Русская литература в контексте мировой художественной культуры 20 столетия. Литература и глобальные исторические потрясения в судьбе России в 20 веке. Три основных направления, в русле которых протекало развитие русской литературы.

Содержательный модуль №3. ВВЕДЕНИЕ. ЛИТЕРАТУРА НАЧАЛА 20 ВЕКА. ПИСАТЕЛИ-РЕАЛИСТЫ НАЧАЛА 20 ВЕКА (10 часов)

1. Введение. Русская литература в контексте мировой художественной культуры 20 столетия. Литература и глобальные исторические потрясения в судьбе России в 20 веке. Три основных направления, в русле которых протекало развитие русской литературы: русская советская литература; литература, официально не признанная властью; литература Русского зарубежья.

План

А) Русская литература начала 20 века под влиянием исторических потрясений. «Серебряный век»

Б) Основные направления развития

В) Мировое значение русской литературы

А) Русская литература начала 20 века под влиянием исторических потрясений. «Серебряный век»

Предреволюц., переломный характер эпохи наложил отпечаток на жизнь иск-ва этой поры. Обозначился кризис бурж. идеологии, отчетливо сказалось воздействие на многие явления лит-ры идей декадентства, произошло расщепление «старой» лит-ры сразу на неск. враждующих направлений. В то же время велись поиски выхода из круга отмирающей идеологии, совершались худож. эксперименты и открытия. В многообразии этих поисков главным, определяющим было стремление художников опереться на традиции критич. реализма 19 в. и зарождение культуры, связанной с третьим этапом освободит. движения в России, с развертывающейся борьбой рабочего класса и его партии.

«В литературной жизни огромной страны, — писал впоследствии К. Федин, — главная роль в эти полтора десятилетия перед мировой войной четырнадцатого года принадлежала реализму. Горький объединил вокруг издательства и сборников „Знание“ сильный коллектив русских прозаиков — среди них были Бунин, Куприн. Опорой всего направления оставалась демократическая аудитория интеллигенции и передового городского пролетариата. Реалисты составляли ряды органического противника символизма как в области эстетики, так и политически.

В эту пору в цветении таланта находилась целая плеяда художников, по праву называемых гордостью рус. лит-ры и иск-ва: М. Горький (1868—1936), А. Блок (1880—1921), И. Бунин (1870—1953), молодой В. Маяковский (1893—1930), В. Брюсов (1873—1924), А. Ахматова (1889—1966); живописцы И. Репин, В. Серов, М. Врубель, М. Нестеров; композиторы А. Глазунов, А. Скрябин, С. Рахманинов; новаторский коллектив МХТа во главе с К. С. Станиславским и В. И. Немировичем-Данченко, оперные певцы Ф. Шаляпин, Л. Собинов и др. Одновременно само иск-во пережило потрясения, едва ли не самые крупные за все время существования реализма. В 20 в. продолжали работать Л. Толстой и А. Чехов — классики рус. реализма. Плодотворно работали в это время В. Г. Короленко (1853—1921), В. Вересаев (1867—1945), А. Куприн (1870—1938), Л. Андреев (1871—1919). Однако самый принцип «старого» реализма, когда тенденция должна была сама собой вытекать из положения и действия, подвергся энергичной критике из разных лит. лагерей, требовавших более активного, непосредств. вторжения в жизнь и воздействия на нее. Эту критич. работу начал Л. Толстой, в последние годы жизни, после духовного перелома, призывавший к резкому усилению «учительного», проповеднич. начала в лит-ре. Родоначальник пролет. лит-ры Горький прямо заявил, что «...роскошное зеркало русской литературы почему-то не отразило вспышек народного гнева — ясных признаков его стремления к свободе». В письме к Чехову молодой Горький писал: «Настало время нужды в героическом». Поисками человека-борца, активного героя отмечено его творчество 90-х гг. («Песня о Соколе», «Старуха Изергиль» и др.). В конце 90-х гг. 19 в. и нач. 900-х гг. («Фома Гордеев», «Трое», «Мещане», «На дне» и особенно — пьеса «Враги» и роман «Мать») Горький проявил себя как художник принципиально нового, пролет. типа, принесший, по словам В. И. Ленина, «...рабочему движению России — да и не одной России... громадную пользу...» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 47, с. 220).

Спор с традиционным реализмом, особенно в его измельченном, натуралистическом выражении, велся на разных полюсах литературы. В нач. 90-х гг. 19 в., с появлением поэтич. книг К. Бальмонта (1867—1942) «В безбрежности» и «Тишина», с выходом изданных В. Брюсовым трех сборников «Русские символисты» (в. 1—3, 1894—95), а также стихов Ф. Сологуба (1863—1927), Д. Мережковского (1866—1941), Н. Минского (1855—1937), З. Гиппиус (1869—1945) в лит-ре оформилось новое направление — символизм, отд. черты к-рого были предвосхищены уже в поэзии позднего А. Фета, К. Случевского, В. Соловьева, К. Фофанова. Литературная программа символизма была сформулирована в работе Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893). Символизм представлял собой известную реакцию на натуралистическое изображение жизни. Однако, нападая на плоское описательство, он пренебрегал реальностью как чем-то ничтожным и недостойным внимания поэта, устремлялся «вглубь», к метафизической сущности мира. Восстав «против удушающего мертвенного позитивизма», символисты провозгласили «...три главных элемента нового искусства: мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности» (Мережковский Д. С., Полн. собр. соч., т. 18, М., 1914, с. 218); они порывали с демократич. и гражданственно-социальными заветами рус. лит-ры (см. напр., «Русские критики» А. Волынского), впадали в крайний индивидуализм, подменяли этич. начала самодовлеющей эстетикой (стих. Брюсова «Юному поэту»).

Символисты создают свои кружки, объединяются вокруг печатных органов — «Северный вестник», «Мир искусства», «Новый путь», позднее — «Весы» и «Золотое руно», находят меценатов из «третьего сословия». В нач. 900-х гг. внутри символизма произошли изменения, связанные с появлением «младших» символистов (Блок, А. Белый, 1880—1934; Вяч. Иванов, 1866—1949; С. Соловьев, 1885—1942). В отличие от «старших» символистов (Бальмонт, Брюсов, Гиппиус, Сологуб), испытавших воздействие философии Ф. Ницше и А. Шопенгауэра, поэзии французских «проклятых» поэтов — Ш. Бодлера, П. Верлена, С. Малларме, эта группа во многом ориентировалась на нац. традиции; отсюда их интерес к рус. лит-ре и истории, религиозно преломленная идея народности, вера в особую миссию России. Сильное влияние на «младших» символистов оказал религ. философ и поэт В. Соловьев (1853—1900), его идеи эсхатологии, «пришествия» Антихриста, «желтой опасности», «вечноженственного», общей катастрофичности бытия.

Блок перерос рамки символизма: начав с мистич. стихов о Прекрасной Даме, он уже в 1903—04 ищет новые пути (цикл «Распутья»), а в первой лирич. пьесе «Балаганчик» в тонах романтич. иронии переосмысляет соловьевскую мистику. Крупнейшими поэтич. достижениями отмечено творчество Блока предреволюц. десятилетия, в нем раскрывается, говоря словами самого поэта, «громадный личный мир художника». Трагедия совр. человека одновременно с напряженным осмыслением «вечных» тем — любви, смерти (циклы «Страшный мир» и поэма «Возмездие»), чувство гражданственности и обществ. ответственности, сатирич. обличение уродливого капиталистич. мира, обращение к историч. прошлому и судьбам родины — осн. мотивы «Родины», «На поле Куликовом», «Возмездия».

В пору обществ. подъема 90-х и нач. 900-х гг. происходит консолидация в демократич. лит-ре. К 1899 складывается моск. кружок Н. Д. Телешова (1867—1957) «Среда». С приходом Горького в Петерб. «Товарищество „Знание“» (1900) это книгоиздательство становится печатной трибуной участников «Среды», боевым центром лит. реализма, где выходят как собр. соч. совр. писателей, так и популярные сб-ки «Знание», на страницах к-рых появились «Мать», «Лето», «Городок Окуров» Горького, «Вишневый сад» Чехова, «Чернозем» Бунина, «Поединок» Куприна, «Жизнь Василия Фивейского», «Красный смех», «К звездам» Андреева, «Человек из ресторана» И. Шмелева (1875—1950), произв. А. Серафимовича (1863—1949), С. Сергеева-Ценского (1875—1958) и др. Расцвет деятельности «знаниевцев» связан с обществ. подъемом периода первой рус. революции. В эту пору даже нек-рые писатели, захваченные декадентством, выражают отвращение к обществ. условиям царской России. В книге стихов «Пепел» (1909) А. Белый создал в некрасовских традициях образ притесняемой, задавленной нуждой родины («Мать Россия! Тебе мои песни, — О немая, суровая мать...»), а в романе «Петербург» (1913—14, отд. изд. 1916) запечатлел в гротескных тонах сановную бюрократию. Сологуб в романе «Мелкий бес» (1905, отд. изд. 1907) сатирически показывает реакцию 80-х гг., олицетворением к-рой выступает Передонов, этот, по выражению Ленина, «...тип учителя, шпиона и тупицы...».

Годы обществ. реакции, наступившие после поражения революции 1905—07, принесли растерянность и смятение, охватившие часть рус. интеллигенции. Разочарование в революц. идеалах приводит к тому, что многие из недавних «знаниевцев» уходят от социальной проблематики, в их творчестве начинают преобладать «тайны пола», «загадки смерти», религ. вопросы. Андреев, начавший свой путь продолжателем реалистич. традиций рус. лит-ры («Жили-были», «Петька на даче», «Большой шлем» и т. д.), в пору реакции с драматич. остротой передает чувства неверия в революц. преобразования, бессмысленность борьбы («Тьма», «Царь Голод», «Сашка Жегулев») и бессмысленность самой жизни («Жизнь человека»). Декадентские веяния проникают в произв. Сергеева-Ценского («Поручик Бабаев») и др. В популярных альманахах «Шиповник» и «Земля» мирно соседствуют недавние лит. антиподы — Куприн с А. Белым, С. Гусев-Оренбургский (1867—1963) с М. Арцыбашевым (1878—1927), Серафимович с Сологубом. Содержанием части лит-ры становятся проповедь разнузданного аморализма («Санин» Арцыбашева, «Леда», «Четыре» А. Каменского, 1876—1941), смакование сексуальных аномалий («Крылья» М. Кузмина, 1875—1936; «Тридцать три урода» Л. Зиновьевой-Аннибал, 1866—1907), искаженное изображение революционеров («Навьи чары» Сологуба). Возникает также иск-во, развлекающее «новый класс» — оно не отличается глубиной, хотя и не лишено известной худож. ценности (пряные романсы А. Вертинского, 1889—1957; изящные миниатюры О. Дымова, 1878—1959; «изысканные» поэзы И. Северянина, 1887—1941).

Противоречивость лит. жизни в пору реакции ярче всего сказывается в появлении писателей, сочетающих в себе парадоксальные, казалось бы, взаимоисключающие черты. Таков В. Розанов (1856—1919), выявивший в своих мозаич. и афористич. писаниях двоедушие присяжного реакционного публициста «Нового времени» и, с др. стороны, отрицателя церк. аскетизма и ханжества («Уединенное», «Об одной магической странице у Гоголя», «Темный лик», «Опавшие листья», «Из восточных мотивов»).

В эти годы, в противовес революц.-демократич. философии, поднимается религиозно-идеалистич. наследие (от А. Хомякова и И. Киреевского до В. Соловьева, К. Леонтьева, Н. Данилевского) и делается попытка, на основе «религиозной тревоги» и интуитивных озарений, широко ревизовать материалистич. и марксист. мировоззрение; отступники от марксизма устремляются в сторону философ. идеализма и агностицизма. Так, участники сб. «Вехи» (1908) — основоположник русского экзистенциализма Н. Бердяев, принявший сан священника С. Булгаков, бывший «легальный марксист» П. Струве и др. — обозначили своими статьями, по словам Ленина, «...крупнейшие вехи на пути полнейшего разрыва русского кадетизма и русского либерализма вообще с русским освободительным движением, со всеми его основными задачами, со всеми его коренными традициями» («О „Вехах“», там же, т. 19, с. 168). Идеалистич. настроения затронули даже деятельность части большевиков (Каприйская школа А. Богданова и др.), выявились в проповеди идей богостроительства и богоискательства (нек-рые статьи А. Луначарского, «Исповедь» Горького).

Борьба двух направлений в рус. философской мысли проявляется особенно остро в осмыслении наследия Толстого и Достоевского: с одной стороны, идеалистич. подход в трудах Мережковского («Толстой и Достоевский»), Розанова («Великий инквизитор»), Бердяева, Л. Шестова и др.; с другой — марксист. анализ творчества Толстого в статьях Ленина, публицистич. выступления Горького «О „карамазовщине“», «Еще раз о „карамазовщине“». В полемике с лит. реакцией выступает плеяда талантливых критиков-марксистов — Г. В. Плеханов (1856—1918), В. В. Воровский (1871—1923), Луначарский (1875—1933) и др. В 1908 появляются два критич. сб-ка «Литературный распад», где дается резкая отповедь лит-ре и философии декадентства. Боевой программой большевист. критики, подчеркивающей гл. линию развития культуры, становятся статьи Ленина «Партийная организация и партийная литература», «Памяти Герцена», «О национальной гордости великороссов», статьи о Л. Н. Толстом и др. В близких символистам кругах выступления марксистов встречают несогласие и критику [полемика Брюсова в «Весах» со статьей «Партийная организация и партийная литература»; спор с Плехановым К. Чуковского (1882—1969) — статья «Циферблат г-на Бельтова» и др.].

«Возрождение реализма» — так озаглавила в 1914 большевист. газ. «Правда» статью, посвященную наметившемуся оздоровлению лит-ры, где выделяются имена Горького, А. Н. Толстого, Бунина, Шмелева, И. Сургучева (1881—1956). К 10-м годам 20 в. относится новый подъем творчества Горького, обратившегося к историч. прошлому нар. жизни («Жизнь Матвея Кожемякина», 1910—11), к изображению нового «непрерывно растущего человека» — в двух первых книгах автобиографич. трилогии («Детство», 1913, «В людях», 1916) и в цикле рассказов «По Руси» (1912—16). В эту же пору «...первейшим мастером в современной литературе русской...», по словам Горького (см. «Горьковские чтения. 1958—1959», 1961, с. 88), становится Бунин. «Власть воспоминаний» породила в его творчестве на грани века элегию в прозе, поэтично рисующую угасание усадебного дворянства («Антоновские яблоки», «Золотое дно»). В 10-е гг. Бунин, подобно Блоку, обращается к теме родины, России и создает ряд выдающихся произв., «...резко рисовавших русскую душу, ее своеобразные сплетения, ее светлые и темные, но почти всегда трагические основы» (Собр. соч., т. 9, 1967, с. 268): «Деревня» (1910), «Суходол» (1911), «крестьянские рассказы» — «Игнат», «Веселый двор», «Захар Воробьев», «Ночной разговор» и т. д. Одновременно он напряженно размышляет о смысле жизни перед лицом неизбежной смерти и о назначении человека («Чаша жизни», «Господин из Сан-Франциско»). Как поэт Бунин в своей пейзажной, философ., интимной лирике продолжил традиции «серебряного века» рус. поэзии (Фет, Полонский, А. Майков, А. Жемчужников).

В новых, изменившихся условиях, как это уже видно на примере Бунина, продолжал развиваться и совершенствоваться «традиционный» реализм, не смыкавшийся с декадентством и одновременно не переходивший на последовательно революц. позиции.

Так, в творчестве Куприна ярко звучит протест против уродливой капиталистич. действительности, калечащей человека духовно, нравственно и физически («Молох», «В цирке», «Поединок», «Яма»), гимн природе, первозданности жизни, чистоте «натурального» чувства, силе и красоте человека («Олеся», «Изумруд», «Листригоны»), воспевается высокая, всепоглощающая любовь («Гранатовый браслет»). Острым ощущением обществ. перемен наделено творчество певца гор. окраины Шмелева («Гражданин Уклейкин», «Человек из ресторана», «Забавное приключение»). Вырождение усадебного дворянства запечатлел в своей остро гротескной прозе, продолжавшей гоголевские традиции, А. Н. Толстой, 1882—1945 (цикл «Заволжье», роман «Хромой барин»). В творчестве М. Пришвина (1873—1954) с большой худож. силой, с использованием фольклора, нар. мифа показан мир нетронутой, первобытной природы («В краю непуганых птиц», «Колобок», «Черный араб»).

В лит-ре 10-х гг. заметно усиление сатирич. начала. На страницах популярных журналов «Сатирикон» (1908—14) и «Новый Сатирикон» (1914—18) выступают талантливые сатирики и юмористы Саша Черный (1880—1932), Арк. Аверченко (1881—1925), Н. Тэффи (1876—1952); в «Новом Сатириконе» публикуются обличит. гимны Маяковского.

Богатство рус. лит-ры 20 в. — не только в значительности ее содержания, но и в худож. поисках, совершенстве техники, стилевом разнообразии: здесь прежде всего творчество Горького, синтезирующее черты реалистич. и романтич. мировосприятия и заложившее основы принципиально нового метода — социалистического реализма. Здесь и элементы экспрессионизма с его рационалистич. символикой, гиперболизацией, нарочитым схематизмом в построении характеров, сгущением красок («Царь Голод», «Жизнь человека», «Красный смех» и т. д. Андреева); и импрессионистская манера с ее зыбкостью контуров, мягкостью, пастельностью красок, созданием муз. настроения («Голубая звезда» Б. Зайцева, р. 1881); и орнаментальная, узорчатая проза с искусной стилизацией («Пруд» А. Ремизова, 1877—1957; «Уездное» Е. Замятина, 1884—1937); и искания в области прозы ритмической («Петербург» А. Белого). Многообразны и формальные поиски в области стиха: ритмич. искания Бальмонта, неточные рифмы Гиппиус, музыкальность стиха Блока, наконец, словотворчество В. Хлебникова (1885—1922) и неологизмы Маяковского. В эту же пору разнообразие худож. поисков проявилось в творчестве стоявших вне групп И. Анненского (1856—1909), М. Волошина (1878—1932) и молодых поэтов — Б. Пастернака (1890—1960), М. Цветаевой (1892—1941), В. Ходасевича (1886—1939).

Сложность лит. жизни предреволюц. поры — в появлении новых течений, кружков и школ, возникших «в грибном изобилии», не столь всеобъемлющих, как обмелевший к тому времени символизм, но с собств. программами, декларациями и худож. практикой. Одни выражают принципиальное приятие действительности, требуя от иск-ва лишь высшей степени совершенства, ясности, гармонии, в противовес туманному, иррациональному символизму, — акмеизм, или адамизм («Созданье тем прекрасней, чем взятый матерьял бесстрастней...» — лозунг акмеистов, заимствованный из Теофиля Готье, «Эмали и камеи», пер. Гумилева, П., 1916). Помимо своего теоретика и вождя Н. Гумилева (1886—1921), эта группа включала С. Городецкого (1884—1967), Ахматову, Кузмина, О. Мандельштама (1891—1938), М. Зенкевича (р. 1891), В. Нарбута (1888—1944). Другие, напротив, призывают к мелкобурж., анархич. бунту против мещанской обыденности, к революции поэтич. языка, выражая нигилистич. отношение к прошлой культуре — группа кубофутуристов: Д. Бурлюк (1882—1967), Хлебников, В. Каменский (1884—1961), А. Крученых (1886—1968), Маяковский. Формально к кубофутуристам, а в действительности — к акмеизму примыкает небольшое объединение т. н. эгофутуристов во главе с Северяниным. Если программа символизма еще была достаточно широкой, чтобы хотя бы на первое время действительно объединить художественную практику входивших в него писателей, то этого нельзя сказать ни об акмеизме, ни о футуризме. Судьба Ахматовой и Мандельштама позволяет, например, говорить о них прежде всего как о поэтах, поднимавшихся в своем творчестве над узкоцеховыми пристрастиями даже тогда, когда субъективно сами они их разделяли. Особенно это относится к молодому Маяковскому, в ранней лирике к-рого, в поэмах «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Война и мир» и др. ярко сказалась гуманистич. направленность, протест против войны, против калечащего личность некоронованного «повелителя всего» — капитала. Творчество Маяковского было пронизано предчувствием революц. ломки, что сказалось не только на содержании, но и на худож. строе его стиха. Все отчетливее проявлявшаяся гражданственность его поэзии свидетельствовала о становлении крупного художника, к-рому суждено было стать одним из зачинателей поэзии социалистич. реализма.

С ростом нового революц. подъема все громче заявляют о себе выходцы из беднейших, пролет. и крест. слоев. Еще в нач. 1900-х гг. С. Подъячев (1866—1934) на ярком жизненном материале рисует скитания безработного выходца из деревни (очерки «Мытарства» и «По этапу»). В «Повести о днях моей жизни» И. Вольнов (1885—1931) создает широкую картину нищей, задавленной нуждой и предрассудками рус. деревни. О нужде и горе трудового крестьянства проникновенно писал в своих стихах С. Дрожжин (1848—1930). Вслед за стихами Е. Нечаева (1859—1925) и Ф. Шкулева (1868—1930) уже в годы первой рус. революции появляются стихи пролет. поэтов Л. Радина (1860—1900), А. Коца (1872—1943) и др.

Большую роль в собирании сил и становлении новой, пролетарской лит-ры сыграли в эти годы большевистские газеты «Звезда» и «Правда». На страницах большевистских изданий печатались Горький и Серафимович; с остро актуальной политич. сатирой выступал Демьян Бедный (1883—1945); начинающие поэты, в большинстве своем выходцы из рабочей среды, публиковали здесь свои первые произв. (А. Маширов-Самобытник, 1884—1943; А. Гастев, 1882—1941; Я. Бердников, 1889—1940; И. Филипченко, 1887—1939; А. Поморский, р. 1891, и др.). Часть произв. писателей-правдистов легла в основу «Первого сборника пролетарских писателей», вышедшего в 1914 с предисл. Горького.

В 10-е гг. заявляет о себе и группа т. н. крестьянских поэтов, продолживших в новых условиях традиции А. В. Кольцова и И. С. Никитина, — С. Клычков (1889—1940), Н. Клюев (1887—1937), А. Ширяевец (1887—1924), С. Есенин (1895—1925), П. Орешин (1887—1938) и др.

В годы первой мировой войны, когда известной частью рус. писателей овладели шовинистич. настроения, горьковский журнал «Летопись» сгруппировал вокруг себя демократич. лит. силы, выступавшие против империалистич. бойни, национализма и шовинизма. «Летопись» поддерживала традиции реалистич. иск-ва и резко противостояла милитаристской и декадент. лит-ре.

Октябрь провел резкую черту, разделившую лит-ру на два русла; часть писателей, не принявших революцию, покинула родину (Бунин, Куприн, Шмелев, Мережковский, Гиппиус, Цветаева, Ходасевич, Зайцев и др.); большинство сделало иной выбор, оказавшись, кто без колебаний (Демьян Бедный, Серафимович, Маяковский, Брюсов и др.), кто в сомнениях и раздумьях (Блок, А. Белый, Ахматова, Пастернак и др.), на стороне новой России.

Рус. предреволюц. лит-ра 20 в. — сравнительно короткий, но важный период в истории, который отмечен богатством и разнообразием худож. исканий, сложностью и напряженностью лит. жизни. В ее недрах в противоборстве враждующих начал, в полярных методах и направлениях уже зарождались элементы новой лит-ры, широко развернувшиеся в условиях сов. действительности.

Б) Основные направления развития

Октябрьская революция 1917 года, а также смерть в 1921 году Гумилёва и Блока подвели черту под историей литературы Серебряного века. С начала 20-х годов начинается разделение русской литературы — географическое и содержательное (идеологическое). Эмиграция большинства русских писателей, приобретших известность в начале века, приводит к формированию двух разных русских литератур:

а) русской советской литературы (литературы метрополии),

б) литературы русского зарубежья - за рубеж уехали десятки известных писателей, которые даже десятилетия спустя продолжали творить русскую литературу.

Каждая из этих литератур на протяжении 20 века развивалась по своим специфическим законам.

Русская советская литература состоялась как неповторимый феномен. Тесные рамки единственного метода литературы и критики — социалистического реализма — послужили причиной внутренней раздробленности советской литературы: с одной стороны существовала благонадежная «официальная» литература, с другой — литература «потаённая», которая не укладывалась в прокрустово ложе социалистического реализма. Под "потаённой" литературой имеют в виду произведения, которые писались "в стол": писатель нередко заранее знал, что его произведение не будет опубликовано для современников, но рассчитывал на то, что оно дойдёт до последующих поколений.

Произведения многих талантливых писателей, оставшихся в СССР, почти не публиковались при их жизни. Произведения Булгакова, Платонова, Замятина, Ахматовой, Пастернака, пришедшие к читателю лишь в 1980-е годы, а также произведения литературы русского зарубежья составили огромный пласт «возвращённой литературы».

Развитие русской литературы с 1917 по 1991 гг.: географическая и идеологическая раздробленность

В) Мировое значение русской литературы

На гл. этапах своего развития Р. л. Создавала идейно-худож. ценности неоспоримо мирового уровня — и по широте постановки социально-нравств. проблем, и по новизне эстетич. решений. Но долгое время произв. рус. классики были отделены от читающей публики заруб. стран (кроме славянских) языковым барьером. Они попадали за границу в несовершенных переводах. В течение первой пол. 19 в. творчество Пушкина, Лермонтова, Гоголя могло быть оценено по достоинству сравнительно небольшим кругом иностр. знатоков. Широкая междунар. популярность рус. критич. реализма начинается в последнюю треть 19 в. Историч. предпосылки, в силу к-рых Р. л. стала оказывать все более заметное влияние на мировой лит. процесс, определены Лениным: история поставила перед российским освободительным движением задачи всемирной важности — именно в связи с этим Ленин в 1902 писал и «...о том всемирном значении, которое приобретает теперь русская литература».

Историч. вехой в междунар. судьбах Р. л. стал первый франц. перевод «Войны и мира» Толстого (1879), успех к-рого был отчасти подготовлен многолетней деятельностью Тургенева как пропагандиста Р. л. на Западе. В 1886 вышла во Франции книга Э. М. де Вогюэ «Русский роман», в к-рой выдвинут тезис о превосходстве мастеров рус. прозы над их зап. лит. собратьями, в той или иной мере поддающимися натуралистич. обеднению духовного содержания лит-ры. «Я убежден, — писал Вогюэ, — что влияние великих русских писателей будет спасительным для нашего истощенного искусства».

Начиная со второй пол. 80-х гг. 19 в. книги Толстого, Достоевского, а также Тургенева, Гончарова, Гоголя выходили одна за другой в переводах на иностр. языки. Призыв Вогюэ — учиться у рус. писателей — был поддержан видными критиками в др. странах (Мэтью Арнолд — Англия, У. Д. Хоуэлс — США). Оценка Р. л. у мн. заруб. критиков, при всей восторженности, оставалась односторонней: в анализе книг Толстого и Достоевского христ.-гуманистич. мотивы, «религия человеч. страдания» выдвигались на первый план, а революц.-демократия. Р. л. и критика нередко вовсе игнорировались. В противовес этому Маркс и Энгельс в последние годы жизни проявляли активный интерес к Р. л. в ее острых социальных аспектах — не только к Пушкину, но и к Чернышевскому, Добролюбову, Щедрину. О социальной проблематике Р. л., о ее народности, идейном богатстве писали впоследствии видные деятели заруб. революц. движения — Р. Люксембург, Ф. Меринг, А. Грамши. Уже к концу 19 в. Р. л. вошла в духовный обиход крупнейших писателей разных стран, вызвала отклики в творчестве Э. Золя, Г. Гауптмана, Т. Харди. Заруб. писатели, пришедшие в лит-ру на пороге 20 в., формировались как художники в атмосфере всеобщего внимания к Р. л., споров о ней, осмысления ее достижений. Р. л. — в первую очередь творчество Толстого, а также Достоевского, Тургенева, позднее Чехова — стала одним из важнейших факторов творч. развития мастеров зап. критич. реализма 20 в. — А. Франса, Р. Роллана, Дж. Голсуорси, Б. Шоу, Г. Уэллса, Т. и Г. Маннов, Т. Драйзера, Э. Синклера, Э. Хемингуэя и мн. др. Каждый из назв. писателей применял в своем творчестве открытия, сделанные рус. реализмом, в соответствии с собств. нац. традициями и природой своего таланта; но все они живо реагировали на резкую и прямую постановку насущных обществ., моральных, философ. проблем эпохи в произв. рус. писателей. Влияние Толстого еще при его жизни широко захватило страны Востока — Японию, Китай, Индию (Ганди вступил с ним в переписку в 1909). Впоследствии Толстой помог в творч. становлении таких инд. писателей, как Р. Тагор, Премчанд. В 20 в. по мере пробуждения нац. самосознания народов Востока возрастало их внимание к Р. л., привлекавшей силой своего гуманизма и социально-критической направленностью. Примером может служить глубокий интерес классика китайской литературы Лу Синя к творчеству Толстого, Чехова, Горького.

Р. л. ставила коренные вопросы рус. жизни в связи с историч. опытом всего человечества. Обнажая непримиримые противоречия эксплуататорского строя, она побуждала своих зарубежных читателей размышлять об ответственности отдельной личности, о нравств. долге человека, вместе с тем о долге деятелей культуры перед народом, обществом. Влияние Р. л. содействовало развитию реализма вширь (рост социального диапазона, демократизация тематики) и вглубь (проникновение в тайны психологии, «диалектика души»). В условиях кризиса бурж. идеологии мастера рус. реализма давали своим младшим лит. современникам и наследникам за рубежом опору для новаторских поисков на реалистич. пути, помогали противостоять эстетским, декадентским влияниям.

На рубеже столетий в мировую лит-ру вошел Горький, к-рый еще до 1917 начал оказывать могучее революционизирующее воздействие на читат. массы и передовые лит. силы всего мира. Всеобщий кризис капитализма, 1-я мировая война, Великая Октябрьская социалистич. революция и связанные с ней классовые бои в разных странах мира — все это обострило интерес и тяготение мировой лит. и читат. общественности к Р. л. и стимулировало резкие процессы дифференциации в отношении к ней различных обществ.-политич. сил. Так, напр., видный философ экзистенциализма М. Хайдеггер пытался опереться на толстовскую «Смерть Ивана Ильича» в обосновании тезиса о неизбежном ничтожестве человека перед лицом смерти. И это далеко не единств. на Западе превратная интерпретация рус. классиков. Вместе с тем междунар. авторитет рус. классич. лит-ры благодаря Октябрьской революции неизмеримо вырос — в свете великого социалистич. переворота подвиг Р. л. предстал в новом героич. аспекте. Т. Манн писал в 1922 в предисловии к альбому портретов рус. писателей: «Вот проходят они, гении этой могучей, жизненно важной словесности, носители русской мысли, все как один — борцы и герои души, подвижники великой ответственности перед идеей человечества».

У зап. писателей-реалистов, при общем глубоком уважении к рус. классич. лит-ре, взятой в целом, тяготение к отд. рус. классикам нередко принимает индивидуализированный, избират. характер. Если Р. Роллан, Т. Манн, Т. Драйзер, Б. Шоу, а вслед за ними Р. Мартен дю Гар, Л. Фейхтвангер решительно отдавали предпочтение Толстому, то Ш. Андерсон, У. Фолкнер, Л. Франк, Ф. Мориак — как и в наши дни Г. Бёлль, А. Моравиа, Кобо Абе — склонны ориентироваться скорее на Достоевского. В условиях резких историч. потрясений, бесчисленных человеч. трагедий в наследии Достоевского яснее раскрылись черты, ценные для писателей-реалистов. В то время как Толстой покоряет эпич. величием, могучим духовным здоровьем, дающим опору для противостояния силам бурж. распада, — Достоевский помогает распознавать и выявлять болезни века. У. Фолкнер в беседе со студентами Виргинского ун-та говорил о Достоевском: «Он не только сильно повлиял на меня, но и доставил огромное удовольствие при чтении, и я все еще его перечитываю чуть ли не каждый год. По своему мастерству, а также по силе проникновения в людей, по своей способности сострадания он был одним из тех, с кем каждый писатель хочет соревноваться, если может.

Глубокое воздействие на обществ. сознание и на лит. развитие в разных странах оказал Горький — прежде всего как художник слова, но вместе с тем и как обществ. деятель, публицист, организатор сил прогрессивной культуры. Его заслуги сумели оценить не только писатели-революционеры, близкие ему по духу (А. Барбюс, И. Р. Бехер, Ю. Фучик), но и крупные мастера реалистич., демократич. лит-ры Запада. Известна, напр., творч. дружба, связывавшая его с Р. Ролланом. С. Цвейг писал в 1928: «...Читая Горького, будущий историк найдет неопровержимое доказательство тому, что восстание и восхождение России — дело рук самого народа... Поэтому эпопея Горького — не туманный миф о русской душе, а сама русская действительность, подлинная и неопровержимая». В развитии поэзии 20 в. велика роль Маяковского как первооткрывателя, новатора. Передовых заруб. поэтов привлекало в его деятельности не только его иск-во, но и впервые найденные им новые формы связей с читат. массами. Опыт Маяковского разнообразно претворился в произв. Н. Хикмета, П. Неруды, Бехера, Л. Арагона, В. Броневского, С. К. Неймана и др. выдающихся поэтов современного мира. Маяковский — один из первых пропагандистов сов. лит-ры за рубежом — кратко определил, на чем основано ее мировое значение. «Литература СССР — только участок на огромном фронте борьбы мира за освобождение; наши слова закатываются за кордоны — и там это не шаблонные агитки, а чудо свободного слова, организующего или еще больше сплачивающего левые отряды для грядущей борьбы».

Рус. сов. лит-ра с первых лет Сов. власти имеет за рубежом не только сторонников, но и противников. И все же она проникает в страны капиталистич. лагеря, преодолевая барьеры незнания, скрытой или открытой враждебности. Наиболее широким, прочным признанием за рубежом пользуются книги, проникнутые социалистич. идейностью, правдиво отражающие облик революц. России. Широко распространяются за рубежом произв. Н. Островского, Макаренко, А. Толстого, Фадеева, Шолохова, Федина, В. Катаева, Леонова, Паустовского, Б. Полевого, Ч. Айтматова и др. сов. писателей. Примечат. явление последних лет — стремит. распространение сов. лит-ры в странах Азии, Африки, Латинской Америки, особенно там, где народ в трудной борьбе строит и отстаивает социалистич. общество, — напр., в Демократич. Республике Вьетнам, на Кубе. Сов. писатели впервые в истории мировой лит-ры реализовали в худож. творчестве принцип коммунистич. партийности искусства, лежащий в основе эстетики социалистического реализма. В своих произв. они отразили сложный, остро драматич. процесс становления новых обществ. отношений, сумели передать пафос борьбы за построение социалистич. общества, ибо выступили с позиций активного участия в этой борьбе. Уже этим определяются принципиальная новизна и междунар. значимость рус. сов. лит-ры в ее осн. творч. проявлениях, важность ее опыта для писателей др. стран. Рус. сов. лит-ра стала в интернациональном масштабе действенной силой революц. преобразования мира.