Первая научная работа

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное

учреждение высшего профессионального образования

«Иркутский государственный университет»

(ФГБОУ ВПО «ИГУ»)

Педагогический институт

Кафедра истории и методики

1. Направление подготовки: 44.03.01

1. Педагогическое образование

Профиль: История

Форма обучения: очная

Проскурякова Мария Анатольевна

ФОРМЫ КРЕСТЬЯНСКОГО ПРОТЕСТА СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ В ИРКУТСКОЙ ГУБЕРНИИ В 1920-Е ГГ.:

ПОВСТАНЧЕСТВО И БАНДИТИЗМ

Выпускная квалификационная работа бакалавра

Студент _________М.А. Проскурякова Руководитель:

к.и.н., ст. преподаватель

Дикун А.С.

Зав. кафедрой, д.и.н., профессор Рецензент:

____________Л.В. Занданова

Работа защищена «__» ______2015 г.

с оценкой_______________________

Протокол №____

Иркутск 2015

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Крестьянство сыграло огромную роль в истории России. До середины ХХ в. оно составляло большую часть населения страны. Именно с решением крестьянского, аграрного, вопроса была связана проходившая на протяжении более ста лет индустриальная модернизация России. Во всех глобальных переменах страны и крупнейших ее социальных катаклизмах ХХ в. крестьянство выступало не только объектом воздействия со стороны государства и различных политических сил, но и активным субъектом, творящим историю, оказывавшим важнейшее влияние на характер и результаты перемен. Более того, крестьянский протест являлся индикатором социально-экономической и политической жизни России в ХХ в. Таким образом, ключ к пониманию механизма российского исторического процесса в XX столетии, в том числе современного положения России, следует искать в аграрно-крестьянском вопросе, или, по крайне мере, в неразрывной связи с ним.

Крестьянство путем сопротивления Советской власти в 1920-е гг. серьезно повлияло на ее дальнейшую политику. В этом и заключается главное значение повстанческого движения, которое в условиях отсутствия у большинства населения страны реальных прав и свобод стало защитником интересов крестьян.

Кроме того, актуальность дипломной работы определяется недостаточной изученностью явления бандитизма в 1923-1929 гг.: уголовная форма повстанчества рассматривается в исторической литературе очень узко, хотя бандитизм является одной из крайних форм крестьянского протеста. Изучение его как уголовной формы повстанчества позволяет более широко осветить взаимоотношения государства и крестьянства в 1920-е гг.

Степень изученности темы. Историографию темы логичнее всего представить по территориальному принципу, наиболее полно раскрывающему сильные и слабые стороны изучения повстанчества. Рассмотрим общероссийскую литературу, посвященную повстанческому движению.

Советский историк И. Руднев определял начало конфликта крестьянства с Советским государством 1918-м г., когда появились продотряды, началась конфискация имущества, на что деревня отвечала массовыми восстаниями. Введением нэпа, по его мнению, конфликт исчерпался, хотя известно, что некоторые повстанческие отряды продолжали существовать на протяжении 1920-х гг.¹

А. Буйский дает определение внутреннему фронту в гражданской войне, подробно разбирает несколько наиболее крупных восстаний (Ярославское (1918), восстание на Красной горке (1919), Кронштадский мятеж (1921), Махновщину), описывая данные события согласно марксистско-ленинскому подходу. Автор не ссылается на историографию и источники, делая упор на внешнее вмешательство во внутренний фронт, антибольшевистские (монархистские) силы внутри страны, не рассматривает противостояние крестьян реформам и советскому строю. В работе приводятся следующие высказывания лидеров белого движения: «Коммунисты были хороши только тогда, когда нужно было действовать силой, разрушать старый порядок. Когда же дело дошло до постройки нового, то они оказались никуда не годными…»² На наш взгляд, данное высказывание отражает первоначальные попытки реформ, предпринятые молодым Советским государством, поэтому оно не остаётся без внимания представителей власти. Кулацкие восстания А. Буйский называет наиболее широкой частью внутреннего фронта. Причину восстаний он видит в фактах агитации эсеров и меньшевиков, а также зарубежной поддержки контрреволюции врагами советской власти. Восставших автор называет как бандитами, так и повстанцами, причем все восстания, по его мнению, в итоге превращались в обычный грабеж, а все повстанческие армии состояли наполовину из уголовного элемента³. Данный факт можно подвергнуть сомнению, так как известно, что повстанческие формирования пользовались активной поддержкой населения, а солдаты Красной армии неоднократно грабили крестьян, нарушали их права.

Отечественный крестьяновед В.П. Данилов отмечал, что в истории Гражданской войны существует значительный пробел – недоработанность вопроса о позиции в ней крестьянства: «Крестьянские восстания следует рассматривать прямым проявлением гражданской войны, ее последней формой после разгрома белой контрреволюции»⁴. С. Оликов в своем исследовании пошел намного дальше и отделил «массовый бандитизм» от «уголовного» и «партизанского» (идейного). Идейные банды, по его мнению, пользовались «массовым бандитизмом» как резервом⁵.

И.Я. Трифонов, в свою очередь, разделил историю повстанчества в России в целом, на политический бандитизм и вооруженную кулацкую контрреволюцию⁶.

Концепция контрреволюционной деятельности крестьян, вылившейся в стихийные восстания, господствовала вплоть до начала 1990-х гг. М.С. Френкин⁷ подтверждает это, ссылаясь на антибольшевистские и антикоммунистические восстания крестьян. Д.А. Сафонов называет настоящей крестьянской войной повстанчество 1920-1921 гг., указывая на его массовость. Он видит в восстаниях протест против государства, а в действиях крестьян – стремление к созданию условий к свободному существованию⁸.

В.В. Кондрашин полагает, что истоки мятежного поведения крестьян возникли еще в годы первой российской революции, но рассматривает крестьянское движение как преимущественно стихийное, лишенное политического и военного руководства⁹. Иной точки зрения придерживается А.А. Куренышев, который рассматривает крестьянское движение как своеобразную форму военно-политической организации крестьянства, имеющей свою идеологию, цели и задачи. Повстанчество рассматривается им как более высокая степень организации крестьянства, связанного со многими политическими организациями и являвшегося закономерным этапом в развитии крестьянской борьбы начала XX в., сочетавшей мирные и вооруженные формы¹⁰. Также протесту крестьянства в 1920-30-е гг. уделяется достаточно внимания в работах В.Ю. Титова, который рассматривает сермяжные и протестные настроения крестьян не только с точки зрения истории, но и психологии, подкрепляя их широкой историографической и источниковой базой¹¹.

Т.В. Осипова указывала, что на третий год борьбы с коммунистами в крестьянском движении произошли качественные изменения. Наряду с территориальным расширением, крестьянское сопротивление стало организованнее и осознаннее. Появились авторитетные крестьянские вожди, создававшие военные формирования и использовавшие новые формы борьбы (например, партизанскую форму). Повстанцы выдвигали политические лозунги, отвергавшие партийную диктатуру, выступавшие за демократичную форму выборов. Таким образом, по мнению Т.В. Осиповой, 1920 г. стал решающим годом в истории русского повстанческого движения¹².

В Сибири первыми исследователями вооруженной борьбы сибирских крестьян с властью были преимущественно не профессиональные историки, а партийные и советские работники, сотрудники военных органов и ВЧК, например, И.П. Павлуновский, П.Е. Померанцев, А.Н. Зыков, И.С. Степичев, Ю.С. Кукушкин.

Согласно версии И. Павлуновского, в "Сибирском крестьянском союзе" сомкнулись единым фронтом все антикоммунистические элементы, начиная с белогвардейцев и кончая эсерами"¹³.

П. Померанцев рассматривал вооруженное сопротивление крестьян как протест Сибирских крестьян против политики «военного коммунизма», а именно против продразверстки и всеобщей трудовой повинности.

А.Н. Зыков считал, что "борьба с белокулацкими выступлениями весной 1921 г. закончилась разгромом врагов Советской власти, а белобандитское движение к концу 1922 г. утратило политическую окраску и приняло уголовный характер"¹⁴.

И.С. Степичев утверждал, что «кулачество Восточной Сибири вместе с белогвардейскими офицерами занималось бандитизмом не только в 1920-1921 гг., но и в 1921-1926 гг., а отдельные банды были окончательно разгромлены лишь в 1929 г.»¹⁵

Ю.С. Кукушкин подчеркивал неравнозначность понятий "политический бандитизм" и "кулацкий бандитизм"¹⁶. Многие советские сибирские историки рассматривали крестьянский протест в деревне исключительно как контрреволюционный и кулацкий. Узкие рамки такого подхода мешали выявить им специфику повстанческого движения и рассмотреть его характерные формы.

Недостатки советской историографии в своем исследовании выделяет Л.И. Боженко: неумение некоторых авторов делать анализ фактического материала и завершить его серьезными теоретическими обобщениями, выявить общие закономерности и специфические особенности изучаемых явлений, наличие в работах декларативных, бездоказательных положений, выводов, подтверждаемых только резолюциями собраний, конференций, подгонка фактов к готовым выводам, замалчивание трудностей, недостатков, ошибок и грубых перегибов в деревенской работе¹⁷. При этом автор, сам не избегая некоторых вышеперечисленных ошибок, руководствуется марксистской концепцией и критикует любые другие взгляды, рассматривая их как буржуазные и антисоветские.

В монографии М.Е. Плотниковой, посвященной историографии гражданской войны в Сибири в 1920 - начале 1930-х гг., содержатся сведения об исторической литературе по данной проблеме, подробный ее анализ. Но вся проделанная автором работа основана на советской идеологии, марксистко-ленинской концепции, что объясняет недовольство автора немарксистскими взглядами, также имевшими место в тот период. Среди недостатков монографии можно также выделить невнимание автора к такому важному аспекту гражданской войны, как повстанчество, которому, в отличие от красного партизанского движения, в данной монографии места не нашлось¹⁸.

В работе сибирских историков Н.Я. Гущина и В.А. Ильиных повстанчеству уделяется некоторое внимание, но оно рассматривается как антагонизм кулацкого и бедняцкого классов в деревне, причем повстанчество авторы отнесли именно к первому классу, хотя практически все работы по данной проблеме иллюстрируют наличие в крестьянском протесте и середняков и бедняков. Н.Я. Гущин, В.А. Ильиных, что характерно для классового подхода, не вскрывают сущность повстанческого движения, склоняясь к мысли, что действия повстанцев не оказывали влияния на общую политическую картину в крае¹⁹.

Забайкальский историк Л.В. Курас, опираясь на исторические исследования, ставил перед собой цель показать закономерности и необратимость процесса, связанного с подготовкой и осуществлением социалистической революции и защитой ее завоеваний, показать огромные возможности партии, которой верили и за которой шли многомиллионные массы. «Хочется думать, что историческая наука стоит на пути избавления от деформаций и политизации, – говорит автор. - Перестройка и всесторонняя демократизация советского общества создают условия и гарантии для продолжения этой работы»²⁰.

Среди работ 2000-х гг. особо необходимо отметить статью известного сибирского крестьяноведа В.И. Шишкина "Партизанско-повстанческое движение в Сибири в начале 1920-х годов", в которой впервые предпринята попытка комплексного анализа крестьянских выступлений в Сибири в 1920-1921 годах²¹, а также автореферат Г.М. Лущаевой "Партизанское движение в Сибири: Лето 1920-1924 гг.", в котором проделана огромная работа по систематизации крестьянского протеста первой половины 1920-х гг.

Монография П.А. Новикова²² раскрывает историю гражданской войны в Восточной Сибири, в ней имеются важные сведения о повстанчестве в его начальный период, но ввиду ограниченности временных рамок в данном исследовании не нашлось места переходу повстанчества в уголовную форму. Данному вопросу уделено определенное внимания – уничтожение отряда Г.А. Кочкина в 1929 г.

И.В. Ефремов уделяет значительное внимание важному, на наш взгляд, факту – участию женщин в повстанчестве. Он приводит пример повстанческого отряда Родионова, оперировавшего на территории Енисейской губернии и насчитывавшего от 60 до 80 человек, из которых 40 было женщин. В Иркутской губернии он называет отряд А.Г. Черепанова, которым руководила женщина²³.

Интересную оценку повстанческому движению в Сибири дает А.Н. Шагланов, называя характерной чертой политической ситуации в 1920-1921 гг. стремительное развитие политического бандитизма на основе повстанческого движения и крестьянских восстаний, нашедшего свое проявление в выступлениях повстанческих бандформирований. Вместе с тем, следствием политического бандитизма, по мнению автора, был разгул бандитизма уголовного, так как от первоначальной вооруженной борьбы часть повстанцев, воевавшая против Красной Армии, перешла к открытому грабежу и насилию против мирного населения²⁴.

Историография повстанческого движения конкретно в Иркутской губернии представляется нам наиболее узкой. Можно выделить работу И. В. Ефремова, который анализирует повстанческое движение 1920-х гг. вкупе с крестьянскими восстаниями времен коллективизации. При этом автор делает упор на причины восстаний и борьбу с ними властей, забывая, на наш взгляд, важный вопрос перехода повстанческих отрядов в уголовные²⁵. Эту тему автор развивает в статье «Активные формы протеста сибирского крестьянства в годы нэпа» (на материалах Иркутской губернии)²⁶, где раскрывается не только начальный этап повстанчества, но и его уголовная форма, доказывается на конкретных примерах, что с окончанием гражданской войны протесты крестьян Советскому режиму не закончились.

Содержательной является статья В.И. Брюханова «Правоохранительная деятельность против уголовного бандитизма на территории Иркутской губернии и Иркутского округа в 1920-е гг.»²⁷, в которой крайняя форма повстанческого движения рассматривается исключительно в качестве уголовного элемента. Интересна статья этого же автора «Борьба с бандитизмом частей особого назначения Иркутской губернии (1920-1924 гг.)», иллюстрирующая борьбу с уголовной формой повстанчества в 1920-1924 гг.²⁸

Таким образом, крестьянскому протесту в работах исследователей России и Сибири посвящено достаточное количество литературы, где эпизодически рассматривается и повстанчество Иркутской губернии в период 1920-1922 гг., менее детально рассматривается бандитизм и судьбы повстанческих отрядов после окончании гражданской войны. В некоторых исследованиях оценки данного явления не вполне объективны и требуют иного подхода к его изучению, что оставляет простор для исследований, представляющих другую точку зрения.

Цель данной работы - изучить особенности активного крестьянского протеста в 1920-1929 гг., его роль в истории России на примере повстанческого движения Иркутской области.

Задачи:

- проанализировать социально-экономическую и политическую обстановку в регионе к началу появления повстанческого движения и выяснить, как особенности реформирования Советской властью экономического сектора стали причинами крестьянского протеста;

- выявить особенности крестьянского протеста в России на примере повстанческого движения Иркутской области;

- рассмотреть основные фронты, организацию и методы деятельности первой формы повстанчества в Иркутской области;

- выявить значение крестьянского протеста на основе изучения борьбы с ним органов внутреннего правопорядка;

- показать причины перехода повстанческого движения в уголовную форму и отличительные черты двух форм, рассмотреть сущность, организацию и методы деятельности уголовной формы повстанческого движения (бандитизма).

Объектом исследования является крестьянский протест 1920-1929 гг. Предметом - организация, формы и методы деятельности повстанческого движения в Иркутской области в 1920-1929 гг. как крайней формы крестьянского протеста.

Хронологические рамки: нижняя хронологическая дата обусловлена появлением в Иркутской губернии крупных повстанческих восстаний, верхняя – исчезновением последних повстанческих отрядов, перешедших в уголовную форму.

Территориальные рамки исследования ограничены территорией современной Иркутской области, при этом автор учитывает административно-территориальные изменения 1920-х гг. В соответствии с постановлением ВЦИК от 9 января 1922 г. была образована Монголо-Бурятская автономная область в составе следующих аймаков - Аларский, Боханский, Селенгинский, Тункинский, Эхирит-Булагатский. Административным центром автономной области был определен Иркутск.

Постановлением ВЦИК СССР от 25 мая 1925 г. губернии и волости были ликвидированы, и на территории бывшей Иркутской губернии было образовано три округа: Иркутский, Киренский и Тулунский, которые в свою очередь подразделялись на районы. Данные округа вошли в состав Сибирского края с центром в Новосибирске. Данное деление просуществовало до 1930 г., который не затрагивается нашим исследованием.

Источниковедческая база исследования представлена материалами трех архивов. Наибольшее количество источников исследовательской работы представляют материалы Государственного архива Новейшей истории Иркутской области²⁹. В фонде Иркутского окружкома ВКП (б) г. Иркутска хранятся дела, материалы которых раскрывают государственную сельскохозяйственную политику в стране и Иркутской губернии. Большая часть дел - это протоколы заседаний и постановления Бюро окружкома, а также материалы обследования районных партийных ячеек. Самыми информативными являются документы, хранящиеся в фонде Иркутского губернского комитета ВКП(б).

Также информацию о крестьянском протесте первой половины 1920-х гг. иллюстрируют документы 16 фонда ГАНИИО - Иркутский окружком ВКП (б)³⁰.

Кроме того, проработаны все дела, касающиеся темы исследования, в ОГКУ ГАИО в Эхирит-Булагатском районе, п. Усть-Орда³¹. В данных делах информации по повстанческому движению представлено крайне мало: переписка с волисполкомами и хошисполкомами, списки граждан Эхирит-Булагатского аймака, участвующих в «бандах», протоколы, сводки. Недостаток источников, касающихся повстанчества и бандитизма, можно объяснить тем, что проблема повстанческого движения в 1920-е гг. решалась на губернском уровне. Все вышеизложенные источники представляют собой делопроизводственные и статистические материалы Советских органов власти, которые способствовали раскрытию появления, методов деятельности повстанческого движения. Также материалы архивов позволили проанализировать численность повстанчества (бандитизма), динамику его роста или сокращения, отношение к данному явлению крестьян.

Опубликованные документы представлены законодательными источниками советской власти³², делопроизводственными документами из ранее засекреченных советских спецслужб, представленные сводками, справками и докладами ВЧК, а с 1922 г. – ГПУ³³. Подобные документы, только на уровне Сибири и Иркутской губернии, представлены в сборнике В.И. Шишкина³⁴. Данные информативные источники позволили выявить все формы активного крестьянского протеста в деревне, проанализировать методы деятельности повстанческих формирований, а также борьбу с ними советских внутренних органов.

Периодическую печать представляют газеты «Красная армия», "Красный стрелок"³⁵, «Известия Иркутского губернского комитета РКСМ»³⁶, «Власть труда»³⁷. Кроме того, была проработана современная периодическая печать³⁸, анализ которой позволил сделать вывод об отсутствии объективной точки зрения относительно крестьянского протеста советской власти в 1920-е гг. в общем, и повстанческого движения в частности.

Источники личного происхождения представлены в сборнике воспоминаний «Борьба за власть Советов в Приленском крае (1918-1921)»³⁹, составленном на основе воспоминаний, документов, писем по истории борьбы за власть советов в Приленском крае.

Основные положения и результаты исследования в форме докладов были представлены научных конференциях, проходивших в Иркутске в Восточно-Сибирской академии образования (конференции НИРС 2013, 2014 гг.), в Педагогическом Институте ИГУ (конференция НИРС 2015 г., Дуловские чтения 2015 г.), а также в публикации сборника «Сибирь в изменяющемся мире. История и современность»⁴⁰.

Методы исследования. В данном исследовании нашли отражение основные принципы исторического исследования: историзм, объективность и системность.

Особая роль отводилась анализу и синтезу, благодаря которым удалось выявить основные причины крестьянских выступлений, составить общую картину событий.

Для придания исторической наглядности в исследовании представлен описательный метод, чему способствовал также документально-иллюстративный метод, использование различных видов источников данного периода.

Проблемно-хронологический метод позволил рассмотреть ход крупных выступлений в губернии, останавливаясь на их временных особенностях. Сравнительно-исторический метод позволил выявить характерные черты восстаний в разные годы, а также собственно сравнить формы крестьянского протеста, способствуя тем самым объективному рассмотрению истории крестьянского протеста. Историко-генетический метод позволил определить причины и предпосылки возникновения повстанческого движения и перехода его в уголовную форму. Кроме того, с его помощью удалось проанализировать деятельность отдельных повстанческих отрядов и их взаимодействие. В исследовании был использован статистический метод, позволивший проследить динамику роста и снижения численности крестьянских выступлений, повстанческих формирований, а также наличие в них вооружения. Прием исторической критики источников позволил отобрать для исследования самые информативные и внушающие доверие документы, проанализировать их содержание и сделать на их основе логические выводы.

Научная новизна исследования заключается в появлении новых оценок ранее проведенных исследований крестьянского протеста, повстанческого движения и его уголовной формы, а также введением в научный оборот ранее не исследованных документов, касающихся истории крестьянского протеста в сибирской деревне.

Практическая значимость дипломной работы выражается в том, что ее содержание и полученные результаты могут быть использованы при подготовке обобщающих работ по истории Восточной Сибири и Иркутской области, разработке специальных учебных курсов в вузах и уроков в школе, в публичных лекциях, на факультативных занятиях, в кружковой (краеведческой) работе и т.д. Кроме того, материалы и выводы данного исследования могут быть полезны при подготовке методических рекомендаций к спецкурсам по истории Гражданской войны в Восточной Сибири, фактические сведения краеведческого характера - для выявления и охраны памятных мест в Иркутской губернии, составлении текстов выступлений для экскурсоводов и т.д. Материалы работы могут быть полезны работникам архивов при подготовке документов к публикации, составлении справочных обзоров по военно-исторической тематике.

ГЛАВА 1. ВОЗНИКНОВЕНИЕ КРЕСТЬЯНСКОГО ПРОТЕСТА В ИРКУТСКОЙ ГУБЕРНИИ

Гражданская война, начавшаяся в 1918 г., выявила все острые проблемы России, в том числе связанные с крестьянским вопросом. Именно поддержка крестьян определяла в период гражданской войны доминирование той или иной политической силы. В это время, кроме постоянных военных формирований Белой и Красной армий, появляются крестьянские военные формирования, которые условно можно разделить на партизанские (в советской историографии – «красные партизаны», только часть которых поддерживала большевиков, большинство же выступало за народную власть Советов) и повстанческие (которые также действовали партизанскими методами борьбы) (См. Приложение 1). Первые при этом тяготели к большевикам, причем среди них были и те, кто поддерживал партии эсеров, анархистов и др. Они активно боролись с белыми армиями (в Сибири именно благодаря партизанам, удалось свергнуть власть А.В. Колчака). Вторые тяготели к белому движению и боролись с Советской властью. Условное разделение крестьянского протеста на партизанский и повстанческий можно проиллюстрировать конкретным примером.

При расследовании колчаковской милицией захвата повстанцами г. Кустанай 5 апреля 1919 г., выяснилось участие в восстании зажиточных крестьян, которые выступали с требованием прекратить насилие властей над крестьянами и обещали бороться против любого насилия – и красного и белого⁴¹. Крестьяне Тихоновской волости Балаганского уезда, организовавшие «Общее собрание граждан» в селе Тальяны в 1920 г., также говорили о необходимости борьбы с Колчаком, Деникиным и другими врагами Советской России⁴². При этом они же оставили в организованном повстанческом штабе некоторых колчаковских офицеров.

Под крестьянским протестом понимают относительно открытую реакцию на общественную ситуацию: иногда в поддержку, но обычно против неё. В зависимости от отношения к нему со стороны власти и политического режима протесты бывают санкционированные и несанкционированные виды протеста. Крайняя форма социального протеста может перерасти в революцию⁴³.

Протест, направленный против социального неравенства, проблем, существующих в обществе, как правило, экономического толка, зачастую перерастает в политическую форму. Социальные конфликты в различных сферах общественной жизни могут протекать в форме внутренне институциональных и организационных форм и процедур: дискуссий, запросов, принятий деклараций, законов и т.д. Наиболее яркой формой выражения конфликта являются разного рода массовые действия.

По методам борьбы за свои права можно выделить пассивную и активную формы крестьянского протеста (социального протеста деревни) (См. Приложение 2).

Пассивный протест может выражаться в невыплате налогов (продразверстки), неявке на призывной пункт по мобилизации, уменьшению пахотных земель, а также, соответственно, сбора зерновых и др.

Первой формой активного вида крестьянского протеста является организация крестьянских союзов, собраний и т.п. На данных мероприятиях мирного, демократического характера коллегиально решались вопросы, которые волновали крестьян.

Вышеупомянутое Собрание крестьян Тихоновской волости, отстранив от власти представителей комячеек, обсуждало самые острые на тот момент вопросы, среди которых непосильная продразверстка, мобилизация, неравные выборы и др. В третьем протоколе собрания крестьян, в отличие от двух предыдущих названном чрезвычайным (по причине решения им важных текущих проблем), обсуждались связи между ближайшими волостями, организация боевой дружины, выборы военного штаба, его довольствия, действия при появлении красных отрядов.

Крестьянские собрания предприняли следующие меры: оставили в дружине колчаковских офицеров, выбрали начальника боевой дружины В.С. Охотина среди будущих известных повстанцев А. Середкина, Г. Прокопьева, П. Жданова и др. При этом крестьяне заявляли, что военные меры к красным частям должны предприниматься только в качестве защиты, в исключительном случае. Более того, документы собрания свидетельствуют о том, что крестьяне были готовы пойти на переговоры с представителями советской власти, в случае уступки им в вопросах разверстки, мобилизации и увеличения демократических прав⁴⁴.

В итоге собрание крестьян было разогнано, а на следующем собрании населения Тихоновской волости в п. Усть-Идинском 28 октября 1920 г. население в присутствии 16 особого отряда 5-й армии согласилось и с продовольственной, и с мобилизационной политикой новой власти и даже приняло ее от большевиков-коммунистов. Это не вызовет удивления, если учесть тот факт, что 25 октября 1920 г. после взятия красными отрядами Голумети, повстанцы, а с ними и большинство жителей вместе с семьями, ушли в лес⁴⁵.

Представители советской власти, как в лице Красной Армии, так и в лице членов партии, комячеек, подобным образом душили крестьянскую мирную инициативу.

В итоге крестьяне, чьи требования не были удовлетворены, перешли к следующей форме активного протеста – повстанческому движению. Причем, после победы над белогвардейцами и усиления власти большевиков, многие партизаны перестают их поддерживать, а другие переходят в лагерь повстанцев. Повстанческие отряды, костяк которых состоял из организаторов крестьянских собраний, принялись партизанскими методами бороться с советской властью: захватывали деревни, волости и небольшие города, грабили советские учреждения, активно боролись с отрядами красной армии, ЧОНа, милиции и т.п. Другой стороной этой формы протеста является поддержка крестьянами повстанцев материально, физически и морально – это во многом определяло продолжительность действия повстанческого движения.

Термин «повстанец» используется в основном в современной историографии и имеет одно значение – «участник восстания, мятежник»⁴⁶. В историографии гражданской войны рассматривается термин «зеленое повстанчество»⁴⁷. Повстанцы действовали партизанскими методами борьбы, которые были эффективны в условиях слабой правоохранительной базы Советской власти. Но отмена продразверстки, мобилизации, введение новой экономической политики; активная борьба советских органов правопорядка; элементарная усталость крестьян от постоянной борьбы уменьшило активный крестьянский протест, но сделало его выносливее. Повстанчество перешло в новую форму социального протеста - бандитское движение. Данное явление - спорный вопрос, требующий дальнейшего изучения, но такие факты, как поддержка бандитизма крестьянами до середины 1920-х гг., политические лозунги бандитизма и борьба с представителями советской власти практически не оставляют сомнений в том, что бандитизм до определенно момента являлся одной из крайних форм крестьянского протеста.

Понятие «бандитизм» определяется в словарях как «вид преступной деятельности, заключающийся в создании вооруженных банд и нападениях с целью грабежа»⁴⁸. Но цели у повстанцев и бандитов были разные.

В 1920-е гг. термином «бандитизм» обозначались попытки вооруженным путем противодействовать политике большевистского руководства. Термин «бандитские мятежи» употреблялся для названия крестьянских восстаний 1918-1922 гг. Понятие «бандитизм» нашло отражение в первом советском Уголовном кодексе (от 26 мая 1922 г.). Начиная с 1924 г., в документах ОГПУ стали применяться выражения «политический бандитизм» и «уголовный бандитизм». 29 января 1924 г. председатель ОГПУ Ф.Э. Дзержинский адресовал в Политбюро ЦК РКП (б) письмо, в котором отмечал развитие «как уголовного, так и политического бандитизма»⁴⁹.

По мнению некоторых историков, например, А.А. Куренышева, повстанчество не было единым антибольшевистским, антисоциалистическим фронтом, включавшим белых и красных повстанцев. В Сибири, в силу геополитических общественных причин, прослеживается «левый» и «правый» уклоны в повстанческом движении, собственно, как и по всей России. Правых А.А. Куренышев называет наследниками Колчака, а левых в недалеком прошлом – «красными партизанами». Автор приводит пример левого крыла сибирского повстанчества – Роговской мятеж, правого - восстания во главе с Д.Я. Шишкиным⁵⁰. Такая точка зрения представляется нам вполне обоснованной, объясняющей некоторые различия в повстанческом движении.

Существовало, как полагает автор, и «центристское» направление повстанчества в Сибири, провозглашавшее лозунг «За советы без коммунистов». Повстанцы признавали советскую власть, но требовали изгнания из советов коммунистов. Под этим лозунгом проходило крупнейшее в Сибири и всей России в целом Западно-Сибирское восстание 1921 г.

Крестьянское сопротивление в Иркутской губернии можно отнести к «центристскому направлению» повстанчества, что прослеживается по настроениям крестьянских собраний, лозунгам повстанцев и методам их деятельности.

Таким образом, изучение крестьянского протеста является важнейшим этапом в понимании роли крестьянства в истории России, становления Советской власти на местах и взаимоотношения с нею крестьян. Анализ активных форм социального протеста деревни будет представлен в данной исследовательской работе.

1. ПОЛИТИЧЕСКОЕ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ ИРКУТСКОЙ ГУБЕРНИИ В 1921-1923 ГГ.

Для понимания возникновения и сущности крестьянского протеста важно узнать социально-экономические и политические условия, в которых оно зарождалось. Данные условия объясняют причины появления повстанческого движения как активной формы крестьянского протеста. Кроме того, для более широкого освещения причин зарождения крестьянского протеста, следует обратиться к анализу данных условий не только в Иркутской губернии, но и Сибири в целом, при этом для сравнения мы рассматривали аналогичные условия в близлежащих губерниях.

Выборы в сельсоветы в Иркутской губернии прошли в октябре 1920 г. Волостные и сельские ревкомы, комячейки и избирательные комиссии провели организационно-политическую работу по определению тех, кто не имеет права голосовать, и тех, кто не мог выдвинуть свою кандидатуру в депутаты сельских советов. Этих прав были лишены кулаки, бывшие служащие царской и колчаковской администрации, участники антисоветской борьбы, распространители провокационных слухов, служители культа и их семьи, уголовники, спекулянты и самогонщики. Процент недопущенных составил в Балаганском уезде 3,5%⁵¹. Лишение крестьян важного демократического права являлось одной из причин недовольства ими новой властью.

Что касается национального вопроса, то съезды крестьянских депутатов Иркутского, Балаганского и Верхоленского уездов, где проживала основная масса Иркутских бурят, выступили за советскую власть. На Иркутском губернском съезде Советов в июне 1918 г. делегаты ряда бурятских улусов выступили с просьбой объединить их с русскими уездами и образовать единые Советы с представителями от русских и бурят. Мотивировали они это тем, что в национальных бурятских органах управления господствуют защитники интересов кулачества и нойонов, которые нещадно эксплуатировали бедноту, преследуют сторонников советской власти среди бурятских трудящихся⁵². Тем не менее, это вовсе не означает, что буряты не участвовали в повстанческом движении. Известно, что в отряде Черепанова действовали и бурятские повстанцы. Из письма Ильи Петровича Жигалова Дмитрию Михайловичу Чупанову следует, что повстанцы «действовали отдельными группами, имели во многих деревнях и улусах своих шпионов – бандитов и снабженцев. В банде были и русские, и буряты, из кулаков и зажиточных, хорошо знавшие местность, тропы, зимовья и заимки…»⁵³

С весны 1920 г. в губернии стала проводиться разверстка, главным образом на животноводческую продукцию. Это обострило и без того критическое отношение к Советской власти в деревне. В отдельных местах стали возникать крестьянские мятежи⁵⁴. В Советской историографии зачинщиками крестьянских восстаний, по традиции, считаются «кулаки», «зажиточные», но, как показывает реальная обстановка того времени, в Сибири, и в Иркутской губернии в частности, кулаками можно было назвать практически любого крестьянина. О благосостоянии иркутских крестьян можно судить по словам крестьянина д. Макарово Киренского уезда Иркутской губернии, И.С. Петухова: «В Макарово население тогда сильно боялось красных, а белых хорошо встретили. Боялись, потому что ходили слухи, что красные все отберут. Не очень народ богато жил, но кое-что имели: по 10-15 коров, 3-4 лошади…»⁵⁵

Разверстка в Сибири помимо хлеба, масла, мяса и т.п., включала и такие продукты, как ягоды, грибы, мед и пельмени в замороженном виде. Для выполнения государственных заданий даже учитывали цыплят, еще не вылупившихся из яиц.

С возвращением Советской власти в Сибири все Советы, возникшие в партизанский и повстанческих районах, объявлялись распущенными, вместо них образовывались ревкомы. Партизанские отряды расформировывались, им не разрешалось вливаться в Красную армию. Многие крестьяне подверглись репрессиям⁵⁶. В деревне развернулась борьба с состоятельными крестьянами: изъятия излишков (с точки зрения большевиков) зерна и сельскохозяйственных продуктов. Запретив частную торговлю и объявив хлебную монополию, большевики принялись скупать хлеб у крестьян в 6 раз ниже рыночных. В случае отказа продавать сельхозпродукцию советская власть начинала реквизиции.

В итоге в конце весны – начале лета 1920 г., т.е. практически сразу после установления Советской власти, бывшие красные партизаны, сыгравшие большую роль в борьбе с белогвардейцами, стали бороться против своих бывших союзников по «антиколчаковской коалиции» - большевиков. Среди таких сибирских партизан самыми известными были Г.Ф. Рогов, М.В. Козырь, П.К. Лубков и др.

Ежедневно на территории Иркутской губернии возникали десятки восстаний. Советская власть при этом признавала, что восстания в Оекской и Хомутовский волостях были вызваны небрежным отношением к народному достоянию: из-за халатности советских работников не кормился взятый у крестьян по продразверстке скот, было заморожено до 16 тыс. пудов картофеля⁵⁷. Крестьяне Балаганского уезда принимали участие в обеспечении продовольствием города Иркутска. Поэтому на некоторые волости уезда налагались завышенные норма продразверстки, например, на Тихоновскую волость - 75000 пудов⁵⁸.

В.И. Ленин указывал, что страна жила в этот трудный момент, главным образом, теми поставками продовольствия, которые давали Сибирь и Северный Кавказ. Политика военного коммунизма способствовала победе большевиков над белогвардейцами и интервентами⁵⁹. Численность бывших белогвардейцев в этот период в Сибири была 40 тыс. человек, в Иркутской губернии – около 2 тысяч белых офицеров.

Первые наиболее крупные крестьянские мятежи были организованы Роговым и Новоселовым в мае 1920 г. в Барнаульской уезде Алтайской губернии и были подавлены лишь в середине лета. Со второй половины 1920 г. начинается консолидация всех антисоветских сил под флагом «Сибирского крестьянского союза», созданного эсерами. Летом 1920 г. крупные антисоветские выступления произошли на Алтае, в Семипалатинской и Томской губерниях. Самым большим было восстание в Славгородском уезде в 1920 г., где восставших насчитывалось около 10 тыс. человек. Самым крупным выступлением крестьян в Сибири было Западносибирское восстание, организованное «Сибирским крестьянским союзом» в феврале 1920 г. Восставшие заняли 7 уездов Тюменской, 4 Омской, 1 Челябинской губерний, на три недели прервали железнодорожное сообщение между Центральной Россией, захватили несколько городов. Численность восставших составляла 30 тыс. человек⁶⁰. Для подавления этого восстания были направлены крупные силы регулярной Красной армии и отряды особого назначения, которые в конце марта – начале апреля ликвидировали очаги восстания, 8 апреля выбили повстанцев из Тобольска. Но так как причина восстаний – недовольство крестьян политикой продовольственной диктатуры - не была ликвидирована, в 1920-1921 гг. сложилась сложная обстановка в большинстве районов Сибири. В сводках о политическом состоянии Омской, Иркутской и Томской губерниях сообщается о недовольствах крестьян продразверсткой⁶¹.

На X съезде РКП (б) в марте 1921 г. была провозглашена замена продразверстки продналогом. Также Совнарком разрешил свободный обмен, покупку, продажу сельскохозяйственных продуктов в губерниях, выполнивших продразверстку. Начался переход к нэпу. Но в Сибири было решено продолжать разверстку, т.к. она относилась к районам, ее не выполнившим, а также имевшим «излишки» продукции. 13 марта 1921 г. председатель Сибревкома И.Н. Смирнов телеграфировал в губкомы РКП (б) о требовании Наркомпрода выполнить в Сибири не менее 75 % продразверстки. Циркуляр Сиббюро ЦК категорически сообщал о разверстке 20 млн. хлебофуража, в т.ч. для Омской и Алтайской губерний по 5,5 млн., Семипалатинской – 2,5 млн., Енисейской – 1 млн., Иркутской - 0,5 млн. пудов⁶². Руководство Томской губернии прислало ходатайство о сокращении продразверстки до 3 млн., Иркутск – о невозможности его выполнения. А руководство Омской губернии предприняло решение об отмене продразверстки.

29 марта многие уезды Сибирских губерний и все уезды Иркутской губернии получили право на свободный обмен, продажу и покупку хлебофуража. Так осуществлялись первые уступки ввиду возрастающего крестьянского протеста и послевоенного экономического кризиса.

Иркутское губернское экономическое совещание констатировало, что объявленная перед началом посевной кампании замена продразверстки продналогом во многом содействовала посевной компании, дав населению стимул к расширению площади посева. Тем не менее, в течение октября-ноября 1921 г. председатель Сибпродкома М.И. Калмановский оценивал степень содействия партийных и советских органов продовольственным заготовкам как неудовлетворительную в Иркутской губернии (единственной в Сибири – прим. авт.)⁶³.

В Сибири из-за «мелкобуржуазной и зажиточности крестьянства», слабости партийного и советского аппарата, ошибок, допущенных продовольственными органами, недовольства крестьянства приняли особую остроту. В январе 1921 г. в рядах повстанцев насчитывалось 7 тыс. чел., в феврале – 30 тыс. чел., в марте - 40 тыс. чел. Основные очаги повстанчества находились в Алтайской (Барнаульский уезд), Омской и Иркутской губерниях. Численность солдат Красной армии, участвующих в подавлении мятежей, выросла с 5 тыс. в январе до 12 тыс. в феврале и 23 тыс. в марте 1921 г.

К концу весны многие повстанческие восстания были разгромлены. В апреле 1921 г. в повстанческих отрядах по Сибири насчитывалось 16 тыс. чел, в мае – 8 тыс., в июне – 5,2 тыс., в июле – 2,5 тыс. В Иркутской, Омской и Тюменской губерниях весной-летом 1921 г. стала осуществляться конфискация имущества командного состава повстанческих формирований, его распределение среди семей красноармейцев, бедняков и пострадавших от повстанцев⁶⁴. Данное мероприятие способствовали еще большему озлоблению крестьян, входивших в повстанческие формирования.

Повстанчество в Сибири вновь активизировалось во второй половине лета – осенью 1921 г. в связи с крупным наступлением формирований Унгерна, Кайгородова, на подавление которых были брошены регулярные части Красной Армии⁶⁵. В 1921 г. в Сибири насчитывалось 259 повстанческих отрядов, в 1922 г. - 29, в ноябре 1923 г. – 17 (380 участников). В начале января 1924 г. оставалось 4 повстанческих отряда общей численностью 38 человек.

В отчете Иркутского губернского комитета РКП (б) в сентябре 1922 г. Иркутский и Балаганские уезды характеризовались как неблагополучные по повстанчеству. В первом действовали отряды Шапошникова, Прокопьева, во втором – Донского. Однако в 1922 г. их число уменьшилось.

Причиной действия повстанческих формирований после 1921 г. можно назвать непродуманную продналоговую компанию, на заключительной стадии которой, при сборе налога с зажиточных слоев сибирской деревни, стали активно применяться силы частей Красной Армии, милиции, ЧОН. Административные и судебные меры воздействия при этом носили классовый характер и в первую очередь применялись к срывавшим продналог кулакам. Компания 1922-1923 гг. проходила в условиях классовой ненависти к зажиточным слоям деревни: за саботаж до ноября 1922 г. административные меры предпринимались к 29908 налогоплательщикам, было вынесено 976 обвинительных заключений⁶⁶. Классовый подход в сборе продналога не мог не вызвать возмущения. Самые недовольные данной политикой властей и пополняли ряды крестьянских военных формирований.

Классовый подход был характерен для социально-экономического анализа деревни в 1920-х гг., но это не значит, что не существовало других точек зрения на крестьянский вопрос. Так на Сибкрайпартконференции П. Парфенов совершенно отрицал процесс расслоения крестьянства, наличие и рост кулачества, критиковал классовую направленность политики партии в деревне. На Омском губземсовещании П.А. Месяцев докладывал, что он почти не нашел кулака, а нашел только исправных хозяев. Он определял кулаков как 2-2,5 % от всех хозяйств. А. Мастеренко дифференцировал все крестьянство по отношению к проводимым агрикультурным мероприятиям и разделил их на более прогрессивную группу – 13,1% и менее прогрессивную – 70% всего крестьянства⁶⁷. Но данные взгляды, которые более объективно отражали реальную обстановку в деревне, считались несостоятельными или левооппортунистическими.

Кроме того, можно рассмотреть красный бандитизм как причину дальнейших крестьянских волнений. Циркуляр Полпредства ВЧК по Сибири от 14 августа 1921 г. констатировал, что «проводниками красного террора на местах являются политбюро и милиция»⁶⁸. Даже в случае обвинения в красном бандитизме, виновным выносилось мягкое, зачастую условное наказание, и вскоре они возвращались на волю, продолжая расправы над «контрреволюцией». Это приводило к тому, что вооруженное сопротивление советской власти было для многих крестьян единственным выходом. Боязнь расправы без суда и следствия была существенной преградой для сдачи властям части повстанцев, которые осознали бесперспективность вооруженной борьбы.

Тем не менее, в Иркутской губернии отмечались переходы в повстанческие отряды сотрудников милиции и ЧОН. Кроме того, повстанцы вели и агитационную работу в деревнях на предмет солидарности идеям повстанчества⁶⁹.

Таким образом, можно разделить причины возникновения повстанческого движения в России, согласно разработанной нами классификации на политические, экономические и причины местного уровня.

К первой группе причин при этом следует отнести неприятие коммунистического режима крестьянами в целом и диктатуры пролетариата, в частности. Как было сказано выше, Советская власть крестьян основана на народовластии, беспартийности, защите прав всех слоев общества, имела мало общего с диктатурой большевистской партии. Во многих делопроизводственных источниках, а также в материалах допросов повстанцев имеются сведения о категорическом неприятии крестьянами коммунистического режима. Также к группе политических причин можно отнести фальсификацию выборов в советы. Коммунисты привлекали к ним только членов или кандидатов партии, и в итоге на выборы явилось только около 10-22% населения⁷⁰.

Ко второй группе относятся некоторые аспекты политики военного коммунизма. Например, введение принудительной мобилизации 21 сентября 1920 г., в результате которой призыву подлежали родившиеся в 1899-1900 гг. и бывшие унтер-офицеры до 1896 г. включительно. В результате в большинстве случаев эти же унтер-офицеры организовывали восстания, а затем и повстанческие отряды. Организатор восстания 21 октября 1920 г. в Евсеево Д.П. Донской на мобилизационный пункт не явился, мотивируя это тем, что мобилизации должны подлежать все мужчины от 22 до 45 лет, для единства армии, без деления на коммунистов и беспартийных⁷¹ («брать, так всех»).

Одной из главных причин, относящихся к этой группы, является продовольственная политика власти. В Сибири к маю 1920 г. было собрано 16 млн. пудов хлеба, при этом во многих волостях требования по продразверстке были завышены⁷². Собранная продукция часто портилась, приходила в негодность, что вызывало еще большее негодование крестьян. Также возмущения были вызваны запретом власти свободной торговли, высокими ценами на промышленные товары, по сравнению с сельскохозяйственными.

К третьей группе причин относились ошибки представителей советской власти на местах. В Сибири она в большинстве случаев не распространялась дальше городов, а в уездах и волостях была захвачена комячейками, которые совершенно не пользовались авторитетом среди населения. Также на местах были нередки случаи откровенных грабежей крестьян красноармейскими частями, в результате чего крестьяне рассматривали повстанцев не как бандитов, по крайней мере, до определенного момента (это была исключительно точка зрения советской власти), а как защитников от политики большевиков⁷³.

Наиболее наглядно иллюстрируют причины появления повстанчества документы самих крестьян.

19 октября крестьяне Тихоновской волости Балаганского уезда организовали «Общее собрание граждан» в селе Тальяны. Протокол №1 данного собрания⁷⁴ иллюстрирует главных организаторов крестьянского протеста: В.С. Охотина (стал председателем крестьянского собрания), Шиповалова, Беляева. Документ освещает ряд вопросов, которые решались на собрании: о незаконном аресте некоторых крестьян представителями советской власти (при этом собрание было на стороне крестьян), отрицательном отношении в мобилизации, которая негативно отражается на имущественном положении крестьянских семей. При этом Собрание предлагало служить всем мужчинам от 22 до 45 для единства армии, без деления на партийных и беспартийных. В продразверстке крестьяне сомневались, так как у них не было уверенности, что она доходит до места назначения. Собрание высказалось за организацию новых выборов в волревкомы, основанных на гласности и открытости.

Второй протокол «Общего собрания граждан Тихоновской волости Балаганского уезда»⁷⁵ ставил новые острые вопросы, волновавшие крестьян. Первый вопрос – о реквизиции хлеба на Вершининском участке агентом по разверстке. Крестьяне указывали, что власть намеревалась проводить посильную продразверстку, но на деле оказалось, что ее выполнить невозможно. Также жители Тихоновской волости предлагали ввести нормы продразверстки на человека, скот и посев, сообщая, что положение крестьян усугубляет гибель озимых.

При этом звучат следующие высказывания: «… мы боролись не за то, чтоб у нас забирались последние крохи, а с теми богатеями, которые эксплуатировали чужой труд, а теперь с нами не считаются и берут все помимо нашего желания. Мы считали эту власть народной и ждали ее как освободительницу, а теперь видим пощаду только лентяям и дармоедам. Все преимущество отдается коммунистам...». В итоге крестьянское собрание постановило разверстки не давать, но оказать добровольную посильную помощь советской власти, которую, как подчеркнуло собрание, крестьяне не считают врагом. Также собрание постановило прекратить 4-х фунтовые сборы с мельниц.

Вышеизложенные документы иллюстрируют причины возникновения повстанчества, его истинную сущность, а также причины поддержки крестьянами повстанческих отрядов: на последнем собрании их было 2500 человек, тех, кто на самом деле не смирился с режимом большевизма. Именно несогласные крестьяне и поддерживали повстанчество до середины 1920-х гг.

1. ОСНОВНЫЕ ФРОНТЫ, ОРГАНИЗАЦИЯ И МЕТОДЫ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОВСТАНЧЕСТВА

Крестьянские восстания в Иркутской губернии локализировались на трех фронтах: Ока-Голуметьском (Балаганский, Черемховские уезды), Ленском (Верхоленский, Киренский уезды) и Иркутском. Наибольшее сопротивление повстанчество оказало именно на Ока-Голуметьском направлении, пролегающем по линии: Тагна – Троицкий завод – Бажей и северо-восточнее: Черемхово - Верхне-Острожное⁷⁶ (См. Приложение 3). Центром восстания на данном направлении стал Балаганский уезд, где насчитывалось около 2000 повстанцев. В ночь с 15 на 16 октября 1920 г. в селе Дмитриевка (69 верст юго-западнее Заларей) произошло одно из первых восстаний, в котором участвовало около 100 повстанцев.

Восстание в Черемховском уезде охватило Голуметьскую, Буретьскую, Бажеевскую, Кутуликскую волости, села Троицкий завод, Грязнуха, Балей, Голуметь, Нарен, Верхне-Идинское⁷⁷ и вышеуказанную Дмитриевскую волость Балаганского уезда, по словам красных, организационно связанную с ними. Руководителями восстания являлись бывшие колчаковские офицеры⁷⁸. Всего восставших насчитывалось не менее 600 человек.

В октябрьском восстании 1920 г. в Балаганском уезде, охватившем Тихоновскую, Евсеевскую, Осинскую, Ново-Удинскую и Верхне-Идинскую волости, часть Молькинской волости и Ангарского аймака главным организатором считался В.С. Охотин, унтер-офицер, эсер, занимавший к тому же должность секретаря Тихоновского волревкома. Охотин, как сообщалось, установил связь с скрывавшимися в тайге офицерами, объезжал Иркутский уезд, поднимая восстание. К моменту восстания был создан штаб, во главе которого находились В.С. Охотин и И.А. Рылов, а сотрудниками являлись будущие повстанцы Петров, Шелапутин, В.И. Чернов, Кульпин и др.

21 октября восстание началось в Евсеевской волости, где активное участие приняли унтер-офицеры во главе с Д.П. Донским (1891-1923) (См. Приложение 4). После этого восстание перекинулось в Тихоновскую и Осинскую волости, где руководители братья В.И. и К.И Черновы, Амагеев, Миронов и др. организовали отряд в 450 человек. Восстание также сопровождалось арестом милиции, советских работников, коммунистов⁷⁹.

К моменту ликвидации восстаний в выше названных волостях 31 октября восстали 600 крестьян Новоудинской волости Балаганского уезда и до 60 крестьян Молькинского хошуна Ангарского аймака. Поводом для восстания стал расстрел из пулеметов большевиками схода в Мольке. По всему району восставших насчитывалось около 800 человек, значительная часть которых и составила отряды повстанцев.

В это же время восстания охватили всю губернию. В них непосредственно участвовало около 4000 крестьян. Сибревком был вынужден объявить в Приангарье военное положение. В Балаганский уезд были посланы значительные военные силы. Используя численное преимущество и преимущество в вооружении, красные войска быстро разгромили повстанцев и восставших крестьян.

К 30 октября большевикам удалось разогнать повстанцев в Черемховском и Балаганском уездах и на станции Зима. Повстанцы скрылись в тайге, аккумулируя свои силы для следующих восстаний и захватов. 30 октября было занято село Евсеево, Д.П.Донской с отрядом скрылся. 4 ноября было занято село Молька, 8-го – Новая Уда⁸⁰.

Ленский фронт охватывал Верхоленский и Киренский уезды, где действовали не менее организованные повстанческие отряды. Лидером повстанческого движения Верхоленского уезда был А.Г. Черепанов, он и другие офицеры возглавили отряд численностью 50-80 человек⁸¹. Действовал А.Г. Черепанов совместно с женой Анной. Данный отряд неоднократно нападал на коммунистов и их сторонников, вступал в бой с небольшими отрядами красноармейцев и даже предпринимал попытку захватить Верхоленск. В отряд входили крестьяне, бывшие офицеры Колчака и буряты-скотоводы. Отряд был практически неуловим, 20 августа 1921 г. на Струнинской заимке урочище Таран он окружил и полностью уничтожил Верхоленский отряд ЧОНа под руководством А.Д. Мишарина, отправленного на его поимку. Власть при этом считала, что появление данного отряда было неслучайным и явилось следствием упорной работы подпольной белогвардейской подпольной организации.

О Черепановых очевидцы и соседи отзывались следующим образом: «Сам руководитель банды Адриян никогда не был военным. …Он был прежде всего способный коммерсант. Теперь, взявшись за орудие, он целиком и полностью полагался на офицерские знания и способности сына. На военные способности жены он не питал особых надежд, но считал, что совсем неплохо иметь в банде хотя бы одну бабу. Нужно было и постирать, и приготовить пищу. Но не из таких была Анна. В боях она проявляла бесстрашие, храбрость и умение владеть оружием. С убийством сына Василия Адриян Черепанов совсем растерялся. В данной ситуации положение дел спасла Анна. Она решительно взялась за оружие и фактически стала руководительницей банды» ⁸².

Отряд Черепанова, Н.П. Большедворского и др. пользовались популярностью среди местного населения, которое оказывало им поддержку. После захвата Большедворским Куленгской волости в ноябре 1920 г. все ее население от зажиточных до бедноты, высказалось в поддержку повстанцев, а некоторые крестьяне на коленях благодарили их за срыв продразверстки и называли командира спасителем⁸³.

В Иркутском уезде восстание охватило только Усть-Балейскую волость, где восставших возглавил офицер К. Осипов. Причем главным организатором красные считали В.С. Охотина, агитирующего крестьянство на восстания и защиту своих прав⁸⁴. Восстание продолжалось с 24 по 27 октября и было быстро разгромлено отрядами Трифонова и 4-м особым отрядом 35-й дивизии⁸⁵.

На тот момент в Иркутской губернии власти отмечали, что бурятское население не питает симпатий к Советской власти. Буряты оказывали поддержку повстанческим отрядам, например, отряду Черепанова, даже когда население русских поселений им отказывало⁸⁶.

Повстанческие отряды в этот период представляли собой хорошо обученную конницу, вооружены они были винтовками, наганами, обрезами, шашками, некоторые имели револьверы, бомбы и большой (от 60 шт.) запас патронов на человека. Реже встречались отряды, имеющие пулеметы, как правило, не больше 2–3-х⁸⁷. Пополнение боеприпасами осуществлялось путем снабжения крестьянами, покупкой через пособников, грабежа милиции, продотрядов и др.; продовольствием - за счет грабежа ссыпных пунктов, кооперативов, населения⁸⁸, либо через пособников на торговых точках. Органами правопорядка было замечено, что повстанцы приобретают много полевых биноклей⁸⁹.

Большая часть населения поддерживала повстанцев, о чем свидетельствуют многие показания красных командиров. Начальник Балаганской уездной милиции Яблочкин докладывал о постоянной помощи повстанцам со стороны крестьян.

Все повстанческие отряды осенью запасались продовольствием, оружием, одеждой и на зиму скрывались в тайге⁹⁰. Повстанцы, попавшие в тюрьмы, даже там вели агитацию среди заключенных и зачастую имели связь со своими сообщниками вне тюрьмы⁹¹.

Что касается Д.П. Донского, то он, объявив себя главнокомандующим, превратил восставших в организованную боевую единицу. Он разбил всех повстанцев на ударные отряды, которые отличались большой боеспособностью, а также резервные отряды. Им были организованы три боевые дружины, конная разведка, связь, обоз и хозяйственная часть. Евсеево было переименовано губернским городом, а некоторые деревни – уездными центрами. На всей контролируемой повстанцами территории объявлялась свободная торговля. Оружия восставшим не хватало, но им удалось разоружить нескольких продотрядчиков и милицию, а также получить оружие из Верхне-Острожной волости и Каменки. Вооружение восставших было слабое, тем не менее, наряду с дробовыми ружьями и берданками они имели ружья трехлинейного образца. При столкновениях с красными отрядами, повстанцы обманывали их трещотками, звук которых напоминал пулеметы. Также для устрашения красноармейцев повстанцы стреляли из церковной пушки, в которую набивали порох⁹².

В конце октября отрядам красноармейцев удалось выбить повстанцев из Евсеева. Отряд Д.П. Донского на тот момент составлял около 200 повстанцев. При этом он постоянно разрастался, но нападения и захваты чаще осуществлял мелкими группами не более 50-ти человек⁹³.

У Д.П. Донского как капитана отряда имелся ряд помощников и контролер штаба. Отряд делился на дивизионы конные, имел хозяйственную часть, полевой суд, информационный раздел и контрразведку. Пользовался поддержкой населения, особенно бурятского (которое и осуществляло разведку). Знание местности, поддержка населения, хорошая разведка, конный состав - сделали отряд неуловимым для красных частей, особенно пехотных⁹⁴.

Успешность действия повстанцев в Иркутской губернии можно также объяснить наличием большого запаса огнестрельного оружия, оставшегося от колчаковских войск. В 1920-е гг. представителями советской власти отмечалось, что в некоторых волостях и по всей Лене у населения скопилось большое количество оружия. По приблизительным подсчетам, у населения имелось до 40 пулеметов, несколько тысяч карабинов и винтовок и много другого военного имущества. Оружие продавалось на рынке по самым сходным ценам. А изъятие оружия у населения приводило только к тому, что население его просто прятало.

Таким образом, организация повстанческого движения проходила на очень высоком уровне: если крестьянские восстания быстро разгонялись силовыми органами Советской власти по причине своей слабости, то отряды продолжали существовать как военные единицы, имея своего командира (по имени которого и назывался отряд), действуя согласно партизанской тактике и стратегии. Стоит заметить, что характер делопроизводственных документов, раскрывающих борьбу красноармейцев и ЧОНовцев с повстанцами, говорит о том, что повстанческие отряды рассматривались именно как организованные военные формирования.

1. БОРЬБА С ПОВСТАНЧЕСКИМ ДВИЖЕНИЕМ ОРГАНОВ ВНУТРЕННЕГО ПРАВОПОРЯДКА В 1920-Е ГГ.

Говоря о мероприятиях властей, направленных на предотвращение и ликвидацию крестьянских восстаний в 1918-1927 гг., необходимо отметить, что в зависимости от целого ряда факторов как внешне, так и внутриполитического характера, они варьировались от массовых расстрелов и других акций устрашения до объявления амнистии повстанцам в отдельных местностях и временного изменения сельскохозяйственной политики в масштабах всей страны. Сочетание «кнута и пряника» вкупе с хорошо отлаженной агентурной работой органов ВЧК-ОГПУ и частей особого назначения привели к ликвидации или разложению большинства повстанческих отрядов.

Мероприятия властей, направленные на борьбу с данным явлением, предполагали, экспроприацию хозяйств, высылку крестьян и заключение их в концлагеря, а также организацию специальных бандтроек и пятерок для внесудебного рассмотрения дел по бандитизму.

Власть жестко действовала в отношении крестьянских волнений. Если в начале повстанческого движения, например, в восстании крестьян Голуметьской волости Черемховского уезда крестьяне не были наказаны за убийства коммунистов и даже получили компенсацию за незаконные действия Советов, то после положение дел меняется. Массовые расстрелы в Иркутской тюрьме продолжались, даже в период, когда официальная смертная казнь была отменена⁹⁵.

Это не давало усмирения крестьянам. Поэтому советские правоохранительные органы, прежде всего, расправлялись индивидуально с главарями отрядов. Также они брали в заложники членов семей или односельчан повстанцев, требуя сложить оружие. Кроме того, для более успешной борьбы с организованным повстанчеством, ЧК использовало систему наказания за укрывательство бандитов, или недоносительство относительно последних⁹⁶.

Большую роль в устранении повстанчества и бандитизма играли органы ВЧК-ОГПУ. Их сотрудники вербовали в среде крестьян осведомителей, внедряли их в повстанческие отряды, устраивали разного рода провокации, приводившие к междоусобицам в среде повстанцев. Нередко прибегали к дискредитации лидеров повстанчества.

Главным органом, осуществляющим борьбу с крестьянским протестом, была Чрезвычайная комиссия. Иркутский ревком, в соответствии со сложившейся в стране практикой, 17 февраля 1920 г. принял решение создать губернскую Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией (ГубЧК). Она была образована на базе Чрезвычайной следственной комиссии Политцентра, а затем ревкома. Председателем Иркутской ГубЧК стал бывший председатель ЧСК С.Г. Чудновский, а его заместителем - К.А. Попов. В сентябре 1920 г. в целях качественного улучшения работы Иркутской ЧК и координации усилий было принято решение о слиянии Особого отдела 5-й армии и Иркутской ГубЧК. 4 сентября 1920 г. начальника Особого отдела армии А.П. Марцинковского назначили председателем ГубЧК.

Кроме того, структуры ЧК были созданы в уездах и аймаках Иркутской губернии. Подчинялась Иркутская ГубЧК Полномочному представителю ВЧК по Сибири И.П. Павлуновскому, резиденция которого находилась в Новониколаевске (Новосибирске). Помимо укрепления и укрупнения самой ЧК, в течение 1921 г. уже во всех уездах и аймаках Иркутской губернии были созданы политбюро. Их главной задачей являлась борьба с повстанчеством, а также контроль за настроением населения и предотвращение антисоветских выступлений.

В начале 1921 г. А.П. Марцинковского на посту председателя ГубЧК заменил В.Ф. Тиунов, участник антиколчаковского большевистского подполья и один из организаторов Омской ЧК. А в марте 1921 г. председателем Иркутской ГубЧК стал работавший в органах ЧК с 1918 г. М.Д. Берман, впоследствии заместитель народного комиссара внутренних дел СССР и один из видных деятелей политики "большого террора" 1930-х гг.⁹⁷

Наряду с расследованием деятельности участников белого движения важную задачу иркутских чекистов в этом плане составляла борьба с белогвардейским подпольем. Осенью 1920 г. практически во всех уездах губернии начались массовые крестьянские волнения, переросшие в октябре в ряде мест в восстания, и иркутским чекистам пришлось вести борьбу с данным явлением.

В той или иной степени все сотрудники Секретно-оперативной части Иркутской ГубЧК участвовали в борьбе с повстанческим движением, но главную роль в ней играли чекисты специально созданного отделения по бандитизму во главе с М.М. Карловичем и чекисты агентурного отделения во главе с К.Д.Танаисовым. Именно они осуществляли основные операции ЧК против повстанческого движения. Общее руководство этим фронтом деятельности Иркутской ЧК осуществляла Коллегия ГубЧК и ее председатели.

Крупной операцией по ликвидации повстанчества стало задержание в конце 1921 г. командира крупного повстанческого отряда, поручика В.И. Чернова, действовавшего в Балаганском, Черемховском и Иркутском уездах. В его отряд удалось внедрить под видом казачьего офицера сотрудника ЧК В.Н. Преловского, который сообщал все сведения о передвижении отряда, его численности, вооружении и т.п. После ряда неудачных операций отряда В.Н. Преловский сумел склонить В.И. Чернова бросить отряд и перебраться в Маньчжурию к атаману Г.М. Семенову.

Операцию по задержанию В.И. Чернова разработали председатель ГубЧК М.Д. Берман и заместитель начальника Черемховского политбюро И.С. Тумахович. Последний обеспечил сопровождение В.И. Чернова в Иркутск и его размещение на квартире родственника сотрудника ЧК, некоего Седова на Иерусалимской (Советской) улице. На этой квартире Чернов познакомился с С.Д. Красновым, сотрудником ЧК. Сложность задания заключалась в том, что руководство ЧК потребовало взять В.И. Чернова живым. Его задержание поручили заместителю начальника агентурного отделения ГубЧК Ю.Е. Новаку. Краснов-Карелин сумел войти в доверие В.И. Чернову. 1 декабря 1921 г. Ю.А. Новак и С.Д. Краснов с риском для жизни задержали В.И. Чернова, за что им была объявлена благодарность⁹⁸.

Одновременно против повстанцев стали применяться конфискации имущества и арест их родственников, которые сочетались с амнистией участникам восстаний и дезертирам, объявленной Сибревкомом 30 октября 1920 г. Умелое сочетание этих мер способствовало оттоку крестьян из повстанческих отрядов. Например, отряд известного командира Д. Донского в октябре 1920 г. насчитывал более 600 человек, в феврале 1921 г. уже 120 человек, а в начале 1922 г. только 12.

В сентябре 1920 г. во всех уездах советская власть создала полномочные тройки под предводительством предуревкома и членов увоенкома, и завполитбюро. В аймаках тройки предписывалось не создавать ввиду отсутствия там постоянных гарнизонов. Каждый аймак подчинялся ближнему уезду: например, Эхирит-Булагатский и Джединский – Верхоленскому уезду, Аторский – Балаганскому, Селенгинский – Селенгинскому, Тункинский – губернской тройке. Большое внимание уделялось организации продразверстки и мобилизации, а также предупреждению новых восстаний, учету потенциальных восставших. В ноябре были созданы общеполитические сводки губернии, в которых предусматривалось анализировать причины и характер восстаний, социальный состав участников, причем в составе не упоминались середняки и бедняки, а только кулачество, офицеры и белогвардейцы. Кроме того, изучалась поддержка восстаний местными органами власти, характер их борьбы с повстанчеством, а также история возникновения восстания, отношения к ним простых крестьян и степень участия в восстании социалистов-революционеров. Также власти были заинтересованы в выполнении мобилизации и сборе документов руководителей восстаний⁹⁹.

Во всех протоколах троек большое внимание уделяется военной организации для предупреждения восстаний: увеличение численности войск на местах, их содержанию, обмундированию и т.п. Для ликвидации повстанческих отрядов 16 ноября в Балаганск было послано около 100, а 15 ноября в Верхоленск столько же кавалеристов¹⁰⁰. Именно в 1925 г. большевикам были организованы бандпятерки (группы агентов по каждому повстанческому отряду), вместо упраздненных уездных и аймачных бандтроек. Они закреплялись за определенным повстанческим отрядом до полного уничтожения последнего. Среди методов борьбы бандпятерок в повстанческим движением можно выделить внедрение красных шпионов в банды для скорейшей ликвидации последних¹⁰¹.

Еще одним органом, боровшимся с повстанчеством, стали Части Особого Назначения (ЧОН). Силы повстанчества настолько возросли, что части Красной Армии и Красной Гвардии уже не смогли с ними бороться. После ликвидации интервенции и других крупных очагов контрреволюции необходимо было уменьшить число солдат Красной Армии, содержание которой ложилось на плечи народа. Поэтому встал вопрос о создании мобильных частей, которые могут в нужное время быстро увеличить количество солдат. В письме ЦКРКПБ от 12 июля 1921 г. по этому поводу говорилось: «1. ЧОН – боевая сила пролетариата, формируется из членов и кандидатов РКП и РКСМ в возрасте от 17 до 50 лет. 2. ЧОН имеет кадровый и милиционный состав». Кадровый состав мобилизовался только в военное положение, а милиционный, состоящий на учете в кадрах и штабах ЧОН, освобождается от партийной работы для военного обучения в составе более крупных войсковых соединений. Милиционный состав призван предупреждать восстания и повстанческое движение, а также вести просветительскую и агитационную работу. Подлежащие зачислению в ЧОН разделяются на три очереди приема: в первую проходят подошедшие по всем показателям в том числе и по состоянию здоровья, которые находились в потенциально опасных районах в качестве военного резерва. Во вторую зачислялись не прошедшие по здоровью, а также ответственные по своим партийным обязанностям. Данные очереди формировались в более спокойных районах. В третью зачислялись все оставшиеся партийные и советские работники, в том числе милиционеры, пожарные, состоящие в органах ЧК, и др. По приказу ЧОН и войскам Иркутской губернии от 27 декабря 1921 г. дальнейшая борьба с «мелким бандитизмом» была возложена на ЧОН, ЧК и губмилицию¹⁰².

Осенью 1921 г. в Иркутской губернии ревкомами было создано 2 основных отряда особого назначения (ЧОН): Иркутский (2914 человек) контролировал железную дорогу, Киренский (1955 человек) контролировал Приленье. С ЧОНом повстанцы боролись скрытыми методами, засадами.

Методы борьбы чоновцев с повстанцами были очень гуманными. По приказу начальника особых отрядов 35-й стрелковой дивизии, командиру 4-го особого отряда, задерживать среди повстанцев приказывалось только главарей отрядов, выступавших с оружием и злостных дезертиров¹⁰³. Таким образом, основную массу крестьян, попавших в повстанческие отряды, не задерживали, что снижало уровень критического отношения последних к власти. Также известны другие случаи, показывающие профессионализм чоновцев: начальник особых отрядов Беликов категорически выступал против рукоприкладства во время обысков подозреваемых в повстанческом движении¹⁰⁴.

Кроме того, входила в силу новая структура, поглотившая добровольцев прежней жандармерии и полиции. Вскоре она получила ново название – милиция. В конце декабря 1917 г. большевики организовали городское управление милиции, 6 районных отделений и уголовно-розыскное бюро, Киренское, Бодайбинское и Верхнеленское уездные управления. После временного свержения большевиков и установления в Сибири власти Верховного правителя России, многих бывших милиционеров, сторонников большевизма расстреливали. Многие из милиционеров уходили в партизанские отряды, борясь с Колчаковской армией. 17 февраля 1920 г. большевики снова захватили власть и создали губернское управление милиции. В 1920 г. в милицию пришло 2000 красноармейцев. С апреля 1921 г. вводится специальный институт комиссаров и политических руководителей (политруков). Власть не желала брать на работу бывших работников полиции, поэтому раскрываемость преступлений была низкая: 1920 г. из 1157 уголовных дел удалось раскрыть 491¹⁰⁵.

С бандами в 1923-1924 гг. в основном боролись органы ОГПУ и уголовного розыска, в меньшей степени - сотрудники службы милиции в провинции. Для борьбы с ограблением обозов по Якутскому тракту был создан отряд транспортной милиции. Таким образом, борьба с бывшими повстанцами переходит от политизированных соединений ЧОН к правоохранительным органам.

В августе 1923 г. при НКВД РСФСР создано центральное управление административное управление, осуществлявшее руководство милицией, уголовными розысками, загсами. В Иркутске действовал губернский административный отдел Иркутского губисполкома, общего, милиции и уголовного розыска. Начальник Эхирит-Булагатской милиции М.М. Белоусов вспоминает «…большую помощь оказали люди из бурятских улусов. Они давали нам лошадей и продовольствие, следили за бандитами, указывали места, где они скрывались. С помощью крестьян Усть-Ордынского округа мы в короткий срок ликвидировали все кулацкие банды». С декабря 1927 г. административные отделы на местах стали непосредственно подчиняться НКВД. После этого, к 1929 г. было покончено и с последними остатками повстанческих отрядов, перешедших в уголовную форму.

С повстанческим движением, таким образом, боролись как регулярные части Красной Армии, так и специальные органы внутреннего правопорядка: ЧК, ЧОН, губмилиция, уездные тройки и бандпятерки. Только на данном факте огромных усилий сотрудников вышеперечисленных органов видно, насколько сильным был крестьянский протест в Иркутской губернии.

ГЛАВА 2. УГОЛОВНАЯ ФОРМА ПОВСТАНЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ (1923-1929 ГГ.)

Для анализа уголовной формы повстанческого движении необходимо осветить социально-экономическую ситуацию в Сибири в целом и в Иркутской губернии, в частности. Это позволит дать обоснование причинам сохранения крестьянского протеста и его перехода в уголовную форму (в исследовательской работе данная форма определяется как «бандитизм» - прим. авт.).

Советская историография, характеризующая отношения в деревне в указанный период, делает упор на классовую борьбу – борьбу кулачества и бедноты. Зарубежные исследователи, которые занимались вопросами взаимоотношения социальных классов в советской деревне, отмечали, что кулачество на самом деле выделить из однородной крестьянской массы невоможно, и советская власть делала это по политическим мотивам. То есть кулаками считали всех тех, кто не поддерживал советскую власть в ее аграрной политике.

Р. Дюмон в книге «Совхозы, колхозы или проблематичный коммунизм» (1964) совершенно точно передает характер взаимоотношений большевиков с крестьянами: «…революционеры-горожане, плохо знавшие деревенскую действительность, объявили зажиточного крестьянина не самым большим тружеником, а кулаком, эксплуататором…»; «вместо того чтобы рассматривать зажиточного крестьянина как самого большого труженика, каким он часто был… его относили, часто несправедливо, к классу эксплуататоров…» Некоторые советские историки подтверждали такую точку зрения: «Фактически, - пишет С. Прокопович – в кулаки была записана главная масса крестьян, производивших хлеб на продажу и кормивших им городское население СССР»¹⁰⁶.

Идеологически настроенные советские историки категорически оправдывали такую почку зрения, как, например, Л.И. Боженко, который, не опровергал конкретные обвинения против Советской власти. Таким образом, читая в советской литературе «классовая борьба», нужно произносить «крестьянские волнения», «протесты», т.к. классовой борьбы в действительности ни в Сибири, ни в России в целом не было. Борьба осуществлялась государственной властью с оппозицией во всех слоях общества, имущественное и политическое уравнивание всего населения. В этом проявилось умение советской власти удерживать власть любыми путями, реализовывать идеологию несмотря ни на что.

Однако с середины 1920-х гг. в Сибири произошел новый виток крестьянских волнений. В 1926 г. отставание сельского хозяйства в Сибири, по сравнению с остальной Россией, было уже преодолено: по сравнению с 1913 г. посевные площади достигли 108,1%, валовой сбор зерновых – 108,4%. С натяжкой можно сказать, что хозяйство Сибири в 1926 г. было восстановлено. Если в 1913 г. из Сибири (где проживало 6,7 % сельского населения) было отправлено 331,7 тыс. т зерновых, в 1925-1926 гг. – 596, 9 тыс., 1926-1927 гг. – 891, 9 тыс. т (60-70% всего заготовленного в Сибири зерна). Также в середине 20-х гг. Сибирь поставляла 90% масла и более половины заготовленного в России мяса¹⁰⁷.

При этом крестьянское сопротивление давало о себе знать, причем в разных активных формах. В селе Анга Верхоленского уезда в 1925 г. на собрании по выборам в сельсовет была принята резолюция о непризнании органов Советской власти в уезде. Советская историография трактовала данный факт как «подкуп» и угрозы кулачества, которому удалось провести в состав сельсовета своих сторонников¹⁰⁸. В действительности данный протест показывает наличие гражданской позиции и самосознания сибирских крестьян, которые все еще стремились реализовать демократические принципы управления.

В Сибири в это время широкое распространение получила идея создания особого крестьянского союза в качестве противовеса коммунистической партии. В 1925 г. в стане зафиксировано 543 требования создания «Крестьянский союз», в 1926 г. – 1961 требование, в Сибири – соответственно – 29 и 182 требования¹⁰⁹. Также выдвигались требования необходимости регулирования цен, отмены налога, образования крестьянского профсоюзного объединения. Таким образом, крестьяне Сибири и Иркутской губернии в частности вели себя активно как в экономическом, так и в политическом плане. Но советская власть всегда реагировала на подобную активность жесткими методами подавления крестьянской инициативы. Так с июня по декабрь 1926 г. в Сибири было раскрыто 34 кулацких группировки. Неудивительно, что в это время продолжают существовать бандитские отряды с повстанческим прошлым.

Тем не менее, о непрекращающихся возмущениях крестьян свидетельствует тот факт, что в Сибири продолжалось до 1926 г. сокращение колхозов. Только с 1927 г. число открывавшихся колхозов стало больше числа закрывающихся. Данный факт говорит о существовании пассивного крестьянского протеста в деревне на тот момент. В постановлении ЦК партии от 30 декабря 1926 г. давалась конкретная программа помощи колхозному движению. В результате колхозы на деле обеспечивались лучшими землями, им предоставлялись преимущества при землеустройстве, что не могло не вызвать возмущения у крестьян-единоличников¹¹⁰.

В 1926 г. в крестьянской среде продолжались разговоры о создании крестьянского союза. В Киренском округе, с. Красноярово на собрании крестьян было высказано мнение: «С нас берут налоги, а нам говорят, что единый сельскохозяйственный налог. Где же справедливость? Надо создать крестьянский союз, чтобы он защищал интересы крестьянства…»¹¹¹ В Перовском районе Красноярского округа крестьяне высказывались в том же духе: «… оппозиция действует правильно, но ей не дают говорить, а может быть, за ними пойдут миллионы. Нам что диктуют, то мы и делаем. Это неправильно. Надо дать свободно говорить. Оппозиции надо дать возможность выступать со своими предложениями, открыв дискуссии. Если бы оппозиция ничего не говорила, то мы бы и не знали, что твориться в партии, надо дать высказаться, чего желают низы»¹¹². Среди зажиточной части Черемховского и Балаганского районов разговоры о создании «Крестьянского союза» отмечаются до 1927 г.¹¹³

В конце 1920-х гг. был объявлен курс на коллективизацию, который предусматривал наступление на капиталистические элементы в деревне. Стала более эффективно и наступательно проводиться классовая политика государства, с использованием всех рычагов диктатуры пролетариата в интересах социалистического развития деревни. С помощью прогрессивного налогообложения увеличивались налоги для кулачества. В 1928-1929 гг. налог на единоличное кулацкое хозяйство был в 3 р. выше, чем в 1925-1926 г. С 1928 г. кулакам запрещалась сдача и аренда земли, с 1929 г. ограничивалась эксплуатация бедноты кулаками¹¹⁴. В связи с этим усилился крестьянский протест в деревне, пассивная форма которого проявлялась в срыве хлебозаготовительной политики. Так в Сибири в 1927 г. было заготовлено 16,8 млн. пудов, что было на 42% ниже, чем в предыдущем.

В результате этого кулаки стали привлекаться к уголовной ответственности, а их товары подлежали конфискации. В Сибири были проведены открытые судебные процессы над кулаками, злостными саботажниками и спекулянтами. В д. Голуметь Черемховского района на бедняцком хозяйстве была разоблачена группа кулаков (7 хозяйств), которые не сдавали хлеб и вели агитацию против хлебозаготовок. Все 7 хозяйств были привлечены к пятикратному обложению¹¹⁵.

Это вызвало волну активного крестьянского протеста: так в конце 1920-х гг. стал активизироваться бандитизм. В 1929 г., по сравнению с 1927 г., число банд в деревнях выросло в 4 раза. Во второй половине 1929 г. бандитизм еще более усилился. Всего в этот год насчитывалось 456 случаев возникновения банд (для сравнения в 1928 г. – 67 случаев)¹¹⁶.

Обобщая все вышесказанное, можно сделать следующий вывод: Советская власть не смогла побороть крестьянский протест не во время гражданской войны, не после нее. В деревне продолжали существовать пассивные формы сопротивления режиму: несдача земельного налога, бойкотирование колхозов т.п. Также крестьяне продолжали организовывать собрания, на которых высказывались за введение более демократической политики и снятие экономического пресса с деревни.

2.1. ПЕРЕХОД ПОВСТАНЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ В УГОЛОВНУЮ ФОРМУ

Как было сказано выше, крестьянское повстанческое движение постепенно перешло в уголовную форму. Данные формы крестьянского протеста имеют свои характерные черты, при этом мы обращаем внимание на то, что рассматривается уголовная форма только тех отрядов, которые изначально участвовали в повстанческом движении, а не собственно уголовные банды. Обратимся к причинам перехода повстанческих отрядов в уголовные.

Первой причиной является невозможность дальнейшего политического сопротивления повстанческого движения Советской власти в силу относительной нормализации политической и экономической жизни губернии и страны в целом. Советская власть после окончания гражданской войны усилила идеологический натиск на страну, активизировала внутренние органы. Можно сказать, что после 1923 г. страна вернулась к нормальной жизни, и власти стало проще принимать ответственные политически и экономические шаги для нормализации и стабилизации социальной обстановки.

Из первой причины вытекает следующая – население после 1923 г. практически перестало поддерживать повстанцев и уже рассматривало их не как защитников своих интересов, а как грабителей.

Третьей причиной является эффективная работа органов государственной и внутренней безопасности: ЧК, ЧОН, губернской милиции, губернских троек и пятерок.

Кроме того, несмотря на то, что власть пыталась идти навстречу некоторым повстанцам (например, проводила амнистии, уменьшала сроки заключения и т.п.), по отношению к главам отрядов она была настроена критически. Эти действия власти является логическими, но она не оценила возможности лидеров отрядов, сумевших после 1923 г. вобрать в себя криминальный контингент и просуществовать достаточно долго.

Ещё одной причиной является существование в период 1920-1921 гг. уголовных элементов в отрядах повстанцев, развитие их после 1922 г. и завоевание ими бандитской ниши. Так отряд Прокопьева еще в 1922 г. действовал в большинстве случаев уголовными методами. Но идейное руководство Д.П. Донского сглаживало такие противоречия. Существование уголовных преступников во время гражданской войны является естественным в период гражданских войн, либо потрясений, сопровождающих социальные взрывы. При этом важно учитывать, что собственно уголовные банды существовали параллельно с повстанческими, но не были идентичными. Доказательством этого служат делопроизводственные документы, в которых наряду с «бандами» политическим упоминаются и чисто уголовные. Влияние изначально уголовных элементов на повстанческие формирования в своем исследовании подтверждает А.Н. Шагланов ¹¹⁷.

Причины перехода повстанчества в уголовную форму логичнее проследить на конкретных примерах, которые будут изложены ниже. Они иллюстрируют дальнейшую судьбу повстанчества после 1922 г. и показывают постепенный перехода его в бандитизм к 1923 г.

В мае 1922 г. в Балаганском уезде отряд Донского насчитывал 38 человек, активно себя не проявлял, скрываясь по заимкам Евсеевской волости¹¹⁸. На тот момент под идейным руководством Донского с евсеевскими повстанцами действовали отряды Прокопьева и Володи-Бородко. Общая численность объединенного отряда составляла 67 человек¹¹⁹. Это не единственный случай заметного влияния, которое оказывал отряд Донского на другие повстанческие формирования (См. Приложение 7).

Тогда же власти в информационной сводке иркутского отдела ГПУ от 1 июня 1922 г. отмечали, что непобедимость повстанцев зависит о местного населения. Отряд Д.П. Донского пользовался наибольшей популярностью в Евсеевской, Осинской и Верхне-Острожной волостях. А повстанческие формирования, на первый взгляд, малоактивные и разрозненные, на самом деле были хорошо организованы и спаяны и занимали выжидательную позицию, после чего соединялись и выступали под предводительством Донского¹²⁰. Активность Донского сводилась к налетам на кооперативы, Советы, убийствам коммунистов и сочувствующих. На данный промежуток времени сложилась двоякая характеристика повстанчества в делопроизводственных документах: так в отчетах губчека и ЧОНа имеется информация о разгоне всех повстанческих отрядов и вместе с тем в ежедневных сводках этих же органов утверждалось о неуловимости отряда Донского, т. к. даже в это время их поддерживало население, рассматривающее повстанцев как защитников от угнетения коммунистами.

Отряд неоднократно распадался на мелкие группы (от него отделился сподвижник Дмитрия Павловича Петр Беляевский и др.), но скорее всего такое разделение было номинальным, так как мобильным группам было легче уйти от красной погони и вести партизанскую войну¹²¹, поэтому в большинстве источников, где говориться о распаде отряда, следует читать «разделение». Также в сводках и других источниках 1922 г. отряд Донского именуется отрядом «Донского-Чернова», что говорит о совместных действиях повстанцев.

26 сентября в Балаганском уезде снова произошло разделение отрядов Донского и Чернова, оперировавших 4-мя самостоятельными группами:

1. группа во главе с Донским (10 человек) в районе Евсеева;

2. во главе с Черновым К.И. ¹²² (30-35 человек) в районе Бильчира и улуса Кутанского;

3. под командованием Чижова (11-13 человек) – в районе Мольки;

4. отряд под командованием Григория Прокопьева (23 человека)

Конвой Донского численностью 10 человек нападал на красные отряды. У него имелась сеть осведомителей и пособников в селах и городах, сообщающих своевременную информацию о передвижении красных частей¹²³. Чернов (вторая группа) совершал крупные налеты, например, на Мольку, где разграбил хошисполком¹²⁴. Все группы объединялись для крупных операций.

Группа К.И. Чернова, которая в документах именуется эскадроном, состояла из двух взводов и команды конных разведчиков. Командиром одного взвода был Героним Сегин, второго, который включал исключительно бурят, – Иосаф Улаханов. Начальником контрразведки был Беляев Алексей. Также эскадрон делился на 5 подгрупп. Первая во главе с Черновым составила 9 человек (все из которых сдались), С.М. Максимова - 12 человек, Л.А. Шелапугина - 6 человек (оперировала у Янгутов), А.И. Березнякова - 9-10 человек, И.В. Федяева - 11-12 человек¹²⁵. Подобное двоякое сложное деление свидетельствует об исключительном военном опыте повстанцев. Оно говорит о том, что их отряды были не обычными бандами, а настоящими военными крестьянскими формированиями.

31 октября 1922 г. в Балаганском уезде группа Чернова решила сдаться Советской власти. 3 ноября переговоры с отрядом Чернова закончились, и К.И. Чернов вместе с девятью повстанцами добровольно явились¹²⁶. Этот факт, по мнению представителей органов власти, говорил о разложении отряда Донского. Иркутский губернский суд в г. Иркутске, состоявшийся 9 сентября 1923 г., обвинял повстанцев в том, что они, в период 1922 г. в Балаганском уезде и Бохановском аймаке, создав отряд под командованием К.И. Чернова и «имея политическую окраску», делали ряд террористических актов в отношении отдельных членов РКП, работников советских заведений, совершали военные грабежи, насилия и налеты, хищения с государственных и кооперативных складов продовольствия и обмундирования, сопровождавшимися убийством представителей советской власти. Также они обвинялись в том, что в 1920 г. в восстании принимали непосредственное участие с оружием в руках, убивали членов партии, разоружали милицию (58 статья УК), Чернова и Кунея обвиняли в том, что дезертировали из Красной Армии (204 ст., часть 1 УК). Таким образом, всех предусматривалось расстрелять¹²⁷. Из данного документа становится ясно, что отряд Чернова в бандитскую форму не перешел, все его действия имели политический подтекст, были направлены против органов власти. Более того, наказание осуществлялось за контрреволюционную, а не уголовную деятельность.

Группа Донского после сдачи Чернова составляла двенадцать повстанцев, которые занимались грабежом сел. Также в его отряд перешли бывшие группы В.И Чернова (П.П. Беляевского, Максимова, Шелапугина, Березнякова). В это время появляется важная информация о враждебности населения к повстанцам¹²⁸.

Тем не менее, до самого распада отряда Донского, власти отмечали, что он не дал ни одного сдавшегося¹²⁹. Очевидно, имелся в виду именно костяк отряда – 12-15 человек, так как тот же Чернов явился добровольно, согласно амнистии. Вышеназванные факты также свидетельствуют о том, что повстанцы не перешли в уголовную сущность и имели хорошую военную организацию. Вместе с тем заметна тенденция изменения настроений крестьян не в пользу повстанцев.

В январе 1923 г. отряд Донского в Балаганском уезде с группой Беляевского совершил налет на Евсеево, где убил при этом тридцать одного человека¹³⁰. При налете на с. Верхнее-Острожное отряд имел столкновение с красными, в результате которого П.П. Беляевский был убит, ранено 10 повстанцев, в том числе сам Донской. Повстанцы отряда Беляевского после данного случая перешли к Донскому.

В Верхне-Острожном после данного случая было арестовано 15 пособников повстанцев¹³¹, и местная власть утвердила план о проведении «двухнедельника» по борьбе с «белогвардейским террористами». Так в период с 20 января по 5 февраля 1923 г. на территории Балаганского уезда предполагалось мобилизовать все комячейки, разбить уезд на 5 районов: Евсеево-Камека, Малышевка-Молька, Новая-Уда-Шипицыно, Светлолобово – Усть-Уда. Для этого были созданы специальные тройки, в которые должны были входить один представитель от комячейки, член волисполкома и милиционер. Им назначалось проверить всех жителей на хранение холодного оружия, взять под учет весь уголовный элемент уезда, совершать вечерний обход по населенным пунктам, для обнаружения повстанцев и их укрытий (землянок). Также, для случаев погони за повстанцами, предполагалось держать запасные подводы и лошадей¹³².

На данном примере хорошо видны моменты наметившегося перехода повстанческих отрядов в уголовные, так как имели место массовые убийства населения, особые условия поимки «бандитов», кроме того, обращает на себя внимание тот факт, что повстанцы не сдались по амнистии вместе с Черновым, хотя стало очевидно, что власть больше не пойдет на уступки.

В октябре 1923 г. властью была объявлена амнистия всем участникам повстанческого движения. Исполнял ее Губернский исполнительный комитет. Арестованные в подозрении сотрудничества с повстанчеством освобождались, им предоставлялось разрешение выбора места жительства и возвращалось конфискованное имущество¹³³. Амнистия сократила число крестьян, участвующих в повстанческом движении (См. Приложение 8).

Также для ликвидации повстанческого движения в губернии в 1923 г. ЧОН составили 28 отрядов общей численностью 1001 человек. Снаряжение чоновцев составляли винтовки либо револьверы по числу человек в отрядах, на каждого солдата было рассчитано по шашке или сабле. Пулеметов системы Льюис на все отряды насчитывалось 25 штук¹³⁴. Повстанцев на тот момент насчитывалось 839, при 1 пулемете (в отряде Донского)¹³⁵. Таким образом, преимущества чоновцев перед повстанцами были очевидно, но несмотря на это, полностью побороть повстанчество не удастся ни в 1923 г., ни в последующие годы.

В 1923 г. все повстанческие отряды группировались вокруг отряда Донского. Неуловимость его говорила о плохой работе военизированных частей ЧОН, создающих таким образом вокруг Донского «ареол воевой доблести» и неуловимости. Все это свидетельствовало о том, что Дмитрий Павлович являлся безусловным военным лидером повстанцев Иркутской губернии. В это время отряд Донского составлял 29 человек, из которых 4 было женщинами. Отряд предпринимал попытки отправиться в Монголию: им была послана разведка по реке Китой в лице Федосеева, которого красноармейцам удалось перехватить. Неудачные встречи красных частей и Донского ускорили движение банды¹³⁶. Донской в середине января, соединял под своим командованием группы Федяева, Максимова, а также и Березнякова. Отряд перебросился в Черемховский уезд на 10 подводах, где 27 января занял улус Аларь. После чего уже в селе Раздолье к ним присоединилось 11 человек и отряд составил – 38 человек при 2-х пулеметах¹³⁷. Причем красноармейский отряд, который преследовал отряд Донского состоял из 45 человек.

Донской на тот момент планировал провести налет на Балаганский дом лишения свободы с целью освобождения арестованных¹³⁸. Примерно в то же время (7 февраля 1923 г.) в Голумети появился повстанческий отряд численностью 70 человек, среди которых было 4 женщины¹³⁹. Это совпадение может вселить уверенность в том, что это был именно отряд Донского, который соединился с каким-то другим отрядом. Первоначально появился отряд Донского в Божеевской волости (28 человек в т.ч. 4 женщины), а после второй – в Аятской волости. Экспедиция красноармейцев никаких результатов не принесла.

Несмотря на серию налетов отряда Донского, можно с большой долей уверенности сказать, что данное крестьянское военное формирование действовало главным образом партизанскими методами борьбы. Доказательством следующего служит нижеизложенный факт.

В конце января 1923 г. в село Каменка прибыл отряд Донского численностью 28 человек, из которых было 4 женщины. В селе произошел бой повстанцев с чоновцами, в результате которого многие были ранены, в том числе и сам Д.П. Донской. После боя повстанцы скрылись на заимке Тологой, где им пришлось собираться с силами. Крестьянин, у которого остановился Донской (Шишкин Архип), передал слова Дмитрия Павловича в допросе.

Последний утверждал, что повстанцы планировали переждать в землянках, где они жили, некоторое время для реализации своей цели: достать подложный паспорт, подделать документы посредством имеющейся у повстанцев пишущей машинки и печатей и жить мирным гражданином. Но этому помешали красноармейцы, которые, по словам капитана отряда, буквально выкурили их из землянок.

Другой повстанец, имя которого история уже не узнает, сказал хозяевам: «…это правда, ибо есть сила оружие, вам приходится бояться тех и других» (т.е. и повстанцев, и красноармейцев – прим. авт.).

Повстанцы направились к Буретской заимке, причем Донской перед отъездом спросил хозяина дома: «Что вы будете делать, когда мы уедем? Будете заявлять?». Хозяева ответили утвердительно, на что глава отряда заявил: «Дело ваше»¹⁴⁰.

Другие повстанцы убеждали крестьян, что согласно Евангелию и Библии, должен произойти государственный переворот. Советскую власть они называли богохульным зверем, который будет существовать 2 месяца согласно 13 главе Евангелия. В конце речи повстанцы выразили свое желание напасть на село Каменку: «Наша жизнь почти кончена, все равно придется помирать под березой, и когда пойдем наступать на Каменку, то будем стрелять до последнего патрона»¹⁴¹.

Весной на ликвидацию отряда Донского был отправлен кавалеристский эскадрон под командованием И. Строда (См. Приложение 5), получившего впоследствии за его ликвидацию третий Орден Красного Знамени. Он разбил эскадрон на мелкие отряды, преградившие все пути отряду Донского. В то же время в отряд был внедрен милиционер Василий Малеев, который несколько месяцев передавал сведения о местонахождении и передвижении Донского¹⁴².

В это время, кроме повстанческих отрядов, по Балаганскому уезду действовали мелкие уголовные банды из сбежавших тюремщиков, которые присваивали себе имена крупных повстанческих отрядов, в т.ч. Донского. Последний стал самостоятельно бороться с такими бандами, а в Евсеево даже прислал письмо, чтобы его называли не бандитом, а «красным»¹⁴³. Это вызывает некоторое удивление, так как именно отряд Донского имел славу самого принципиального в вопросах с властью. Можно предположить, что изменение тактики Донского связано с увеличением красноармейцев и чоновцев, брошенных на борьбу с ним. А также с амнистией, согласно которой многие бывшие союзники Донского добровольно явились власти. Соответственно Дмитрий Павлович просто остался без известных и крупных в отношении численности отрядов, которые поддерживали его в столкновениях с красными.

В сентябре 1923 г. Д.П. Донской вел переговоры о сдачи с командиром ЧОН в Балаганском уезде Залесским, которые представляют большой интерес для исследователя. Командир ЧОН в переписке с повстанцами шел на уступки, но губернские власти были против каких бы то ни было переговоров на равных с лидером повстанчества. Но сам факт переговоров говорил о многом: Д.П. Донской либо хотел закончить борьбу с советской властью в губернии, либо оттягивал время для сбора сил. Но дальнейшие события показывают, что ни первое, ни второе ему осуществить не удалось.

3 ноября красный отряд, численностью 75 штыков, под командованием Топоркова столкнулся на заимке Кочерикова с отрядом Донского, повстанцам удалось скрыться, 7 ноября еще 19 красноармейце вступили в бой с повстанцами, численностью 28 человек, в районе Хайга¹⁴⁴. 11 ноября отряд Донского, около улуса Шебартуй, столкнулся еще с одним отрядом красноармейцев, численностью сорок три человека. Повстанцы скрылись в Евсеевской заимке, разделившись на три группы: Донского (8 человек), Максимова (10), Федяева (6). В улусе Шунтинском, преследуя повстанцев, красноармейцы наткнулись на засаду группы Федяева¹⁴⁵. Донской предпринял неудачную попытку пробраться в Монголию, но ему пришлось снова вернуться в Балаганский уезд¹⁴⁶. 17 ноября 1923 г. в перестрелке с милицией Д.П. Донской был убит¹⁴⁷. «После убийства Донского в районе его кулацко-разбойничьих набегов остались не выловленными несколько участников его шайки…. И. Строд выследил их в числе шести. «Атаманствовал» над ними Иннокентий Федчев – один из старейших бандитов, - любимец Донского, один из ближайший помощников последнего – Улитин и бандит Дербенко. К шайке присоединялся также Петр Федяев (родственник Иннокентия), который до сих пор разбойничал отдельно». 5 сентября 1923 г. всех их на заимке Федяевой уничтожили¹⁴⁸.

Возможно, именно с уничтожением отряда Д.П. Донского произошел переход повстанческого движения в уголовную форму, так как в делопроизводственных материалах советской власти неоднократно указывалось, что именно данный отряд является идеологическим лидером повстанческого движения в Иркутской губернии и имел прямые или косвенные связи со многими отрядами губернии, в частности, с отрядом Г. Прокопьева, ставшего «отцом» отряда Г.А. Кочкина. Конкретно на данном отряде также можно проследить переход повстанчества в уголовную форму.

29 апреля 1921 г. в 4 часа дня со стороны Усть-Орды произошел налет неизвестного повстанческого отряда численностью 35-40 человек на Оек. Повстанцы были хорошо вооружены винтовками, наганами, гранатами, шашками и пр. В этом отряде числились: Григорий Кочкин, Иннокентий Горемыкин, Буинов и др. Отряд Прокопьева, крестьянина из села Тальяны, как стало известно позднее, соединился 9 апреля в д. Выгон Бардинской волости из отрядов Охотина Никиты (13 чел., Тальянский район) и неизвестного отряда численностью 11 человек, прибывшего из Осинского района. Оперировал объединенный отряд в Бардинской волости¹⁴⁹. После вышеизложенного случая в Жердовке из Оека на село Барда властью были направлены отряды Губотдела ГПУ в 25 сабель и красноармейский отряд в 43 сабли¹⁵⁰.

19 мая по дороге в Усть-Орду около Жердовки отрядом Прокопьева численностью 20 человек был убит уполномоченный Губотдела ГПУ К.Д. Танаисов (См. Приложение), также ими были остановлены и ограблены несколько грузовых автомобилей. Отряды ЧОН, прибывшие позже, отряд не обнаружили, лишь стало известно, что обоз повстанцев был в 21 подводу¹⁵¹.

Позднее отряды Прокопьева и Володи-Бородко (всего 67 человек) действовали под идейным руководством Донского. Это подтверждает тот факт, что 26 сентября в Балаганском уезде с отрядом Донского-Чернова был замечен и Григорий Прокопьев. Отряд его насчитывал 23 человека, называл себя 2-м Прибайкальским партизанским отрядом ¹⁵² и делился на группы специального назначения:

1. группа Григория Румянцева (5-6 чел) – состояла из уголовников, специализировалась на грабежах кооперативов, грузов, раздаче вознаграждений сослуживцам. Главный помощник Румянцева – Воронов;

2. группа Михаила Брагина (20-25 чел.), специализировалась на разведывательных и истребительных заданиях; помощники – Брагин Николай и Черепанов Гавриил, временно выполняющие самостоятельные задания;

3. группа Володи-Бородко (21 чел.) - отряд личной охраны Прокопьева, специализировалась также на охране штаба, сопровождала Прокопьева во всех экспедициях.

В мае и июне 1922 г. отряд Прокопьева составлял уже около 50 человек и оперировал в районе Оека, Усть-Орды, уничтожая коммунистов и сочувствующих. Повстанцы объединили отдельные мелкие банды, выработали дисциплинарный устав, сводящийся к каре за измену, неподчинение командиру и нарушения самого устава¹⁵³. Именно весной 1922 г. данный отряд проявил себя наиболее ярко, и только он, наряду с отрядом Донского, попал в сводки, посылаемые центральной власти¹⁵⁴.

Таким образом, западная сторона тракта Иркутск-Баяндай была сферой операций отряда под командованием Г. Прокопьева, насчитывающего 60 человек. Отряд перешел в уголовную форму борьбы и действовал только мелкими группами¹⁵⁵. На тот момент повстанческий отряд делился на три группы: А. Букунского (15 человек), специализация группы – налеты по Осинскому тракту; Н. Охотина (9 чел); Волчанова (10).¹⁵⁶ 15 августа произошел налет группы Охотина на деревню Выгон с целью убийства своих сподвижников, сдавшихся добровольно, но их в деревне не оказалось.¹⁵⁷ Группы объединялись для больших операций (См. Приложение 6).

12 июля Советская власть выпустила воззвание к добровольной явке и сдаче оружия повстанцами при гарантии жизни и мирного труда¹⁵⁸, после чего произошел распад отряда Г. Прокопьева. От отряда Букунского-Алегороева отделились группы Кочкина (7 чел.), Буйнова (15 чел.), Букунского. В августе советской власти добровольно явилась группа повстанцев Г. Прокопьева в составе Охотина Никиты, Кошунина, В. М. Дмитриева, П.И. Трифонова, В.М. Иванова. Семнадцать повстанцев перешли в Балаганский уезд, влившись в банду Донского-Чернова, с Г. Прокопьевым осталось девять человек. С этого момента отряд Прокопьева фактически перестает действовать как самостоятельная военная крестьянская единица¹⁵⁹.

Группа Кочкина численностью 11 человек в сентябре напала на улус Байтог, где произошел бой повстанцев с красным отрядом Гореунова, в результате которого повстанцам удалось бежать¹⁶⁰. Именно с сентября 1922 г. можно говорить о появлении еще одного из самых известных повстанческих отрядов – Г.А. Кочкина. В пользу этого говорит тот факт, что 18 сентября советской власти явился некто Кошулин – повстанец из отряда Прокопьева, сообщивший о распаде отряда Прокопьева и отделении части тальянцев под командованием Григория Кочкина в самостоятельный отряд¹⁶¹.

19 декабря того же года отряд Кочкина-Аликберова, оперировавший около Барды-Никольска, был красными разбит, но некоторым повстанцам удалось скрыться¹⁶². В феврале 1923 г. в связи в событиями на Якутском тракте, где активизировалась банда Кочкина, был создан 2-й боевой участок со штабом в Оеке¹⁶³.

Все дальнейшие события, связанные с отрядом Кочкина, говорят о том, что после 1923 г. он окончательно перешел в уголовную форму, при этом в его действиях сохранились некоторые политические мотивы, но они уже не занимали столько места, как прежде.

На 1 марта 1923 г. в Иркутской губернии числилось 6 повстанческих отрядов: 1 – в Зиминском уезде, 5 – в Балаганском. Общая численность повстанцев составляла 80 человек, из которых 30 находилась в Зиминском уезде. Отряд Донского при этом составлял 8 человек, Прокофьева – 12, Шелапугина – 6, Максимова – 10, Федяева – 5¹⁶⁴ .

В условиях послевоенной разрухи и голода Советская власть прибегнула к повышенному обложению сибирской деревни. Если по стране уровень разверстки по валовому сбору составлял 21%, то в Сибири он достиг 45%, по первой продкомпании: по стране 10-11%, в Сибири – 20%, в 1922 г. по продналогу в стране – 10-11%, в Сибири – 22%. Это было одной из основных причин затяжного кризиса в стране. Но к 1923 г. положение стабилизируется, и уже в отчете Сибревокма ВЦИКу за первое полугодие 1924 г. говорится: «1923 год явился для Сибири переломным, когда приостановилось падение сельского хозяйства и отчетливо наметился темп его восстановления»¹⁶⁵.

Как отмечалось в докладе Сибюро ЦК РКП (б) «О политическом положении Сибири», повстанчество «на 1 января 1923 года на ¾ ликвидирован(о) … настроение крестьян в общем хорошее». В тезисах VIII губернской партийной конференции в марте 1923 года отмечалось, что если крестьянство еще летом прошлого года оказывало поддержку повстанцам, то теперь они помогают их ловить, создавая вооруженные отряды из добровольцев, оказывающих помощь в этом чоновцам¹⁶⁶.

Предводитель наиболее продолжительного восстания в Енисейской губернии (с 1920 по 1924 г.) Иван Николаевич Соловьев (1894 г.р., служил в армии Колчака), которого в народе прозвали «император тайги», после 1923 г. решил сдаться советской власти. Цель своего движения Соловьев объяснил так: «партизаны борются за народ, за народные интересы, они требуют уничтожения расстрела, уничтожения разверстки, прекращение грабежа, учиненного коммунистами». Соловьев, испытывая трудности в снабжении отряда продуктами, пытался вести с властью мирные переговоры. В итоге он был убит при задержании, хотя в последний момент хотел снова пойти на переговоры, обещая изжить бандитизм мирным путем¹⁶⁷.

Стоит заметить, что подобная судьба постигла и отряд Д.П. Донского, хотя у власти была возможность взять его живым. Но непререкаемый авторитет Дмитрия Павловича в Балаганском уезде и губернии в целом, его влияние на повстанцев и крестьян, а также страх власти перед новыми восстаниями, заставили правоохранительные органы прибегнуть к крайним мерам и уничтожить отряд вместе с его главой.

Таким образом, 1923 год является рубежом между двумя формами повстанческого движения, различающимися методами борьбы с властью: до 1923 года повстанцы боролись партизанскими методами, после него - бандитскими, уголовными. Доказательством вышесказанного служат факты из политической и экономической жизни страны, которые можно в большом числе найти в советской и современной историографии. Кроме того, данный вывод помогли сделать многочисленные делопроизводственные материалы, анализ которых показал огромное влияние на повстанчество Иркутской губернии отряда Донского, а также преобладание уголовного метода деятельности повстанчества после 1923 года.

2.2. ОСНОВНЫЕ ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ ПАРТИЗАНСКОЙ И БАНДИТСКОЙ ФОРМ БОРЬБЫ ПОВСТАНЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ

Переход повстанческого движения в уголовную форму в 1923 г. выявлен не только на основе анализа исторической литературы и источников, но и с помощью анализа методов его партизанской и уголовной деятельности. Кроме этого критерия сравнения двух крайних форм крестьянского протеста, можно выделить еще несколько:

1. влияние на политическую ситуацию в губернии;

2. организация, состав отрядов/банд;

3. объединение/разъединение отрядов и крупные нападения;

4. отношение крестьян к повстанцам;

5. методы борьбы с крестьянским протестом правоохранительных органов.

Влияние на политическую картину губернии исходит из целей двух форм крестьянского сопротивления: если повстанцы в Иркутской губернии ставили цель повлиять на политическую и экономическую ситуацию в регионе, то бандиты желали просто выжить и сделать максимальное число нападений на советские учреждения, либо просто грабить ради наживы.

Повстанчество влияло на политическую ситуацию в губернии в первые три года своего существования. Осенью 1920 г., когда в Иркутской губернии произошли массовые крестьянские восстания, власть серьезно опасалась за свою судьбу¹⁶⁸. После разгрома основных сил повстанчества в 1921 г., опасность еще более крупных социальных потрясений миновала, но все же власть практически в каждом делопроизводственном документе говорила о «неблагополучной» ситуации в губернии.

Также влияние на политическую обстановку в губернии можно проследить по пропагандистским действиям повстанцев. В конце сентября 1922 г. отрядом Донского в Евсеевской волости были расклеены приказы о добровольно вступивших в красные боевые дружины: «всем вступившим в боевые дружины приказываю возвратиться в 6-дневный срок по домам. За неисполнение будет забираться имущество и караться (вступившие в дружины – прим. авт.) вплоть до расстрела семьи»¹⁶⁹. Кроме того, повстанцами был создан документ, имеющий угрожающий характер для советской власти: «Всем партизанам. Если вы бандитские семьи будете держать в тюрьмах, то мы всех жен заберем в тайгу через неделю. Это имейте в виду. А расстреляете, то вас всех расстреляем. 100 бандитов»¹⁷⁰. Этот документ показывает авторитет отряда Донского, позволявший ему угрожать представителям власти, что опровергает сведения о слабости отряда и его ликвидации. Организация мобилизаций населения в повстанческие отряды также может служить подтверждением влияния на политику в Иркутской губернии повстанцев. Донской 24 ноября 1922 г. объявлял о мобилизации в свои ряды молодежи¹⁷¹. После 1923 г. в силу измельчания отрядов, перешедших в класс уголовных, они стали влиять исключительно на социальную обстановку в регионе.

Организация повстанческих отрядов в 1920 г. проходила довольно стихийно, хотя и носила явный военный характер; вооружение отрядов при этом было слабое, что неоднократно отмечали власти¹⁷². Поэтому красноармейские части в 1920-1921 гг. довольно быстро рассеивали повстанческие восстания и крупные повстанческие отряды, что можно проследить на примерах отрядов Донского, Кочкина и др. Таким образом, повстанческие отряды 1920-1923 гг. носили организованный характер, но не получили завершения в своей организации.

В 1923 г. начинается переход повстанческих отрядов в уголовную форму и тогда же начинается организация на более высоком военном уровне: повстанцы образовывают отдельные группы, которые имеют свою специализацию, лидеров¹⁷³.

Интересен факт появления повстанчества в Черемховской уезде. Крестьяне восстали 14 октября 1920 г., центром восстания стала Голуметь. В данном населенном пункте был организован штаб, которым было занято село Дмитриевское, Дмитриевская и Голуметьская волости. Штаб повстанцев насчитывал до 350 человек, из которых 100 составляли конницу, были хорошо вооружены. После занятия Голумети к 20 октября отрядом был образован новый штаб под названием «Военный штаб крестьянской армии Голуметьского района», издававший распоряжения как военного, так и гражданского характера. Он проводил мобилизацию людей для борьбы за свои права, лошадей, сбор продовольствия, создал местные исполкомы на основе земской власти. Также штаб выпускал воззвания к крестьянам, в которых заявлял о падении советской власти и создании новой, защищающей интересы крестьян и отменяющей всякие повинности. Командующим Голуметьского штаба стал бывший начальник милиции при Колчаке Васильев. Также в штаб входили офицеры Иванов, Ермаков, Дуботолкин и др. Всего восставших насчитывалось около 600 человек¹⁷⁴.

Также в отрядах действовали свои правила, которые порой принимали форму документа¹⁷⁵. Возможно, данные документы имелись во многих повстанческих отрядах, но не сохранились, что не позволят воссоздать полную картину крестьянского сопротивления.

Продовольственная составляющая также является важным аспектом в организации повстанческих отрядов. До 1923 г. повстанцы грабили советские учреждения для пополнения продовольствия и обмундирования, а между отрядами даже существовал своеобразный обмен. Так в бандитсводке №43 за июнь 1922 г. сообщается, что отряду Д. Донского отряд Г. Прокопьева отправлял продовольствие и награбленные вещи, взамен получая оружие и патроны¹⁷⁶. Донской даже назначил премию за доставку и взятие в плен командного состава Красной армии. Ее размер разграничивался степенью командира:

Командир роты – 1 крупчатка и 7 фунтов масла.

Командир батальона – 1 пуд и 20 ф. муки, 10 ф. масла.

Командир полка – 2 пуда муки и 12 ф. масла. И т. п.¹⁷⁷

Состав отрядов (банд) может также сказать о различии данных форм повстанчества. В отрядах преобладали «враги» советской власти: милиционеры царского времени, казаки, унтер-офицеры, дезертиры, но также бывали случаи присутствия в составе отрядов членов советских органов (в основном вол- и сельревкомов)¹⁷⁸. В более позднее время говорится о преобладании в бандах уголовного элемента, и надо полагать, что до конца 1920-х гг. удалось дожить лишь немногим повстанцам, и к этому времени отряды превратились в настоящие уголовные группы.

Если говорить о численности повстанческих отрядов, то после 1921 г. она падает, хотя в отдельных случаях составляла до нескольких сотен¹⁷⁹, до 1923 г. повстанческие отряды постоянно объединялись в крупные военные образования, но к 1923 г. численность отрядов сокращается и не превышает ста человек. Это объясняется не только большей мобильностью, но и затруднениями в продовольственном обеспечении большого отряда. После 1924 г. численность отрядов (банд), как правило, не превышает 50 человек. А к концу 1920-х гг. сокращается до максимум 30. Эти банды, в свою очередь, разбивались на более мелкие группы, действуя совместно только в особо крупных операциях.

Предпоследний критерий является одним из главных в определении повстанчества и его уголовной сущности – бандитизма. Критерий этот можно выделить в сравнении отчетов о политическом настроении крестьян за каждый год и выявлении некоторых общих тенденций, сравнение их с отчетами органов советской власти о политической окраске отдельного отряда и в их совокупности. Хотя повстанческие отряды во всех сводках, протоколах и т.п. документах 1920-1929 гг. именуются не иначе, как «банды», можно все же понять, когда произошел их переход именно в уголовные. Это напрямую говориться в делопроизводственных документах, также наряду с повстанческими отрядами в документах упоминаются и исключительно уголовные банды.

В июле 1922 г. говорилось о сочувственном отношении крестьян к повстанцам¹⁸⁰. Несмотря на уголовное поведение всех повстанческих отрядов, население всегда им сочувствовало, даже после 1924 г., когда отряды переходят в класс типично уголовных банд¹⁸¹. Но уже в декабре для поимки отряда Кочкина были сформированы дружины, в том числе 2-я Тугутуйская (13 человек)¹⁸². Хотя поддержка крестьян в большей мере прослеживается до 1923 г. После 1924 г. говорится только о негативном отношении крестьян к бандам.

Последний критерий подробно рассматривался в третьем параграфе первой главы. Стоит упомянуть только следующее: борьба с повстанчеством велась первоначально с помощью постоянных военных формирований – Красной Армии, также с помощью специально созданного для этой цели органа ЧОН, а также органа государственной безопасности – Губернской Чрезвычайной Комиссии. Данный факт свидетельствует о признании повстанчества в качестве партизанского военного формирования. Советская власть, таким образом, боролась с ним на равных. После 1923 г. борьба с уголовной формой повстанчества переходит милиции. Органы безопасности (ГПУ, ОГПУ, НКВД) также принимают активное участие в ликвидации крайней формы повстанческого движения.

Таким образом, на основе анализа большого числа источников нами было выделено шесть критериев определения партизанской и уголовной форм повстанчества, по которым можно определить их главные отличия.

2.3. ОБЗОР ДЕЯТЕЛЬНОСТИ УГОЛОВНОЙ ФОРМЫ ПОВСТАНЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ (1923 – 1929 ГГ.)

Начиная со второй половины 1920-х гг. возникли причины не только перехода повстанчества в уголовную форму, но и развития бандитизма. Среди таких причин можно выделить так называемые промышленные «ножницы». Крестьяне сдавали свою продукцию по низким ценам, а покупали промышленные товары по высоким рыночным, выше аналогичных цен на товары в городе. Еще одной проблемой стало введение единого сельскохозяйственного налога. Изначально он не предусматривал никакой дифференциации по оплате между бедняцкими, середняцкими и зажиточными слоями крестьянства. Но постепенно вся тяжесть налогов легла на плечи зажиточной части населения, а бедняцкие хозяйства получили льготы по уплате налогов, либо были от него полностью освобождены. Многие другие налоги также распределялись согласно прогрессивно-подоходному принципу налогообложения. Это привело к расколу внутри деревни.

Для периода 1923-1924 гг. можно лишь приблизительно определить соотношение социальных слоев сибирской деревни. Если условно принять количество обрабатываемой земли кулачеством в 10 десятин, то оно составляло 2% от общего числа крестьянских хозяйств. В 1925 г., исходя из группировки по посеву, число кулаков выросло до 3%, а по оценочным данным до 4-5%. Л.И. Боженко провел исследование, согласно которому из данных переписей 1925 и 1926 гг. соотношение классовых групп в деревне было следующее:

1925: Бедняки – 44-45%

Середняки – 50-51%

Кулаки - 4-5%

1926: Бедняки – 39-40%

Середняки 53-54%

Кулаки – 6-7%

Более точную группировку классов может дать группировка не только по посеву, которым пользовался Боженко, но и по средствам производства в совокупности с социальными признаками (наем рабочей силы, сельского хозяйства машин, аренда земли). Именно таким образом обработана динамическая гнездовая перепись крест хозяйств 1927 г.¹⁸³

Согласно классовой политике советской власти, кулачество, которое являлось основным поставщиком сельскохозяйственной продукции, облагалось повышенным налогом, снабжалось худшими по качеству землями. Таким образом, самый предприимчивый слой деревни ставился в условия, когда он не мог вести более хозяйство и получать приличный доход. Более того, любые проявления демократии в деревне оценивались советской властью как влияние на всю массу бедных и средних крестьян именно кулаков, как проводников зарубежной антисоветской идеологии. Поэтому со второй половины 1920-х гг. начинает увеличиваться бандитизм как уголовная форма повстанчества.

В 1924 г. ОГПУ характеризовало бандитизм как отдельное явление, несвойственное всему крестьянству, то спустя год Ягода под «бандитизмом» подразумевал обстановку, позволявшую организовать Всероссийский крестьянский союз, который торговал бы напрямую с городом, и ликвидировал таким образом монополию государства. В 1925 г. отчеты ОГПУ о крестьянских оппозиционных настроениях резко меняют направленность. Чекисты теперь ведут речь о мерах социальной защиты пролетарской революции от организованного крестьянского бандитизма.

В октябре 1924 г. повстанцев в Иркутской губернии числилось около 50-ти человек, при этом в Зиминском районе отряд Заманщикова составлял 12-15 человек, Развозжаева – 3, Ершова-Баклана – 7. В Эхирит-Булагатском аймаке действовал только отряд Г.А. Кочкина численностью порядка 20 повстанцев¹⁸⁴.

В этом же году бандой Кочкина было ограблено имущество Белоусовского Потребительского общества. На протяжении лета 1924 г. бандой было совершено множество мелких бандитских действий, сводившихся к краже и ограблению¹⁸⁵. В результате постоянных появлений повстанцев 31 августа в район Эхирит-Булагатского хошуна выступил отряд численностью 15 сабель под командованием Минькова.

В середине 1920-х гг. в Иркутской губернии снова активизировались банды Заманщикова, Развозжаева, Кочкина и др. Они громили советские учреждения, колхозы, кооперативы, убивали коммунистов и сельских активистов. Поэтому постановлением ВЦИК РСФСР от 17 августа 1925 г. в Зиминском уезде Иркутской губернии, Аларском и Эхирит-Булагатском аймаках было введено «исключительное положение». В результате этого, к 1926 г. удалось разбить основные силы уголовного повстанчества. В сентябре 1927 г. в Сибири еще оставалась 31 мелкая банда: 90 рецидивистов, 14 участников бывших повстанческих отрядов, 42 «деклассированных элемента»¹⁸⁶ (скорее всего – крестьяне, несогласные с реформами власти). Действия банд носили преимущественно уголовный характер.

Разгром бандитизма осуществлялся частями особого назначения при активном участии крестьян. Когда на территории Зиминского уезда было введено исключительное положение, крестьяне уезда активно включились в борьбу против бандитов. Спасаясь от преследования ЧОН, банда Замащикова перешла из Черемховского уезда в Иркутский.

В ноябре 1925 г. продолжали оперировать банды не только Г.А. Кочкина, но и Замащикова, Развозжаева Дмитриева, Неймана, Сеньки Черных. К концу года три последних были ликвидированы¹⁸⁷.

3 августа 1925 г. в обращении во ВЦИК, НКВД было поддержано ходатайство Сибревкома об объявлении некоторых районов Иркутской губернии и Бурято-Монгольской Республики неблагополучными по бандитизму. В обращении отмечалось, что «в указанных районах продолжают упорно держаться банды, некоторые из которых образовывались со времени изгнания Колчака» ¹⁸⁸. Так банда Замащикова не явилась по амнистии 1922 г. и действовала в Заларинском и Аларском районах. Летом 1925 г. Замащиков заманил в засаду отряд ЧОН Аларского района в составе 10 человек, в результате которой двое красноармейцев были убиты, а двое – ранены. В сентябре 1925 г. при нападении на поезд в Заларинском районе состав отряда Замащикова был около ста человек. Именно там он был рассеян, только лидер с шестью бандитами смог уйти, но 14 декабря 1925 г. он был убит в Саянской тайге сотрудниками ОГПУ¹⁸⁹.

Таким образом, в 1925 г. в Иркутской губернии и смежных с ней аймаках Бурято-Монгольской автономной ССР действовали семь вооруженных политических банд, общей численностью свыше 80 человек, ликвидация которых была не по силам местным внутренним органам. В этих районах была также сильно развита крупная преступность: убийства, грабежи, налеты. За 1-ю половину 1925 г. здесь произошло 44 убийства и 76 крупных налета, в результате данные территории были объявлены неблагополучными по бандитизму¹⁹⁰.

В информационных сводках Сибкрайкома ВКП(б) о политическом состоянии края с 1 сентября по 31 декабря 1926 г. представлена интересная информация об оппозиционных настроениях крестьян. В Красноярском округе, в Перовском районе один из крестьян заявил: «оппозиция действует правильно, но ей не дают говорить, а может быть, за ними пойдут миллионы. Нам что диктуют, то мы и делаем. Это неправильно. Надо дать свободно говорить. Оппозиции надо дать возможность выступать со своими предложениями, открыв дискуссии. Если бы оппозиция ничего не говорила, то мы бы и не знали, что творится в партии, надо дать высказаться, чего желают низы»¹⁹¹.

Большую часть информационных сводок 1926 г. составляют материалы о политическом состоянии Сибирского края. При этом большое место уделяется хозяйственным вопросам. Фактов крупных крестьянских восстаний уже нет. Крестьяне высказывают свое мнение на собраниях в волревкомах, действуя вполне законными мирными методами, либо используют опыт пассивного сопротивления – не сдачи пушнины и др.¹⁹²

Вместе с тем, в материалах работы Оёкского райкома ВКП (б) за ноябрь 1926 г. сообщают, что в Иркутской губернии «До настоящего времени имеются банды Кочкина, Трусковой, Огнева, Ивана Верхозина, трудность борьбы с которыми заключается в том, что часть населения поддерживает их, часть боится предпринимать какие-либо меры…»¹⁹³

В Черемховском и Балаганском районах в 1927 г. среди зажиточной части крестьянства велись разговоры о создании «Крестьянского союза»¹⁹⁴. Имели место провокационные слухи: крестьяне утверждали, что коммунистов будут убивать, внутренняя война покончит с ними. В Эхирит-Булагатском аймаке слухи распространяли муллы, другими же источниками контрреволюционной агитации являлась письменная связь с эмигрантами, в частности из Китая¹⁹⁵.

Более кардинальной является позиция крестьян южной части Сибири в 1928-1929 гг., отмеченная в листовке ОГПУ: «От партизан Алтайского края» «… А теперь народ понял, что Советская власть плюс коммунизм есть иго врагов – советских дворян…, которым во всем мире приходит капут, как опричнине, криминалам, Спартакам и пр. варварам, стремящимся с безумством взять, разрушить, уничтожить и создать только в фантазиях то, что невозможно создать насилием. Если не считать барских крепостных, то нет ни одной страны, в которой бы так были варварски уничтожены, зажаты в кабалу люди, как в нашей пресловутой большевистской России»¹⁹⁶.

В конце 1926 г. Сибирский край был объявлен неблагополучным по бандитизму. А в 1927 г. Сибирский Краевой исполнительный Комитет ходатайствовал об организации специальных троек для внесудебного рассмотрения всех дел по бандитизму в Сибирском крае. 22 сентября 1927 г. СКИК обратился в Президиум ВЦИК с просьбой снова объявить Сибирский край неблагополучным по бандитизму. Это было вызвано увеличением бандитского движения в целом: так если в первом полугодии 1926 г. в сельской местности края оперировало 56 бандитских отрядов, во втором полугодии их стало 71, а в первом полугодии 1927 – 82¹⁹⁷.

В 1927-1929 гг. в Иркутской области снова активизировалась банда Кочкина, которая систематически совершала грабежи на дорогах. Сначала бандиты высылали разведку, а после совершали нападения. Убийства при этом совершались очень редко. Преступления совершались с интервалом 3-4 дня. Среди крупных краж могли быть, например, 2-3 подводы «мануфактуры», припасов, ружей¹⁹⁸.

Сотрудники губернского уголовного розыска, возглавляемого Василием Карих, долго не могли поймать Кочкина, только в 1929 г. в Иркутск из Кузбасса со специальным заданием прибыл оперативный работник Аркадий Барутчев, имевший большой опыт ликвидации бандитских отрядов. Именно А. Барутчеву удалось ликвидировать одну из последних, если не сказать последнюю, банду с повстанческим прошлым.

К концу 1929 г. костяк банды Кочкина составляла 4 человека, включая самого Григория и Анисью, при этом очевидно численность банды была намного больше. В июне 1929 г. банда совершила налеты на Никольск, с Усть-Балей, Урик, а уже 4 июля была уничтожена в составе 4-х человек, при нападении на обоз «Лензолота» у села Жердовка. После этого было уничтожено пять участников «связчиков» бандитов¹⁹⁹. В течение трех следующих дней были задержаны все 28 участников его банды²⁰⁰.

Еще один бывший повстанец Развозжаев был убит в бою с милицией в деревне Молька 29 июля 1927 г., Подпругин был задержан в Иркутске с шестнадцатью сообщниками в ноябре 1929 г.²⁰¹ Так закончились жизни лидеров и судьбы повстанчества, перешедшего в уголовную форму.

В результате обзора бандитского движения в Иркутской губернии в 1923-1929 гг. можно сделать следующие выводы:

- во-первых, повстанчество, перешедшее в уголовную (бандитскую) форму, отличалось от собственно уголовного движения; оно сохранило свою идеологическую направленность, которая выражалась в ненависти к коммунизму и убийстве представителей советской власти;

- во-вторых, уголовную форму повстанчества продолжало поддерживать крестьянство, которое, если верить логике, и пополняло ряды бандитов.

Крестьяне помогали бандитам не только в силу тяготения к ним, но и в силу элементарного страха перед расправой. Бандитизму удалось просуществовать до конца 1929 г., что говорит не только об авторитете лидеров бандитских группировок, но о силе крестьянского сопротивления, которое продолжало действовать, несмотря на активную борьбу с ним сформировавшегося советского государства.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В начале XX в. аграрный сектор оставался ведущим в России до завершения индустриализации, а крестьянское население составляло подавляющую часть населения. Первая мировая война, буржуазная и социалистическая революции, гражданская война стали испытанием для всего государства. Установившаяся окончательно в 1920 г. Советская власть была надеждой населения на спокойную жизнь, но эта надежда развеялась с усилением продразверстки, формальным отношением большевиков к демократическим ценностям, нежеланием их идти навстречу крестьянству. Неудивительно, что эта большая часть населения страны начинает сопротивление существующему режиму, пытается отстоять свои права и свободы, главное из которых – право на жизнь и свободный труд.

В истории российского крестьянства были периоды, когда властям приходилось прислушиваться к его мнению и выполнять его требования. К таким периодам относятся революции 1905-1907 гг. и революции гражданской войны 1917-1921 гг. Народ в это время не просто бунтовал, он организованно боролся за осуществление своих идеалов. Целями борьбы народных масс, бывшими еще в годы первой русской революции, были земля и воля, то есть частная собственность и местное управление. Большевикам для победы над организованным крестьянством пришлось многое воспринять от прошлой власти и отойти от многих завоеваний революции. Крестьянство при помощи военной борьбы заставило большевиков сменить тактику внутренней и внешней политики, отказаться от перехода к мировой революции. После реализации этих задач повстанческие отряды и связанные с ними организации стали не нужны крестьянству и прекратили свое существование.

Крупные повстанческие восстания, в том числе и в Иркутской губернии, заставили Советскую власть изменить некоторые направления своей политики (введение новой экономической политики, объявление амнистии повстанцам), поэтому борьбу повстанческого движения нельзя назвать безрезультатной, вопрос состоит лишь в том, насколько воплотились в жизнь идеи повстанчества, и как надолго. Большинство крестьян воевало с большевиками за «свою правду», отличавшуюся от того, к чему стремились вожди белого движения. Крестьянство победило коммунистическую власть, заставило изменить её внутреннюю и внешнюю политику. Это и было смыслом и значением той борьбы, именуемой многими историками «Великой крестьянской войной», которая велась с помощью собственных военных формирований в 1920-1929 гг.

Крестьянский протест явился следствием не только объективных факторов (Первая мировая война, революция), но следствием непродуманной социально-экономической политики Советской власти, которой пришлось не только бороться с повстанчеством, но и делать ему определенные уступки. Не следует искать главные причины крестьянского протеста в происках интервентов, буржуазных партий. Эти силы играли определенную роль в борьбе с советской властью, но они не были решающими. Также нет оснований утверждать (как это делается в советской историографии), что в 1920-е в Советской России шла классовая борьба, которая якобы приобрела большой размах в Сибирской деревне, в силу тяжелейшей эксплуатации кулаками беднейших слоев деревни. Такая постановка вопроса лишает ответственности большевиков, сыгравших решающую роль в развязывании гражданской войны и возлагает ее на самих крестьян, которые якобы боролись сами с собой. В действительности Советская власть использовала социальные проблемы, сложившиеся к началу гражданской войны, и реализовывала коммунистические принципы путем уничтожения своего потенциального врага – мелкобуржуазного зажиточного крестьянина.

Не вызывает сомнений и тот факт, что повстанцы Иркутской губернии не были бандитами изначально. До 1923 г. они представляли собой повстанческую форму сопротивления, партизанский метод борьбы. После разгрома самых крупных повстанческих формирований, уничтожения идеологических лидеров повстанчества Иркутской губернии (А.Г. Черепанова, Д.П. Донского) крестьянское сопротивление приобретает уголовные черты, переходит в другую форму борьбы с властью – бандитизм.

Покорность и протест – эти два совершенно разных понятия находятся в теснейшей взаимосвязи в характере русского человека. Русский крестьянский протест в равной степени нес в себе как анархию – беспорядок, так и бунт – стремление к свержению государственного строя. Ни первое, ни второе никогда не являлись самоцелью русского протеста. Две эти крайности являлись, скорее всего, отражением двух качеств национального характера. В первом случае, когда речь шла об анархии, русский протест подчеркивал чувства достоинства и свободолюбия, высоко ценимые в России. Во втором случае, когда бунт рассматривался в качестве попытки свержения власти, это являлось проявлением болезненной гордости за престиж своего государства.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

НЕОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ

I. МАТЕРИАЛЫ АРХИВОВ

I.1. Государственный архив новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО). Ф. 1. Иркутский губернский комитет ВКП (б). Оп. 1. Дела: 563, 656, 666, 1080, 1081, 1473, 1474, 1818, 1066, 2202, 2203. Ф 16. Иркутский окружком ВКП (б) Оп. 1. Д. 10, 191.

I 2. Усть-Ордынский филиал Областное государственное казенное учреждение Государственный архив Иркутской области (ОГКУ ГАИО). Ф. Р – 26, О.1, Д. 3, Л. 112; Д. 11, Л. 131; Д. 30. Ф. Р-40, О.1, Д. 3, Л. 155, 195; Д. 12, Л. 33, 34, 36; Д. 36. Л 162.

ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ

I. ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ АКТЫ

I.1. Декреты Советской власти. Т.9. - М., 1978.

II. ДЕЛОПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ МАТЕРИАЛЫ

II.1.Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Том 1. 1918-1922 гг. Под. ред. А. Береловича, В. Данилова. – М., 2000.

II.2. Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000.

III. ИСТОЧНИКИ ЛИЧНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

III.1. В.Т. Агалаков. Борьба за власть советов в Восточной Сибири. Вопросы историографии и источниковедения. Сборник научных трудов. - Иркутск. 1989. г.

IV. ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ

IV.1. "Красный стрелок". № 198-271. // Иркутск. 1921.

IV. 2. «Известия Иркутского губернского комитета РКСМ». // Иркутск. Декабрь 1921 г.

IV. 3. «Власть труда». № 203.// Иркутск. 1925.

CПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Боженко Л.И. Соотношение классовых групп и классовая борьба в Сибирской деревне (конец 1919-1927 гг.) – Томск. 1969.

2. Буйский А. Красная Армия на внутреннем фронте. - М.-Л. 1929.

3. Гущина Н.Я., Ильиных В.А. Классовая борьба в Сибирской деревне. 1920-е-середина 1930-х. - Новосибирск. 1987.

4. Ефремов И.В. Антибольшевистские крестьянские выступления в Иркутской области и Красноярском крае в 1918-1933 гг. - Иркутск, 2008

5. Зыков А.Н. Иркутские коммунисты в борьбе за осуществление ленинского кооперативного плана. - Иркутск. 1961.

6. Ильиных В.А., Ноздрин Г.А. Очерки истории сибирской деревни. - Новосибирск. 1995.

7. Кондрашин И.В. Крестьянское движение в Поволжьев 1918-1923 г. - М., 2001.

8. Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937) / под. ред. А.П. Окладникова. - Новосибирск. 1983.

9. Курас Л.В. Борьба за власть Советов в Восточной Сибири. – Улан-Уде. 1991.

10. Кукушкин Ю.С. Сельские Советы и классовая борьба в деревне (1921-1932 гг.). - М., 1968.

11. Куренышев А.А. Крестьянские военно-политические организации России. Повстанчество. 1918-1922 гг. - М., 2010.

12. Ожегов С.И. Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М., 1999.

13. Оликов С. Дезертирство в Красной Армии и борьба с ним. - Ленинград. 1926.

14. Осипова Т.В. Российское крестьянство в революции и гражданской войне. – М.: ООО Издательство «Стрелец». 2001.

15. Мужская работа. Иркутской милиции посвящается / под. ред. Г.И. Крикуна – Иркутск. 2001.

16. Никольский С.А. Власть и земля: хроника утверждения бюрократии в деревне после Октября. - М., 1990.

17. Новиков П.А. Гражданская война в Восточной Сибири. - М., 2005.

18. Парфенов П. Переговоры с командующим белых Сибирских армий в 1920-1921 г. - 1926. №11 (58).

19. Плотникова М.Е. Советская историография гражданской войны в Сибири. (1918-пер половина 1930-х гг.) - Томск, 1974.

20. Руднев В. Около земли / Современные записки. Кн. 8 - 1924.

21. Титов В.Ю. «Протест провинции в 1920-1930-х годах: крестсоюзы, сермяжная многоглавка, возмущение красных партизан» – Иркутск. 2007.

22. Трифонов И.Я Классы и классовая борьба в СССР в начале нэпа (1921-1923 гг.) / Борьба с вооруженной кулацкой контрреволюцией. - М., 1964.

23. Сафонов Д.А. Великая крестьянская война 1920-1921 и Южный Урал. – Оренбург. 1999.

24. Словарь русского языка. Гл. ред. Евгеньева А.П. Том 3. - М. 1999. С. 162.

25. Степичев И.С. Победа ленинского кооперативного плана в Восточно-Сибирской деревне. - Иркутск. 1966.

26. Шишкин В.И. Классовая борьба в деревне. Крестьянство на фронтах гражданской войны / Крестьянство Сибири в период строительства социализма. 1917-1937 гг. Т. 3. – Новосибирск. 1983.

27. Шишкин В.И. Партизанско-повстанческое движение в Сибири в начале 1920-х гг. / Гражданская война в Сибири. - Красноярск. 1999.

28. Хвалебнов К.В. Краткий очерк бандитского движения в Иркутской губернии 1920-1922 годах. – Иркутск. 1923.

29. Френкин М.С. Трагедия крестьянских восстаний в России 1918-1921. - Иерусалим. 1990.

30. Яблочкина И.В. Антигосударственные вооруженные выступления и повстанческие движения в Советской России (1921-1925 гг.): дис. д-ра ист. наук. – Москва. 2000.

V. ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ

1. Брюханов И.В. Борьба с бандитизмом частей особого назначения Иркутской губернии (1920-1924 гг.) // Сибирь в изменяющимся мире. История и современность. Кн. 1. – Иркутск. 2007. – С.67-70.

2. Брюханов И.В. Правоохранительная деятельность против уголовного бандитизма на территории Иркутской губернии Иркутского округа в 1920-е гг. XX века. // Сибирский юридический вестник. – 2009. - №3.

3. Дранков А. Разгром. По заветам Ленина// №127 - 1977. С. 3.

4. Ефремов И.В. Активные формы протеста сибирского крестьянства в годы нэпа. // Братск. - 2006 г. С. 63-68.

5. Кубасов А.Л. Термин «бандитизм в советской политико-правовой лексике 1918-1924 гг. // История государства и права. - №14 - 2012. С. 22-25.

6. Павлуновский И. Сибирский крестьянский союз //Сибирские огни. 1922. № 2.

7. Померанцев П. Е. Красная Армия Сибири на внутреннем фронте (Борьба с восстаниями в тылу за 1920-1922 гг.) //Красная Армия Сибири. 1923. № 3-4.

8. Подшивалова И. Сибирская война Дмитрия Донского // Александровский централ - №4 - 2001. - С. 58.

9. Суханов О. Хранить Вечно. // Восточно-Сибирская правда.-1971 - №20. С. 3.

10. Суханов О. Кончина атамана Кочкина. // Мои года. - 2011. - №6. С. 10.

VI. ЭЛЕКТРОННЫЕ РЕСУРСЫ

1. Ларьков Н.С., Шишкин В.И. Партизанское движение в Сибири во время гражданской войны // PDF// [Электронный ресурс]. Режим доступа: - http://zaimka.ru/shishkin-struggle/ (Дата обращения 04.10.14)

2. Наумов. И.В. Органы государственной безопасности иркутской губернии в 1920 - начале 1922 годов. Режим доступа: http://mion.isu.ru/filearchive/mion_publcations/power/11.html (Дата обращения: 05.10.14)

3. Шагланов А.Н. Повстанческий бандитизм на территории Сибири в 1920-1921 гг. Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/povstancheskiy-banditizm-na-territorii-sibiri-v-1920-1921-gg#ixzz3ULdIq0wV (Дата обращения: 05.10.2014)

4. Шишкин В.И. «Вооруженное сопротивление сибирского крестьянства коммунистическому режиму в начале 1920-х годов» // [Электронный ресурс]. Режим доступа - http://zaimka.ru/shishkin-struggle/. (Дата обращения 15.09.14)

5. Разгром банды Кочкина [Электронный ресурс]. Режим доступа http://irkipedia.ru/content/razgrom_bandy_kochkinа. (Дата обращения 14.10.14)

6. Титов В.Ю. Правовые образы «сермяжного» протеста в общественном мнении россиян в 1920-х и начале 1950-х гг. Режим доступа: http://ores.su/ru/journals/vestnik-tomskogo-gosudarstvennogo-universiteta/2007-nomer-303/ (Дата обращения: 14.10.14)

ПРИЛОЖЕНИЕ

ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Виды и формы крестьянского протеста (социального протеста деревни).

Яркость заливки определяет степень активности крестьянского протеста. Так пассивный протест оформлен в холодных, спокойных тонах, активный – в ярких.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2. Основные влиятельные политические силы и виды крестьянского протеста в 1918- начале 1920 гг.

Красными стрелками показано тяготение крестьянского протеста к политически влиятельным силам в 1918 - начале 1920 гг. Желтыми – процесс перехода партизан в повстанцев и наоборот.

ПРИЛОЖЕНИЕ 3. Карта «Основные очаги повстанчества в 1920-1921 гг.»

ПРИЛОЖЕНИЕ 4. Донской Дмитрий Павлович – организатор одноименного повстанческого отряда и идеологический лидер повстанческого движения Иркутской губернии в 1920-1923 гг.

ПРИЛОЖЕНИЕ 5. И. Я. Строд осенью 1923 г. в Иркутской губернии командуя батальоном, И.Я. Строд разгромил считавшегося неуловимым несколько лет в Приангарье и верховьях Лены повстанческий отряд Д. П. Донского. За этот подвиг правительство СССР наградило его третьим орденом Красного Знамени.

ПРИЛОЖЕНИЕ 6. Таблица «Действия повстанческих формирований на территории Иркутской губернии в 1922 г.»

ПРИЛОЖЕНИЕ 7. Таблица «Действие повстанческих формирований на территории Иркутской губернии в 1923 г.»

ПРИЛОЖЕНИЕ 8

Диаграммы «Численность повстанческих отрядов в Иркутской губернии в 1923 г.» (См. Приложение 7).

Цвет столбцов соответствует названию отряда по имени его руководителя, высота – численность повстанцев в отряде. Название месяцев, по которым проводился срез численности повстанчества, помогает отследить динамику ее изменения.

1 Руднев В. Около земли. Современные записки. Кн. 8. 1924. – С. 354-365.

2 Буйский А. Красная армия на внутреннем фронте. - М.- Л., 1929. - С. 24.

3 Там же. С. 55.

4 Данилов В.П. Некоторые итоги научной сессии по истории советской деревни // Вопросы истории. - №2. - 1962.

5 Оликов С. Дезертирство в Красной Армии и борьба с ним. – Ленинград, 1926.

6 Трифонов И.Я. Классы и классовая борьба в СССР в начале нэпа (1921-1923 гг.). / Борьба с вооруженной кулацкой контрреволюцией. Ч.1 - М., 1964. С. 73.

7 Френкин М.С. Трагедия крестьянских восстаний в России 1918-1921. – Иерусалим, 1990.

8 Сафонов Д.А. Великая крестьянская война 1920-1921 и Южный Урал. – Оренбург, 1999.

9 Кондрашин И.В. Крестьянское движение в Поволжьев 1918-1923 г. – М., 2001. С. 7.

10 Куренышев А.А. Крестьянские военно-политические организации России. / Повстанчество. 1918-1922 гг. - М., 2010.

11 Титов В.Ю. Правовые образы «сермяжного» протеста в общественном мнении россиян в 1920-х и начале 1950-х гг. // Режим доступа: 2006 http://www.lib.tsu.ru/mminfo/000063105/303/image/303_118-121.pdf; Титов В.Ю. Протест провинции в 1920-1930-х годах: крестсоюзы, сермяжная многоглавка, возмущение красных партизан. – Иркутск, 2007.

12 Осипова Т.В. Российское крестьянство в революции и гражданской войне. – М., 2001. – с. 328-329.

13 Павлуновский И. Сибирский крестьянский союз //Сибирские огни. 1922. № 2;

14Зыков А.Н. Иркутские коммунисты в борьбе за осуществление ленинского кооперативного плана. Иркутск. 1961. С. 10, 34.

15 Степичев И.С. Победа ленинского кооперативного плана в Восточно-Сибирской деревне. Иркутск, 1966. С. 18.

16 Кукушкин Ю.С. Сельские Советы и классовая борьба в деревне (1921-1932 гг.). М., 1968.

17 Л.И. Боженко. Соотношение классовых групп и классовая борьба в Сибирской деревне. (конец 1919-1927 гг.) Томск, 1969 г. Издательство Томского университета. С. 10

18 Плотникова М.Е. Советская историография гражданской войны в Сибири. (1918-первая половина 1930-х гг.) - Томск, 1974.

19 Гущин Н.Я., Ильиных В.А. Классовая борьба в сибирской деревне. 1920-е – середина 1930-х гг. Новосибирск. 1987. – С. 40-83.

20 Курас Л.В. Борьба за власть советов в Восточной Сибири. Бурятской книжное издательство. Улан-Удэ. 1991 г. С. 112.

21 Шишкин В.И. Вооруженное сопротивление сибирского крестьянства коммунистическому режиму в начале 1920-х годов // История сталинизма: крестьянство и власть. Материалы международной научной конференции (Екатеринбург, 29 сентября—2 октября 2010 г.). М.: РОССПЭН, 2011. С. 129-142. 

22 Новиков П. А. Гражданская война в Восточной Сибири. - М., 2005.

23 Ефремов И.В. Антибольшевистские крестьянские выступления в Иркутской области и Красноярском крае в 1918-1933гг. - Иркутск, 2008. С. 59.

24 А.Н. Шагланов. Повстанческий бандитизм на территории Сибири в 1920-1921 гг.Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/povstancheskiy-banditizm-na-territorii-sibiri-v-1920-1921-gg#ixzz3ULdIq0wV

25 Ефремов И.В. Антибольшевистские крестьянские выступления в Иркутской области и Красноярском крае в 1918-1933гг. - Иркутск, 2008.

26 Материалы всероссийской научно-практической конференции. - Братск. 2006. -С. 63-70.

27 Сибирский юридический вестник. -2009. №3. - С. 5-8.

28 Брюханов И.В. Борьба с бандитизмом частей особого назначения Иркутской губернии (1920-1924 гг.). Сибирь в изменяющимся мире. История и современность. – Кн. – 1. – Ирку. Изд. Иркутского Пед. Университета. 2007. – с.67.

29 ГАНИИО. Ф. 1. О.1.Дела: 28, 38, 39, 40, 563, 665, 659, 762, 666, 763, 1080, 1081, 1473, 1474, 1818, 1066, 2202, 2203.

30 ГАНИИО. Ф 16. О. 1. Д. 10, 191.

31 ОГКУ ГАИО в Эхирит-Булагатском районе. Ф. Р-26, О. 1, Дела: 3, 11, 30; Ф. Р-40, О. 1, Д.: 3, 12, 36.

32 Декреты Советской власти. Т.9. М., 1978.

33 Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Том 1. 1918-1922 гг. Под. ред. А. Береловича, В. Данилова. – М: 2000.

34 Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000.

35 "Красный стрелок" 1921 г. № 198-271.№ 1.

36 «Известия Иркутского губернского комитета РКСМ», декабрь 1921 г.

37 «Власть труда», 1925 год, № 203.

38 Суханов О. Хранить Вечно. // Восточно-Сибирская правда.-1971 - №20.; Суханов О. Кончина атамана Кочкина. // Мои года. - 2011. - №6.; Подшивалов И. Сибирская война Дмитрия Донского// Александровский централ - №4 - 2001. - С. 58.

39 «Борьба за власть Советов в Приленском крае (1918-1921)»/ Под ред. В.Т. Агалакова, С.Ф. Коваля. Иркутск. 1987 г.

40Материалы Всероссийской научно-теоретической конференции, посвященной памяти профессора В.И. Дулова. Иркутск, 2015.

41 Ефремов И.В. Антибольшевистские крестьянские выступления в Иркутской области и Красноярском крае в 1918-1933гг. – Иркутск,2008. - С. 40.

42 Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000. - С. 545-547.

43Головина А.А. Формы социального протеста. - ИГЛУ, Иркутск. Режим доступа: http://www.rae.ru/forum2011/pdf/1982.pdf . (Дата обращения: 23.05.2015).

44Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000. - С. 556.

45 ГАНИИО. Ф. 1. О. 1. Д. 28. Л. 67.

46 Словарь русского языка. Гл. ред. Евгеньева А.П. Том 3. - М., 1999. - С. 162.

48 Словарь русского языка. Гл. ред. Евгеньева А.П. Т.1. С. 60. Так же: Ожегов С.И. Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М:, 1999. С.35.

49 Кубасов А.Л. Термин «бандитизм в советской политико-правовой лексике 1918-1924 гг. // История государства и права. - №14 - 2012. С. 23-26.

50 Куренышев А.А. Крестьянские военно-политические организации России. Повстанчество. 1918-1922. - М., 2010. - С. 170.

51 Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937). Глав редколлегия: А.П. Окладников, Л.М. Горюшкин, В.И. Шишкин, М.Е. Плотникова. – Новосибирск, 1983 гг. - С. 64.

52 Там же. -С. 89, 92.

53 Борьба за власть Советов в Приленском крае (1918-1921). Под ред. В.Т. Агалакова, С.Ф. Коваля. – Иркутск, 1987 г. - С. 128-129.

54 Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937). Глав редколлегия: А.П. Окладников, Л.М. Горюшкин, В.И. Шишкин, М.Е. Плотникова. – Новосибирск, 1983 гг. - С. 95.

55Борьба за власть Советов в Приленском крае. Под. ред. В.Т. Агалакова, С.Ф. Коваля. – Иркутск, 1987. - С. 57.

56 Ефремов И.В. Антибольшевистские крестьянские выступления в Иркутской области и Красноярском крае в 1918-1933гг. - Иркутск, 2008. - С. 42.

57Ефремов И.В. Антибольшевистские крестьянские выступления в Иркутской области и Красноярском крае в 1918-1933гг. - Иркутск, 2008. - С. 53.

58 Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000. - С. 551.

59 Гущин Н.Я., Ильиных В.А.. Указ. соч. - С.62.

60 Гущин Н.Я., Ильиных В.А.. Указ. соч. - С. 63-64.

61 Там же. - С. 66-69.

62 Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937). Глав редколлегия: А.П. Окладников, Л.М. Горюшкин, В.И. Шишкин, М.Е. Плотникова. – Новосибирск, 1983 гг. - С. 97.

63 Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937). Глав редколлегия: А.П. Окладников, Л.М. Горюшкин, В.И. Шишкин, М.Е. Плотникова. – Новосибирск, 1983 гг. - С. 100, 103.

64 Там же. -С. 105.

65 Гущин Н.Я., Ильиных В.А. Указ. соч. -С. 68.

66 Там же. -С. 74-75.

67 Гущин Н.Я., Ильиных В.А. Указ. соч. -С. 83.

68 Ефремов И.В. Антибольшевистские крестьянские выступления в Иркутской области и Красноярском крае в 1918-1933гг. - Иркутск, 2008. -С.72.

69 Там же. -С. 79.

70 Новиков П. А. Гражданская война в Восточной Сибири. - М., 2005. -С. 261-264.

71 Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000. -С. 580

72 Гущин Н.Я., Ильиных В.А. Указ. соч. -С. 91, 97.

73 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д. 762. Л. 7.

74 Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000. - С.545-547.

75 Там же. -С.547-549.

76 Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000. -С. 524.

77 Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000. -С. 536-537.

78 Там же. -С. 603.

79 Там же. -С. 542.

80 Новиков П. А. Гражданская война в Восточной Сибири. - М., 2005. -С. 275.

81 Там же. -С. 272-273.

82 Ефремов И.В. Антибольшевистские крестьянские выступления в Иркутской области и Красноярском крае в 1918-1933гг. - Иркутск, 2008. –С. 59.

83Там же. -С. 57.

84 Новиков П. А. Гражданская война в Восточной Сибири. - М., 2005. -С. 272.

85 Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000. -С. 558-559.

86 Ефремов И.В. Антибольшевистские крестьянские выступления в Иркутской области и Красноярском крае в 1918-1933гг. - Иркутск, 2008. -С. 60.

87 ГАНИИО.Ф.1, О. 1, Д. 666. Л. 40.

88 Там же. Л 63.

89 Там же. Д. 1818. Л. 14

90 Там же. Д. 762. Л. 10.

91 Там же. Л. 23.

92Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000. -С. 548.

93 ГАНИИО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 666 Л. 16.

94Там же. Л. 36.

95 Ефремов И.В. Антибольшевистские крестьянские выступления в Иркутской области и Красноярском крае в 1918-1933гг. - Иркутск, 2008. -С. 93.

96 ГАНИИО. Ф. 1.О. 1. Д. 666. Л. 72

97 Наумов. И.В. Органы государственной безопасности иркутской губернии в 1920 - начале 1922 годов. Режим доступа: http://mion.isu.ru/filearchive/mion_publcations/power/11.html (дата обращения: 12.12.2014).

98 Наумов. И.В. Органы государственной безопасности иркутской губернии в 1920 - начале 1922 годов. Режим доступа: http://mion.isu.ru/filearchive/mion_publcations/power/11.html (дата обращения: 12.12.2014).

99 ГАНИИО. Ф. 1. О.1. Д. 38. Л. 27.

100 Там же. Л. 36.

101 Там же. Д. 2203. Л. 3-4.

102 ГАНИИО. Ф. 1. О.1. Д. 2203. Л. 1.

103 Шишкин В. И. Сибирская Вандея. 1919-1920. Документы. – М., 2000. -С. 565.

104 Там же. -С. 565.

105 Мужская работа. Иркутской милиции посвящается. Председатель ред. совета Крикун Г.И. Иркутск, 2001. -С. 29-40.

106 Боженко Л.И. Соотношение классовых групп и классовая борьба в Сибирской деревне. (конец 1919-1927 гг.) - Томск, 1969 г. -С. 14.

107 Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937). Глав редколлегия: А.П. Окладников, Л.М. Горюшкин, В.И. Шишкин, М.Е. Плотникова. - Новосибирск. 1983 гг. –С. 125.

108 Там же. -С. 126.

109 Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937). Глав редколлегия: А.П. Окладников, Л.М. Горюшкин, В.И. Шишкин, М.Е. Плотникова. - Новосибирск. 1983 гг. - С. 127.

110 Там же. - С. 158-159.

111 Ефремов И.В. Антибольшевистские крестьянские выступления в Иркутской области и Красноярском крае в 1918-1933 гг. - Иркутск, 2008. -С. 88

112 ГАНИИО. Ф. 16. Иркутский окружком ВКП (б). О. 1. Д. 10. Л. 1.

113 Там же. Д. 191. Л. 62.

114 Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937). Глав редколлегия: А.П. Окладников, Л.М. Горюшкин, В.И. Шишкин, М.Е. Плотникова. Новосибирск. 1983 гг. -С. 208-209.

115 Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937). Глав редколлегия: А.П. Окладников, Л.М. Горюшкин, В.И. Шишкин, М.Е. Плотникова. Новосибирск. 1983 гг. - С. 212.

116 Там же. - С. 215.

117 Шагланов А.Н. Повстанческий бандитизм на территории Сибири в 1920-1921 гг.Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/povstancheskiy-banditizm-na-territorii-sibiri-v-1920-1921-gg#ixzz3ULdIq0wV. (Дата обращения: 12.05.2015)

118 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д 1081. Л. 38.

119 Там же. Л. 59.

120 Подшивалова И. Сибирская война Дмитрия Донского// Александровский централ - №4 - 2001. - С. 58.

121ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д 1081. Л 153. Оборот.

122 Чернов Константин Иванович (1901-1923) – родился в Балаганском уезде, Бильчирской волости в с. Бильчир, из семьи кулаков, беспартийный, окончил высшее начальное училище, дезертировал из красной армии в 1920 г., брат известного повстанца В.И Чернова.

123 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д 1081. Л. 187. Оборот.

124 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д 1081. Л 188.

125 Там же. Л. 218.

126 Там же. Л. 180.

127 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д 1081. Л. 158.

128 Там же. Л.222.

129 Там же. Д. 1473. Л. 1. Об.

130 Там же. Л. 22.

131 Там же. Л. 17.

132 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д. 1473. Л. 19.

133 Там же. Д. 1474. Л. 2 .

134 Там же. Л.8.

135 ГАНИИО. Ф. 1. О.1. Д. 1474. Л. 10.

136 Там же. Д. 1473. Л. 31.

137 Там же. Л. 2. Оборот.

138 Там же. Л. 36.

139 Там же. Л 46. Оборот.

140 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д. 1473. Л. 12.

141 ГАНИИО. Д. 1473. Ф.1. О.1. Л. 13.

142 Подшивалова И. Сибирская война Дмитрия Донского// Александровский централ - №4 - 2001. - С. 58

143 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д. 1474. Л. 3 - 6.

144 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д. 1474. Л 44.

145 Там же. Л. 37.

146 Там же. Д.1081. Л. 38.

147 Новиков П. А. Указ. соч. с. 280.

148 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д. 1473. Л. 47.

149 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д. 1473. Л.12.

150Там же. Л. 9 и 16.

151Там же. Д. 1081. Л. 38.

152ГАНИИО. Ф.1. О. 1. Д.1081. Л 163.

153 Там же. Л 153.

154 Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1922. Под. ред. Берелович А., Данилова В. - Москва. 2000. - С.510, 533, 603.

155 ГАНИИО. Ф.1. О. 1. Д.1081. Л. 81.

156 ГАНИИО. Ф.1. оп. 1. Д.1081. Л 117.

157 Там же. Л 120.

158 Там же. Л. 83.

159 Там же. Л 117.

160 Там же. Л. 187.

161 Там же. Л. 148.

162 Там же. Л. 227.

163 Брюханов И.В. Правоохранительная деятельность против уголовного бандитизма на территории Иркутской губернии Иркутского округа в 1920-е гг. XX века. //Сибирский юридический вестник. – 2009. №3. - С. 5-8.

164 Новиков П. А. Гражданская война в Восточной Сибири. - М., 2005. - С. 288.

165 Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937). Глав редколлегия: А.П. Окладников, Л.М. Горюшкин, В.И. Шишкин, М.Е. Плотникова. – Новосибирск, 1983 гг. -С. 124.

166 Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937). Глав редколлегия: А.П. Окладников, Л.М. Горюшкин, В.И. Шишкин, М.Е. Плотникова. – Новосибирск, 1983 гг. С. 71.

167 Там же. С. 75-77.

168Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Том 1. 1918-1922 гг. Под. ред. А. Береловича, В. Данилова. – М: 2000. -С. 296., 357.

169 ГАНИИО. Ф.1. О. 1. Д.1081. Л. 192.

170 Там же. Л. 194.

171 Там же. Л. 183.

172 В.И. Шишкин. Указ. Соч. - С. 528-529.

173 ГАНИИО. Ф.1. О. 1. Д.1081. Л. 187. Об.

174 В.И. Шишкин. Указ. Соч. - С. 599-606

175 ГАНИИО. Ф.1. О. 1. Д.1081. Л 153.

176 ГАНИИО. Ф.1. О. 1. Д.1081. Л.81

177 Там же. Л. 47

178 ^ В.И. Шишкин. Указ. Соч. - С. 603.

179 ^ ГАНИИО. Ф. 1. О. 1. Д. 666. Л. 7.

180 Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Том 1. 1918-1922 гг. Под. ред. А. Береловича, В. Данилова. – М: 2000. -С. 663.

181 ГАНИИО. Ф.1. О.1. Д. 1818. Л.15.

182 Там же. Д. 666. Л. 227.

183 Гущин Н.Я., Ильиных В.А. Указ. соч. - С. 78.

184 ГАНИИО. Ф.1 Оп. 1. Д 1818. Л. 32.

185 Там же. Л. 20, 21, 23.

186 Крестьянство в Сибири в период строительства социализма (1917-1937). Глав редколлегия: А.П. Окладников, Л.М. Горюшкин, В.И. Шишкин, М.Е. Плотникова. – Новосибирск, 1983 гг. Там же. С. 128.

187 ГАНИИО. Ф.1 Оп. 1. Д. 2202. Л. 176.

188 Брюханов И.В. Правоохранительная деятельность против уголовного бандитизма на территории Иркутской губернии Иркутского округа в 1920-е гг. XX века. //Сибирский юридический вестник. – 2009. - №3. - С. 5-8.

189 Там же.

190 Власть труда. № 180.// – Иркутск. 1927. - С. 4.

191 ГАНИИО. Ф. 16. Иркутский окружком ВКП (б) г. Иркутск. О. 1. Д. 10. Л. 1. Об.

192 Там же. Л. 61.

193 Ефремов И.В. Активные формы протеста сибирского крестьянства в годы нэпа. // Братск. - 2006 г. - С. 62.

194 ГАНИИО. Ф. 16. Иркутский окружком ВКП (б) г. Иркутск. О. 1. Д. 191. Л. 62.

195 ГАНИИО. Ф. 16. Иркутский окружком ВКП (б) г. Иркутск. О. 1. Д. 191. Л. 105.

196 Куренышев А.А. Крестьянские военно-политические организации России. Повстанчество. 1918-1922 гг. - М., 2010. – С.143.

197 Ефремов И.В. Активные формы протеста сибирского крестьянства в годы нэпа. // Братск. - 2006 г. - С. 63.

198 Брюханов И.В. Правоохранительная деятельность против уголовного бандитизма на территории Иркутской губернии Иркутского округа в 1920-е гг. XX века. //Сибирский юридический вестник. – 2009. - №3. - С. 5.

199 Там же. -С. 8.

200 Мужская работа. Иркутской милиции посвящается. Председатель ред. совета Крикун Г.И. Иркутск, 2001. -С.43- 44.

201 Брюханов И.В. Правоохранительная деятельность против уголовного бандитизма на территории Иркутской губернии Иркутского округа в 1920-е гг. XX века. //Сибирский юридический вестник. 2009. №3. С. 8.

94