Доклад на тему: «Музыкальные традиции казаков верхнего дона»
Преподаватель Суджанского техникума искусств
Щёголев В.В.
Музыкальную традицию донских казаков можно охарактеризовать как вокальную, военно-общинную и исконно мужскую, развивающуюся в формах внешнего (походного) и внутреннего (домашнего) быта. Превалирование вокального начала обусловлено, во-первых, мифологическими и религиозными представлениями о голосе и пении как носителях души, выразителях духовного, божественного начала в человеке; о его универсальности (в отличие от инструментальной музыки, ограниченной в сфере применения); во-вторых, ролью многочисленного старообрядческого населения Дона, вера которого способствовала культивированию на Дону пения; в-третьих, условиями военного быта, где голос был самым естественным, доступным и необременительным "инструментом".
В мужских военных сообществах, периодически возникавших в истории родились типологически родственные формы творчества: эпические историко-героические и лирические песни, сходные по тематике и поэтическим образам и приёмам. Соприкосновение и сосуществование казаков с кочевниками-степняками, многочисленными войнами также не прошли бесследно; влияние Великой Степи прослеживается в казачьем фольклоре, как и в быту, военном искусстве и других сторонах жизни.
У казаков мужское пение универсально, на что указывает сходство его по всему Дону, объясняющееся единством условий формирования - храма и похода. Церковное пение было для казаков регулярной практикой, так как они сами пели службы, получая соответствующие навыки в школе и под руководством регентов в полках. На походе доминировал природный фактор; пение в незамкнутом пространстве складывалось под воздействием окружающего ландшафта и непрерывного контакта с конем. Всё это выработало в казаках привычку к определенным формам пения, стереотипу звучания голоса и создало весьма разработанную систему эстетических оценок.
Многочисленные исследования донской традиции предпринимали такие фольклористы, как Трутовский (1776—1795), Львов-Прач (1790), Герстенберг - Дитмар (1798), Кравченко 1938, Астахова 1963, Путилов 1963, Соколова 1963, Литвин 1973, Дигун 1987, Рудиченко 1999, Мехнецов-Бахтин 1979, Покровский 1982, Гилярова 2001, и пожалуй самый масштабный - пятитомный свод А. М. Листопадова с нотами(1903г.). Огромный вклад в изучение казачьей традиции внёс известный всем фольклорист Кабанов Андрей Сергеевич. Благодаря ему записано 20000 тысяч песен в период с 1958 года по нынешнее время.
Мужская воинская традиция на Дону определила в местной жанровой системе доминирующую роль протяжной песни, которая является ядром песенной культуры. Протяжные песни оказали воздействие на стиль исполнения былин, баллад, воинских и исторических песен, песен литературного происхождения, распетых по-казачьи, что нашло отражение в темпе и внутрислоговых мелодических распевах. Уникальность же репертуара составляют песни протяжные, называемые местными жителями тягильными, вилючими, долгими, что подчеркивает их самые существенные качества – протяженность, длительность музыкально-поэтической строфы. Как контраст к ним у казаков широко распространены песни плясовые, поющиеся, весело и зажигательно. Плясовые песни казаки называют «частыми». По количеству их гораздо меньше. Протяжные песни у казаков оцениваются значительно выше, чем свадебные, хороводные, календарные, колыбельные, которые именуются не песнями, а припевками. Как и везде на Дону, протяжные песни не прикреплены к какому-либо конкретному обряду. Они звучат на вечерках, посиделках, семейных праздниках, могут играться и на свадьбах и поэтому протяжная песня вытеснила на свадьбе собственно свадебный репертуар. Хороший певец слышит песню в многоголосном распеве. Сами певцы признаются в том, что и напевая в одиночку, они мысленно дополняют недостающий контекст. Слуховой охват всех голосов - показатель мастерства поющего.
Вот как говорит о том времени, житель хутора Ильменевский, Хопёрского округа, Волгоградской области Попов П.Н.. В 1920–1930-х годах казачья песня часто звучала в быту: «Бывало собирались каждый вечер, летом – на улице, на бугре, зимой – на сиделках, по очереди: нынче у энтого, потом у энтого. За ночь мы переигрываем до пятидесяти песен». «Вот имей в виду, заостри раз и навсегда, чтоб ты был в памяти. Исключительно запевала все играет. Он направляет слова, направляет мотивы, направляет все. А остальные выдёрживают все за ним. Только запевала руководит, исключительно. Это помни!» Летом на празднике или просто в воскресенье из окрестных хуторов лучшие песенники сходились в станицу, где на майдане устраивались своеобразные песенные состязания. Очевидцы рассказывали, что это пение, особенно к вечеру, разносилось на несколько километров вокруг.
Как пишет Кабанов А.С. в репертуаре певцов насчитывалось свыше 70 протяжных песен. Возраст певцов на момент записи составлял около 60 лет. По выражению самих исполнителей, в такие годы они «самые игруны». Соотношение напева и текста в протяжных песнях донских казаков обладает своей спецификой. Она проявляется в словообрывах и повторении слов, в широких внутрислоговых и межслоговых распевах, многочисленных вставках различных гласных в середину слова, частом использовании междометий и восклицаний. Для самых сложных песен типична такая форма развернутой музыкально-поэтической строфы, в которой стих распевается целиком. Он представляет собой семи-десятисложник, имеющий в основе тоническую (акцентную) организацию: с обязательным ударением на третьем от начала и третьем от конца слогах основного стиха.
Казаки Дона выделяют три обособленные голосовые партии: бас (или басовик), голосник (или дискант) и тонкий голос. В типичной многоголосной фактуре «один запевает, другие подхватывают, один голосит».
Бас (басовик) – это нижняя голосовая партия многоголосия, являющаяся основой песни. Бас поется чаще всего тремя-четырьмя певцами: мужчинами, или смешанным составом. Многоголосный пучок басовых голосов всегда основан на вариантном воплощении главной мелодии. Диапазон звукоряда басов составляет малую септиму.
Голосник (дискант) – это голосовая партия верхнего солирующего подголоска. Она исполняется либо мужчиной-тенором, либо женщиной с высоким альтом. Голоснику никогда не поручается запев. Дискант расширяет звукоряд песни, надстраивая его на три звука до децимы. По поводу термина дискант, известного почти во всех донских станицах, говорят так: «Дишканить – это научно. Нужно говорить голосник», «Голосить – один голос покрывает все голоса», «Голосник – самый интересный голос в ансамбле». Дискант может исполняться даже без слов, вокализируя на гласных звуках «о-а-э». По местному выражению они «дишканят веником», вокализируя на одни гласные. Вокальное многоголосие исключает тихое пение. Виртуозность каждого дишканта в условиях такого многоголосия имеет высокую степень вариативности.
А сейчас мне хочется продемонстрировать вам на мой взгляд редкие аудио образцы верхнедонского пения.
На реке Медведице – говорят: «Хоть один начинает, а мы все дишкантим!» Подишканить веником это безусловно связано с желанием попеть вместе, освоить самый красивый, старинный, протяжный репертуар. «Красная в зелёном гуляла»(0).
Тонкий голос – это вариантная дублировка басового пласта фактуры на октаву выше. Впервые Кабанов А.С. столкнулся с «тонкими» голосами в 1972 году в хуторах станицы Федосеевской. Такое многоголосие было распространено по всему Серафимовичскому району и в некоторых прилегающих станицах Клетского, Кумылженского, Суровикинского районов. «На горах снежки не потаяли»-(1) (Старина).
В эпической протяжной песне «Не сокол с орлом солеталися»(2), нижний голос фактически осваивает лишь квинтовый звукоряд, типичный для нижнего баса. Голосник имеет свой диапазон звукоряда.
Изощренное синкопирование слогового и музыкального ритма у дискантов противопоставлено четкой пульсации мужских голосов. Басы сильно подчеркивают слово ярким «рубленым» скандированием каждого слога, стремятся четко «разговаривать». Интересен ход на … ступени вниз. «Из под города было Браилова»(3).
Наполнение фактуры почти всегда сверхмногоголосно. Ансамбль постоянно демонстрирует вертикальные гармонические гроздья с редкими октавно-унисонными узлами. Звучание песен хутора Зимняцкий обладает своеобразной гимнической окраской. «Играй песни как на улице играешь!» «Из-за лесу, гор копий и мечей»(4) (Станица).
Воинская лирическая песня «Поехал казак во чужбину далеко»(5). Слова этой песни являются народной переработкой стихотворения украинского поэта Е. П. Гребенки «Казак на чужбине» («Поехал далеко казак на чужбину», 1837 г.) От слащевцев записано несколько вариантов исполнения распространенной у казаков протяжной песни «Поехал казак во чужбину далеко». Ансамблевые образцы демонстрируют типичную многоголосную фактуру с различными по характеру сольными женскими подголосками. Дискант в первой строфе покрывает все голоса хора благодаря постоянно возникающей верхней терции лада. Подголосок во второй строфе играет песню мягче и чуть ниже, лишь изредка «задевая» третью ступень.
Рекрутская «Вдоль по Питерской дорожке, еще по московской»(6) (Казачий круг) также приводится в трехголосном вариантах с разными басами.
Городская баллада «Тихо ехал над рекою» (7) (Бузулук), по мотивам стихотворения А. С. Пушкина «Казак» («Раз полуночной порою сквозь туман и мрак», 1814г.).
Лирическая песня с семейной тематикой «Веселая беседушка, где батюшка пьёт» (8), известная в различных вариантах по всей России, многоголосно распетая на Дону в местной манере. Манера исполнения отличается целым рядом певческих приемов таких, как ярко выраженное вибрато и в басах, и в подголосках; глиссандирование, особенно характерное для запевов и солирующего верхнего голоса; прерывистость напева в линиях отдельных голосов; широкие мелодические скачки, превышающие квинту. Приемы местного музыкального диалекта, пентатоническая ладовая основа многих песен, последовательное повышение строя от строфы к строфе также указывают на древность местной традиции.
Первую песню в экспедиции по Дону Кабанов А.С. записал от шести мужчин, оказалась самой выдающейся – историческая, о Ермаке Тимофеевиче, покорителе Сибири, «Как на Волге было на реке, было на Камышинке»(9). В данном варианте уникальны и запев, и подголосок, и ритмическая форма напева (полная, соразмерная, «эталонная» версия). Интересно ладовое строение напева: в третьей четверти строфы неожиданный уход на VII низкую ступень, что звучит необычно и оригинально для «Камышинки». И хотя при исполнении песни конструктивно ведущими голосами являются басы, ее музыкальный облик зависит от дисканта. Верхний подголосок парит в песне и над песней, как бы одухотворяя ее своей мощью и красотой. Во всех вариантах распева Камышенки существует единство сюжета и слоговой музыкально-ритмической формы в неповторимом мелодическом обличии.
От мужского дуэта (Тихонов и Протопопов) была записана редкая исторические песни: «Вот не чаяло красное солнышко»(10).
Песня «Наш Скобелев генерал»(11) – по своей структуре она является хороводной, превратившейся у казаков в походную, строевую, «частую», историческую.
«Голубь голубок» (лирическая протяжная песня, обнаруженная только в Усть-Бузулукской станице и не имеющая вариантов в других местах). «Полно, братцы, нам крушиться» (историческая, воинская, с нее часто начинаются сегодня праздники и посиделки). В воинской протяжной песне «Полно, братцы, нам крушиться» текст (воспоминание о былых сражениях) лег на ритмически и многоголосно распетую строевую песню, с ее типовой четырехстрочной основой с вокализированным припевом в третьей строке. Строевая припевка неузнаваемо преобразилась, приобрела здесь все качества песни протяжной: трехголосие с солирующим дискантом, распев, повторы слов, «вилючий» запев.
«Жавроненок ты мой» (баллада, предполагающая виртуозное исполнение и доступная далеко не каждому ансамблю), «Запрягу я тройку борзых» (лирическая, для величания гостей и друзей, слова – народная переработка стихотворения Фадеева), «Разродимая сторонка»(12) (воинская, лирическая, поется сегодня при прощании и на поминках). Все эти произведения имеют общий тип многоголосия, одинаковые способы распева текста и мелодического развития.
Казачья былина о Добрыне органично звучит у Вихнянцева Ивана Васильевичаи из ст.Самолшинской в «басовой» версии, не предполагающей голосника. Уникален зачин былины «Да не стук-то стучит, и не гром гремит»(13).
Иван Васильевич в сольном исполнении спел также воинскую песню «Луговая дороженька»(14). Широкий диапазон у всех песен, постоянные угловатые скачки («ямы») в мелодической линии на сексту, септиму, даже октаву – это целая «школа вокального мастерства» устной традиции. Ровный звук по всему диапазону, мягкая подача красивый тембр, органичное вибрато, плавные переходы от одной высоты к другой даже в скачках, мелизматика, умеренное скандирование, огласовки согласных звуков, глиссандо в каденциях, четкое интонирование ступеней, диалектные особенности произнесения слов.
От вокального дуэта из ст.Берёзовской в 1963 году были записаны редко исполняемые песни: эпическая «Загоралося чистое поле» и историческая «Что не сокол был крылатый» о войне с Наполеоном.(16)
Редко встречающаяся у казаков лирическая протяжная песня «Цвяли, цвяли во поле цвяточки»(17) своим музыкальным обликом напоминает эпическое полотно. Это проявляется в ее ладомелодическом строении, ее многоголосной фактуре и слоговой ритмоструктуре. Общий звукоряд достигает 13 ступеней. Такая широкообъемность возникает из суммы разновысотных мелодических оборотов у нижних басов, верхних басов и дисканта. При этом группа верхних женских подголосков «играет» свою песню фактически на трех звуках в пределах терции.
Романс, представляющий собой народную переработку стихотворения А. С. Пушкина «Сижу гляжу я безумно на черную шаль»(19) появился в ст. Глазуновской каким-то чудесным образом. «До сих пор не представляется возможным найти его вариант в других станицах» пишет Андрей Сергеевич Кабанов.
ПЕСЕННОЕ НАСЛЕДИЕ АНДРЕЯ ИВАНОВИЧА КАРГАЛЬСКОГО ИЗ СТАНИЦЫ КАРГАЛЬСКОЙ ЦИМЛЯНСКОГО РАЙОНА РОСТОВСКОЙ ОБЛАСТИ
Замечательным хранителем и наследником донских традиций был Андрей Иванович Каргальский — представитель семьи Каргальских-Чеботарёвых, от которых записывал песни на рубеже XIX–XX веков выдающийся собиратель казачьего музыкального фольклора А.М. Листопадов.
Андрей Иванович Каргальский родился в 1904 году в станице Каргальской области Войска Донского (ныне — Волгодонский район Ростовской области). В возрасте чуть более 20 лет он покинул родную станицу, отслужил в армии и с 1928 года постоянно жил в Ленинграде, работал на заводе литейщиком.
Выйдя на пенсию Андрей Иванович начиная с 1971 года стал записывать тексты донских песен. Затем, в 1972–1973 годах, его пение записал Б.М. Добровольский. Копии этих фонограмм из личного собрания В.С. Бахтина были переданы в фольклорный архив Ленинградской консерватории. В 1977 году записи от А.И. Каргальского осуществил в Ленинградской консерватории А.М. Мехнецов.
После окончания полевых работ наступали долгие осенние вечера. К нам собирались родственники и старики, которых теперь уже нет в живых. И пели они старинные песни про князя Владимира, про Наполеона, Петра Первого и многих других. А я где-нибудь лежу, на печке или за перегородкой, и слушаю. Часто так и засыпал под песни. Но, видно, крепко они во мне засели, если и сегодня почти все помню». Эти слова А.И. Каргальского записал В.С. Бахтин, встреча с которым позволила проникнуть в сокровищницу памяти Андрея Ивановича.
Природная одаренность Каргальского — тонкий музыкальный слух и великолепная память — позволили ему вспомнить около 70 песен, слышанных им на родине. 29 из них включены в сборник «Песни донских казаков, напетые А.И. Каргальским», составленный А.М. Мехнецовым и В.С. Бахтиным и вышедший в свет в 1979 году
Индивидуальный стиль и манеру исполнения А.И. Каргальского охарактеризовал автор записей А.М. Мехнецов: «Поёт А.И. Каргальский сильным, ярким по тембру звуком. Его голос, особенно в верхнем регистре, можно было бы назвать “смелым”. Некоторую “лихость” исполнению придают и особые приёмы атаки и завершения звука, напоминающие своеобразное “йодлирование”, что характерно для казачьих песен».
Песня «Ай, во славном было городе» (1) воспроизводит эпизод похвальбы Садко: он хвалится своим богатством, причем не перед новгородскими купцами, как в известных версиях этого сюжета: в данном варианте отражено соперничество богатого торгового Новгорода с новой столицей Руси Москвой. «У славного у князя Владимира» на пиру сидят Илья Муромец и Дюк Степанович, первый хвалится своей «могущей» силой, второй — красивой женой. Если в северных былинах это лишь первые строки повествования, здесь же вся песня ими и ограничивается. Былинные песни в местной традиции обязательно исполнялись на любом большом застолье, а песней «У славного у князя Владимира» открывался свадебный пир.
В исторических песнях поется о Петре Первом, который «захаживал» в избушечку, построенную для него на берегу тихого Дона («Ай, да по край моря» (2) — фрагмент предания о Петре Первом).
О Наполеоне, который пишет письмо православному русскому царю Александру Первому («Ай, да что пишет-то пишет» (3) о войне 1812г).
Особое место занимает песня «Ай, уж ты Дон, ты наш Дон, Дон Иванович» (4) об участии казаков в Отечественной войне 1812 года, ставшая на Дону гимном казачества.
Заключение.
Таким образом, певческая традиция донских казаков, выросшая на почве русской, представлена как самобытная и обладающая неповторимой системой взаимообусловленых компонентов. В то же время разные ее уровни соотносимы с широким кругом явлений в других традиционных культурах. Многосоставность и многослойность предопределила доминирование в ней тенденции к гармонизации разнонаправленных, противоречивых явлений. Процесс упорядочения, складывания их в систему происходил через размежевание одних и слияние других. Интегрирующие факторы, каковыми на уровне традиций представляются мужская воинская (эпическая историческая и лирическая) песня и мужское ансамблевое пение, реализовавшее диалогичность и сформировавшее свой темброво-мелодико-фактурный стереотип, поглотивший или оттеснивший на периферию иные. Собственная певческая интонация сложилась в слиянии речевых, вокальных и двигательных поведенческих стереотипов, основанием которых явилась моторика разной природы. Необходимо изучать классический песенный фольклор, опираясь на собранный исследовательский материал известных учёных-фольклористов, соединяя эти знания с живой исполнительской практикой.
Список литературы.
Листопадов А.М. Песни донских казаков. Исторические песни. М., Музгиз, 1949.
Кабанов А.С. О сохранении фольклорной песенной традиции в современности. М., 1978; Структура песенного репертуара в традиционных фольклорных коллективах донских казаков. М., 1983.
Рудиченко Т.С. Певческая традиция донских казаков. Автореф. дис. канд. искусств. Ростов-на-Дону, 1995.
И.Н.Иванова (Источник: Альманах «Русская традиционная культура» выпуск «Казачьи песни»)
По следам экспедиций А.М.Листопадова // Культура донского края. Страницы истории: Сб.науч.трудов. Ростов Н/Д1993. С.150-168.
Кирюшина Т.В. Песенная традиция донских казаков. 2015г. Лекция.
3
778
73 057 
