СДЕЛАЙТЕ СВОИ УРОКИ ЕЩЁ ЭФФЕКТИВНЕЕ, А ЖИЗНЬ СВОБОДНЕЕ

Благодаря готовым учебным материалам для работы в классе и дистанционно

Скидки до 50 % на комплекты
только до

Готовые ключевые этапы урока всегда будут у вас под рукой

Организационный момент

Проверка знаний

Объяснение материала

Закрепление изученного

Итоги урока

Реформы Мэйдзи в Японии как удачный пример комплексных государственных реформ, осуществленных "сверху"

Нажмите, чтобы узнать подробности

В разработке дан всесторонний анализ экономических, политических, военных, идеологических реформ, осуществленных в Японии во второй половине XIX века как пример наиболее успешного реформирования государства "сверху", осуществленный правящей элитой. 

Просмотр содержимого документа
«Реформы Мэйдзи в Японии как удачный пример комплексных государственных реформ, осуществленных "сверху"»














Реформы эпохи Мэйдзи в Японии как удачный пример комплексных реформ, осуществленных «сверху»


Разработка выполнена учителем истории и обществознания

Беловской гимназии «Культуры здоровья» им. Н.Руденко Лутугинского района

Луганской Народной Республики


Ишковым Андреем Владимировичем























ОГЛАВЛЕНИЕ


ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………………3

ГЛАВА I. ПРЕДПОСЫЛКИ РЕФОРМ ЭПОХИ МЭЙДЗИ…………………….11

1.1. Приход к власти клана Токугава и объединение страны…………….11

1.2. Реформы Тэмпо как попытка реализации антикризисных мер……...15

1.3. Начало гражданской войны и падение сёгуната Токугава…………...21

ГЛАВА II. СУЩНОСТЬ И ОСОБЕННОСТИ РЕФОРМ………………………...30

2.1.Идеологическая и политическая основа реформ Мэйдзи…………….30

2.2.Основные этапы реформ Мэйдзи в управлении, финансах и экономике…………………………………………………………………… 38

2.3. Реформа образования…………………………………………………...58

ГЛАВА III. ЗНАЧЕНИЕ РЕФОРМ МЭЙДЗИ В

СОЦИАЛЬНО- ЭКОНОМИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ ЯПОНИИ…………............ 63

3.1. Индустриализация промышленности по западному образцу……….63

3.2. Трансформация Японии в империю…………………………………...68

3.3. Формирование единой японской нации……………………………….72

ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………..............77

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК…………………………………………......82



ВВЕДЕНИЕ


В современном мире очень актуален спор о том, возможно ли распространение моделей экономического и политического устройства одних государств на другие страны, имеющие иные культурные и исторические традиции? Каков при этом масштаб выбора, от чего зависят те или иные параметры? Почему одни из них становятся органической частью национальных систем, в то время как другие отбрасываются или меняют свое содержание? На эти вопросы трудно найти однозначные ответы. Наиболее удачной попыткой таких преобразований являются реформы Мэйдзи в Японии.

Актуальность настоящей работы. Ярчайшим примером удачного синтеза многовековой культурной традиции и новейших прогрессивных взглядов на экономическое и политическое развитие государства является реформа (революция) Мэйдзи, произошедшая в Японии в середине XIX века. Она за каких-то 30 лет превратила Японию из отсталой феодальной страны в мощное капиталистическое экономически и политически развитое государство, лидера тихоокеанского региона. В настоящее время многие гораздо более развитые и имеющие более высокий потенциал страны в ходе реформ топчутся на месте, скатываются в экономический и политический хаос. Поэтому лидерам и правительствам многих государств полезно скрупулезно рассмотреть и переосмыслить опыт реформ Мэйдзи, выделить моменты, которые актуальны и в наше время и использовать этот опыт на благо своих держав.

Таким образом, тема реформ Мэйдзи в Японии как нельзя более актуальна в наше время и поэтому она является темой данной работы.

Объектом проводимого исследования является история Японии XIX- начала XX века.

Предмет исследования – предпосылки, сущность и особенности реализации реформ Мэйдзи в Японии в средине XIX–начале XX века.

Цель работы состоит в анализе экономических и социально-политических процессов, происходивших в ходе реформ Мэйдзи в Японии и определивших новое направление развития Японии в конце XIX–начале XX века.

Исходя из предмета и цели настоящего исследования, сформулируем задачи данной дипломной работы:

- исследовать предпосылки реформ, а именно особенности прихода к власти в Японии сёгуната Токугава и объединения страны, антикризисные меры годов Тэмпо, гражданскую войну и падение сёгуната;

- проанализировать сущность и особенности реформ Мэйдзи, в том числе их идеологическую и политическую основу, ход реформ системы управления государством, финансов и экономики, централизованную реформу системы образования;

- изучить значение реформ Мэйдзи в социально-экономическом развитии Японии, включая индустриализацию промышленности Японии, формирование единой японской нации, проследить этапы трансформации страны в империю.

Теоретическое значение результатов исследования заключается во всестороннем исследовании и анализе предпосылок, хода и последствий реформ Мэйдзи для экономического и социально-политического развития Японии. Результаты исследований могут использоваться для понимания социально-экономических процессов, происходящих в мировой и отечественной экономике и политике.

Практическая значимость работы заключается в том, что на основе комплексного анализа она раскрывает ряд важных для истории, политологии и экономики Японии и мира проблем. Результаты исследования могут использоваться в научной работе и учебном процессе. Выводы исследования имеют большое практическое значение для реалистической оценки экономической и политической ситуации в странах, где происходят процессы реформирования.

Источниками для написания дипломной работы послужили хрестоматии по истории Японии, написанные как японскими, так и иностранными учеными в разные годы, сборники законов Японии, тексты договоров изучаемого периода, а также публицистические исследования, рассматривающие реформы «изнутри», с позиций обычного японца[5;7;2;1;3;4;6].

В «Истории Японии», первое издание которой вышло в 1963г., В. Бизли озаглавил раздел о событиях годов Тэмпо «Экономические проблемы и реформы». Он считал, что к 1837 г., когда сёгун Иэёси унаследовал власть, ситуация уже достигла стадии кризиса, проявления которого исследователь видел в росте государственных расходов и обострении проблемы долгов. Соответственно, автор уделял основное внимание экономическим аспектам реформ, среди которых как два основных выделил восстановление стабильности государственных финансов и стремление остановить растущее обеднение самураев. Результат реформ, по его мнению, «безошибочно можно назвать провалом»[2].

Историографические проблемы, связанные с изучением Мэйдзи исин, освещаются и в многотомном исследовании «Очерки истории Японии»[1], увидевшем свет в начале 70-х годов, в написании которого принимали участие крупные объединения японских историков «Общество изучения истории» и «Общество изучения истории Японии».

В работе японского философа и публициста Сибусава Эйити «Беседы дождливыми вечерами» рассмотрены этапы становления единого японского государства из разрозненных княжеств, формирования национального духа и идеи японцев вокруг единого центра – императора, проанализирована концепция кокутай – государство-тело, показан взгляд обычного японца на проводимые реформы[4].

«Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке с 1842 по 1925 г.», составленный Э.Д. Гримм, позволяет в полной мере изучить все аспекты отношений Японии с другими государствами в период реформ, в полной мере оценить причины и этапы трансформации страны в империю[3].



В историографии вопросы, связанные с изучением развития Японии в ходе реформ Мэйдзи, а также обстоятельств, повлекших эти реформы, рассматриваются в различных аспектах.

Знакомство с экономическими аспектами истории Японии эпохи Мэйдзи началось в российской науке с 30-х гг. XX в. Однако до начала XXI в. в качестве центральной проблемы советские и российские исследователи в основном изучали проблему генезиса капитализма в Японии. Над этой темой работали ученые-востоковеды В.С.Светлов, А.Л.Гальперин, Н.И.Конрад, П.П.Топеха, О.В.Плетнер, Х.Т.Эйдус, Н.Ф. Лещенко[49; 13; 24; 56; 45; 27; 61]. Основное внимание этих авторов было обращено к изучению предпосылок зарождения капиталистических отношений, которые формировались в Японии в эпоху Токугава, а непосредственно события эпохи Мэйдзи в этих работах изучались через призму политических и социальных изменений, в меньшей степени рассматривая экономическую сторону модернизации. Также в качестве важных работ для понимания экономической истории Японии, в том числе и периода Мэйдзи, следует выделить монографии Я.А.Певзнера и В.В.Совастеева [43; 53] хотя основным предметом исследования этих авторов все же является история Японии после Второй мировой войны.

Много внимания исследователей уделяется и причинам, повлекшим реформы и гражданскую войну. Один из самых известных японоведов Н.И. Конрад в работе «Народ и государство», увидевшей свет в 1923 г., считал основной чертой первой половины XIX в. «неуклонное падение сёгунского режима» [24, с.112]. Идеи Н.И. Конрада длительное время определяли подход советских авторов к анализу событий этого исторического периода. В статье «Япония», опубликованной в «Советской исторической энциклопедии», А.Н. Мещеряков оценивал реформы 40-х гг. XIX века как последнюю попытку укрепления режима сёгуната. Он высказал мнение, что «правительство ограниченными реформами (1716–1736, 1789–1793, 1841–1843г.г.) пыталось разрешить противоречия существующего строя»[45, с.76-77].

Авторы изданных в Советском Союзе в конце 1950-х гг. «Очерков новой истории Японии», Иноуэ Киёси и Тояма Сигэки утверждали, что «мероприятия бакуфу, известные под наименованием реформ годов Тэмпо, правильно оцениваются японскими историками как реакционные в своей основе, имеющие целью закрепить феодальные порядки», разрушение которых происходит в результате «изменения исторической обстановки в пользу буржуазии»[22, с.143].

Характеристика реформ начала XIX века как проявления противостояния набирающей силу буржуазии и теряющего власть самурайства сохранялась и после распада Советского Союза. Например, Н.Лещенко в монографии «Япония в эпоху Токугава» оценивала эти реформы как «новую попытку укрепить положение самураев как воинского сословия» для борьбы «с окрепшим экономическим могуществом японского купечества»[27, с.23].

Современные российские ученые изучают двойственность реформ периода Тэмпо. А.Филлипов отмечал, что «вместе они представляют собой серию планомерных усилий правительства сёгуната по поддержанию основ существовавшего строя»[58, с.136]. Наряду с этим реформы, по его мнению, «были также фиксацией, признанием, включением, инкорпорированием в рамки этого строя элементов новых явлений, которые, по сути, означали зарождение и вызревание новых общественных отношений ещё в рамках прежней системы»[58, с.137].

По мнению X. Болито, правительство бакуфу, несмотря на масштабы и срочную необходимость реформ, в первую очередь заботилось о том, чтобы показать свою приверженность вопросам морали и нравственности, представлявшим неизменный интерес для всех конфуцианских государств. Оценивая результаты реформ, X. Болито говорит, что «в общем, очень сложно избежать впечатления, что они провалились»[9, с.320].

Работы, непосредственно касающиеся периода Мэйдзи и его экономической истории, в отечественной науке немногочисленны (статья И.П.Лебедевой «Роль государства в экономической модернизации», статья Э.В.Молодяковой и С.Б.Маркарьян «О японском типе модернизации», статья И.Л. Дружинина «Модернизация национальной экономики: исторический опыт Франции и Японии», монография Г.В.Верисоцкой «Вестернизация, национальная идея и реалии японской политики в эпоху Мэйдзи», монография А.Н. Мещерякова «Император Мэйдзи и его Япония» и др.) [25; 32; 16; 11; 35]. При этом, последние две монографии не выходят за рамки социально-культурных аспектов истории Японии.

Рассматривая различные аспекты революции Мэйдзи, необходимо назвать исследование академика Е.М. Жукова «К вопросу об оценке революции Мэйдзи»[20], в которой в сжатой форме проведены основные итоги изучения Мэйдзи исин в японской историографии. Содержательный очерк по истории исследования Мэйдзи исин в Японии принадлежит Акира Танака. Характерно название этого очерка: «Мэйдзи исин – каковы ее хронологические рамки?»[8]. 

В 1966 году специальное исследование историко-методологического характера «Мэйдзи исин (Крушение феодализма в Японии)» опубликовал Сигэки Тояма [50].

Значительное внимание историографическим проблемам уделяет в своем  труде «Конституция Мэйдзи»», выпущенном первым изданием в 1968 году, известный японский историк Томно Накано[55].

Один из вариантов комплексного подхода к изучению экономических процессов в Японии на рубеже веков был представлен в работе В.А.Попова и С.Б.Маркарьян «Две исторические модели развития Японии в XIX–XX вв.». Исследования этих авторов отличает хорошее знание материала, использование широкого круга источников, но некоторые выводы представляются преувеличенными и недостаточно обоснованными. Но специфика политического строя Японии признаётся историками пережитком, поэтому и политические процессы в Японии эпохи Мэйдзи представлены схематично, без учёта влияния политической культуры [47].

В 80-90-х гг. XX в. появилось множество специальных исследований, посвященных эпохе Мэйдзи. Оригинальные идеи в отношении принятой в 1889 г. конституции Мэйдзи высказал в своей монографии «Политические реформы Мэйдзи» Г.Светлов, назвав её «образцом иррационального божественного права» [49, с.95]. В ней историк рассмотрел скрытые механизмы власти императора, которые заложены в основном законе. Г. Светлов положил начало изучению японской конституции 1889 г. в контексте исторической традиции Японии, эволюции её специфических политических институтов.

Исследования японских историков, посвященные реформам Мэйдзи отличает хорошее знание исторического материала, привлечение широкого круга источников. Анализ конституции прежде всего как юридического документа был предпринят в монографии «Конституция Мэйдзи» Накано Томно [55, с.118], предпринявшего сравнительный анализ конституции Мэйдзи с конституциями европейских стран. Он оценивает конституцию по демократическим стандартам, а также передает общую атмосферу последних лет действия конституции Мэйдзи.

Долгое время авторитетным исследованием эпохи Мэйдзи для западных японоведов оставалась и монография Г. Квигли «Новая Япония. Правительство и политика»[23].

Такому важному аспекту политического развития Японии, как роль и положение императора в политической структуре общества и его влиянии на экономику, отведено много места в работах Умэгаки Митио [36].

Н.Конрад в своей ранней работе «Япония. Народ и государство» дал оценку всей эпохи Мэйдзи как эпохи политической гегемонии «третьего сословия», завышая тем самым уровень политического развития японской буржуазии, считая её, по аналогии с европейской, единой, активной, сформированной силой [24, с.78].

Анализ сложившейся концепции истории Японии после Мэйдзи исин в отечественной историографии был предпринят Э.В.Молодяковой и С.Б. Маркарьян в исследовании «Японское общество: книга перемен» [32]. Работа представляет собой собрание разных теоретических подходов, что делает неравнозначным освещение различных аспектов реформ, вместе с тем содержит и ряд достойных внимания наблюдений и выводов.

Особый вклад в изучение политической истории Японии эпохи Мэйдзи внесли представители так называемой «теории модернизации» (Холл, Уорд, Джансен, Крэг и Рейшауэр). Под их руководством выпущен сборник «Японское отношение к реформам»[59], в котором представлены исследования по вопросам политического, экономического, социального развития Японии в новое время. Центральной темой этих исследований является роль модернизации в преобразовании японского общества, определение уровня современности Японии. В отличие от японских историков американские учёные убирают из термина «современный» ценностные воззрения. Их работы опираются на теорию политической модернизации, согласно которой общим направлением исторического процесса является утверждение общества западного типа, в том числе западных демократических институтов.

Большую ценность для настоящего исследования представляет четырёхтомное издание «Япония периода Мэйдзи через современные источники»[62], вобравшее в себя как официальную документацию, так и свидетельства современников. Главная ценность издания в публикации уникального корпуса документов и материалов. В четырёх томах собраны источники самых различных жанров: законодательные акты, императорские указы, текст Конституции и комментарии к ней, Закон о финансах и др. Эти материалы дают всестороннюю информацию о формировании механизма власти в Японии в годы реформ.

Работа состоит из введения, трех глав с подзаголовками, заключения, библиографического списка и насчитывает 86 листов.

ГЛАВА I. ПРЕДПОСЫЛКИ РЕФОРМ ЭПОХИ МЭЙДЗИ

1.1. Приход к власти клана Токугава и объединение страны


Япония – страна тысячелетней монархии, где император, по легенде – сын богини Аматэрасу. Но реальная власть императора (микадо) была слаба, поэтому со временем за микадо остались лишь полномочия главы культа. Отсюда своеобразие складывания государства в Японии, где судьба светской власти была поставлена в зависимость от результатов борьбы феодалов.

Появление власти сёгуната в Японии связано с именем Минамото, который в 1192 году подчинил себе князей Северной Японии. Известно, что Минамото стал править от имени императора. Он первым в истории Японии принял титул «тайсёгун» – великий полководец, главнокомандующий.

В этих условиях появляется тенденция к объединению страны. В нём были заинтересованы князья «воюющих провинций», поскольку междоусобные войны, сопровождаемые крестьянскими восстаниями, создавали реальную угрозу самому существованию феодалов. К объединению страны и созданию единого рынка, устранению феодальных преград стремились и представители торгового капитала. Немаловажное значение имело зародившееся в обществе стремление оградить страну от иностранного порабощения.

Инициаторами объединения Японии выступали феодалы центральной части острова Хонсю – Ода Нобугава, Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу.

Победив в битве при Сэкигахара в 1600 году коалицию объединившихся против него феодальных князей, дом Токугава фактически с этого времени начинает управлять всей страной. В 1603 году Иэясу присваивает титул сёгуна, положив начало токугавской династии феодальных правителей Японии.

С этого времени в Японии устанавливается третий сёгунат (военно-феодальная система правления) – «Эдо бакуфу». При этом сёгунате император выполнял сугубо церемониальные функции, а реальная власть принадлежала военному правителю (сёгуну). При этом должность сёгуна передавалась по наследству[1, с.297].

Сёгунат Токугава просуществовал вплоть до революции 1867–1868 годов. В отличие от первых двух сёгунатов («Камакура бакуфу» и «Муромати бакуфу»), «Эдо бакуфу» представлял собой форму абсолютистского государства, в котором шёл процесс разложения феодальных и вызревания капиталистических общественных отношений, что создало предпосылки для быстрой модернизации Японии во второй половине XIX века.

Режим, установленный династией сёгунов Токугава, имел цель создания и сохранения стабильного социального порядка, основанного на господстве военно-дворянского сословия (самураев) и подчинённом, угнетенном положении всех остальных слоёв населения, порядка, способного устоять как перед опасностью чужеземного вторжения, так и перед вооружёнными крестьянскими восстаниями.

Период Эдо (Эдо дзидай) – время политического господства дома Токугава (1603–1867) подразделяется на два этапа: XVII век, для которого характерны черты развитого феодального общества, и XVIII – первая половина XIX века – период позднего средневековья [13, с.89].

Политическое единство оказало благоприятное воздействие на экономику, стимулировало создание единого общеяпонского рынка, способствовало подъёму культуры. Одновременно усилилась власть и мощь сёгуната, являвшегося абсолютистской диктатурой, опиравшейся на военно-феодальное сословие самураев. Самурайство как основная военная сила господствующего класса, освободившееся от участия в междоусобицах, стало применяться теперь исключительно для подавления выступления народных масс, страдавших от нещадной эксплуатации феодалов.

Токугавское правительство лишило феодалов возможности вести междоусобные войны и выступать против центральной власти, сохранив за собой право контроля над даймё. У феодалов, выступавших против Токугава, отнимали (полностью или частично) владения, в некоторых случаях недовольных перемещали в другие районы.

Самураи, как опора токугавского режима, стояли на высшей ступени общественной лестницы, они считались лучшими людьми страны, цветом японской нации. Отсюда поговорка: «Среди цветов–вишня, среди людей– самураи». Эпоха правления сёгунов Токугава была временем наивысшего расцвета сословия самураев, окончательного сложения его идеологии, культуры и обычаев. Однако это же время ознаменовало собой завершающий этап развития японского феодализма, этап его разложения и низвержения, которые повлекли за собой упадок самурайства и ликвидацию его как сословия, порожденного феодальным строем и не могущего существовать без этого строя[5, с.218].

Конец XVII–начало XVIII вв. были отмечены ухудшением общей экономической ситуации в стране.

Социально-экономические процессы, происходившие в стране в период правления последних сёгунов из дома Токугава, свидетельствовали о глубоких противоречиях в обществе. Сельское хозяйство в середине XIX в. стало обнаруживать черты серьезного кризиса. Обрабатываемая площадь с начала XVIII века почти не расширялась. Прирост населения был предельно низок.

В японской деревне между тем шел неуклонный процесс разложения феодального способа производства. Наиболее ярким свидетельством активно идущего вызревания в экономике Японии предпосылок капиталистического способа производства было увеличение количества мануфактур. В первой половине XIX в. в стране возникло более 180 новых мануфактур. Среди феодальных мануфактур подавляющую часть составляли мануфактуры, производящие вооружение, особенно это было характерно для княжеств юга и юго-запада страны, отличавшихся на протяжении всей истории сепаратистскими тенденциями и заинтересованными в производстве своего оружия.

Тяжёлое положение трудового населения усугублялось стихийными бедствиями, обрушившимися на Японию в этот период (землетрясения, наводнения, тайфуны и т.д.). В 1732 году значительная часть урожая в Центральной Японии и на острове Кюсю погибла из-за наводнения и нашествия саранчи; от голода умерло около 1 миллиона человек. В 1780–х годах начался массовый страшный голод по всей стране. Он был следствием не только стихийных бедствий, но, прежде всего беспощадной эксплуатации чиновников бакуфу и даймё, забиравших у крестьян почти весь урожай риса.

Доведённые до крайности крестьяне восставали. Новой чертой крестьянских выступлений была их массовость и необычный размах, нередко охват нескольких провинций, когда правительственные войска или военные соединения князей не могли справиться с восставшими. Восставшие все чаще призывали свергнуть режим сёгуна и восстановить императорский строй [31, с.545].

Действия оппозиционных сил включали также выступления горожан, представителей разнообразных слоев складывающейся буржуазии, ронинов, крупных боевых отрядов самураев, которые боролись не только против бакуфу, но и против верхушки феодальных княжеств.

Боясь этого движения низов гораздо больше, чем мятежных феодалов, сёгунат попытался договориться с иностранцами и получить в случае необходимости от них помощь при ликвидации опасной ситуации в Киото. Используя войска некоторых лояльных князей (при этом французы оказали сёгуну помощь оружием), сёгунат выбил отряды восставших из Киото [47, с.190].

Расширение выступлений со всевозрастающей активностью низших слоев населения вызвало беспокойство западных держав. Англия все более определенно поддерживала антисёгунскую коалицию, Франция по-прежнему ориентировалась на сёгунат. Главенство в антисёгунском движении все более переходило к рядовому, радикально настроенному самурайству. Требование ликвидации сёгуната как виновника навязанных Японии неравноправных договоров, так же как и призыв «Долой варваров» приобретал в глазах представителей широких городских и сельских масс патриотический и прогрессивный смысл.


1.2. Реформы Тэмпо как попытка реализации антикризисных мер


Пытаясь сохранить и укрепить свою власть и, одновременно, заручиться поддержкой самурайства, правительство сёгуна пыталось провести целую серию реформ, известных как реформы годов Тэмпо (1830–1843 гг.).

Кроме политических, реформы Тэмпо во многом были обусловлены природными факторами, вызвавшими один из самых сильных неурожаев, многолетней засухой в сочетании с опустошительным действием тайфунов. Масштабы ущерба для экономики были огромными, сёгунское правительство столкнулось с многочисленными проблемами, решить которые оно и пыталось в годы Тэмпо.

Осуществлял введение реформ дом Мидзуно, после отставки Мацудайра Саданобу фактически руководивший политикой сёгуната в течение 30 лет. В 1834 году энергичный представитель этого дома Мидзуно Тадакуни занял пост члена Совета старейшин (родзю), а после смерти сёгуна Иэнари в 1841 году получил почти неограниченные полномочия правителя при новом сёгуне Иэёси (1838–1853 годы) [56, с.153].

Для решения основных проблем была взята модель реформ, основанная на принципах конфуцианства и моизма, предполагавших запреты роскоши и борьбу со злоупотреблениями чиновников. В качестве образца были взяты реформы годов Кёхо и Кансэй. Важнейшим элементом правительственного курса являлась политика экономии. Она была призвана исправить нравы в обществе и побудить самураев заниматься воинским искусством. Путем запрета роскоши правительство намеревалось снизить или прекратить рост цен, стабилизировать финансы отдельных самурайских домов и государства.

Большая часть действий реформаторов не несла в себе нововведений, так как они повторяли действия бакуфу периода реформ Кёхо и Кансэй. Меры, направленные на снижение цен или на восстановление доходов от поземельного налога, сократившегося под влиянием голода годов Тэмпо, не заключали в себе никаких новшеств, поэтому по существу являлись не реформами, а антикризисными действиями, предпринимавшимися для выхода из кризиса, вызванного масштабным голодом.

В современной мировой науке политика годов Тэмпо рассматривается как разновидность реформ. Однако собственно реформы были меньшей частью действий правительства: их ядро составляли меры по преодолению кризисной ситуации. Но кризисные факторы не ограничивались только голодом периода Тэмпо, охватившего практически всю страну, а имели сложный комплексный характер [27, с.87].

Во-первых, в 1838 г. в результате сильного пожара в сёгунском замке обострились финансовые проблемы не только феодального правительства бакуфу, но и большинства феодальных правителей, которым, по настоянию правительства, пришлось делать взносы на проведение восстановительных работ.

Во-вторых, в экономике уже проявились долговременные проблемы, вызванные развитием товарно-денежных отношений, такие как сокращение обрабатываемых площадей, занятых рисом, или отток сельского населения из деревень в города и прибрежные районы.

Наконец, на восстановительный период после голода накладывался внешнеполитический кризис, вызванный конфликтной ситуацией в Китае. Совокупность этих факторов определила специфику кризиса 30–40-х гг. XIX в. и попыток их преодоления.

Антикризисные меры можно подразделить на два типа в зависимости от того, применялись они во время голода или после его окончания. К первому типу относятся раздача продовольствия, организация общественных работ. Ко второму – борьба с ростом цен, меры по увеличению доходов, улучшение социальной ситуации в городах и т.д. Меры второго типа значительно превосходят первые по разнообразию и продолжительности. Именно они составляли основу того, что называется реформами годов Тэмпо[27,с.91].

Современные российские ученые отмечают двойственность реформ периода Тэмпо. А. Филиппов отмечал, что «они представляют собой серию планомерных усилий правительства по поддержанию основ существовавшего строя». Наряду с этим реформы, по его мнению, «были также фиксацией, признанием, включением, инкорпорированием в рамки этого строя элементов новых явлений, которые, по сути, означали зарождение и вызревание новых общественных отношений ещё в рамках прежней системы»[58, с.135].

Официально реформы начались с 15 мая 1841 г., когда состоялся приём по поводу дня рождения сёгуна, сопровождавшийся оглашением сёгунской воли и выступлением первого министра Мидзуно Тадакуни. Однако можно утверждать, что реформы фактически начались на несколько лет раньше. Если сравнить содержание распоряжений, изданных до и после 1841 г., можно увидеть определённую связь и преемственность в политике бакуфу в период с 1838 по 1843 гг. Это указы о соблюдении экономии (сначала они были изданы в апреле-мае 1838 г., а затем несколько раз повторялись), указ о проведении переоценки полей (июль 1838 г.), указ о проверке переписных книг в городах (февраль 1840 г.), о подготовке запасов риса на случай стихийных бедствий (апрель 1840 г.), о сокращении деревнями своих расходов (май 1840 г.), о книгах, переведенных с голландского языка (май 1840 г.), об уличных представлениях (октябрь 1840 г.) [41, с.123].

Сокращение доходов от поземельного налога вызвало повышенное внимание правительства к налоговой политике, поэтому по вопросам взимания поземельного налога было издано три больших указа. Первый – летом 1838 г., второй – осенью 1841 г., а третий – летом 1843 г., всего за несколько месяцев до отставки реформаторов.

Судя по тексту указов, их цель состояла в том, чтобы бороться с необоснованными вычетами и недобросовестностью при взимании поземельного налога. По всей видимости, руководители правительства осознавали, что деревня ещё не оправилась от последствий голода, поэтому, боясь ухудшить и без того сложное положение крестьян увеличением поземельного налога, утверждали, что хотят лишь скорейшим образом восстановить прежний уровень сбора налогов, который существовал до наступления голода.

Центральным пунктом в распоряжениях бакуфу, касавшихся поземельного налога, было требование выявить земли, на которых оценка урожая была необоснованно занижена. Для этого чиновникам вменялось в обязанность проводить ежегодные обследования, во время которых размер налога устанавливался на основе визуальной оценки чиновником будущего урожая [7,с.315].

Использовавшийся прежде метод установления урожайности полей на основании средних данных за пять лет временно отменялся, так как, по мнению авторов указа, цифры оценки не отражали реальных размеров урожая, повысившегося после голодных лет. Однако желаемые результаты не были достигнуты: усилия правительственных чиновников повсеместно наталкивались на возрастающее сопротивление сельского населения.

Другая приоритетная задача состояла в укреплении обороны и армии. Для достижения этой цели также служили указы об экономии, которые должны были побудить самураев сконцентрировать свое внимание на военной подготовке. Стратегически важные участки побережья передавались под контроль крупным самураям, имевшим больше ресурсов для организации обороны. Поэтому указ о передаче под контроль бакуфу земель в районе Осака и Эдо не только должен был дать дополнительные доходы, но и одновременно был направлен на укрепление обороны страны [13, с.164].

Главной особенностью реформ годов Тэмпо являлось то, что восстановление нормального функционирования общественных институтов производилось путем неоднократного повторения различных мер из арсенала прошлого – в первую очередь реформ годов Кёхо. В сущности, это было восстановление работы реформированной системы, сложившейся после реформ годов Кёхо.

К реформам, как мерам, заключающим элемент нововведения, можно отнести только изменение правил обращения с иностранными судами, роспуск торговых гильдий и изменение правил уплаты долгов в рассрочку. Однако следует подчеркнуть, что элемент нововведения был крайне малым.

Наибольший эффект должно было дать серьезное ограничение деятельности торгово-ростовщического капитала – указ о роспуске в декабре 1841 году монопольных гильдий кабунакама, но эти меры не дали желаемого эффекта[27, с.85].

Нововведения в кредитной системе, сделанные во время реформ, несколько упрощали процедуру уплаты в рассрочку и, соответственно, сокращали время перехода имущества к кредитору (хотя прямая продажа все еще не разрешалась). Этим бакуфу сделало шаг в сторону некоторой либерализации сделок с землёй, чтобы частичной ликвидацией рассрочки упростить для ростовщиков приобретение имущества должников-простолюдинов и тем самым ускорить оборот ростовщических капиталов и увеличить объёмы доступных кредитных ресурсов, чтобы в последующем добиться снижения ростовщического процента при предоставлении кредитов (в первую очередь для самураев) [39, с.154].

Значительное внимание администрация сёгуната уделяла регулированию цен, для чего активно применялись меры прямого административного контроля.

Злоупотребления членов гильдий, в понимании руководителей бакуфу, состояли в создании препятствий для тех торговцев, которые продавали товары по сниженным ценам, и в отказе продавать товары не членам гильдий.

Придерживание товара, выдача задатков производителям и скупка продукции в обширных районах рассматривались как факторы повышения цен и составляли суть обвинений против торговцев. Административные меры быстро дали результаты, заставив торговцев понизить цены в пределах 10%. Наибольшее снижение наблюдалось на свечи (19%). Однако это были кратковременные успехи, которые сразу исчезали при ослаблении усилий городских чиновников.

Однако за длительное время существования торговые организации приобрели такую экономическую мощь и влияние, что сёгунат оказался не в состоянии добиться реформами каких-либо результатов. Указы о запрещении торговых корпораций и оптовой торговли, а также попытка ликвидировать проценты на долги самурайства у торговцев рисом вызвали взрыв недовольства со стороны торговцев и ростовщиков, саботаж реформ, Мидзуно Тадакуни в сентябре 1842 года был вынужден уйти в отставку. Ликвидация кабунакама была официально отменена в 1851 году [63, с.142].

Цель реформ – повышение боеспособности армии – не была достигнута так же, как не было обеспечено оздоровление финансов государства в целом и правящего сословия в частности. Улучшение состояния финансов должно было стать важным условием военной реформы, поэтому прекращение реформ на стадии финансового оздоровления предопределило их неизбежную неудачу.

Не удалось также добиться полной стабилизации цен. Принудительное регулирование цен на рынке, запрет на торговлю дорогостоящими товарами, роспуск торговых гильдий и другие меры административного характера закончились неудачей.

В первой половине XIX в. Япония нуждалась в более глубоких преобразованиях, чем те, которые были предприняты руководителями бакуфу. Как выявилось позднее - в эпоху Мэйдзи исин, для коренного перелома сложившейся ситуации была необходима централизация управления страной и перестройка рынка в масштабах всей Японии с отменой не только ограничений, налагаемых гильдиями, но и самих гильдий. Однако организация сёгуната и господствовавшая конфуцианская идеология не допускали проведения столь существенных перемен [62, с.217].

Фактический крах третьей попытки реформ, имевших целью укрепить феодальный строй, свидетельствовал о дальнейшем ослаблении позиций класса феодалов и неуклонном росте активности буржуазных слоев, добившихся уничтожения феодальных ограничений и получивших таким образом перспективы более быстрого, чем ранее, развития.


1.3. Начало гражданской войны и падение сёгуната Токугава


Неудавшиеся реформы Тэмпо и нарастание внешней угрозы привели к началу массовых выступлений всех слоев японского общества.

В атмосферу социального кризиса дополнительный «горючий» материал внесла усилившаяся борьба в феодальном лагере. Могущественные князья тодзама объединились против дома Токугава. Их княжества на юго-западе страны (Сацума, Тёсю, Тоса, Хидзэн), значительно удаленные от Эдо, обладали экономической и военной самостоятельностью. Знаменем антитокугавской коалиции стал император и его окружение. Выдвинув задачу восстановления «законной» императорской власти, тодзама выступали, таким образом, против узурпатора–сёгуна. Однако антисёгунская направленность коалиции складывалась постепенно.

Отход значительной части феодалов от поддержки токугавского режима определялся также неудачами во внутренней политике сёгуната, опиравшейся на систему регламентаций, и фактическим крушением политики изоляции.

Особенную ненависть вызывал правительственный деятель Ии Наосукэ (1815–1860 годы), назначенный регентом (тайро) в мае 1858 года и жестоко расправлявшийся с оппозицией. Вскоре после подписания договора (1858 год) более ста самураев подверглось тюремному заключению, четверо были казнены. Среди них Хасимото Санаи (1834–1859 годы) и Ёсида Сёин (1830–1859 годы), два образованных самурая, деятельные противники сёгуната, сторонники реформ и реставрации императорской власти. Фигура Ёсида Сёин после событий 1867–1868 годов была овеяна легендами, он стал национальным героем. Крупные политические деятели считали его своим духовным и интеллектуальным наставником [13, с.69].

Однако полицейские расправы не могли остановить ни продолжавшихся крестьянских восстаний, ни массовых выступлений самурайства. В марте 1860 года Ии Наосукэ был убит самураями из возглавлявшего антисёгунскую оппозицию княжества Мито. Тогда токугавское правительство решило изменить тактику - оно пошло на соглашение с группой высшей придворной бюрократии в Киото. Это объединение военно-феодального дворянства буси с кугэ (своеобразная форма политического компромисса между сёгуном и рядом влиятельных даймё) составило группировку кобугаттай, которая, с одной стороны, стремилась укрепить оплот феодализма-сёгунат, а с другой– содействовала проведению политики бакуфу «изгнания варваров». Внешне сёгунские чиновники продолжали соблюдать договоры, поддерживать нормальное обращение с иностранцами, в то же время по стране тайно рассылались директивы населению готовиться по сигналу выступить против «иностранных варваров»[2, с.245].

Этот лозунг, рассчитанный на удовлетворение самурайской оппозиции, хотя и привлек значительные социальные силы, но не смог предотвратить выступление тодзама–даймё.

В 1862 году князь Симадзу (юго-запад Кюсю, княжество Сацума) во главе своих войск вошел в Киото с намерением продемонстрировать императору верноподданнические чувства, а потом двинулся на Эдо. Это была явная демонстрация независимости, к тому же Симадзу потребовал у сёгуна отмены прежних регламентаций в отношении санкинкотай. Сёгунат вынужден был отступить, система заложничества была отменена. Даймё должны были являться в столицу не ежегодно, а раз в три года; кроме того, они должны были привлекаться к участию в решении важнейших для страны политических вопросов[22, с. 156].

Самурайские войска Симадзу, все еще державшие в полном подчинении занятую в 1862 году императорскую столицу Киото, спешно отправились на юг, в Сацума, чтобы вступить в борьбу с англичанами. В Киото осталось самурайство из Тёсю. Значительную часть этих воинских сил составляли самураи низших рангов, ронины, примыкавшие к ним вооруженные отряды горожан (кихэйтай). Социальный состав определял их действия - выступления были не только против сёгуната, но все чаще против имущих классов: феодалов, торговцев, ростовщиков и других привилегированных представителей городского населения–сторонников кобугаттай. Боясь движения низов гораздо больше, чем мятежных феодалов, сёгунат попытался договориться с иностранцами, уладить конфликт между англичанами и Сацума и получить помощь в ликвидации критической ситуации в Киото.

Используя помощь войск феодального дома Симадзу, который на этот раз пошел с сёгуном на соглашение, а также поддержку французов, предоставивших оружие и инструкторов, обучающих правительственные войска, бакуфу заставило самураев из Тёсю и другие вооруженные отряды покинуть Киото[3, с.235].

Однако отступившие отряды кихэйтай нашли подкрепление в Тёсю и других княжествах и вновь двинулись на Киото. 19 августа 1864 года в жестоком сражении они потерпели поражение от сёгунских войск. Получив приказ от императора организовать карательную экспедицию против Тёсю и опираясь на кобугаттай, представители дома Токугава разгромили силы дворянско-буржуазной оппозиции.

Дополнительным ударом по оппозиционному движению стали совместные действия иностранных держав. 5 сентября 1864 года объединенный флот Англии, США, Франции и Голландии подверг сокрушительной бомбардировке Симоносэки (Тёсю). Расширение гражданской войны с все возрастающей активностью низших слоев населения вызывало беспокойство держав и определило тактику, отражавшую их соперничество в стране. Англия все более определенно поддерживала антисёгунскую коалицию, Франция по-прежнему ориентировалась на сёгунат [5, с.315].

В 1845 г. конгресс США предоставил полномочия президенту США на установление торговых отношений с Японией. После нескольких неудачных попыток начать переговоры с японцами была снаряжена военная экспедиция в Японию. 8 июля 1853 г. в бухту несколько южнее столицы вошла эскадра командора Перри. Он передал сёгуну письмо от президента, а также модели машин американского производства.

Появление американской эскадры и очевидная военная демонстрация вызвали панику у японского населения. Сёгунат, нарушив им самим установленную традицию, запросил у императорского дома совета по поводу сложившейся ситуации. Более того, он обратился к голландцам, для того чтобы они помогли в организации обороны. Второе посещение американцев произошло в феврале 1854 г. Девять военных кораблей, 250 пушек и 1800 матросов продемонстрировали серьезность американских планов[23, с.97].

31 марта 1854 г. был подписан первый японо-американский договор. Американские корабли получили право захода в некоторые порты, где могли приобретать продовольствие, воду, уголь и другие товары. В этом же году был подписан англо-японский договор примерно с такими же условиями. Почти одновременно с американцами 21 августа 1853 г. в Нагасаки прибыла русская миссия во главе с вице-адмиралом Путятиным. Она имела директиву только мирным путем добиваться установления торговых отношений, а также признания русскими владениями Сахалина и Курильских островов. Правительство сёгуна всячески затягивало переговоры и начало русско-турецкой войны заставили русскую эскадру покинуть Японию без результатов. Окончательно договор между Россией и Японией был подписан 7 февраля 1855 г. Курильские острова были разделены по линии (между островами Уруп и Итуруп); вопрос о Сахалине не был решен и он оставался в общем владении. В 1856 и 1857 гг. было подписано два японо-голландских договора. Но договором, наиболее ущемляющим суверенитет страны, оказался договор с США 1858 г., который предусматривал свободную торговлю американцев, низкие таможенные пошлины и право экстерриториальности [7, с.342].

Таким образом, подписание целой серии неравноправных договоров привело к усилению политического брожения и расколу правящей группировки. Заключение договоров привело к консолидации оппозиционного движения и всплеску его активности. В условиях обострения обстановки и явного ослабления позиций сёгуната западные державы потребовали осенью 1865 г. еще более значительных уступок в торговой и таможенной сферах. Сёгунат удовлетворил все их требования.

Обратившись к императору за «советом» в момент прибытия в страну эскадры Перри, сёгун как бы связал себя обязательством и в дальнейшем консультироваться с двором. Переговоры с американцами вызвали сопротивление императора и кугэ, но сёгунат, невзирая на их противодействие, подписал договор. Это усилило противостояние двух группировок правящего лагеря и объединило различные группы дворянской оппозиции в активных действиях и пропаганде против сёгуната.

Маневры сёгуната в политике в отношении иностранцев привели к тому, что по всей Японии начались стихийные и организованные выступления против представителей Запада. В 1862 году в княжестве Сацума самураи убили англичанина, в июне 1863 году крепостные укрепления Симоносэки в княжестве Тёсю в соответствии с директивой «почитание императора, изгнание варваров» обстреляли иностранные суда. Правительству пришлось выплатить компенсацию за убийство англичанина, а попытка объявить решение о закрытии портов для иностранцев была встречена разрушительной бомбардировкой Кагосима - столицы княжества Сацума.

«Закрытие» страны консервировало наиболее застойные формы феодальных отношений и привело к отставанию Японии от европейских стран, но не могло прекратить развитие производительных сил, товарно-денежных отношений, хотя в известной мере и затормозило этот процесс. В условиях внутреннего кризиса всей феодальной системы токугавского сёгуната участились попытки визитов европейских и американских военных кораблей к японским берегам. В 1825 году бакуфу еще продолжало рассылать старые предписания обстреливать иностранные суда в случае их приближения к японским берегам, но уже в 1842 году был издан указ с требованием снабжать прибывающие в японские порты иностранные суда водой и продовольствием и лишь потом требовать их ухода[13, с.258].

Переговоры с американцами вызвали сопротивление императорского дома, но сёгунат, несмотря на противодействие, подписал этот договор. Внешне сёгунские чиновники продолжали соблюдать договоры, поддерживать нормальные отношения с иностранцами, но в тоже время по стране тайно рассылались директивы населению готовиться по сигналу выступить против «иностранных варваров». Этот лозунг, рассчитанный на удовлетворение самурайской оппозиции, хотя и был частично поддержан, но не смог предотвратить выступления даймё.

1860–е годы стали временем нарастания общего политического кризиса, движение оппозиции проходило на фоне непрерывных антифеодальных крестьянских восстаний и выступлений горожан. С 1860 по 1867 годы крестьянских восстаний было примерно в два раза больше, чем в предшествующие 50-е годы [13, с.261].

Однако, несмотря на цепь неудач, в 1865 году оживилась деятельность радикальной части дворянско-буржуазной оппозиции, представленной сацумскими руководителями - Окубо Тосимити, Сайго Такамори. Усилилось влияние руководителей кихэйтай в Тёсю Ито Хиробуми (1841–1909 годы) и Такасуги Синсаку (1839–1867 годы), образованных дворян, побывавших за границей и уверовавших в необходимость скорейшей перестройки общественной жизни и экономики Японии с учетом достижений западной культуры и техники. Организация второй карательной экспедиции против Тёсю, объявленной бакуфу в мае 1865 года, затянулась, княжество Сацума, на помощь которого рассчитывал сёгунат, отказалось принимать в ней участие, и даже фудайдаймё всячески старались избежать посылки своих войск. Фактически подготовка экспедиции привела к сплочению и укреплению дворянско-буржуазной оппозиции. Со времени поражения сёгунских соединений в июле 1866 года в войне с Тёсю требование «Тобаку!» – «Долой бакуфу!» становится центральным лозунгом и стержнем всего движения [1, с.435].

Антисёгунская коалиция четырех юго-западных княжеств Тёсю, Сацума, Тоса и Хидзэн получила значительную финансовую поддержку от нескольких банковских домов, в том числе дома Мицуи. Главенство в антисёгунском движении все более активно переходило к рядовому, радикально настроенному самурайству. Требование ликвидации сёгуната как виновника навязанных Японии неравноправных договоров, так же как и призыв «Долой варваров!», приобретало в глазах представителей широких городских и крестьянских масс патриотический и прогрессивный смысл.

Массовые крестьянские выступления, парализовавшие всю центральную часть острова Хонсю, прошли в провинциях Сэцу, Синано, Кодзукэ, Этиго, Ивами, Мусаси, Кавати, Бинго и других. Причиной выступлений было повышение цен на рис. Нередко восставшие крестьяне объединялись с городской беднотой, как это произошло, например, в Хёго и Титибу. Городские восстания охватили прилегающие территории Хёго, Осака, Эдо и Титибу.

Антифеодальные движения нередко носили и полурелигиозную форму, например массовые беспорядки, известные под сокращенным названием «Ээ дзя най ка?» В августе 1867 году в Центральной Японии, в традиционном районе храмового паломничества, распространился слух, что в Нагоя произошло чудо: над храмом с неба спустились амулеты, что толковалось как событие, возвещавшее большие перемены. В Нагойя со всей Центральной Японии хлынули толпы народа, стихийно стали возникать шествия, пляски, во время которых пелась песня, высмеивающая существующие нормы морали, с постоянным рефреном «Ээ дзя най ка?» («Разве так не лучше?»). Толпы народа врывались в дома богачей, открывали рисовые склады, делили рис и имущество. Это движение охватило 2/3 страны и было продолжением крестьянских восстаний и городских бунтов[2, с.224].

Огромное значение в деятельности оппозиционных сёгунату сил имело историко-правовое обоснование их выступления. Оно заключалось в попытках доказать юридическую несостоятельность, «незаконность» правления сёгуна, узурпировавшего власть у «законного» правителя–императора.

Еще в середине XVII веке образованные самураи из числа тодзама–даймё, политически и экономически притесняемых деятельностью дома Токугава, объединились с целью доказать «историческими» аргументами неправомерность существования сёгунского режима. В 1660 году один из образованных представителей феодального дома Мито-Мицукуни, создавший «историческую школу Мито», вместе со своими учениками и коллегами завершил составление «Дайнихонси» – огромного собрания древних мифов, легендарных и полулегендарных сведений, исторических хроник. Публикация разнообразных древних историко-литературных памятников должна была «документально» подтвердить древность и непрерывность в веках существования императорской династии, подлинность ее прав на управление страной и, таким образом, обнажить и подчеркнуть узурпаторскую роль сёгуната [36, с.27].

Идеи школы Мито продолжала так называемая национальная школа кокугаку. Публикациями древних документов, исследованиями и комментариями к «Кодзики», «Манъёсю», «Нихонсёки», «Гэндзимоноготари», к обрядовым песням кагура и молитвам норито, которые имели противокитайскую направленность, ученые этой школы стремились показать значительность и весомость национального наследия, глубину японской классической культуры. Историческая концепция кокугаку исходила из «подлинности» мифологической эры как начала японской истории, а также «божественного» сотворения Японских островов и особого «божественного» происхождения японского императора и всей японской нации. Наиболее ясно эта идея была развита в работах Хирата Ацутанэ.

«Уникальность» власти японского императора одновременно является поводом для кокугакуся продемонстрировать специфику и неповторимость «японского пути». В Китае «обыкновенный человек случайно становится царём, и царь вдруг превращается в обыкновенного человека…». В Японии, «пока существует земля и небо, пока светит луна и солнце, на протяжении бесчисленного количества тысяч поколений, он вечен, державный правитель»[36, с.25].

Признание истинности «японского пути» в противовес китайскому, законности и почитания императора «сонно» в противовес узурпаторской позиции сёгуна стало главной линией дворянско-буржуазной идеологии в первой половине XIX века, подготовившей почву для событий 1867–1868 годов.

В условиях обострения обстановки и явного ослабления позиций сёгуната западные державы осенью 1865 года потребовали немедленного открытия предусмотренных договором 1858 года Хёго и Осака, а также пересмотра таможенных тарифов. Сёгун полностью принял требования иностранцев и добился их ратификации императорским двором.

В 1866 году умер сёгун Иэмоти и к власти пришел Кэйки (Хитоцубаси), последний сёгун Токугава. Группировка южных княжеств, объединенная лозунгом «Тобаку», двинула войска к Киото.

В начале 1867 года умер император Комэй, и это также сыграло немаловажную роль в дальнейшем ослаблении позиций сёгуната, так как Комэй был крупнейшей фигурой кобугаттай и поддерживал соглашение с сёгунатом. Его преемник, четырнадцатилетний Муцухито, естественно, не мог выступить серьезным противником этой политики. Воспользовавшись слабостью его позиций, лидеры дворянско–буржуазного блока предъявили сёгуну меморандум, составленный от имени нового императора, с требованием немедленно «вернуть» власть «законному правителю». В октябре 1867 года меморандум был вручен сёгуну Кэйки. Кэйки, видя решительность глав оппозиции и военную силу противника, согласился с предъявленными требованиями. Но формальный отказ от власти был простым прикрытием: Кэйки активно готовился к борьбе. Однако в битвах при Фусими и Тоба в январе 1868 года он потерпел поражение и бежал в свою резиденцию - замок Эдо. В мае 1869 года после ожесточенных боев на Хоккайдо было сломлено сопротивление последнего оплота защитников сёгуната и окончательно ликвидировано господство феодального дома Токугава [47, с.193].





ГЛАВА II. СУЩНОСТЬ И ОСОБЕННОСТИ РЕФОРМ

2.1.Идеологическая и политическая основа реформ Мэйдзи


Период после падения токугавского сёгуната стал периодом правления восстановленной власти императора. В исторической науке Японии он получил название «Мэйдзи исин», или эпоха просвещенного правления.

Провозглашение императора непосредственным источником и носителем власти не решило проблемы создания в Японии стабильной системы правления, способной сплотить общество перед лицом внешней угрозы. Свержение сёгуната и гражданская война, несмотря на ее непродолжительность, усилили независимость княжеств, многие из которых обладали значительной военной силой и были готовы защищать свои интересы.

Центральное, императорское правительство в первые годы оказалось в сложном положении: чтобы противостоять внешней угрозе, было необходимо сохранить целостность страны, и правительству приходилось действовать против интересов определенных слоев населения и территорий, зачастую не имея для этого достаточных сил. Правительству пришлось использовать тактику «интриг и хитрости», пока его целенаправленными усилиями не была создана авторитарная политическая структура, с помощью которой была проведена модернизация страны, удалось добиться отмены неравноправных договоров и начать колониальную экспансию в Азии. Безусловно, события в стране определялись не только потребностями проведения модернизации и усиления страны на международной арене, но и столкновением сословных, групповых и личных интересов и амбиций [39,с.153].

Период Мэйдзи можно разделить на несколько политических этапов: от «Реставрации» и до окончания гражданской войны (1868–1869); от завершения гражданской войны до ликвидации княжеств и создания префектур (1869–1871); от начала движения за народные права до принятия конституции (1871–1889); от первых выборов до перехода к «партийным» кабинетам (1889–1901); от первого «партийного» кабинета до эпохи компромисса между бюрократией и сэйюкай (1905–1914). Во внешнеполитическом плане: от «Реставрации» до отмены неравноправных договоров (1868­–1894), а затем период колониальной экспансии в Корее и Китае, войны с Китаем и Россией [40, с.126].

В экономическом плане страна пережила период первоначального приспособления к новым экономическим условиям (1868–1884), затем начался этап современного экономического роста (1885–1914) [37, с.21].

Политические изменения повлекли за собой перемены во всех сферах жизни общества. Реформы в Японии имели специфический характер: с одной стороны, все слои общества, в том числе и военное сословие, были заинтересованы в росте экономики страны, но с другой, самураи и крупные землевладельцы, восстановив власть императора и вернув себе часть исконных привилегий, не желали потерять их вновь. Новое правительство пыталось сохранить феодальные порядки, но нависшая угроза захвата Японии западными странами обусловила приход новых капиталистических порядков, гарантировавших рост влияния и независимости Японии. Для дальнейшего развития страны было необходимо проведение реформ, которые были осуществлены в 1868–1873 годах [26,с.243].

Реформаторы полагали, что страна может отстоять независимость только при создании единой нации, поэтому они безжалостно расправились и с сословиями, и с княжествами, создали новую территориальную единицу префектуру. Слово «японец» становится в словаре эпохи чрезвычайно частым. Всё население страны объявлялось «японцами», все японцы были подданными императора и по этому параметру все японцы были равны. Теперешний основной принцип управления следует определить как «объединяй и властвуй». В Европе формирование и конструирование наций началось в тот период, когда уже наблюдался закат монархической идеи. В Японии же формирование нации было обеспечено за счёт обновления и укрепления монархической конструкции[16, с.65].

Власть в стране 3 января 1868 г. была передана 122–му в истории страны императору 15–летнему Муцухито.

Правительство императора остро нуждалось в поддержке всей нации, поскольку не имело ни собственных военных сил, ни достаточной финансовой базы: его расходы на 72% покрывались практически не обеспеченными бумажными деньгами, а остальная часть – займами купцов из Осака и Киото. В этой ситуации правительству было важно подчеркнуть наличие у него конструктивной программы, или по крайней мере пообещать, как это и было сделано в императорской клятве, позволить «всем военным и гражданским чинам и всему простому народу... осуществлять свои собственные стремления и развивать свою деятельность»[29, с.289]. Это заявление должно было также заложить основы для примирения с потерпевшими поражение сторонниками Токугава и его чиновниками, которые были необходимы для нормальной работы по управлению страной и недопущению ее децентрализации.

Поэтому первым шагом юного императора стало провозглашение новых принципов национальной политики, изложенных в пяти пунктах, получивших название «Хартия клятвенных обещаний» или «Пять пунктов императорской клятвы». Она содержала следующие положения:

1. Будут организовываться общественные собрания, и все государственные дела и вопросы будут решаться в соответствии с общественным мнением.

2. Правители и управляемые одинаково должны посвящать себя служению народу.

3. Военным и гражданским чинам, а также простому народу будет предоставлена возможность проявить личную предприимчивость и активность.

4. Будут устранены все дурные обычаи прошлого, и все действия будут проводиться на основе справедливых законов.

5. Полезные знания будут заимствоваться во всем мире, и таким путем будут укрепляться основы империи [29, с.285].

Император Муцухито, а вернее действовавшие от его имени чиновники и советники, начали проведение радикальных реформ, в том числе в сфере управления страной. В соответствии с Указом о государственном устройстве от 17 мая 1868г. (его часто называют первой конституцией правительства Мэйдзи) учреждалась новая система управления империей.

Государственная власть передавалась Большому государственному совету, именовавшемуся Дадзокан и выполнявшему законодательные и исполнительные функции. Он состоял из консультативного совета и пяти административных департаментов: по делам религии синто, финансов, военных дел, иностранных дел и юстиции, между которыми была разделена законодательная, исполнительная и судебная власти. Консультативный совет обладал законодательной властью, департамент юстиции–судебной, а остальные департаменты – исполнительной властью. Но принципы разделения властей сводились на нет тем, что на деле одни и те же лица руководили работой и законодательных и исполнительных органов.

Консультативный совет состоял из верхней и нижней палат. В первую вошли старшие и младшие советники из предыдущего состава правительства. Их число было резко сокращено. В основном это были самураи средних рангов из княжеств Сацума, Тёсю, Тоса, Хидзэн, Хиросима, Фукуи и Кумамото [30, с.148].

Вторая палата включала представителей княжеств и имперских территорий, образованных из конфискованных у бакуфу земель. Правом решать обладала верхняя палата, а нижняя была лишь совещательным органом. Ее работа была призвана создать впечатление учета мнения всех княжеств в ходе принятия решений. Во главе Государственного совета был поставлен кугэ Сандзё Санэтоми. Основные департаменты формально возглавляли представители высшей знати, но реально ими руководили вице-министры, назначавшиеся из числа младших советников, соединявших в своих руках функции законодательной и исполнительной власти.

Государственные деятели этого периода образовали небольшую олигархическую группу, пользовавшуюся доверием и поддержкой императора и достаточно самостоятельно определявшую курс развития страны, поэтому первое поколение лидеров буржуазной Японии принято называть «олигархи Мэйдзи». Представители этой группы оставались у власти до начала 20-х годов XX в., обеспечивая преемственность и последовательность проведения политики модернизации Японии [32, с.246].

В руководство Дадзокана входили главный государственный министр, два его заместителя и советники – руководители ведомств. Обычно это были принцы крови, либо представители придворной аристократии или высших самураев. Средние и низшие должности предоставлялись самураям более низких рангов. Совещания министров и советников проходили регулярно, на них вырабатывались коллективные решения по поводу важных вопросов государственной политики, издавались законы и декреты, которые затем шли на подпись к императору. Дадзокан был достаточно эффективной формой правления и, кроме того, он соответствовал прежней традиции, позволяя небольшой группе людей концентрировать в своих руках всю власть, быстро принимать решения, а затем проводить их в жизнь через своих же министров.

Консультативный совет имел двухступенчатую структуру. Вся полнота правительственной власти (выработка и издание законов, их изменение, осуществление высшей судебной власти, назначение высших должностных лиц, решение политических вопросов) была сосредоточена в верхней палате. Нижняя палата являлась лишь совещательным органом, в котором были представлены княжества, города и другие административные единицы. Ее члены назначались правительством на неограниченный срок, а ключевые посты заняла небольшая группа самураев из Сацума, Тёсю, Тоса и Хидзэн, а самураи других княжеств были удалены со всех важных постов [45, с.126].

Интересно, что в Указе о государственном устройстве от 17 мая 1868 г., возможно, под влиянием американской конституции, был провозглашен (хотя и чисто декларативно) принцип разделения властей; («власть законодательная не должна иметь исполнительных функций, а власть исполнительная не должна иметь законодательных функций») в него также было включено положение (тоже декларативное) об избираемости и ротации чиновников, где говорилось, что все чиновники должны заменяться после 4 лет службы и назначаться большинством голосов при тайном голосовании [38, с.68].

Весной 1869 г. столица японской империи была перенесена из Киото в город Эдо, переименованный в Токио.

В 1868 г. во всех княжествах начали действовать органы императорского правительства как посредники между центральной и местной властью, был создан унифицированный аппарат управления. Кандидатуры на должности правительственных уполномоченных выдвигались из числа не столько знатных, сколько способных людей и утверждались центром. Реформа 1871г. ликвидировала феодальные уделы и наследственные привилегии князей даймё, чем была ослаблена социальная и экономическая база самурайства. Затем последовала реорганизация системы административно-территориального деления, согласно которой княжества вовсе упразднялись и создавались имперские владения - префектуры. Каждую из 75 префектур должен был возглавлять новый губернатор, утверждаемый Дадзоканом.

Одновременно реорганизовали правительство: новый Государственный совет делился на три палаты: центральную (занималась по указанию императора вопросами религии, дипломатии, войны и мира, заключения договоров); правую (административное руководство); левую (подготовка рекомендаций по законопроектам центральной палаты). Для практического управления страной были учреждены 8 министерств [50, с.67].

Всю систему власти на местах взяло под свой контроль ведомство внутренних дел. Ему вменялось в обязанность в том числе регулировать границы префектур и уездов, назначать и смещать местных чиновников, определять их заработную плату и многое другое, вплоть до контроля за нравственностью. Губернаторы префектур назначались из центра и вместе со штатом чиновников определяли общее направление политики на местах и осуществляли контроль за ее исполнением. Аналогично действовали в рамках своей компетенции и нижестоящие органы в уездах, городах. Так формировался слой местной бюрократии.

В деревнях и городских кварталах действовало общинное самоуправление. За неимением выбора кадры чиновничества комплектовались из числа тех же князей и самураев: из когда-то независимых аристократов или рыцарей они превратились в чиновников, состоящих на службе у государства и получающих за это жалованье из казны. Следует отметить еще одну особенность: это были чиновники, сформировавшиеся практически заново, не имевшие ни опыта, ни корней, ни традиций, а именно потому не погрязшие в коррупции, не научившиеся бюрократическим проволочкам, взяточничеству и т. п., что неизбежно сопутствовало бюрократической структуре того времени. Сыграло свою положительную роль и введение системы поощрений и наказаний как средства воспитания чиновников. Безусловно, прежние связи и протекционизм пока сохранялись, но они в условиях трансформирующегося общества уже не были определяющими.

Для реального объединения страны, для того, чтобы японцы перестали считать друг друга чужаками, использовалось множество средств. Так, были учреждены общенациональные символы (герб, гимн) и общенациональные праздники, все они имели прямое отношение к императорскому дому, опирались на синтоистский миф. Идея общенациональных праздников была заимствована с Запада, но если в Европе многие праздники имели христианское происхождение и потому их роль в значительной мере служила объединяющим все христианские страны началом, то в Японии общенациональные праздники не имели зарубежных аналогов (исключение составляет лишь Новый год). Буддийские праздники и годовщины, которые могли бы выполнить роль, аналогичную христианским, не были востребованы правительством Мэйдзи. В связи с этим в Японии актуализировался миф национальный, а не интернациональный, и вся система была выстроена в расчёте на выделение Японии и японцев как обладающих неповторимыми характеристиками [52, с.130].

На начальном этапе реформы проводились под лозунгом «буммэй кайка», что можно перевести как «цивилизация и просвещение». Просвещение и овладение современными знаниями были тем инструментом, с помощью которого Японии предстояло стать страной «цивилизованной». Под «цивилизацией» же стала пониматься исключительно западная цивилизация, которой движут индивидуализм, конкуренция, капиталистическая организация производства, рационалистическое научное знание. Таким образом, речь шла о модернизации, синонимом которой выступала вестернизация. Япония, которая многие века ориентировалась в культурном и цивилизационном отношении на Китай, теперь решительно сменила образец для подражания. Теперь в его качестве выступал Запад. Для того, чтобы создать нового человека, требовалось уменьшить влияние на него традиционного общества. На практике это означало изменение условий социализации и уменьшение количества времени, проведённого ребёнком в семье и соседском окружении [63, с.78].

Вторым основным лозунгом эпохи был призыв создать «богатое государство и сильную армию» (фукоку кёхэй). Реформаторы понимали его как создание развитой промышленности и мощной армии, что обеспечит независимость страны и её достойное положение в мире. Для осуществления лозунга «фукоку кёхэй» было проведено множество мероприятий, поощряющих развитие промышленности и создание мощной армии. В лозунге «фукоку кёхэй» речь шла о богатой стране (богатом государстве), а не о богатых людях. То есть приоритетом объявлялось государство, а не человек. По этому параметру лозунги «буммэй кайка» и «фукоку кёхэй», образовательная и военная реформы находились поначалу в значительной степени в конфликтующих отношениях, что отражает сложность и неоднозначность исторической ситуации [39, с.124].

Таким образом, радикальные реформы в стране, многие из которых намечались еще при последнем сёгуне Токугава Ёсинобу, нельзя было откладывать. Главными задачами стали объединение страны, проведение управленческой, военной и аграрной реформ, которые были настолько взаимосвязаны, что их можно было осуществить только параллельно.



2.2. Основные этапы реформ Мэйдзи в управлении, финансах и экономике


1868 год положил начало целому ряду реформ, приведших к коренным изменениям в областях экономики, политики, культуре и социальных отношений. Они носили буржуазный характер и способствовали превращению Японии из феодальной страны в капиталистическую.

Наиболее важные из буржуазных преобразований коснулись аграрных отношений. Крупное феодальное землевладение было упразднено раньше всего, но типично компромиссным путем. Земельные владения феодальной знати государство выкупило на исключительно выгодных для нее условиях: устанавливалась высокая пожизненная пенсия до 10% условного валового дохода. Прежние удельные княжества были реорганизованы в провинции, непосредственно подчиненные центральной власти. В начале 1872 г. был легализован принцип частной собственности на землю: разрешена купля-продажа земли и проведена поземельная перепись, в ходе которой землю передавали в собственность ее фактическим владельцам, получавшим от властей соответствующий документ. Проведение аграрной реформы в немалой степени вызывалось крестьянскими волнениями, не прекратившимися и после событий 1867–1868 гг. Но реформа призвана была удовлетворить прежде всего деревенскую верхушку, то есть богатых крестьян, купцов и ростовщиков, в руки которых фактически уже ранее перешла значительная часть земли на основе нелегальных сделок, осуществленных под видом аренды, «дарения» и т.д. Речь теперь шла о легализации этой частной земельной собственности. Юридически всех крестьян (в том числе и держателей мельчайших земельных участков, на которые поделили землю, ранее принадлежавшим феодальным магнатам) объявили собственниками. Однако карликовые крестьянские хозяйства были отягощены задолженностью, на них также ложилось бремя вновь введенного высокого денежного поземельного налога. Земля переходила в руки помещиков и богатых крестьян, и вчерашние крестьяне-собственники превращались в бесправ­ных арендаторов[49, с.216].

Этот мучительный процесс, происходивший в японской деревне, видоизменял аграрные отношения, приспособляя их к потребностям интенсивно развивавшихся и побеждавших капиталистических отношений.

Значение аграрных преобразований, проведенных в первые годы периода Мэйдзи, крайне велико. Они оказали всестороннее влияние на последующее развитие всего японского общества. С реформой аграрных отношений в первую очередь связаны такие мероприятия правительства, как отмена феодальной зависимости крестьян, феодальной собственностью на землю, введение свободы выбора возделываемых культур и, наконец, реформа поземельного налога. В сочетании с изменением классового характера власти (хотя и не радикальным) одних этих преобразований достаточно, чтобы признать события Мэйдзи буржуазной революцией [6, с.129].

Осуществление этих мер привело к утверждению частной собственности на землю с правом ее купли и продажи, что расширило возможность мобилизации земли. Отмена феодальной собственности и феодальных повинностей, каковые являлись правовой основой изъятия земельной ренты, бывшей главным доходом правящего класса, потребовала установления новой правовой системы, соответствовавшей капиталистическому способу эксплуатации. Главным источником создания материальных ценностей в государстве было сельскохозяйственное производство, и это придавало аграрному законодательству особое значение.

Правовую основу новым аграрным отношениям дала реформа поземельного налога. Непосредственной причиной введения поземельного налога послужила потребность нового правительства в источниках дохода для обеспечения государственного бюджета. Феодальная рента-налог в существовавшей прежде форме была ликвидирована вместе с феодальным правом. Единственным возможным стабильным источником доходов для государственных нужд мог быть только поземельный налог. Однако для его введения было необходимо юридически точное определение права собственности на все земли. Причем речь могла идти лишь о частной собственности.

При этом в числе прочих встало два важных вопроса: об оформлении прав собственности на землю и о размере поземельного налога. Обе эти проблемы на первых порах были решены посредством выдачи удостоверений о праве собственности на землю (тикэн). Это мероприятие имело очень большое значение. По существу, оно закрепило сложившееся положение в области фактического владения землей. Эти мероприятия по времени совпали с мероприятиями по ликвидации системы землепользования[6, с.131].

25 декабря 1871 г. был издан указ об упразднении категории земель самураев и феодалов (букэдзи) и земель горожан (тёдзи) на территории префектуры Токио, о выдаче на них тикэн и об уплате с них поземельного налога. Токио был избран как начальный пункт выдачи тикэн. В январе 1872 г. министерство финансов опубликовало положение относительно выдачи тикэн на указанные земли в префектуре Токио и уплаты с них поземельного налога. В том же месяце было опубликовано распоряжение относительно распространения указанного положения на все остальные префектуры.

15 февраля 1872 г. указом дадзёкан (правительства) было отменено запрещение купли-продажи обрабатываемой земли. В течение более чем полугода, по июль 1872 г. была завершена выдача тикэн. Тикэн стали на некоторое время единственным свидетельством права собственности на землю. Документы на владение землей были выданы прежде всего «новым помещикам» («синдзунуси» или просто «дзинуси»). Тикэн получил тот, кто смог доказать, что он является фактическим владельцем земли. В апреле 1873 г. было опубликовано положение о реформе поземельного налога, которое приобрело силу закона (тисо кайсэй дзёрэй). В соответствии с положением о реформе поземельного налога были введены важные изменения не только в сам поземельный налог (т. е. в существовавшую ренту-налог), но и во всю систему эксплуатации крестьянства. Обложению налогом подлежали земли, на которые были выданы тикэн. В отличие от прежнего обложения, которое производилось с объема урожая риса, размер налога определялся в соответствии с ценой земли. В ходе проведения реформы поземельного налога были составлены кадастровые книги, в которые были внесены имена землевладельцев, качество и цена их земли. Начиная с 1873 г. было проведено общенациональное обследование земель и определение их цены. Была сделана более или менее успешная попытка провести это обследование по единой методике. Составление кадастра дало возможность установить цены всех имевшихся в наличии земель. Земли, в соответствии с их качеством, были разделены на три группы: высшая, средняя и низшая. Размер государственного поземельного налога устанавливался в зависимости не от урожая, а от цены земли и был определен равным 3% от ее стоимости (к этому добавлялся местный поземельный налог величиной 1%). Налог должен был вноситься не натурой, как это было прежде, а только деньгами. Новый поземельный налог равнялся примерно 30–35% стоимости урожая[7, с.158].

Проанализировав итоги земельной реформы, приходим к выводу, что в ходе ее проведения было осуществлено разделение земель на частные и государственные. И если до реформы крестьяне всей общиной пользовались княжескими лугами и лесами, то признание их собственностью государства привело к тому, что многие крестьяне потеряли какую–либо возможность пользоваться ими. В целом же положение крестьянства в результате революции Мэйдзи существенно изменилось, хотя для многих не стало лучше, чем оно было.

В 1880-е годы началась модернизация законодательной базы на западный манер. Интерес к конституционному опыту западных стран зародился в Японии достаточно давно. В 1843 г. даймё княжества Этидзэн заказал перевод текста голландской конституции. Затем в созданном бакуфу Бюро переводов (Бансё сирабадокоро) переводились и изучались материалы по конституционной форме правления в западных странах. Лидеры княжеств Сацума и Тёсю также проявляли интерес к западной политической теории, но после «Реставрации» они были вынуждены усвоить прагматический подход к проблемам управления страной, который делал введение конституции весьма отдаленной целью. Тем не менее в 1869 г. был создан специальный комитет во главе с Это Симпэй для изучения конституций западных стран.

В 1871 г. правительство направило в США и Европу специальную миссию в составе 41 чиновника. Цели миссии были изложены в приветствии императора, переданном президенту Соединенных Штатов: «Мы намерены провести реформы и улучшить положение в стране, чтобы встать в один ряд с наиболее просвещенными нациями. Однако цивилизация и институты Японии настолько отличают ее от других стран, что мы не можем ожидать достижения быстрого успеха в наших начинаниях. Нашей целью является поиск и отбор среди огромного количества установлений просвещенных наций таких образцов, которые наилучшим образом подойдут к нашим современным условиям и которые, путем постепенных реформ и улучшений нашего государства и обычаев, позволят нам сравняться с ними» [7, с.317].

Делегация была поделена на три группы, каждая из которых имела свою задачу:

– изучение конституций и политических систем западных стран;

– сбор информации экономического характера относительно промышленности, торговли, банковской, денежной и налоговой систем;

– изучение систем образования и науки.

За два года делегация посетила девять крупных городов США, большинство европейских столиц, в том числе Санкт-Петербург. Японцы не хотели слепо копировать имевшиеся образцы, они отбирали те, что наилучшим образом удовлетворяли бы потребностям страны, перекликались бы с историческим опытом Японии и в то же время соответствовали целям будущих реформ.

По возвращении в Японию были подготовлены рекомендации, в которых содержалась концепция конституционной системы, при которой император будет считаться источником власти, министры будут осуществлять власть от имени монарха, а двухпалатному парламенту отводилась законодательная функция.

Для обсуждения законодательных аспектов власти и конституции в 1875 г. была создана Палата Старейшин, стали регулярно созываться собрания руководителей префектур для решения местных административных вопросов.

Первым из ведущих политических деятелей к выводу, что правительство должно действовать на основе писаной конституции, пришел Кидо Коин после поездки в Европу и США. Его предложения активизировали работу в этом направлении. Но мощный толчок подготовке конституции был дан поездкой по США и Европе миссии Ивакура. После ее возвращения в 1873 г. Ито Хиробуми и Тэрадзима Мунэнори было поручено заняться изучением вопросов конституционного правления, хотя речь не шла о его немедленном введении. Против этого предупреждал Кидо, к этому склонялся и Окубо, которого больше привлекали прусская государственная система и пример Бисмарка. По мнению Окубо, абсолютистское правительство, возглавляемое талантливым политиком, в большей мере, чем демократическое правительство, отвечало и японским традициям, и обстановке переходного периода. Ито Хиробуми, находившийся под влиянием Окубо, полностью поддерживал это мнение. После смерти Кидо (май 1877 г.) и гибели Окубо (май 1878 г.) задача создания конституции легла на Ивакура Томоми, Окума Сигэнобу, Ито Хиробуми и Ямагата Аритомо [11,с. 160].

В результате было принято решение, что наиболее подходящим для Японии прототипом является консервативный прусский парламент Бисмарка.

В 1889 г. была провозглашена японская конституция.

Важнейшей особенностью конституции 1889 г. являлось подтверждение власти японской монархии. Конституция провозгласила исключительно широкие права императора: ему принадлежало утверждение и издание законов; созыв и роспуск парламента; объявление войны и заключение мира; верховное командование вооруженными силами; назначение и увольнение всех гражданских и военных чинов и т.д.

Вторая глава конституции оговаривала формально предоставленные буржуазные свободы многочисленными изъятиями и оговорками.

Четвертая глава отмечала, что министры в Японии ответственны только перед императором.

Шестая глава предоставляла возможность правительству, не считаясь с парламентом, утверждать бюджет и в том случае, если он не получил санкции представительных учреждений. Следует также напомнить, что персона императора продолжала обожествляться.

Согласно конституции, в стране создавался парламент, состоящий из двух палат. В верхнюю палату – Палату пэров входили члены императорской фамилии, высшая категория титулованной аристократии, крупнейшие налогоплательщики и лица, назначавшиеся императором за особые заслуги перед государством. Члены императорской фамилии, принцы, маркизы и некоторые назначенцы императора считались членами палаты пэров пожизненно, графы, виконты, бароны и крупные налогоплательщики избирались на 7 лет. Нижняя палата – Палата представителей в количестве 300 депутатов – избиралась мужчинами старше 25 лет, имевшими высокий имущественный ценз. Таким образом, право избрания нижней палаты получил примерно 1% населения страны, что можно считать нормальным для общества, еще не подготовленного к парламентским институтам и нормам демократической процедуры. Кандидат в депутаты должен был быть не моложе 30 лет и вносил денежный залог. Депутатский мандат действовал 4 года. Парламент имел право принимать или отвергать законопроекты, представленные правительством, формально пользовался правом законодательной инициативы, утверждения бюджета [11, с.165].

Однако ни один закон, принятый им, не был действителен без последующего утверждения его императором, в то время как императорские указы приобретали силу закона без обсуждения в парламенте. В решении важнейших внешнеполитических вопросов, таких как объявление войны, заключение мира, заключение международных договоров и соглашений, парламент не имел никаких прав.

Японский парламент также не имел права контроля над исполнительной властью. Правительство, называвшееся кабинетом министров, по конституции отвечало лишь перед императором, и в случаях, когда парламент отклонял представленный им бюджет, могло в отставку не уходить, принимая бюджет предыдущего года.

Парламент имел право рассматривать петиции, касающиеся деятельности кабинета, однако этим правом он пользовался лишь формально. Все решения в обеих палатах принимались большинством голосов. Верхняя палата обладала правом вето на решения нижней.

Таким образом, представительный орган был не более чем фасадом, за которым стоял император, имевший практически неограниченную власть.

Высшим консультативным органом при императоре стал, согласно конституции, Тайный совет из 27 человек. Он должен был давать рекомендации монарху по просьбе последнего. Совет был независим от правительства и парламента и подчинялся только императору. Фактически каждое сколько-нибудь важное решение правительства или парламента должно было получить одобрение этого органа.

В середине 1890–х гг. появился новый, неконституционный, но чрезвычайно влиятельный в системе государственной власти институт – немногочисленная группа пожизненных советников императора. Этот орган получил право влиять на решение важнейших вопросов внутренней и внешней политики - назначение премьер-министров, объявление войны и заключение мира, подписание договоров с иностранными державами. Премьер–министры также назначались, как правило, из числа советников[16, с.67].

Японский парламент впервые был созван в 1890 г. Надо сказать, что он оказался весьма самостоятельным и строптивым в отношении правительства, которое, пользуясь своими правами, несколько раз его распускало, в частности за отказ голосовать за военные расходы. Та же участь постигала и последующие его созывы.

За первые четыре года своего существования японский парламент был трижды распущен императором (в 1891, 1893 и 1894 гг.) [17, с.88].

Таким образом, характерной чертой внутриполитической жизни Японии в начале ХХ в. стала борьба между представителями правящих кругов и набирающими силу новыми социальными слоями. Результатом этой борьбы стал постепенный переход власти от аристократической бюрократии к политическим партиям, выражавшим интересы, в первую очередь, промышленной и торговой буржуазии. Представители бюрократии также стали понимать, что для лучшего контроля над конституционной системой необходимо взаимодействие с политическими партиями, представленными в парламенте.

В области внутригосударственных нововведений наиболее важной была реорганизация на европейских началах судебной системы.

По закону 1890 г. учреждаются единые по всей стране суды. Ее территория делится на 298 округов, в каждом из которых создается местный суд. Следующими инстанциями стали 49 губернских судов, 7 апелляционных судов и Высший имперский суд, в компетенции которого входило рассмотрение наиболее важных дел, высшая апелляция и разъяснение законов. Конкретизировался статус прокуратуры, расширялись ее правомочия. На прокуратуру возлагалось:

а) руководство предварительным расследованием;

б) поддержание обвинения в суде;

в) опротестование приговоров и осуществление надзора за судами.

В 1890 г. получил новую редакцию уголовно-процессуальный кодекс.

Судебное следствие должно было основываться на принципах гласности, устности, состязательности [23, с. 138].

В начале ХХ в. в Японии был введен суд присяжных заседателей.

С 1872 года в суды стали допускаться представители прессы, были запрещены пытки при разрешении гражданских дел, формально уничтожены сословные различия, запрещена кровная месть. В 1874 году ограничиваются, а затем полностью запрещаются пытки в уголовном судопроизводстве.

Закон 1890 года в соответствии с конституцией формально закрепил принцип несменяемости и независимости судей, предусмотрев возможность смещения, понижения судьи в должности только в случаях привлечения его к уголовной ответственности или наказания в дисциплинарном порядке. С этой целью в этом же году был принят Закон о дисциплинарной ответственности судей. Непосредственные рычаги давления на судей сохранялись у министра юстиции, обеспечивающего общий административный надзор за японским правосудием, обладающего правом выдвижения судей на высшие судебные и административные посты.

Для замещения должности судьи, согласно Закону 1890 года, требовались юридические знания и профессиональный опыт. Судьями становились лица, сдавшие соответствующие экзамены и успешно прошедшие испытательный срок службы в органах суда и прокуратуры в течение трех лет.

Законом 1890 года предусматривалось также создание Высшего публичного департамента прокуратуры со штатом местных прокуроров, подчиняющихся строгой субординации. К прокурорам предъявлялись те же квалификационные требования, что и к судьям, на них также распространялся контроль министра юстиции, которому принадлежало право давать указания прокурорам по тем или иным судебным делам[34, с.236].

В 1893 году был принят Закон об адвокатуре. Адвокаты стали участвовать в работе суда. Адвокатский корпус находился под жестким контролем как министра юстиции, так и прокуратуры. Адвокаты также подпадали под юрисдикцию дисциплинарных судов. Право привлекать их к дисциплинарной ответственности принадлежало прокурорам. Несмотря на все эти нововведения, правоохранительная система Японии еще долго оставалась репрессивным придатком имперской власти [41, с.106].

Изучив особенности проведения судебной реформы, приходим к следующим выводам.

В результате судебной реформы в Японии была сформирована судебная система западного образца. Появился даже ранее не виданный здесь суд присяжных. Это позволило существенно уменьшить время рассмотрения дел, ускорить принятие решений по тем или иным делам, исключить самоуправство и произвол судебных органов, построить четкую управленческую вертикаль управления судебной системой.

Требования, продиктованные угрозой экспансии стран Запада, нашедшие выражение в формуле «богатая страна, сильная армия», определили в значительной мере содержание и других реформ Мэйдзи, в частности военной, ликвидировавшей старый принцип отстранения низших сословий от военной службы.

Создание большой современной армии и военно-морского флота стало особой заботой нового японского императорского правительства с первых дней его существования. Этому способствовали та важная роль, которую играли в государстве влиятельные милитаристские клики, недовольство сотен тысяч самураев, оказавшихся не у дел, лишившихся своих прежних феодальных привилегий, тэнноистская идеология с ее мифами о великой миссии японцев как нации «уникальных моральных качеств», призванной самими богами «спасти человечество», установить гармонию во всем мире путем распространения на него власти «богоравного тэнно». Именно в это время в Японии распространился лозунг «весь мир под одной крышей», рассматривавшийся как божественный императив[36,с.27].

Лидеры новой Японии, стремившиеся к тому, чтобы их страна заняла видное место среди колониальных держав, главное внимание уделяли укреплению военной мощи страны.

Дворянству были предоставлены офицерские посты создаваемой армии: представителям княжества Тёсю – в сухопутных войсках, представителям княжества Сацума – во флоте. Однако, в остальном, армия создавалась на основе всеобщей воинской повинности.

В феврале 1870 г. правительство издало приказ о мобилизации в армию лиц самурайского сословия в возрасте от 17 до 35 лет и произвело реквизицию вооружения и военных материалов в княжествах. В апреле 1871 г. из отборных войск княжеств Тёсю, Сацума и Тоса была создана 10-тысячная императорская гвардия.

Правительство с большой осторожностью, постепенно проводило реорганизацию своих вооруженных сил на современный лад. Вначале обязательная воинская повинность была введена в порядке опыта лишь в пяти префектурах, закон о всеобщей воинской повинности был издан только в декабре 1872 г.[43, с.111].

Указ о создании системы трёхлетнего всеобщего призыва был обнародован в 1873 г. – на год позже распоряжения о школьной реформе. Реформа имела не только оборонные, но и идеологические цели. Императорский указ начинался с критики самураев. Утверждалось, что они без суда и следствия могли убивать простых людей. Это являлось нарушением заветов древности, а потому ныне следовало вернуться к её незамутнённости, но учитывая при этом и иностранный опыт. Для неграмотных солдат в армии устраивали школьные занятия, юноши из разных префектур общались друг с другом, проходя службу, они были объединены одной главной целью – защитой императора и родины, о чём твердили офицеры на политинформациях[48, с.302].

Предполагалось, что эта общая цель поможет создать новую общность под названием «японский народ». Наряду со школой, армейская служба тоже изолировала молодого человека от привычного окружения и исполняла важнейшую роль в деле формирования нового японца.

Согласно этому закону о военной службе все граждане мужского пола, достигшие 20-летнего возраста, подлежали призыву в регулярные войска, резерв или в территориальные войска. Вся страна была разделена на шесть военных округов с управлениями в городах Токио, Сэндай, Нагоя, Осака, Хиросима и Кумамото [35, с.64].

Несмотря на то, что новая японская армия создавалась по европейскому образцу, она унаследовала многие черты старой феодальной военщины. В основу идеологической пропаганды в армии были положены самурайский кодекс чести «бусидо», синтоизм с его культом предков и верой в божественное происхождение императора, патернализм («офицер – отец солдата») [36, с.25].

К 1883 году численность японской армии была доведена до 200 000 человек. В 1870 году был создан военно-морской флот Японии.

В 1878 году был введен закон о всеобщей воинской повинности. Его принятие стало прямым следствием, во-первых, роспуска самурайских формирований, во-вторых, провозглашения в 1871 г. «равенства всех сословий». Хотя армия Японии создавалась по европейскому образцу, ее идеологическую основу составляла средневековая самурайская мораль с культом императора –«живого бога», патернализмом («офицер– отец солдат») и пр.[52, с.143].

В 1872 году был принят также закон о ликвидации старых званий, упрощавшее сословное деление на высшую знать (кидзоку) и низшее дворянство (сидзоку); все остальное население было отнесено к «простому народу». Равенство сословий не шло дальше военных целей, разрешения смешанных браков, а также формального уравнения в правах с остальным населением касты отверженных («эта»). Офицерские должности и в новой армии замещались самураями. Воинская повинность не стала всеобщей, от нее можно было откупиться. Освобождались также от воинской повинности чиновники, студенты (в основном дети из состоятельных семей), крупные налогоплательщики [42, с.208].

Особенностью становления армии Японии было то, что не успев быть признанной в качестве конкурента другими мощными в военном отношении державами, Япония очень рано пошла по пути экспансионистской политики. В целях передела мира в свою пользу в 1876 г. началась японская военная активность в Корее, в 1894 г. японская военщина развязала войну в Китае. После японо-китайской войны 1894–1895 гг. все парламентские оппозиционные партии стали единодушно поддерживать военную политику правительства, из года в год увеличивавшего военные ассигнования.

Армии наряду с разветвленным полицейским аппаратом отводилась в это время и важная роль в охране правящего режима. С этой целью она всемерно ограждалась от проникновения демократических идей, изолировалась от политической жизни страны. Военнослужащие не только лишались избирательного права, но и всех других политических прав и свобод, которые могли применяться к ним, согласно ст. 32 Конституции, «лишь постольку, поскольку они не противоречили уставам и военной дисциплине»[49, с.205].

Строительство новой армии и военно-морского флота происходило с помощью иностранных специалистов, главным образом из Англии и Франции. Молодых японцев для изучения военного дела посылали за границу. Свойственны были японской армии и сугубо феодальные черты – засилие в течение многих десятилетий самурайских элементов, преобладание в руководстве армии и флота выходцев из феодальных кланов бывших Юго-Западных княжеств и др.[42, с.152].

К стремительному увеличению армии Японию толкало ещё одно обстоятельство. Сотни бывших самураев, лишившихся своих прежних феодальных привилегий, не смогли или не хотели приспособиться к новым условиям. Государственный аппарат не мог вобрать всех желающих служить. Пенсий, которые им назначило новое правительство, было недостаточно для жизни. Занятие промышленностью или торговлей было для большинства из них непривычным делом. Недовольство бывших самураев новым строем грозило вылиться в бунт. Правительство рассчитывало успокоить недовольных и отвлечь их внимание от внутренних дел перспективой получения выгод от внешних захватов. Кроме того, недостаток собственных сырьевых ресурсов и узость внутреннего рынка, обусловленного феодальным укладом, толкали Японию на поиски территорий и стран, которые могли удовлетворить ее возрастающие запросы[34, с.48].

В результате военных реформ к началу XX века Япония имела самую развитую армию в азиатско-тихоокеанском регионе и даже дерзнула бросить вызов Российской империи.

В области внутренней политики главная цель реформ состояла в ликвидации сепаратизма княжеств и объединении страны вокруг императора. Но первые декреты, провозглашенные новым правительством в 1868–1868 гг., еще не разрешали основной задачи – политического объединения Японии, поскольку вооруженные силы и экономические ресурсы страны продолжали оставаться в руках феодальных князей. В 1868 г. правительство конфисковало «владения 22 из 273 княжеств, существовавших в стране, и подчинило себе восемь городов[2, c.181], ранее находившихся в управлении сёгуната. На земли остальных княжеств власть нового правительства почти не распространялась.

Проблема упразднения феодальных княжеств стала одной из важнейших задач правительства. Однако распространение прерогатив центральной власти на территории княжеств осуществлялось постепенно и весьма осторожно. В мае 1868 г. в каждом княжестве были созданы местные органы правительства Мэйдзи, выступавшие в качестве посредников между центральным правительством и местной администрацией. В конце 1868 г. в каждое княжество были назначены правительственные уполномоченные. Кандидат на пост уполномоченного выдвигался самим даймё из числа представителей местной классовой бюрократии, но подлежал утверждению центральным правительством. Проведение этих мер, преследовавших цель укрепить центральную власть, упрочить финансовую базу страны, правительство начало с переговоров с князьями и наиболее влиятельными советниками. Правительству удалось заручиться поддержкой ведущих княжеств в осуществлении намеченных мероприятий. Было достигнуто соглашение о том, что три княжества – Тёсю, Сацума и Тоса , отправят значительные контингенты своих войск в распоряжение токийского правительства в качестве основного пополнения создаваемой императорской армий [2, c.342].

В марте 1869 г. феодальные князья кланов Сацума, Тёсю, Хидзэн и Тоса опубликовали совместное обращение, в котором заявляли о своем отказе от всех прав на княжества и призывали других князей следовать их примеру. За этим последовал декрет правительства, предлагавший феодальным владельцам, которые еще не отказались от своих прав на княжества, сделать это. Таким способом центральному правительству формально удалось распространить свою власть на территории всех княжеств. Феодальные князья были оставлены во главе своих прежних владений в качестве наследственных губернаторов (тихандзи) с выплатой им государственной пенсии.

Решающий удар по феодальному сепаратизму был нанесен лишь в августе 1871 г., когда были полностью уничтожены княжества и вместо них созданы префектуры («хайхан тикэн»). В стране были образованы 72 префектуры (кэн) и три столичных префектуры (фу): Токио, Киото и Осака. Ликвидация господства даймё нанесла новый сильный удар по феодальному строю. Административная система была перестроена в соответствии с интересами капиталистической экономики[5, с.232].

Стремясь сохранить привилегии дворянства, правительство установило для даймё денежную пенсию, примерно равную 10% прежнего валового дохода их владений. Размеры пенсии установленных «318 428 дайме и самураям, были следующими: 16 человек получало 70 тыс. и больше иен в год; 8 человек – от 5 до 70 тысяч; 15 человек – от 30 до 50 тысяч; 80 человек – от 10 до 30 тысяч; 74 человека – от 5 до 10 тысяч; 393 человека – от 1 до 5 тысяч; 15 484 человека – от 100 до 1 тысячи; 175 474 человека – от 25 до 100 иен; 127 184 человека – менее 25 иен»[5,с.169]. В 1878 г. государственный совет (дадзёкан) был разделен на три ведомства: центральную палату (сэйин), правую палату (уин) и левую палату (саин), которая должна была играть роль и представительного органа. Верховная власть сосредоточилась в центральной палате. Правая палата выполняла в основном административные функции.

Должности начальников департаментов, которые до этого замещались почти исключительно князьями или кугэ (придворная императорская знать), теперь перешли к представителям низшего самурайства. В этом заключалась суть реорганизации. Низшее самурайство после ликвидации княжеств открыто взяло власть в свои руки. Левая палата являлась исключительно консультативным органом; ее членов назначал император[4, с.183].

В результате реформы была уничтожена крупная феодальная собственность, произошло объединение страны в соответствии с интересами развития капиталистической экономики.

В своем неутомимом желании превратить Японию в могучее и процветающее государство самурайские лидеры Мэйдзи считали необходимым установление централизованной формы правления. Это был смелый шаг, и в общем-то он вряд ли мог найти поддержку у сословия даймё и самураев.

В марте 1872 г. были учреждены три новых сословия (вместо прежних четырех - самураев, крестьян, ремесленников и купцов): высшее дворянство (кадзоку), в которое вошли бывшие дайме и кугэ; дворянство (сидзоку) – самурайство; простой народ (хэймин) – остальное население. По переписи 1887 г. к «… высшему дворянству принадлежало 3 400 человек, к сословию сидзоку - 1,9 млн. и к народу–36,2 млн. человек, что в общем составляло 38,1 млн.»[5, с.233].

Фактически самурайство не потеряло привилегированного положения. Кадры чиновников пополнялись преимущественно из среды самурайства. Было провозглашено равенство всех сословий. «Все жители Японии теперь подчинены одним и тем же законам, всем людям разрешено заниматься какими угодно профессиями, в том числе всеми отраслями торговли и промышленности»[59,с.166]. Была также проведена серия актов по уничтожению регламентации жизни. Разрешались браки между лицами разных сословий. Простому народу предоставлялось право иметь фамилии.

Самураи потеряли свое право на ношение мечей, что было их отличительным признаком, а после введения всеобщей воинской повинности институт самурайства и вовсе перестал существовать, поскольку отпала надобность в содержании такого огромного количества профессиональных воинов. Кроме этого, были отменены цеховые и купеческие объединения, строго регламентировавшие профессиональные занятия людей и исключавшие свободу выбора профессии. Отныне любой человек мог заниматься торговлей, чему немало способствовали отмена таможенных границ внутри страны и установление единой национальной валюты.

Эти нововведения коснулась судеб примерно двух миллионов самураев. Далеко идущие финансовые реформы угрожали потерей наследственного самурайского жалованья. Но и другие социальные реформы толкнули всех оказавшихся не у власти самураев в ряды тех консерваторов, кто жаждал возвращения традиций средневекового рыцарства. Сословные различия между даймё, самураями и простолюдинами в соответствии с родовитостью предков номинально сохранились, но сословные привилегии фактически были ликвидированы в 1871 году. Кугэ (придворная знать) и даймё становились кидзоку, иначе лордами; самураи некоторых рангов образовывали сидзоку, иначе дворянство; неродовитые самураи вместе с простолюдинами составляли хэймин–простой народ. Так что заметная часть лидеров Мэйдзи по социальному происхождению была простолюдинами [20, с.219].

Весь этот комплекс социальных реформ привел к уничтожению феодальной сословной системы, открыл путь для развития капитализма в Японии.

В финансовой сфере новое правительство также проводит ряд важных мероприятий. В 1871 г. была введена единая для всей страны финансовая система. Но эта мера не разрешила всех финансовых проблем. Правительство из-за финансовых затруднений было вынуждено пойти на капитализацию пенсий самураям. В 1873 г. оно предложило всем даймё и самураям в добровольном порядке капитализировать свои пенсии, обязавшись выплатить им определенную сумму в размере пенсии за несколько лет–половину наличными, половину облигациями государственного займа. В августе 1876 г. была проведена принудительная «капитализация пенсий», т.е. «… замена их единовременной государственной компенсацией в размере 5-14-летней суммы пенсий, подлежащей выплате правительством частично наличными, частично облигациями государственного займа из 5–7 % годовых, в зависимости от размера пенсии»[21,с.276]. По этому закону выплата компенсаций окончательно прекращалась в 1882 году. В результате капитализации пенсий общая сумма единовременной правительственной компенсации дайнё и самураям достигла 173185 тыс. иен. Огромные денежные средства, полученные из государственной казны бывшими даймё и самураями высших рангов взамен аннулированных пенсий, были вложены отчасти в промышленность и сельское хозяйство, а главным образом в так называемые «национальные банки» (кокурицу гинко). Фактически эти банки были не государственными, а частными. В задачу «национальных банков» входило финансирование коммерческих предприятий, налаживание системы денежного обращения[57,с.245]. В июле 1873 г. торговые дома Оно и Мицуи создали в Токио первый такой банк с капиталом в 2,5 млн. иен. Вслед за токийским банком возникли «национальные банки» в Осака, Йокогаме и Ниигата. Правительство в 1876 г. пересмотрело принятое ранее положение о «национальных банках». Последним была предоставлена еще большая самостоятельность в области выпуска банкнот; гарантийный фонд был снижен. Обязательство обмена банкнот этих банков на золото заменялось обязательством обмена банкнот на правительственные казначейские знаки[51,с.39].

Реформа банковской системы давала бывшему дворянству широкую возможность создавать банки, основной капитал которых состоял бы из облигаций и займов, полученных взамен пенсий, превращать эти облигации в банкноты и т.д. Эта реформа была проведена в интересах бывших даймё и высшего самурайства, с целью превращения их с помощью правительства в ростовщиков и банкиров, а также в интересах крупной буржуазии [18, с.364].

В 1880 году министр финансов Мацуката Масаёси приступил к проведению денежной реформы, которая отвечала интересам той же крупной буржуазии. Правительство решило изъять из обращения, не обмениваемые бумажные деньги и банкноты, выкупив и заменив их новыми, полноценными деньгами. Реформа способствовала укреплению кредитной и денежной системы, поощрению экспорта, ограничению импорта и накоплению средств для дальнейшего усиления армии и флота. Накопление средств проводилось повышения некоторых категорий прямых налогов, а также значительного увеличения косвенных. В 1880 г. был увеличен больше чем вдвое налог на сакэ. В 1882 г. правительство снова увеличило налог на сакэ, ввело гербовый сбор, обложило налогом рисоторговцев, биржевые посреднические предприятия. В 1885 г. был установлен новый налог на соевое масло и кондитерские изделия. Сумма местных налогов в 1879 г. определялась в 24 млн. иен, а в 1882 г. – в 35 млн. иен. «В 1873–1885 гг. налоги составляли 92,6 % общих доходов государства» [18,с.370]. Правительство создало специальный валютный Йокогамский банк, развивший активную деятельность на зарубежных рынках. Также важным звеном в проведении финансовой реформы явилась организация правительством в 1882 г. Японского банка («Нихон гинко»), которому предоставлялось монопольное право выпуска новых банкнот. Образовавшееся превышение государственных доходов над расходами увеличение золотого резервного фонда позволили правительству изъять около трети бумажных денег из обращения.

Таким образом, в результате финансовой реформы правительству удалось решить проблему накопления государственного бюджета, стабилизировать и укрепить денежную систему и побороть инфляцию.





2.3. Реформа образования


В общем русле революционных преобразований проходила и реформа японской школы, традиционной системы образования, открывшая двери Японии для достижений западной науки. Правительству Мэйдзи в этой сфере пришлось решать сложную задачу. С одной стороны, для него было очевидно, что без модернизации японской школы, образования по западному образцу, решить задачу создания богатого, сильного государства невозможно, с другой - чрезмерное увлечение западными науками и идеями было чревато потерей самобытной культуры, распадом целостности сложившейся японской нации, основанной на скрепляющей ее тэнноистской идеологии. Заимствование чужеродных достижений культуры в этой связи носило исключительно утилитарно-практический характер и не затрагивало духовных основ японского общества. Как говорили тогда в Японии, развитие страны должно совмещать «японский дух и европейские знания». Японский дух требовал прежде всего воспитания в духе синтоизма, почитания «живого бога» императора. Чтобы обеспечить господствующее положение синтоизма, христианство в 1873 г. было запрещено, буддизм поставлен в прямую зависимость от государственной религиозной идеологии[2, с.137]. В 1868 г. был принят указ о «единстве отправления ритуала и управления государством», создано по старому образцу «Управление по делам небесных и земных божеств» (Дзингикан). В Японии стал закладываться, таким образом, тот специфический японский порядок, когда сугубо политические проблемы государства становились содержанием религиозных обрядов, ритуала. Примером этому может служить знаменательное богослужение императора в 1868 г., в ходе которого он дал клятву перед синтоистскими божествами «Неба и Земли» создать в будущем «широкое собрание» и решать все дела «в соответствии с общественным мнением», искоренить «плохие обычаи прошлого», заимствовать знания во всем мире и пр.[15, с.432].

В 1869 году Дзингикан учреждает институт проповедников, которые должны были распространять среди народа тэнноистские принципы, положенные в основу династийного культа единства отправления ритуала и управления государством. В 1870 г. принимаются два новых императорских указа о введении общенациональных богослужений, а также о пропаганде великого учения «Тайке»–доктрины о божественном происхождении японского государства, ставшего идеологическим оружием японского воинствующего национализма.

Явная противоречивость политики духовного воспитания японцев и «заимствования знаний во всем мире», а также начавшееся движение под лозунгом «культуры и просвещения народа» заставило правительство принять в 1872 г. Закон о всеобщем образовании, ослабить давление на буддизм, преобразовать «Управление по делам небесных и земных божеств» в Министерство религиозного образования, чиновники которого стали называться не проповедниками, а «моральными инструкторами», призванными распространять как религиозные, так и светские знания [5, c.312].

Закон о всеобщем образовании 1872 г. не привел к осуществлению провозглашенного демагогического лозунга «ни одного неграмотного», так как обучение оставалось платным и по-прежнему очень дорогим, но он послужил целям обеспечения развивающейся капиталистической промышленности и нового административного аппарата грамотными людьми [28, с.140].

Образовательная система Мэйдзи в середине восьмидесятых годов превратилась из разрозненно существовавших отдельных программ обучения, направленных на воспитание всесторонне образованных граждан, в стандартную национальную систему, поставляющую умелых работников для нужд армии, флота, промышленности и сельского хозяйства. Особое внимание уделялось нравственному воспитанию, что, как ожидалось, должно оградить японских граждан от влияния западной культуры и заменить ее тлетворное влияние благотворно воздействующей на них собственной, японской культурой. Эти изменения свое высшее выражение нашли в императорском рескрипте по образованию, изданном в 1890 году, где особо говорится о социальной гармонии, а преданность императору преподносится как добродетель.

Введение в 1872 г. всеобщего обязательного четырёхлетнего образования создавало принципиально новую культурную ситуацию, когда социализация всех японцев в значительной степени стала осуществляться вне пределов семьи и в соответствии с прямыми указаниями государства (Министерства просвещения).

Япония стала одной из первых стран в мире, которая ввела всеобщее образование. Поскольку школы были государственными, то содержание учебного процесса напрямую зависело от того, какого курса придерживается в данный момент государство.

Школьная реформа была проведена под влиянием либеральных индивидуалистических идей, которые были тогда сильны в правительстве. В преамбуле распоряжения о создании школы говорилось о важности знаний для достижения личного успеха.

О важности образования в глазах правительства того времени свидетельствует такой факт: совокупные инвестиции в образование равнялись расходам на оборону. В то время на Западе существовала только одна страна, где расходы на образование превышали оборонный бюджет. Это были США. Япония являлась «развивающейся» страной. Обычно в таких странах военный бюджет резко превышает бюджет образовательный. Однако политическая элита отдавала себе отчёт в том, что реформы осуществляют конкретные люди. И если они неграмотны, то самые благие намерения обречены на провал. В «развивающихся» странах строительство образования обычно начинается с высшего звена - университетов. В результате имущественный и социальный разрыв между элитой и «простолюдинами» дополняется колоссальной разницей в уровне образования. Однако японские лидеры рассудили по-другому: основной акцент был сделан именно на начальном образовании, что отражает установку реформаторов на увеличение возможностей по мобилизации масс для выполнения общенациональных задач [28, с.162].

И без введения обязательного обучения Япония была страной весьма образованной, однако теперь менялась сама концепция того, чему следует учить. Во главу угла ставилось предметное (т. е. практическое) знание. Образовательная система давала такие практические знания, в овладении которыми «отсталые» родители помочь детям не могли. Школа приучала учеников совсем к другому образу жизни. Многие учебники были поначалу переводными с английского, в школах сидели не на циновках, а за партами, девочки учились вместе с мальчиками. Школа создавала «информационную солидарность» между поколением учеников, но она же создавала информационный, культурный и поведенческий разрыв между детьми и родителями [64, с.232].

Несмотря на все недостатки и трудности, усилия по обучению населения приносили свои плоды. Все европейские наблюдатели единогласно отмечали: школьное дело в Японии поставлено превосходно. На Парижской всемирной выставке 1878 г. Японии присудили первую премию за организацию школьного дела. В стране насчитывалось уже 20 тысяч школ, в которых обучалось больше 40 % детей. Здания школ использовались не только для обучения детей. Школа была государственным учреждением, которое служило и для собраний взрослых. Например, именно в школах они могли знакомиться с правительственными указами. В школах же проводились и многочисленные общеобразовательные лекции [54, с.145].

Таким образом, образовательный процесс в Японии оказался подчинён государственным интересам в ущерб индивидуалистическим ценностям.

Кроме улучшения качества образования, элита была озабочена созданием японской нации. Одним из основных условий этого является создание общего для всего народа фонда знаний и памяти – все люди в стране должны уметь разговаривать на одном и том же языке, знать одни и те же факты, разделять одни и те же ценности. Со временем в школе всё большее значение получал воспитательный элемент. Цели, провозглашённые в преамбуле указа об образовании 1872 г., подчёркивали важность образования для достижения личного успеха в жизни, однако либеральные ценности всё больше отвергались государством и обществом. В немалой степени потому, что заимствуя западный опыт, Япония получила не только его преимущества, но и «отрицательную» для государства повестку дня: смешение гендерных функций, разрыв между поколениями, индивидуализм, борьбу за свои права, скепсис по отношению к мероприятиям власти.

От «западных» прав следовало переходить к традиционной японской морали с её акцентом на обязанностях. В декабре 1880 г. был пересмотрен закон об образовании, в школьную программу введён предмет, который обычно переводится как «этика» или «мораль» (сюсин). Более буквальный перевод – «воспитание личности». На занятиях по этому предмету учили уважать императора, родителей, старших по возрасту и положению, соблюдать церемониальные нормы поведения. Воспитание было нацелено на то, чтобы человек «правильно» понимал своё место в государстве и обществе. В 1890 г. появился императорский «Манифест о воспитании», адресованный школьникам. В нём предписывалось соблюдать «вечные» моральные ценности, завещанные предками и присущие только Японии, источником которых является правящий дом. Ученики должны были твёрдо усвоить моральные нормы конфуцианства: любить и почитать родителей, братьев и сестёр, быть верными друзьями. Император приказывал хорошо учиться, быть скромным, уважать Конституцию и соблюдать законы, а в случае необходимости отдать свою жизнь за Государство, и, тем самым, способствовать процветанию императорского дома, вечного, как Небо и Земля [7, с.146].

ГЛАВА III. ЗНАЧЕНИЕ РЕФОРМ МЭЙДЗИ В СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ ЯПОНИИ

3.1. Индустриализация промышленности по западному образцу

Реформы Мэйдзи имели огромное значение в превращении Японии из отсталого феодального в мощное, промышленно развитое капиталистическое государство. Коренные преобразования были сделаны как в политике, так и в экономике и социальной сфере. В ходе реформ Страна восходящего солнца пришла к выводу, что пожинать плоды прогресса можно и «не снимая кимоно», не копируя слепо Запад. Япония двигалась вперед семимильными шагами, хотя удавалось далеко не все из задуманного. Так, не сбылись надежды тех, кто ждал парламентской демократии. Хотя в 1889 году в стране появилась конституция, а годом позже парламент, партии оставались послушными трону, а пресса считала своим долгом служить правительству. Планы превращения Японии в западную страну, безусловно, провалились, зато те, кто мечтал об «изгнании варваров», могли торжествовать. Привить японцам дух предприимчивости в англосаксонском стиле тоже не получилось, и государству пришлось активно вмешиваться в сферу частного бизнеса[13, с.108].

Реформы открыли перед японским купеческим капиталом достаточно широкий простор для частнопредпринимательской деятельности, социально и юридически защищенной и активно поощряемой властями. В стране развернулось достаточно быстрое промышленное строительство, быстрыми темпами шла индустриализация. Расцветало банковское дело, чему способствовало решение правительства в 1876 г. капитализировать княжеские пенсии, заменив ежегодные выплаты единовременной компенсацией. Резко увеличившийся в результате этого акта банковский капитал не только обеспечил бывшим князьям их существование в будущем, но и позволил превратить их в предпринимателей, по меньшей мере в рантье, что также содействовало первоначальному накоплению японского капитала.

Власть императора помогала молодому японскому бизнесу встать на ноги. Так, еще в 1872 году чиновники, побывавшие в Европе, привезли на родину новые технологии разведения шелковичного червя. Немедленно были созданы государственные лаборатории по их изучению, а многочисленные японские шелководы получили доступ к научным материалам, которые регулярно публиковались исследователями. Также при министерстве торговли и земледелия создавались опытные фермы, где разрабатывались передовые методы ведения сельского хозяйства.

Успех начального этапа индустриализации Японии был обусловлен сочетанием двух факторов: внутренних и внешних. Констатируя, что индустриализация в Японии в целом не есть результат эволюционного процесса развития хозяйственных отношений, необходимо признать, что к началу эпохи Мэйдзи был накоплен позитивный опыт хозяйственных практик и имелся определенный уровень промышленной культуры [19, с.48].

Несмотря на то, что в средине XIX в. Япония все еще оставалась аграрной страной, по многим параметрам она оказалась подготовленной к восприятию опыта западных стран. Среди основных аспектов можно выделить относительно высокий уровень грамотности населения и достаточно высокий уровень интеллектуальной подготовки новой элиты, которые позволили за короткий период времени изучить институциональные основы построения западного общества в его многообразии и ознакомиться с его технологическими достижениями. Еще одной важной характеристикой Японии было наличие грамотного и патриотично настроенного административного аппарата. Это позволило новому правительству сэкономить силы и время на построение новой системы государственного управления. Также уровень свободы и предпринимательской активности крестьян в начале периода Мэйдзи был достаточно высоким, чтобы позволить этой группе населения быстро включиться в процесс развития рыночных отношений в Японии нового времени[22, с.250].

В период Мэйдзи в Японии сформировались идеологические основы для восприятия прикладного западного знания. Традиционное для японцев рациональное познание мира облегчило восприятие западной научной мысли и позволило осваивать его на уровне, достаточном для дальнейшего практического внедрения.

Кроме того, японский финансовый рынок средины XIX века подготовил благоприятную почву для быстрого восприятия западной финансовой модели.

Все эти внутренние факторы сыграли исключительно важную роль в формировании благоприятных условий для индустриализации. Однако импульсом, побудившим японцев начать трансформацию хозяйственной системы страны, стала внешняя угроза колонизации, во всяком случае, та степень угрозы, которую японцы ощутили в результате усиливающегося в первой половине XIX в. расширения влияния Запада в Восточной Азии. Именно угроза колонизации заставила Японию мобилизовать все свои силы и возможности для противостояния натиску западных держав. В качестве ответа на свои опасения большинство представителей правящей элиты Японии правительства Мэйдзи единогласно признавали необходимость усиления обороноспособности страны, что было невозможно осуществить без индустриализации. Однако именно новая власть периода Мэйдзи в силу своих исторических особенностей сумела перейти к осуществлению радикальных реформ. Умелое балансирование между интересами индустриальных стран и одновременно сохранение самостоятельности во внутренних делах страны стало основной предпосылкой для дальнейшего экономического подъема Японии [16, с.63].

Нет оснований считать, что переход к новому технологическому укладу был в Японии возможен эволюционным путем. Несмотря на постепенное развитие рыночных отношений и расширение индустриализации быстрый переход к новому типу производства (введение в производство доменных печей, которые позволили совершить первый качественный технологический скачок) стал возможен только в результате заимствования технологий с Запада. Этот процесс начал разворачиваться еще в конце эпохи Токугава (1603–1867), когда военное правительство бакуфу и некоторые региональные власти, осознав возможность военного вторжения Запада в Японию, приступили к освоению достижений западной цивилизации. Однако если до установления новой власти процесс освоения достижений Запада имел точечный характер (в основном создавались производства военного профиля), то после реставрации Мэйдзи на национальном уровне была полностью изменена стратегия развития страны. Новая парадигма ориентировала государство на всестороннее технологическое обновление Японии по западным образцам [25, с.96].

Таким образом, переход Японии к индустриализации был осуществлен «сверху», с помощью законодательных усилий нового правительства.

Принципиально важной акцией японского правительства, направленной все в ту же сторону, было решение вначале взять на себя строительство наиболее крупных и экономически неэффективных промышленных предприятий (арсеналы, металлургические заводы, верфи и т.п.), а затем, согласно принятому в 1880 г. закону, за бесценок передать их в руки наиболее крупных и умело действовавших торгово-промышленных компаний, таких, как Мицуи, Мицубиси, Фурукава и др. Государство неустанно строило образцовые заводы, проводило своими силами экспертизу их рентабельности, а после передавало их в частные руки за умеренную плату [25, с.110].

В 70–80-е гг. XIX в. роль государства в экономике была ведущей. Но как только основы нового экономического порядка были заложены и обнаружились частные игроки, способные развивать самостоятельную экономическую деятельность в новых условиях, государство уже в 80–е гг. XIX в. стало менять характер экономической политики, передавая инициативу в руки частного капитала. Таким образом, прагматизм японцев проявил себя не только в вопросе адаптации западных достижений в широком смысле, но и на уровне государственного управления и внедрения рыночного механизма регулирования экономики. Предпочтение отдавалось тому, что более соответствовало текущим задачам экономической политики страны.

Тем самым японское правительство не только ясно продемонстрировало твердый курс на поддержку защищенного законом частного предпринимательства, но и избавило Японию как государство от невыносимого груза неэффективной казенной промышленности, тяжесть которого всегда ощущали и ныне ощущают подавляющее большинство развивающихся стран.

В промышленности в 1892 г. начался выпуск электрического оборудования, в этом же году появился первый японский локомотив, к 1895 г. добыча угля составила 5 млн. т, а его потребление японскими фабриками превысило 1 млн. т, производство пряжи составило 100 млн. фунтов. Объем внешней торговли в 1882–1893гг. был около 80 млн. иен, причем экспорт впервые превысил импорт. В структуре экспорта и импорта произошли существенные перемены: закупки готовых изделий сократились с 48,6% в 1878–1882 гг. до 35,1% в 1893–1897 гг., а импорт сырья за тот же период возрос с 3,5 до 22,7% (главным образом благодаря импорту хлопка), а также вырос объем экспорта готовых изделий с 7,2 до 26,2%. Япония уверенно встала на путь промышленного развития, а отношения, складывавшиеся в промышленности, выступали залогом будущего всех других форм развития [33, с.54].

Под государственным контролем японская промышленность крепла год от года, промышленные товары занимали все большую долю в экспорте. Торговый оборот тоже постоянно увеличивался. Если в 1897 году он составлял 30 млн.иен, то через шесть лет достиг 60 млн.иен. Однако быстрый успех нес в себе зерна будущих проблем. Во-первых, предприниматели, привыкшие к государственному покровительству, не слишком заботились о качестве товаров, что вело к снижению их конкурентоспособности. Во-вторых, правительство, развивая страну по собственному усмотрению, основывало производства, которые не были обеспечены ни сырьем, ни рынком сбыта, вроде той же металлургии. Как следствие, Японии, чтобы сохранить промышленность, пришлось со временем перейти к завоевательным войнам, которые и привели ее к краху в 1945 году[25, с.356].

3.2. Трансформация Японии в империю

В результате начатых реформ в конце XIX века Япония чувствовала себя все более уверенно, и потому элита укреплялась во мнении, что империи давно пора переходить от обороны к наступлению. Чем больше плодов приносило японцам западничество, тем большее отторжение оно вызывало. Экономические успехи страны приводили многих к мысли, что Япония больше не нуждается в учителях и, пожалуй, сама может поучить других. В начале ХХ века один японский журнал писал: «Миссия наша – цивилизовать Европу, перестроить по-своему ее нравственные начала и ее религиозную жизнь: Европа глубоко развращена. Какой контраст представляет Япония с ее простотою, умеренностью, бескорыстием, честностью и героизмом!»[31, с.187]

Итак, в ходе реформ была создана большая современная армия и военно-морской флот, которым очень скоро нашли применение, притом совсем не оборонное. Этому способствовали та важная роль, которую играли в государстве влиятельные милитаристские клики, недовольство сотен тысяч самураев, оказавшихся не у дел, лишившихся своих прежних феодальных привилегий.

Для начала решили цивилизовать Китай. В 1894–1895 годах Япония начала военные действия против Китая и Кореи и быстро добилась полного успеха. Успех, как это часто потом бывало в военной истории страны, был закреплен зверской резнёй в отбитом у китайцев Порт-Артуре.

По Симоносекскому мирному договору Япония получила от Китая остров Формоза (Тайвань) и Ляодунский полуостров с Порт-Артуром.

Однако успех Японии повлек за собой вмешательство в конфликт трех великих держав: Россия, Германия и Франция рекомендовали Японии возвратить Ляодунский полуостров Китаю. Япония не сочла возможным для себя игнорировать это требование. Этот шаг был частично компенсирован ей увеличением суммы контрибуции до 230 млн. лянов.

Лишение Японии части ее военных трофеев дало толчок новому усилению вооруженных сил, поскольку стало ясно, что дальнейшее продвижение в Китае приведет к столкновению с великими державами. В результате в 1896 г. сухопутные войска были пополнены шестью дивизиями, их общее число достигло 13, были созданы отдельные кавалерийские и артиллерийские бригады [39, с.43].

Значительные усилия прилагались к совершенствованию артиллерийско-стрелкового вооружения, в основном производившегося в Японии. К 1904 г. Япония полностью обеспечивала себя этими видами вооружений.

Параллельно началась реализация программы строительства военно-морского флота, предусматривавшей строительство четырех линейных кораблей, 16 крейсеров, 23 эсминцев и большого числа вспомогательных судов. Число боевых кораблей достигло в 1903 г. 76 с общим водоизмещением 258 тыс. т.

Стоимость военных программ была огромной. Расходы на сухопутные войска выросли с 15 млн. иен в 1893 г. до 53 млн. иен в 1896 г. и оставались на этом уровне до русско-японской войны. Расходы на военно-морской флот возросли с 13 млн. иен в 1895 г. до 50 млн. иен в 1898 г., а затем сократились до 28 млн. иен в 1903 г. Общие военные расходы составляли 24 млн. иен перед войной, 73 млн. в 1876 г. и 110 млн. в 1897 г. [60, с.54].

Расходы правительства на вооружение дополнялись расходами на финансирование базовых отраслей промышленности, особенно тех, которые были необходимы для наращивания военного потенциала. Россия, защищая свои интересы, оккупировала Маньчжурию, что привело к обострению русско-японских отношений, поскольку продвижение России в Маньчжурию угрожало проникновению Японии в Китай, а также ее позициям в Корее.

Стремление остановить экспансию России на Дальнем Востоке стало причиной сближения Японии с Великобританией, которая опасалась усиления российского влияния в Китае. Союз с Великобританией был большим успехом для Японии, которая выступила в качестве партнера одной из великих держав, а также значительно усилила свои позиции в борьбе за Корею.

10 февраля 1904 г. Япония объявила войну России. 2 января 1905 г. пал Порт-Артур, а позднее, 10 марта 1905 г. русская армия потерпела поражение в решающем сражении под Мукденом. В начале марта 1905 г. Япония обратилась к США за посредничеством в заключении мирного договора. 5 сентября 1905 г. был подписан мирный договор. Россия признавала Корею японской «сферой влияния», уступила ей аренду Квантунской области с Порт-Артуром и Дальним, южную ветку КВЖД и южную половину Сахалина, признала право Японии вести рыбную ловлю в русских дальневосточных водах[60, с.57].

В Японии, где готовность народа терпеть экономические трудности поддерживалась шовинистической пропагандой и обещаниями значительных территориальных приобретений, условия мирного договора были расценены как недостаточные и вызвали волнения, для подавления которых правительство ввело в Токио и его окрестностях военное положение и использовало силу. Однако в политических кругах Портсмутский договор был расценен как несомненный успех, поскольку он решил в пользу Японии корейско-маньчжурский вопрос и открыл перспективу создания собственной континентальной империи. Япония достигла цели, получив статус великой державы. Добившись победы в войне с крупнейшей мировой державой, она доказала, что ей удалось преодолеть отставание от Запада в военной области[62, с.76].

Обретение собственных колониальных владений задало направление последующему развитию страны. 17 ноября 1905 г. Япония силой навязала Корее договор, установивший японский протекторат над ней.

Целью Японии было установление контроля над Маньчжурией, но здесь ее интересы столкнулись с интересами США, поскольку американские промышленники имели свои планы на этот район. Япония фактически закрыла маньчжурский рынок для других стран, установив различные привилегии для японских предпринимателей. Усилилась японская конкуренция на рынках Китая. Если во время китайско-японской войны японский экспорт составлял около 62 млн. долл., из которых лишь 8,4% приходились на Китай, то к Первой мировой войне он возрос до 355 млн.долл. (1912–1916), из которых 25% направлялось в Китай.

Это привело к резкому ухудшению японо-американских отношений, и в конце 1907–начале 1908 г. страны стояли перед угрозой начала войны.

30 июля 1907 г. была подписана русско-японская общеполитическая конвенция, секретная часть которой разделила сферы влияния двух стран на Дальнем Востоке: сферой влияния России признавалась Северная Маньчжурия, а Японии Южная, также были признаны особые права Японии в Корее и специальные интересы царской России во Внешней Монголии.

Сложность внешнеполитической обстановки и стремление Японии расширять свои позиции в Китае обусловили дальнейшее наращивание ее вооруженных сил: предусматривалось создание трех новых дивизий дополнительно к имевшимся шестнадцати, ускоренными темпами велось строительство военно-морского флота. В дальнейшем армия Японии все более и более увеличивала численность, вскоре став сильнейшей в Азии [44, с.165].

К концу периода Мэйдзи японцы больше не стыдились своей культуры и своей истории, а были скорее склонны считать себя расой господ. Впрочем, до войны за создание «сферы сопроцветания Великой Восточной Азии» было еще далеко, и император Мэйдзи до нее не дожил.

29 июля 1912 года император-реформатор скончался, оставив после себя страну, прыгнувшую из средневековья в современность.

Реформы периода Мэйдзи во внешнеполитической и военной сфере следует признать чрезвычайно успешными, если иметь в виду, что они достигли своих главных целей: неравноправные договоры с западными странами были пересмотрены, страна отстояла свою независимость, выиграла две войны, стала колониальной державой, первой страной в Азии, которая заставила Запад считаться с собой.


3.3. Формирование единой японской нации


В результате осуществления реформ Мэйдзи также была сформирована японская нация, миру был явлен новый японец, которого характеризуют беззаветная преданность императору и родине, жертвенность, активность, сравнительно высокий уровень образованности. В период Мэйдзи у власти находились достаточно прагматичные люди, которые не ставили перед страной и японцем несбыточных целей. Именно поэтому войны с Китаем и Россией закончились для Японии успешно[44, с.168].

В то же самое время патриотизм имел тенденцию перерастания в шовинизм, японец демонстрировал по отношению к императору такую высокую степень лояльности, которая лишала его возможности критического отношения к мероприятиям власти. Именно при Мэйдзи государство приобрело военную гиперфункцию. Мэйдзи родился в эпоху господства военного сословия. Самурайское сословие было упразднено, но потомков самураев было больше, чем дворян в любой европейской стране. Будучи самыми образованными людьми в Японии, самураи перетекли на государственную службу, сформировав костяк административного, образовательного, полицейского и армейского аппаратов, куда они привнесли ценности военного человека: дисциплину, порядочность, верность, склонность решать проблемы силовым путём. Сам Мэйдзи значился главнокомандующим, в результате осуществления всеобщего начального образования и всеобщей воинской повинности, военные ценности были распространены уже на всё общество. Первые мероприятия правительства Мэйдзи свидетельствуют об осуждении самурайской морали, но к концу его правления слово «бусидо» вновь обрело признаки респектабельности [49, с.61].

Мэйдзи умер в обществе, которое было намного более милитаризованным, чем в год его рождения. Силовая составляющая этого общества возросла многократно и её вектор был направлен вовне.

Западные наблюдатели с восхищением отмечали огромный патриотизм японцев. Реформы Мэйдзи действительно сформировали японскую нацию, главной объединяющей силой которой был император. Император, от имени которого осуществлялись все важнейшие проекты, имел статус божества, он находился вне действия этических норм, а значит, и вне зоны критики.

Именно в эпоху Мэйдзи была окончательно сформирована уникальная концепция «кокутай»–государство-тело. Уподобление государства человеческому организму встречается ещё в древнеяпонских сочинениях, но новое звучание это понятие получает именно в период Мэйдзи. Теперь понятие кокутай обрело новую жизнь. При этом знакомая метафора приобретает и значения, навеянные европейскими (главным образом, немецкими) правоведами с их идеями «органического государства»[5, с.337].

Наиболее успешно в плане общественного признания применял метафору тела юрист Минобэ Тацукити (1873–1948). Именно под его влиянием в широкий оборот прочно входит «теория органа» (кикансэцу). Согласно Минобэ, государство представляет собой единый организм, в котором каждая клетка (человек) входит в состав определенного органа и всего тела. Император же отправляет функцию «головы». В древней и средневековой Японии император также уподоблялся сердцу. Уподобление господина голове, а вассалов рукам и ногам встречается преимущественно в военной сфере (скажем, при описании отношений князя и его самураев). Однако в Японии конца XIX в. вместе с началом позиционирования императора в качестве верховного главнокомандующего император Мэйдзи тоже начинает уподобляться «голове». Так, в манифесте 1882г., адресованном военнослужащим, император говорит о себе, как о голове, а о военнослужащих, как о ногах и руках, представая в качестве руко - и ноговодителя [7, с.680].

Ощущая себя частью коллективного тела, японец лишался своего собственного тела. В период Мэйдзи планомерно осуществлялась «национализация» тела каждого конкретного японца [35, с.138].

В манифесте 1882 г. утверждалось: долг перед родиной – тяжёл, как гора, но смерть за неё – легче птичьего перышка. В «Манифесте об образовании», помимо призыва к прилежной учёбе и почитанию родителей, говорилось о долге перед родиной – «в случае необходимости» отдать свою жизнь и тело за государство и императора [7, с.530].

Долг перед родителями имел возрастные ограничения – смерть родителей (это не отменяло обязанности чтить память о них). Ребёнок рано или поздно сам превращался в родителя, превращаясь в объект заботы и поклонения. Однако долг перед «родиной» или императором таких ограничений не имел: понятие «родины» вообще не имеет временного измерения, жертвенность по отношению к императору воспринимается как служение «вечной» династии. Это служение кончается только со смертью самого человека.

К мэйдзийскому понятию «кокутай» тесно примыкает и концепция «государства-семьи». В этой системе император исполняет роль отца-матери (фубо) для своих подданных, которые в официальных указах именуются младенцами (сэкиси). Метафора родитель-младенцы основана на неравноправных отношениях. Родители лучше знают, что хорошо, а что плохо. Поэтому-то император не только имеет право, он обязан воспитывать своих детей - издавать указы, законы и следить за их исполнением.

Японская общественная мысль 1880-90 гласила: «верность государю и родителям - это одно и то же». В период Мэйдзи этот лозунг был повторно обоснован Като Хироюки, который полагал, что в нём заключена уникальность японской политико-культурной ситуации, когда правящая династия не знает перерыва (бансэй иккэй –«десять тысяч правлений–одна династия»), и в стране невозможны революции – на том основании, что в жилах всех японцев течёт одна и та же кровь [36, с.26].

Утверждение, что все японцы являются кровными родственниками, было действительно большим новшеством. Ещё совсем недавно утверждение о том, что в жилах императора и крестьянина течёт одна и та же кровь, было немыслимым. Таким образом, все японцы считались органами (клетками) одного и того же огромного тела – сообщества под названием «государство». В «настоящем» теле каждый орган выполняет отведённую ему функцию.

Японская общественная мысль этого периода основной упор делала не на функциональности, а на соподчиненности органов, т.е. на первое место выходила идея иерархии и служения. Таким образом, государство-семья представляло собой конструкцию, в которой единоначалие было главным принципом.

Профессор Токийского императорского университета Ходзуми Ясака (1860–1912) в работе «Патриотизм народного образования» писал в 1897 г.: «Неотъемлемое свойство [политической] системы японского народа состоит в том, что она является кровным образованием… Нашим общим предком является внушающий трепет Небесный императорский предок. Он является предком нашего народа, а императорский дом является домом хозяина народа».[2, с.250]. В 1912 г. другой профессор Токийского университета – Какэи Кацухико (он был воспитателем будущего императора Сёва) додумал эту мысль до конца и в работе «Великий смысл древнего синто» заявил, что «ни один человек, принадлежащий к японскому народу, не может существовать без императора. Поскольку мы получаем свою жизнь от внушающего трепет императора, то, если бы императора не было, мы не смогли бы даже родиться, а японский народ исчез» [15, с.130].

Характерной чертой внутриполитической жизни Японии эпохи Мэйдзи стала борьба между представителями правящих кругов и набирающими силу новыми социальными слоями. Результатом этой борьбы стал постепенный переход власти от аристократической бюрократии к политическим партиям, выражавшим интересы, в первую очередь, промышленной и торговой буржуазии. Представители бюрократии также стали понимать, что для лучшего контроля над конституционной системой необходимо взаимодействие с политическими партиями, представленными в парламенте.

Таким образом, радикальные преобразования, осуществленные лидерами Мэйдзи в течение трех десятилетий, открыли путь капиталистического развития и ускоренной модернизации, радикально изменили структуру японского общества и определили дальнейший путь развития страны, что позволило ей вступить в сообщество наиболее развитых стран мира. Можно сказать, что основы процветания Японии в современном мире были заложены именно в то время.

Но чрезмерное единение народа и власти вышло в перспективе боком. Отсутствие разных мнений и сколько-нибудь сильной оппозиции лишило японское общество иммунитета против правительственных авантюр. В 30-е годы ХХ в., когда к власти пришли малокомпетентные лидеры, которые воодушевлялись утопическими идеями паназиатизма, японцы послушно последовали вслед за ними. Попытки создания колоссальной колониальной империи не были подкреплены ни продуманной стратегией, ни ресурсами. Результат оказался ровно противоположным тому, о чём мечтали мэйдзийские лидеры: страна впервые в её истории была оккупирована иностранной (американской) армией, на какое-то время потеряла независимость, а американские военные осуществляли (и осуществляют) свою деятельность в условиях экстерриториальности, борьба против которой была одной из главных целей мэйдзийского правительства.

Важно отметить еще одно существенное обстоятельство. В своем успешном продвижении по пути капитализма Япония полностью воспользовалась всем тем, что может предоставить для такого развития демократия европейско-американского образца. Однако она не отказалась и от многого из того, что восходит к ее собственным фундаментальным традициям и что тоже сыграло свою позитивную роль в ее успехах.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ


В истории каждой страны есть проблемы, споры вокруг которых не затихают на протяжении многих десятилетий. К числу таких дискуссионных тем в истории Японии относятся события 1867–1868 годов, известные в японской историографии под термином Мэйдзи исин. Почти все известные экономисты и историки Японии не смогли пройти мимо этого явления, не дав ему оценки или не присоединившись к той или иной точке зрения на его сущность.

Многообразие исторического  процесса состоит в том, что буржуазные революции в разных странах происходят в разных формах. В Японии она  прошла под флагом реставрации императорской власти, что породило различные точки зрения на этот исторический факт.

В 1867 году в Японии были начаты беспрецедентные по масштабам экономические и социальные реформы, получившие название «реформы Мэйдзи». В их ходе был изменен сам жизненный уклад японцев, была поставлена цель реформировать экономику и социальную сферу по западному образцу, но при этом не растерять и собственную многовековую культуру. Император Муцухито Мэйдзи и его правительство шли во главе реформ. Но успех был достигнут и потому, что многие японцы понимали, что альтернативы реформам нет, вернее, альтернатива – превращение Японии в колонию.

Основная предпосылка для реформ – возникшая в связи с «открытием страны» реальная угроза неконтролируемого влияния Запада. Из-за постоянной тяги к сохранению традиционной организации общества время для планомерных «мягких» преобразований было упущено. Соответственно требовались кардинальные изменения практически во всех сферах: экономической, социальной и политической.

С позиций сегодняшнего дня можно отметить, что реальный уровень угрозы национальной независимости Японии оказался гораздо ниже, чем это было восприняло японской правящей элитой 1850-х. К середине XIX в. внимание стран-лидеров было существенно отвлечено от Японии другими проблемами.

Западные соседи Японии, Британия и Россия, были сосредоточены на стратегически более важных для них тогда регионах – континентальной Европе и Азии (Крымская война (1853–1856), война Англии с Персией (1856–1857) и Китаем (1856–1860), подавление тайпинского восстания в Китае (1850–1864) и сипайского в Индии (1857–1859), напряженное положение в Европе до франко-прусской войны (1870–1871). США тем временем были заняты Гражданской войной (1861–1865) и последовавшим за ней расширением собственного внутреннего рынка. В результате заметно снизился американский экспорт, в том числе и в Китай, а Япония как транзитный опорный пункт для американских кораблей также временно выпала из приоритетных направлений внешней политики США.

Эти геополитические обстоятельства предоставили Японии «окно возможностей», которым страна сумела распорядиться сполна, с огромной пользой для своего внутреннего экономического, в том числе индустриального развития.

Основной целью реформ Мэйдзи, если взглянуть с внешней стороны, во многом было стремление как можно быстрее догнать Запад, «модернизация». Реально же потребность в этом была вызвана необходимостью скорейшего усиления страны с целью сохранения независимости Японии. Таким образом, опять же возникает типично японский вопрос о «традициях», стремлении «не потерять лицо». Декларированной политической целью было восстановление непосредственного правления императора вместо установления, скажем, республиканской, президентской формы правления. Конституция 1889 г. оказалась достаточно формальной при чрезмерном значении императора.

Итоговое оформление всех преобразований выглядело как «реформы сверху». Например, партии никогда не выполняли «функций протеста». Они создавались по воле власти и как инструмент, обращенный против оппозиции, в отличие от «западного варианта», где партия возникает, обычно, как форма протеста против властей. В целом же любые «реформы сверху» в итоге получали почти молчаливое одобрение низов.

«…Это был призыв к эволюции ради опять же возврата к «золотому веку», но на качественно новом уровне… Восприятие «западного» – это, конечно, инновация, но и с оборотной стороной. Лучше пожертвовать малым и найти возможность компромисса, не уступив при этом в главном: сохранив национальные традиции, специфику – своего рода средство для усиления влияния страны в новом, изменившемся мире» [12, с.36]

Практически во всех случаях реформы проводились с опорой на традиционные реалии. Прежде всего, это присущие японскому социуму черты группового поведения; рост роли синто в обществе, как идеологии; принцип единства синто и государства - сайсэй-итти; в итоге при сочетании с принципом свободы вероисповедания появление «государственного синто» даже не как религии, а как культа национальной морали и патриотизма.

Реформы Мэйдзи проводились ради сохранения основ социума, во имя поддержания традиций и в целом «модернизация жизни» состояла, прежде всего, в активнейшем формировании (как по необходимости, так и из искреннего стремления) нового общества ради сохранения базовой сущности его устоев.

Новая Япония решительно начала догонять Запад в экономическом и военном отношениях. Масштабные реформы прошли по всей стране. Новое правительство мечтало сделать Японию демократической страной всеобщего равенства. Границы между социальными классами, созданными сёгунатом Токугава, были стерты. Были провозглашены гарантии прав человека, объявлена свобода религии. Все прежние феодалы-даймё должны были вернуть свои земли императору, получив взамен солидные денежные компенсации.

Система образования реформировалась сначала по французскому, а затем по германскому образцу. Было введено обязательное начальное образование. Примерно после 20–30 лет интенсивной «западизации» правительство прислушалось к консерваторам и националистам: в программах образовательных учреждений был сделан упор на изучение и почитание конфуцианства и синтоизма (включая культ императора).

Для Японии было чрезвычайно важно сравняться в военном отношении с империалистическими государствами. Ведь, как и другие азиатские страны, Японию вынуждали подписывать невыгодные соглашения силой. Была введена всеобщая воинская повинность, сухопутная армия была реорганизована по образцу прусских войск, а флот - по образцу британских ВМС.

Ради ускорения преобразования Японии из сельскохозяйственной страны в индустриальную часть студентов отправилась на Запад изучать науки и языки, а для обучения остальных были приглашены иностранные преподаватели. Огромные средства были вложены в развитие транспорта и средств связи. Правительство поддерживало развитие бизнеса и промышленности, особенно монополий-дзайбацу, японских олигархий.

Огромные бюджетные траты привели к финансовому кризису середины 1880-х, за которым последовала реформа денежной системы и учреждение Банка Японии. В 1889 году Япония получила свою первую Конституцию. Появился парламент, но император сохранил свою независимость: он стоял во главе армии, флота, исполнительной и законодательной власти. Однако основная политическая власть осталась в руках членов политической группировки Гэнро, а император Мэйдзи соглашался с большинством их действий.

Лидеры реставрации Мэйдзи провозгласили, что их действия привели к восстановлению императорского правления в Японии. Фактически это было не так. Власть просто перешла от правительства Сёгуната Токугава к новой олигархии даймё, одержавших над ним победу. Реставрация Мэйдзи послужила катализатором для последующей бурной индустриализации Японии, которая к 1905 году вывела Японию в разряд сильнейших мировых военных держав.

В результате реформ к рубежу XX в. Япония подошла, экономически окрепнув и накачав мускулы. Национальный доход увеличивался в эти годы на 3% ежегодно. Это весьма неплохой показатель, если учесть, что подобная тенденция сохранялась достаточно долго – с 1885 г.

Столь мощным рывком из феодализма в империализм Япония была обязана отнюдь не внешней помощи, а сугубо внутренним факторам - авторитарному национализму, сумевшему силой мобилизовать имевшиеся в стране ресурсы и централизованно направить их на нужды вооружавшегося государства, решительности в достижении поставленных целей, жесткой, скорее даже жестокой, социальной и трудовой дисциплине, умелой перекачке рабочих рук из аграрного сектора в промышленный, сравнительно высокому уровню образования. Мощным допингом стала и огромная контрибуция, взысканная японцами с побежденного Китая. Окрыленные успехами, правящие круги Японии взяли курс на дальнейшее расширение своей империи за счет соседних государств.

Задача Японии превратиться в развитое и сильное государство и тем самым обрести собственное национальное достоинство в глазах западных держав была полностью решена в последние два десятилетия эпохи Мэйдзи. Военные задачи государства продолжали касаться самостоятельности и безопасности в своих собственных внутренних водах; однако собственные географические границы определялись стратегическими факторами и основывались на островном положении Японии по отношению к континентальной Азии. Желание Японии, чтобы с ней считались как с сильной державой, носило чисто националистический характер. Даже когда армия и флот одержали ошеломительную победу над Китаем в борьбе за Корею в китайско-японской войне 1894–1895 годов, Япония еще была далека от шовинистических идеалов территориальной экспансии, родившихся только в первые десятилетия XX века.

В 1912 году император Мэйдзи умер. Эра правления Гэнро завершилась. За 45 лет правления Муцухито Мэйдзи Япония совершила колоссальный рывок в развитии и из слабого полуколониального государства стала мощной империей, с которой считались крупнейшие мировые державы.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Источники

1. История Японии. Хрестоматия / Под ред. Д.В. Стрельцова. – М.: Аспект Пресс, 2015. – 668 с.

2. История Японии / Под ред. В.Бизли. – Москва: Наука, 1969. – 580 с.

3. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842-1925) / Сост. Э.Д.Гримм. – М.: Наука, 1927. –750 с.

4. Сибусава Эйити. Беседы дождливыми вечерами / Э.Сибусава. – М.: Научная книга, 2002. – 420 с.

5. Хрестоматия по новой истории: в 3-х тт./ Под ред. А.А. Губера. – М.: Мысль, 1965. –Т.2.– 445 с.

6. Япония. Аграрное законодательство правительства Токугава / Хрестоматия по новой истории. – М.: Мысль, 1963. –Т.1–680 с.

7. Япония (Тексты документов XIX в.) / Хрестоматия по новой истории. – М.: Мысль, 1965. –Т.2 – 620 с.


Использованная литература

8. Акира Танака Мэйдзи исин каковы ее хронологические рамки? / Танака А. – М.: Наука, 1992. – 316 с.

9. Болито Х. Мэйдзи: экономический аспект / Х.Болито – М.: Наука, 2003. – 310 с.

10. Берндт Ю. Лики Японии / Ю.Берндт. – М.: Прогресс, 1988. – 345 с.

11. Верисоцкая Е.В. Вестернизация, национальная идея и реалии японской политики в эпоху Мэйдзи / Е.В.Верисоцкая. – Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 2005. – 336 с.

12. Воробьева Н.А. Особенности японской модели государственного регулирования экономики / Н.А.Воробьева // Известия Восточного института. – 2014. – №14. – С.35-47.

13. Гальперин А.Л. Очерки социально-политической истории Японии в период позднего феодализма/А.Л. Гальперин. – М.: Прогресс, 1963. – 325 с.

14. Гольдберг Д.И. К вопросу о характерных чертах становления монополистического капитализма в Японии/Д.И.Гольдберг // Вестник Ленингр. ун-та. – 1957. – Серия: История, язык, литература. – Вып. 2. – С. 59-70.

15. Гришелева Л.Д., Чегодарь Н.И. Японская культура нового времени. Эпоха Мэйдзи/Л.Д. Гришелева. – Москва: Восточная литература, – 1998. – 296 с.

16. Дружинин Н.Л., Мисько О.Н. Модернизация национальной экономики: исторический опыт Франции и Японии/Н.Л.Дружинин // Вест. Санкт-Петерб. ун-та. – СПб.: – 2009. – № 2. – С. 60-69.

17. Дискин И.Е. Реформы и элиты: институциональный аспект/И.Е. Дискин// Общественные науки и современность. – 1995. – № 6. – С.48-51.

18. Емельянова О.Н. Особенности формирования банковской системы Японии в последней трети XIX в./О.Н.Емельянова//Вопросы Японоведения. – СПб.: – 2018. – С. 362–375.

19. Емельянова О.Н. Становление системы финансовых институтов в первой половине эпохи Мэйдзи и её значение для индустриализации/О.Н.Емельянова // США и Канада: экономика, политика, культура. – 2018. – №6. – С. 45-61.

20. Жуков Е.М. К вопросу об оценке революции Мэйдзи /Е.М.Жуков. – СПб.: – Аверс. 2015. – 290 с.

21. Зубрилова Н.В. Развитие банковской системы Японии /Н.В. Зубрилова. – Владивосток. Тихоокеанский Государственный университет, 2010. – 236 с.

22. Киёси И., Тояма С. Очерки новой истории Японии /И.Киёси. – М.: Восточная литература, 1965. – 380 с.

23. Квигли Г. Новая Япония. Правительство и политика /Г.Квигли – М.: Издательство восточной литературы, 1972. – 356 с.

24. Конрад Н. Япония. Народ и государство /Н.Конрад. – Москва: Прогресс, 1969. – 483 с.

25. Лебедева И.П. Япония. Промышленность и предпринимательство/ И.П.Лебедева. – М.: Восточная литература РАН, 2007. – 324 с.

26. Лещенко Н.Ф. К вопросу о внутренних факторах развития капитализма в Японии /Н.Ф. Лещенко. – М.: Наука, 2010. – 280 с.

27. Лещенко Н.Ф. Япония в эпоху Токугава /Н.Ф.Лещенко. – Москва: Издательство института востоковедения РАН, 2017. – 296 с.

28. Лим. С.Ч. История образования в Японии /С.Ч. Лим. – М.: Прогресс, 2000. – 412 с.

29. Луцкий А., Скворцова Е. Духовная традиция и общественная мысль в Японии XIX века /А.Луцкий. – М.: Университетская книга, 2014. – 342 с.

30. Мазуров И.В. Япония на пути модернизации /И.В.Мазуров. – Хабаровск: Полюс, 2006. – 359 с.

31. Мак-Клейн Д.Л. Япония. От сёгуната Токугава в XXI век /Д.Л. Мак-Клейн. – М.: Астрель, 2011. – 428 с.

32. Маркарьян С.Б., Молодякова Э.В. Мэйдзийская модель развития Японии / С.Б. Маркарьян. – М.: Наука. 1996. – 275 с.

33. Мельянцев В.А. Экономический рост ведущих стран Запада и Японии в период промышленного переворота /В.А. Мельянцев // Вестник МГУ. – 1994. №2. – С.53-57.

34. Мечников Л.И. Мэйдзи.Эра просвещения Японии /Л.И.Мечников. – Казань: 2015. – 240 с.

35. Мещеряков А.Н. Император Мэйдзи и его Япония/А.Н.Мещеряков. – М.: Рипол Классик, 2006. – 490 с.

36. Митико Умэгаки Император как символ Японии /Умэгаки М. – СПб.: Восток, 1999, – №3. – С.25-27.

37. Молодяков В.Э. Мэйдзи исин – консервативная революция /В.Э.Молодяков // Проблемы Дальнего Востока, – 2013. – №6. – С.20-21.

38. Медушевский А.Н. Конституционная монархия в Европе, Японии и России/А.Н. Медушевский // «Общественные науки и современность», – 1994. № 6. – С.66-68.

39. Митио Умэгаки Япония периода реформ/Умэгаки М. – М.: Аванта, 1996. –310 с.

40. Мэйдзи и его эпоха / Под ред. А.Н. Петрова. М.: Издательская фирма Восточная литература, 2016. – 309 с.

41. Норман Г. Возникновение современного государства в Японии /Г.Норман. – М.: Наука, 1991. – 584 с.

42. Норман Г. Становление капиталистической Японии. В 2-х т. / Г.Норман. – М.: ИВРАН, 1998. – 542 с.

43. Певзнер Я.А. Государство в экономике Японии /Я.А.Певзнер. – М.: Наука, 1996. – 324 с.

44. Петров Д.В. Колониальная экспансия Соединенных Штатов Америки и Японии в середине XIX в. /Д.В.Петров. – М.: Наука, 1955. – 296 с.

45. Плетнер О.В. История эры Мэйдзи/ О.В. Плетнер. – М.: 1978. – 445 с.

46. Полянский Ф. Я. Экономическая история зарубежных стран /Ф.Я.Полянский. – М.: 1961. – 562 с.

47. Попов В.А. Маркарьян С.Б. Две исторические модели развития Японии в XIX-XX вв./ В.А. Попов. – М.: Наука, 1992. – 238 с.

48. Прасол А.Ф.Японское образование в эпоху Мэйдзи, 1868–1912/ А.Ф.Прасол. – Владивосток: Дальнаука, 2002. – 334 с.

49. Светлов Г. Политические реформы Мэйдзи/ Г.Светлов. – СПб.: Литера, 2015. – 245 с.

50. Сигэки Тояма Мэйдзи исин (Крушение феодализма в Японии)/ Тояма С. – М.: Прогресс, 1999. – 260 с.

51. Сенина Д. Н. Становление и этапы развития банковской системы Японии/ Д.Н.Сенина // Проблемы Дальнего Востока. – 2011. №4 – С.38–40.

52. Сила-Новицкая Т.Г. Культ императора в Японии: мифы, история, доктрины, политика/ Т.Г. Сила-Новицкая. – М.: Наука, 1990. – 320 с.

53. Совастеев В.В. Проблемы буржуазной революции Мэйдзи в японской историографии/ В.В.Совастеев. – Владивосток: изд-во Дальневосточного университета, 1984. – 236 с.

54. Соколов А.И. Япония: экономика и образование/ А.И. Соколов. – М.: Наука, 2002. – 356 с.

55. Томно Накано Конституция Мэйдзи/ Томно Н. – М.: Прогресс, 2017. – 265 с.

56. Топеха П. Падение сёгуната/ П.Топеха. – М.: Наука, 1959. – 196 с.

57. Торговая экспансия Японии/ Под ред. Войтинского Г.С. – М.: Соцэкгиз, 1936. – 266 с.

58. Филлипов А.В. Специфика проведения реформ в Японии: цели, предпосылки и формы/ А.В.Филлипов// Сборник материалов XX научной конференции по историографии и источниковедению стран Азии и Африки 6-7 апреля 1999 г. – СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, – С.135-138.

59. Холл Э., Уорд Д., Джансен Р., Крэг С., Рейшауэр М. Японское отношение к реформам/ Э.Холл. – Москва: Прогресс, 2010. – 360 с.

60. Хопкирк П. Большая игра против России: азиатский синдром/ П.Хопкирк. – М.: Наука, 2004. – 430 с.

61. Эйдус Х., Мэйдзи исин, как незавершённая буржуазная революция в Японии/ Х.Эйдус. – М.: Прогресс, 1961. – 282 с.

62. Япония периода Мэйдзи через современные источники/ Под ред. В.И. Овсянникова. – М.: МГУ, 1995. – 416 с.

63. Япония: экономика, политика, история /Под ред. Б.Е. Косолапова. – М.: Наука, 2008. – 340 с.

64. Япония: опыт модернизации / Под ред. Э.В. Молодяковой. – М.: АИРО-XXI, 2011. – 278 с.



Скачать

Рекомендуем курсы ПК и ППК для учителей

Вебинар для учителей

Свидетельство об участии БЕСПЛАТНО!