, татарин по национальности, был командирован с миссионерской целью в селения нагайбаков, которые особенно были подвержены магометанскому влиянию. Он посетил поселок Неженский Оренбургского уезда, станицу Ильинскую, поселок Подгорный Орского уезда, поселок Краснокаменский и село Варламово Троицкого уезда. В своем отчете он проанализировал сложившуюся религиозную ситуацию.

По сообщению отца Николая, нагайбакский поселок Неженский подверглись значительному влиянию татар-мусульман, многие держали уразу и все без исключения праздновали мусульманские праздники. Один казахский мулла ближнего аула еще ранее сообщал священнику, что все нагайбаки поселка Неженский перешли в магометанство и церковь у них заперта, тогда действительно в Неженском не было своего причта, что сказалось на религиозном состоянии жителей: «они огрубели и отвыкли от обязанностей, возлагаемых церковью». В 1887 году у них был открыт приход, стала действовать церковь и школа. Это сразу сказалось на их религиозности: многие нагайбаки в 1888 году говели в Великий пост¹⁰.

В станице Ильинской Орского уезда проживало православных: русских – 349 мужчин и 342 женщины, нагайбаков – 58 мужчин и 53 женщины; магометан-татар: 173 мужчины и 147 женщин; старообрядцев 27 мужчин и 27 женщин. Церковь в поселке была освящена во имя пророка Илии. В татарской части поселка имелась мечеть. Отец Николай Сейфуллин установил, что с 1846 года, с самого появления нагайбаков в уезде, мулла проводил среди них миссионерскую работу, стараясь обратить их в ислам¹¹.

«В месячный срок пребывания в Ильинской станице я пришел к такому убеждению, – заключал свое наблюдение священник Николай Сейфуллин, – что нагайбаки станицы никогда душой не были преданы вере, потому что вовсе не были ознакомлены с учением Церкви. Образ жизни и язык нагайбаков – татарский, в силу этого они неизбежно теснее сближаются с татарином- мусульманином, чем с русскими, потому что тут каждое слово понятно им и звучит родственно; при непонимании же богослужебного языка и религиозных обрядов, соседство русских в религиозных целях очень мало приносит пользы: нагайбаки видят только обыденную, неприглядную жизнь русских...»¹².

Поселок Подгорный Орского уезда и селения Троицкого уезда были найдены миссионером в лучшем положении. «Из Подгорного я уехал обрадованный, – сообщал Николай Сейфулин – нагайбаки Подгорного поселка порицают своих нагайбакских братьев за склонность к татарской вере; от православия никто из них не уклоняется; слово Божие охотно слушают, так что есть надежда, что со временем они вполне утвердятся в православии». Нагайбаки после прощального увещевания высказали: «мы ничего, батюшка, мы совсем-то в татары не уходим, только все-таки мы ни то, ни се, ни русский, ни татарин, ни той, ни другой веры не знаем, никто нам не рассказывал; попа редко видим»¹³.

Поселок Краснокаменский Троицкого уезда был населен бакалинцами (так именовали нагайбаков, прибывших из Бакалинской крепости Уфимской губернии). «Жизнь этих бакалинцев с религиозной стороны печальна: ими начал распоряжаться соседний башкирский мулла», — отметил священник Николай, - но жители поселка очень обрадовались, когда узнали, что у них в недалеком будущем может быть свой родной священник». В селе Варламово Троицкого уезда, по наблюдению иерея Николая; и священники местной церкви, и народ вполне осознавали необходимость в священнике-инородце»¹⁴.

Можно заметить, что священник Николай Сейфуллин, выпускник Казанской учительской семинарии, в своих наблюдениях полностью находился на позиции Н. И. Ильминского в деле ведения миссионерской работы среди новокрещеного населения – признавал обязательное обучение и проведение богослужений на родном языке, постоянную опеку новокрещеных священником – выходцем из этого народа.

Священник Макарий Софронов, служивший в конце 1880-х годов в Парижском нагайбакском приходе, описывая религиозную ситуацию среди нагайбаков поселков Париж и Фершампенуаз Верхнеуральского уезда, приходит к подобным выводам. Это тем более интересно, что священник мог видеть плоды 15-летней работы Игнатия Тимофеева с нагайбаками Фершампенуазского прихода. «Нагайбаки, – пишет священник Макарий, – хотя и считаются православными христианами, между тем далеко еще не все из них соблюдают уставы и обряды православной Церкви, и не мало еще времени потребуется, чтобы приучить их к исполнению христианских обязанностей. Впрочем, нагайбаки в настоящее время уже не те, какими они были раньше. Например, за последние 10-15 лет они более стали просвещаться светом Христовым, имеют уже храм Божий в своем поселке, душеполезные переводные книги и, кроме того, что всего важнее, богослужение совершается на их нагайбакском языке. Следовательно, каждый из них понимает слово Божие и на своем родном языке прославляет Отца Небесного!»¹⁵.

Особенно иерей Макарий отмечал четыре проблемы, отрицательно влияющие на религиозную жизнь нагайбаков. Во-первых, нагайбаки очень плохо знали русский язык, а женщины и дети совершенно не понимали по-русски. Во-вторых, это небольшое количество церквей в нагайбакских приходах. Часто приход состоял из нескольких поселков, отстоящих далеко от церкви в 20-30-ти верстах и дальше. В-третьих, отец Макарий отмечал значительное влияние казахов и башкир, и наоборот, малое влияние русских, на религиозность нагайбаков. В-четвертых, по наблюдениям священника Макария Софронова за своими прихожанами-нагайбаками, были у них «свои религиозные, почти полуязыческие обряды и обычаи. Например, «корманбиреу» – жертвоприношение, «кабер киче саклау» – поминки покойного, напоминающие языческую тризну»¹⁶.

Особенности мусульманской пропаганды среди новокрещеного населения специально изучались миссионерами, и результаты их работы публиковались в епархиальных изданиях. В Оренбургских епархиальных ведомостях была напечатана статья миссионера Казанской епархии села Апазова священника А. Миропольского «О способах магометанской пропаганды, среди крещеных татар». Он излагает порядок проведения мусульманской миссионерской работы среди новокрещеного татарского населения. По его мнению, в основе мусульманской проповеди лежали тезисы о том, что крещеные татары раньше были мусульманами и в христианство их обратили насильно, что возможно возвращение Казанского ханства при помощи Стамбула, что христиане – идолопоклонники, многобожники, сами непонимающие своего вероучения», что татары «должны исповедовать народу татарскому назначенную Богом веру – магометанскую». Особенно мусульмане, по наблюдению о. А. Миропольского, «отучают крещеных от искреннего выполнения христианских обрядов тем, что говорят: «живи как придется, для виду хотя по-русски, но-лишь перед смертью своею выскажи исповедание: «нет Бога, кроме Бога, Мухаммед посланник Божий», и будешь мусульманином, наследуешь рай с его сладостями». А еще способствовали мусульманской проповеди «отсутствие сближения с русскими, которые нередко и крещеного называют собакою и кормят из «поганой» чашки»¹⁷.

1^ ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10576. Л. 43 об.-45об, 64-66.

2^ ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10579. Л. 46 об.

3^ ГАОО. Ф. 173. Оп. 5. Д. 10580. Л. 26 об.

4^ Стариков Ф.М. Откуда взялись казаки (исторический очерк). Оренбург, 1884. С. 98-101.; Бектеева Е.А. Нагайбаки (Крещеные татары Оренбургской губернии) //Живая старина. 1902. Вып. 2. С. 165-166.

5^ Извлечение из Всеподданнейшего отчета обер-прокурора Святейшего Синода графа Д. Толстого по ведомству православного исповедания за 1866 год. СПб., 1867. С. 25-26.

6^ Там же. С. 161.

7^ ГАОО. Ф. 173: Оп. 5: Д. 19555. Л. 30.; Извлечение из Всеподданнейшего отчета обер-прокурора Святейшего Синода графа Д. Толстого по ведомству православного исповедания за 1874 год. СПб., 1876. С. 36-37.

8^ Есикова Е. М.Миссионерская деятельность… С. 86.

9^ Софронов М. Религиозное состояние нагайбаков прихода Фершампенуазского // Оренбургские Епархиальные Ведомости. 1898. №21. Неоф. ч. С. 839.

10^ Приложение 2-е к отчету Оренбургского Братства Св. Архангела Михаила за 1888-й второй братский год: Его Преосвяществу, Преосвященнейшему Макарию, Епископу Оренбургскому и Уральскому священника, командированного с миссионерской целью в инородческие поселки, Николая Сейфуллина, рапорт // Оренбургские Епархиальные Ведомости. 1889. № 6. Оф ч. С. 67-68.

11^ Там же. С. 72-74.

12^ Там же. С. 78.

13^ Там же. С. 75.

14^ Там же. С. 80.

15^ Софронов М. Религиозное состояние нагайбаков... С. 835-836.

16^ Там же. С. 838.

17^ О способах магометанской пропаганды среди крещеных татар // Оренбургские Епархиальные Ведомости. 1894. №13. Неоф. ч. С. 427-430.