Проект на тему "Забытые герои Чусовой"

Муниципальное автономное общеобразовательное учреждение

«Средняя общеобразовательная школа № 4»

Школьная научно-практическая конференция
«Поиск и открытие»

Секция «Я и мой Урал»

Забытые герои Чусовой 

Выполнил: Плахотник Иван,

ученик 7а класса

Педагог-наставник:

Бычкова Юлия Аркадьевна,

учитель географии

г. Первоуральск,

2017 г.

Оглавление

Введение……………………………………………………………………………3

1. Могутные люди Урала.………………………………………………………..3

2. Чусовские бурлаки…………………………………………………………….8

3. Василий Иванович Балабурда………………………………………………..11

Заключение………………………………………………………………………...15

Словарь терминов…………………………………………………………………17

Список используемой литературы……………………………………………….19

Приложения………………………………………………………………………..20

Введение

Предания о силачах - людях труда имеют давнюю традицию на горнозаводском Урале. У истоков ее - повествования о людях, которые осваивали уральские земли в XV-XVII вв. Слухи, толки, рассказы о Каменном поясе и землях за ним манили свободой, вольностью, и в то же время отпугивали суровостью природы, дальностью и трудностью пути. Происходил естественный отбор людей, соглашавшихся идти за правительственными чиновниками - «садчиками» и «слободчиками» - на далекий Камень. Трудности освоения нового места формировали в свою очередь выносливых, сильных людей. Эти могучие люди создали Урал, который живет сейчас.

Проблему, которую мы видим - это то, что мы мало знаем о своих предках, которые осваивали Урал, благодаря, которым мы живем на нашей малой родине.

Объект нашего исследования - легенды о могучих людях Урала.

Предмет исследования - легенды о Василии Ивановиче Балабурде.

Методы исследования: чтение литературных произведений, анализ научно-публицистической литературы.

Цель: рассказать одноклассникам о том, как жили наши предки, чем гордились, к чему стремились.

Задачи:

1. Изучить народные предания по данному вопросу.

2. Изучить рассказ Д.Н. Мамина - Сибиряка «Балабурда».

1. Могутные люди Урала

Итак, эти могучие люди создали Урал, который живет сейчас. (Приложение №1, рис. 1) Они были не робкого десятка. Так приписной крестьянин, разрабатывавший на горе пашню, получивший удар нагайкой по лицу от приказчика за посягательство на «государеву землю», в «ответ» приказчика «на лошади поднял и в канаву сбросил». Этот мотив является общим для крестьянских и рабочих преданий о силачах. Он варьируется: силач (или женщина-силачка) выпрягает лошадь и на себе везет воз; поднимает на сарай лошадь с телегой (возы с мукой и овсом); перевертывает в снег несколько саней с лошадьми.  

От далеких времен идет и традиция рассказов о схватке охотников с медведем. Силачи - медвежатники, единоборствуя с медведем, остаются живыми. Начало XVIII в. и связанное с ним становление горнозаводского дела дает обильный жизненный материал для повествований о силачах - рабочих заводов; сплавщиках, грузчиках и рабочих на сплаве, куренных рабочих. Работа по добыче золота и платины, широко развернувшаяся в первой четверти XIX в., способствует проникновению рассказов о силачах-старателях. Мамин-Сибиряк отмечал в свое время, что аборигены Урала - «на севере - вогулы, на юге - башкиры были слишком слабы физически, чтобы вынести все тяготы рудникового труда и огневой заводской работы. Таким образом, заводчики должны были обратиться к русскому населению. Вслед за Ермаком из России двинулись ватаги переселенцев за Камень ...Эти разнородные элементы осели вокруг строившихся на Урале заводов и постепенно были приписаны к ним». Различные источники неоднократно указывают на необычную силу рабочих уральских заводов.  Мамин-Сибиряк выделял мастеров «огненной работы»: «...тип тагильского мастерового невольно бросается в глаза, но нужно видеть этого мастерового в огненной работе, когда он, как игрушку, перебрасывает двенадцатипудовый рельс с одного вала на другой или начинает поворачивать тяжелую крицу под обжимочным молотом: только рядом поколений, прошедших через огненную работу, можно объяснить эту силу и необыкновенную ловкость каждого движения. Писатель противопоставляет уральский тип рабочего фабричным «расейским», отмечая «мускулистые руки, крепчайшие затылки и рослые, полные силы фигуры», уральских «молодцов».

Часто в народе варьируется сюжет «Силач на работе, работал легко, играючи». Поля Лебедев - обжимальщик; «прикатят ему кусок из сварочной печи. Вот он его с боку на бок ворочат. Если тачка не успеет подкатить к наковальне, он берет клещи и бросает его к самым валам. Они тачки с железом таскают - успевай ноги убирай. Вот какой был. А в куске пудов пять, не меньше. Вот какая масса». Постоянный мотив при изображении силача на «огненной» работе в заводе - он легко передвигается с чугунными гирями на ногах (и в руках): Поля Лебедев «по 4 пуда в руки возьмет и по 4 пуда на ноги подденет и по фабрике гуляет: «Вот мне что Демидов подарил: калоши и перчатки». Кричному мастеру Якову Потаповичу Пономареву «в шутку гири к ногам по два пуда привяжут, чтобы он не заметил. А с другой стороны позовут: - Эй, Яков, иди сюда. Он бежит и не чувствует гири. А они только звенят, пол-то чугунный в кричной был. - Ну, что, готово? - Да нет, дядя Яков. - А что звал-то? - Да я не звал». Сила придает смелость, герой преданий достаточно независим; он защищает себя, он протестует против несправедливости. Сила служит протесту. Кипра Копылов, снятый с работы на демидовском заводе, прячет громадной тяжести лом от заводской плотины. Дело дошло до урядника. Кипра взял с урядника расписку о возвращении на завод и тогда открыл местонахождение лома, заброшенного им на полку. Трое не могли этот лом снять. Силачи в преданиях уносят лом с плотины, досаждая плотинному. Это постоянный мотив. Варьирует в нем вес лома или число людей, которые вместо силача поднимают лом, найдя его.

Женщины на Урале ни в чем не уступали мужчинам. Например, женщина-силачка несет на себе пятипудовый мешок муки, тем самым посрамив купца, издевательски предложившего ей его задаром, если она унесет сама. С женщинами - силачками связан сюжет об умении постоять за себя: силачка сталкивает лбами мужчин, посягавших на ее честь.

Уральских силачей одолеть может только смерть, она оказывается сильнее, с чертом же они - на равных. Ни один не может одолеть другого: «Об заклад один раз побился - черта, говорит, в бане убью. И ночью ему черт явился. В бане все косяки вывернули, разодрались. Наломали один другого, никто не победил». Естественно, что предания, записанные повсеместно на Среднем горнозаводском Урале, изображают силачей и как участиков кулачной борьбы: двух-трех человек уронит, когда пять - шесть; этот (Селиванов) и по десять человек бывало побарывал; «или кого другого схватит как мыша, такой сильный»; у Балабурды манера борьбы - в традициях былинного богатыря: поймает одного за ноги и всех выбьет. Женщины - силачки же вмешиваются в борьбу с целью прекратить ее: всех раскидают и расталкают. Драка, бессмысленное озорство определенно осуждается так же, как во многих текстах резко осуждается пристрастие к вину. Мотив «силач поднимает лошадь (силач тянет воз вместо лошади)», характерный для крестьянских преданий о силачах, в прикреплении к Балабурде встречается постоянно; выпрягает лошадь сам тянет воз; взял их лошаденок, столкал в сторону, в снег, сам поехал; лошадей на себе носил по километрам. Или Балабурда едет «с коробом угля в Урал. На пути - гора длиной километров десять - двенадцать. Вот лошаденка довезет короб до половины горы и станет. Из сил выбьется. Выпряжет ее Балабурда и привяжет сзади. Сам возьмется за оглобли и вывезет короб». Здесь Балабурда, словно приписной к заводу крестьянин, работает на возке угля. Появляются соответствующие реалии: короб с углем, его ввозит на гору силач. Крестьянский мотив своеобразно варьирует, выявляя особенности труда возчиков (профессии, весьма распространенной в заводском деле). Популярность Балабурды проявляется в том, что в преданиях он предстает человеком различных занятий и умений: он - мудрый судья, помогает отыскать пропавшие овчины (сюжет сказки прикрепляется к Балабурде); он - воин, бьется с татарами на Чусовой (эпическим способом борьбы) - в этом случае использован мотив былин. Но самое типичное в преданиях проявление силы Балабурды - на чусовском сплаве барок с продукцией уральских заводов. Балабурда - участник «спишки» барок (Приложение №1, рис. 2), грузчик железа и железных изделий, косной, рабочий на барке. В зависимости от характера работы, с Балабурдой связываются типичные для каждого ее вида образы, которые выражают ее специфику, воплощают ее тяжесть, ее самую большую трудность, требующую предельного физического напряжения. Балабурда легко справляется со всеми тяжестями и трудностями. Он неотделим от образа железа колоссальной тяжести и от образа гигантской потеси, так же как Микула Селянинович неотделим в представлении людей от своей богатырской сохи. Конечно, силач Балабурда идеализируется народом, так как он воплощает мечты об облегчении тяжелого труда. Он «играючи» работает, он удачлив в работе, работа для него - «легкость». Здесь мы находимся у истоков поэтики образа силача. Образы силачей в преданиях имеют глубокую основу. Они коренятся в трудовой жизни, в труде различных профессий. Силою воображения человек гиперболизирует, заостряет успехи в труде, создавая идеализированный образ, выражающий мечты об облегчении труда и утверждающий силу и профессиональную ловкость рабочих, удачу и успех в труде. В преданиях о сплавной работе - это Василий Балабурда. В преданиях о тяжелой «огневой» работе в кричной - это обжимальщики, молотобойцы, ловко «укрощающие» раскаленный чугун.

Так же как Василий Балабурда связан с образом железа колоссальной тяжести и образом гигантской потеси, так и силачи на «огневой» работе имеют в преданиях свои постоянные образы, выражающие трудовое удальство: это раскаленный чугун, это тяжелые чугунины (или гири), которые, не замечая их, в шутку, тянут за собой обжимальщики и молотобойцы. Эти образы ведут к культу профессии. П.П. Бажов отмечал, что профессии уральских рабочих имеют свою поэтику: «Существовал культ навыков, необходимых в отдельных профессиях... у горняков, у рудознатцев тайна играла большую роль, чем у угольщиков или доменщиков (всякий первый добытчик, открыватель рудника или прииска как-то всегда связывался с тайной): у рабочих прокатных цехов или горняков... следует отметить культ силы подмастерья или могучего забойщика. Этот культ поднимал мастера на сказочную легендарную высоту. А камнерезы, гранильщики имели культ искусства. Это способствовало фольклорным отложениям в уральской рабочей массе».

Образы рабочих - богатырей помогают выявить комплекс качеств, навыков, умений, необходимых в той или иной профессии и весьма ценимых рабочими как непременное условие успешной работы. Физическая сила, крепость, могутность ценилась рабочими всех профессий, как и вообще среди трудового народа. На «огненной» заводской работе она помогала ворочать пудовую крицу, бить молотом по раскаленному чугуну, превращая его в заготовку для производства железа; на куренной работе - валить лес, пилить и колоть укладывать в кучу, дернить ее; на сплавном деле - спихивать тяжелую барку, грузить ее, налегая всем телом, удерживать потесь, единоборствуя с бешеной горной рекой. Предания выделяют в особенности профессии кричных рабочих (Приложение №2, рис. 3) - обжимальщиков, молотобойцев (Приложение №2, рис. 4) - такие, в которых необходима необыкновенная физическая сила в сочетании с выносливостью к жару, с ловкостью в движениях. У сплавщиков (Приложение №3, рис. 5) постепенно складывался культ таких навыков, как физическая сила, быстрота, мгновенность реакции на острую ситуацию, смекалка, находчивость, знание реки во время вешней воды. Старатели, горщики (Приложение №3, рис. 6), работа которых не имела постоянных, определенных результатов и, казалось, была подвержена случайности, большое место в представлениях об удачной работе отводили знанию тайны, тайного слова, необыкновенному умению «видеть», «чувствовать» драгоценные металлы и камни. У куренных рабочих (Приложение №4, рис. 7) - углежогов были свои приметы, признаки, по которым определяли готовность угля в «кучонке», но знание их давалось таким упорным трудом и так ценились опытные углежоги, что постепенно сложился культ внутреннего чутья, интуиции, «живинки в деле». И возник образ - «соболя поймать». Настоящий уголь так же нелегко получить, как поймать черного соболя. В рабочих преданиях Урала очевидно переплетение традиций: национальных и русских крестьянских преданий. Традиция эта продолжает свое развитие. На почве рабочих преданий она обогащается новыми сюжетами, мотивами, образами. [3]

2. Чусовские бурлаки

По умственному развитию, по наружному виду и даже по одежде, бурлаки резко отличались от заводского населения и от жителей чусовских селений. Большая часть бурлаков вместо «Ц» говорила: «Ч» и потому их говор отличался от местного. По простоте и наивности чусовской бурлак представляет собой взрослого ребёнка, его легко было узнать по наружному виду и походке. Неумытый, с всклоченной бородой, в тёплой меховой шапке, обязательно в лаптях, идет (он) по середине дороги, переваливаясь с ноги на ногу. Костюм бурлака весь доморощенный, базарщины на нем нет. Обыкновенно поверх одежды - толстого холста фартук, обязательно окрашенный в синий цвет и особенной формы. Закрывая спереди все тело, фартук продолжается на плечи и на спину до пояса, на спине он остается свободным, не привязанным ни с боков, ни снизу. Конечно, не все, но многие бурлаки одеты в такие синие фартуки, резко бросающиеся в глаза. Завидев синие фартуки на пристанях, местные жители говорили: «Вон уже синички прилетели, видно скоро будет лето».

Почти одновременно с бурлаками, прилетали и настоящие синички-трясогузки. Удивительное дело: эти птички-синички появились на пристанях одновременно с бурлаками и одновременно с ними удалялись с пристани, свив гнездышко на барках, в качестве бесплатных пассажиров совершали путешествие по Чусовой. Бурлаки относились к птичке с большим уважением.

Как народ суеверный, бурлаки толковали присутствие птички на барке хорошей приметой, по их мнению, птичка не сядет на такую барку, которой угрожает крушение. Так же не позволялось свистеть на барке во время сплава, от этого, будто бы, в горах усиливается ветер, затрудняющий правеж баркой. Был интересный эпизод, вызванный этим предрассудком. В одну из навигации плывет с караваном, управитель завода, имея привычку посвистывать. Бурлакам это не нравилось. Заметив неудовольствие рабочих, лоцман в деликатной форме попросил управителя не свистеть на палубе, но тот, не обратив внимания, продолжал насвистывать. Лоцман вынужден был повторить предупреждение тоже безуспешно. После этого, лоцман подходит к управителю и совершенно серьезно заявляет, что, если свист не прекратится, он вынужден будет удалить его с палубы. Неслыханная дерзость лоцмана, (отважившегося) удалить с палубы барки своего начальника, воздействовала на него. Свист на палубе прекратился.

Другой бурлацкий предрассудок: во время сплава не разрешалось не только стрелять, но и иметь оружие.

Жители чусовских селений смотрели на бурлаков «свысока», считая их ниже себя по развитости, и редко вступали с ними в какие-либо сношения. В свою очередь, и бурлаки не заводили знакомств с местными жителями, держались всегда отдельной группой, или точнее сказать, отдельным табуном и крепко стояли друг за друга.

Особенно крепкая связь имелась у однодеревенцев, то есть жителей одной деревни или одного общества. Такая группа или артель по прибытию на пристань выбирала из своей среды более бывалого и опытного товарища в качестве старшего, назвав его десятником, и, безусловно, подчинялись ему.

В отношении квартиры и пищи бурлаки очень нетребовательны. Спали они вповалку на полу, на полатях. Питались редькой, капустой, картошкой и редко горохом или какой-либо крупкой, и только обязательно была бы брага. Местная беднота охотно принимала бурлаков на квартиру. Хозяйки с лета заготовляли провизию: редьку, картошку, капусту. Ко времени прибытия квартирантов приготовлялся бражный солод. Рассчитывались бурлаки с хозяевами квартир добросовестно и никогда не ссорились. Напротив, прощаясь с квартирантами, хозяйки приглашали их на будущее время.

Итак, караван готов, дело встало за водой. Чтобы пустить барки в путь, не доставало каких-нибудь 8 вершков воды. Все с нетерпением ждут эти 8 вершков. Люди, видимо, волнуются, постоянно справляются на водомере, ждут известия из Ревды. Каков там подъём воды в пруду? Скоро ли пустят воду для подъёма чусовского уровня? Вот, наконец, прискакал нарочный из Ревды. Все стремятся узнать, что скажет нарочный, привезший бумагу от чиновника. Оказывается, что ревдинский пруд наполнился, и вода уже пущена в Чусовую.

Хотя с минуты на минуту все ожидали такого известия, тем не менее, оно, как бы, испугало, ошеломило людей. Все зашевелились, забегали, кто-то забыл запасти табачку на дорогу, кто-то оставил на квартире запасные лапатцы, кому-то не принесли с квартиры хлеб. Все куда-то спешат, суетятся, прощаются. С главного караванного суда раздаются пушечные выстрелы, извещающие разбежавшихся рабочих о скором отвале каравана. На каждом караване, специально для сигналов несколько небольших медных пушек весом от 20 до 40 футов. Выстрелами люди собирались на барки и начинали свой нелегкий путь.

Не всем благополучно удавалось доплыть до конца (Приложение №4, рис. 8), многих не дождутся дома. Чусовая - река плача. Слезы сирот наполняли ее. [1]

3. Василий Иванович Балабурда

 Что правда, а что сказка - теперь не разобрать. А только жил да был Василий Балабурда (Приложение №5, рис. 9), которого Господь наградил силищей невиданной, богатырской, да ростом с сажень (2 метра с хвостиком). По одним данным, Василий был уроженцем деревни Матвеевой Кунгурского уезда. Возможно, что одно время он жил в Сулёме.

Из массы бурлаков выделялись подгубщики — бурлаки, которые стояли у «губы» весла, так сказать, «начальники весла», «старшие матросы». В подгубщики брали самых физически сильных, опытных и сообразительных людей. Василий ходил в подгубщиках. Стоять у «губы», у самого конца поносной (Приложение №6, рис. 10) – ответственное место. Таких на сплавах уважали, ведь барку ворочать – сила нужна какая? Шутка ли сказать, Вася в одиночку с носа на корму перетаскивал 18-пудовый якорь! Это почти 300 кг будет.

При этом он был скромным и простым человеком, звали его тоже просто – Васькой. Рассказывали, что как сядет барка на мель, народ шебутится вокруг – а снять-то не могут. Позовут Ваську Балабурду, а он один потянет за кольцо от огибки – да сдвинет барку. Мог легко поносную, бревно 10 сажен длины (более 20 метров!), взять и поставить на «попа». За шестерых работал. Так-то. Уважали его и караванные с начальством, а любили – все!

В селе Сулём записана история:

«В Сулёме была кузница. Василий у кузнецов просил ножичек сделать.

Они всё обещали: завтра сделаем, завтра сделаем… Он осердился шибко.

Какая-то лежала чугунина большая – лот (Приложение №6, рис. 11), назывался, пудов пятьдесят, - он взял этот лот, привалил к их кузнице, к дверям. А те пришли робить утром - ничего сделать не могут.

Закричали людей-бурлаков. Говорят: «Это Васька Балабурда наделал, сукин сын!»

Те хватаются, не могут отвалить: «Придется по Ваську Балабурду идти. Пошли».

(Диалог  бурлаков с Василием)

- Давай, Василий Иванович, убирай.

- Вина поставите, уберу.

Ну, поставили. Отвалил и говорит:

- Перво дело, мне ножичек сробьте.

Ножичек ему и сделали...» [5]

Балабурда, хотя и был простым, но вовсе не был дураком. О нём рассказывают сказку, как он поймал вора. К нему привели несколько мужиков, на которых пало подозрение в воровстве. Балабурда взял петуха, обмазал сажей, посадил под решето и велел всем мужикам по очереди сунуть под решето руку и погладить петуха. Под рукой вора петух должен закричать. Все мужики сунули руку под решето, но петух ни у кого не закричал. Тогда Балабурда велел мужикам показать ладони. У всех они были в саже, а у вора - чистая. Вор побоялся гладить петуха. Народное отношение к Василию Балабурде замечательно выражается в словах: «Такого силяка не любить!..» Народ был убеждён, что Балабурда такой сильный, что в бане дрался с чёртом — вышла ничья. Умер Балабурда внезапно: разгружал в ледяной воде севшую на мель барку и то ли простудился, то ли надорвался. По другой легенде будто лежал на берегу Чусовой якорь четырехлапый,  пудов на  пятьдесят,  весь занесен песком и камнями, одна лишь лапа осталась на поверхности. Вот мужики и поспорили с Балабурдой, вывернет он якорь или нет. Подошел Балабурда, ухватился за лапу, здорово тянул, по колено в песке увяз, принесли бревна, встал на них, потянул и вывернул. Да  надорвался,  видно,   умер вскоре.

Вот как о нем писал Мамин - Сибиряк. Балабурда был легендарный человек, известный на три губернии, как сказочный богатырь. Первое впечатление было не в пользу богатыря: издали он казался самым обыкновенным мужиком, рослым и сутулым, каких на Урале встретить не редкость. Почему-то все силачи отличаются сутулостью, длинными руками и особенно развитой нижней челюстью. Когда Балабурда подошел совсем близко к экипажу, впечатление получилось другое: это был действительно богатырь, один из тех богатырей, каких рисуют только на лубочных картинках. Больше всего поражало его громадное лицо с мясистым носом и какими-то детскими серыми глазами. Одет он был по-крестьянски - в синюю пястрядевую рубаху, такие же штаны и в чекмень из домашнего сукна. Особенный эффект производили лапти, - в Сибири и на Урале лаптей не носят по той простой причине, что нет липы. Кунгурский уезд в этом отношении представлял исключение, и, как мне показалось, именно лапти больше всего шли этому русскому деревенскому богатырю, а сапоги испортили бы впечатление.

- Здравствуй, ядрена канавушка, - добродушно забасил Балабурда, протягивая мне свою руку.

   Рука Балабурды представляла по величине что-то невероятное, и моя в ней казалась ручонкой ребенка. Вот это так богатырь!

  Сперва-то Вася жил справно, как следовает хрестьянину, ну, а потом как попал на сплавы да в Пермь, ну и потерял себя. В Питер ведь его возили, да, сказывают, рылом не вышел и спина горбом, - там прямых человеков надобно. Весь репертуар жизни богатыря Васи был налицо. Мне было грустно думать, что этой громадной силе не нашлось другого приложения, как пропадать по кабакам и утешать пьяных купцов. И обидно, и жаль, и ничего не поделаешь. Вся беда Васи заключалась в том, что он родился немного поздно, а родись он лет пятьсот назад, - наверное попал бы в цикл былинных богатырей. В самом деле, все эти Ильи Муромцы, Микулы Селяниновичи и остальная богатырская братия кажутся вымыслом народной фантазии и достоянием разных хрестоматий и академических изданий, а тут налицо живой былинный богатырь, которому, как настоящему русскому богатырю, и деваться-то некуда со своей силушкой богатырской. В своем роде тоже лишний человек…

- Как он на сплав попал?

- Опять не его причина... Наезжает главный лесничий по зиме. Объездчик везет его по лесу. Глядят: дерево срублено, а конного следу нет. А это Вася срубит бревно, на плечо, да и волокет... Ох, здоров он! Ну, лесничий-то вызвал его, подивился и даже протоколу не составил. А потом взял да увез на пристань, как диковинку. Ну, там Вася еще в лучшем виде себя показал. Знаешь чугунные бабы, которыми сваи забивают? В каждой верных двадцать пудов будет. Ну, бурлачки две таких-то бабы и тащили из амбара на барку. Галдят, орут, замаялись... Вася посмотрел - посмотрел, да и говорит: «Ну-ко я вам помогу, братцы!» Взял одну бабу одной рукой, другую другой да и унес на барку, точно два пуда. Тут уж его и вызнали, каков таков есть Балабурда... Тут уж ему честь пошла и от караванного, и от лесничего, и от бурлаков, потому как всем любопытно.

   - А Балабурда - это фамилия или прозвище?

   - Да так все говорят: Балабурда да Балабурда. Значит, сызмальства, когда еще ребята придумали. А сам-то Василий это не любит... Вот, поди ты, не нравится слово. Как-то у нас в Матвеевой пристал к нему пьяный мужичонко. Жужжит около него мухой: «Балабурда, Балабурда». Ведь озлил-таки Васю... Сначала все глядел на мужичонка, а потом взял с него шапку, вышел из кабака, одной рукой поднял три венца, значит три верхних ряда бревен, вместе с крышей, да в паз и засунул шапку. На, получай... Потом-то чуть не всей деревней выстреливали эти самые три венца и едва шапку добыли. В другой раз так же вот к Васе пьяный чиновник в Перми привязался на рынке. Терпел он, терпел, а потом, как котенка, поднял одной рукой за шиворот, плюнул ему в морду и бросил в грязь. Невероятная в нем сила, и ежели бы при такой силе да злость, так всю деревню по бревнышку разнес бы. Смирен, уж нечего сказать... На барках он за шестерых управляется…

Потом лет через семь оказалось, что былинный богатырь приказал долго жить. Отчего он умер, - я не мог добраться, но вернее всего - от того зелена вина, от которого извелось так много на Руси богатырей. [4]

Предания о Балабурде, конечно, забавны и интересны, но за ними просматривается душа реального живого человека. При всей былинной мощи Балабурды от его образа исходит какая-то грусть несбывшихся надежд: некрасив, неженат, да еще и объект насмешек… Похоже, что Василий Балабурда стал жертвой мифологичности народного сознания. Народному сознанию требовался силач-богатырь, герой. Вот Балабурда и стал «чусовским Гераклом». Поэтому он и совершал свои подвиги.

Да они были ему по плечу. Но хотелось-то ему простого счастья – домашнего очага, жены, детей. А герою по статусу всего этого не полагается. Отсюда и детская обидчивость незлобивого титана. В неожиданной человечности образа Балабурды вдруг проскальзывает трагедия всего народа: манит жизнь на земле – спокойная, крестьянская, размеренная и душевная… А история заставляет рвать жилы, жертвуя всем и совершая подвиг за подвигом. Например – сплавляя «железные караваны». [2]

Заключение

Предания о силачах-рабочих разных профессий бытуют и в наши дни, они далеки от угасания. Основанием для этого является комплекс причин. Велико познавательное значение рассказов, в которых повествуется о прошлом, о производстве и людях прошлого; немалую роль играет то обстоятельство, что речь идет о местных людях, порою о предках живущих сейчас семейств (о деде, прадеде своем или знакомых людей) — это повышает интерес к рассказу, местный патриотизм сохраняет традицию преданий. Несомненно важно еще и то, что рассказывается о людях определенной профессии: исчезнувшей в наши дни (сплавщики, углежоги) или имеющий и поныне место в производстве. Раскрываются особенности профессии, показываются ее трудности: «вот как тяжело было, а ведь работали. Силачи-то легко справлялись, а простым-то людям каково приходилось». Рассказы о силачах популярны на горнозаводском Урале наших дней, где живет поколение физически сильных, могутных сталеваров (Приложение №7, рис. 12), прокатчиков (Приложение №7, рис. 13), строителей мощных машин, шахтеров (Приложение №8, рис. 14), .

Словарь терминов

Аршин – старорусская мера длины, он составляет 0,71 метра. Он равнялся длине одного человеческого шага.

Барка – речное деревянное несамоходное плоскодонное судно без палубы, применявшееся до середины  XX века для перевозки грузов; разновидность барж.

Вершок - русская мера длины – около 4,4 см.

Короб угля - мера древесного угля, заготавливаемого на горных заводах, равная по объёму 22656 куб. верш. = 5,53 куб. арш., (или по весу около 20 пудов угля). На частных уральских горных заводах величина короба, например, на Ревдинском заводе, принята в 4,69 куб. арш., Билимбаевском — 6,45.

Косная - легкая лодка для переездов, не для промыслов, длина 9, ширина до 3 аршин.

Крица -  крицей называется рыхлая, губчатая, пропитанная шлаком (кричным соком) железная масса, из которой посредством разных обработок получается кричное железо или сталь.

Кричный мастер - люди, работающие у горна и назывались кричными мастерами.

Куренные рабочие - углежоги.

Лот - тормоз для барок «железных караванов». С 1880 года по инициативе промышленника Стрижёва на барках стали использовать лоты — прямоугольные чугунные слитки с шипами тогда на барках исчезли потеси, а на носу и на корме появились сложные рулевые конструкции. Вес одного лота составлял 50 кг, на барке лоты использовались связкой в 20-25 пудов, их располагали на корме и крепили к барке цепями.

Лоцман -  моряк или речник, по квалификации — капитан-судоводитель, хорошо знающий данную береговую обстановку и местный фарватер и проводящий по нему морские или речные суда.

Потеси – большое весло, служащее для управления плотами, барками.

Сажень – старорусская единица измерения расстояния, казенная сажень равна 2,1336 метра.

Урядник -  младший командир и унтер-офицерский чин в Русской армии. Полице́йский уря́дник — нижний чин уездной полиции.

Фут - единица измерения длины, в английской системе мер, в России принята величина 0,3048 метра.

Чекмень -  суконная верхняя мужская одежда халатообразного покроя, реже в виде кафтана.

Список используемой литературы

1. Акифьева Н.В. Железные караваны на Чусовой. – Екатеринбург: Банк культурной информации. 2013. – 192 с.: илл.

2. Иванов А.В. Message: Чусовая. Издатель: азбука-классика. Санкт-Петербург. 2007. – 480с.

3. Кругляшова В.П. Жанры несказочной прозы Уральского горнозаводского фольклора Свердловск: Уральский государственный университет, 1974 г. Тираж 1000 экз. Учебное пособие по спецкурсу для студентов филологического факультета.

4. Мамин-Сибиряк Д.Н. Избранные произведения для детей (Балабурда).

Государственное Издательство Детской Литературы, Москва, 1962. Рисунки Е. Мешкова.

5. Неизвестная Чусовая. Люди Сулема… Вася Балабурда [Электронный ресурс], - …sights…articles…chusovaya-lyudi-sulema

Приложение № 1

Рис. №1 Люди создавшие Урал

Рис. №2 «Спишка » барки

Приложение № 2

Рис. №3 Кричные рабочие

Рис. №4 Молотобоец

Приложение № 3

Рис. №5 Сплавщики

Рис. №6 Горщики

Приложение № 4

Рис. №7 Куренные рабочие

Рис. №8 Крушение барки

Приложение № 5

Рис. №9 Балабурда

Приложение № 6

Рис. №10 Губа – поносная у барки

Рис. №11 Лот

Приложение № 7

Рис. №12 Сталевары

Рис. №13 Покатчик

Приложение № 8

Рис. №14 Шахтер

27