Следствие и суд над декабристами
Сразу же после восстания на Сенатской площади, в ночь на 15 декабря е Петербурге начались аресты. Декабристов возили на допрос непосредственно к царю в Зимний дворец. Николай сам выступал в роли следователя и допрашивал арестованных. После допросов государственных преступников отсылали в Петропавловскую крепость, в большинстве случаев с личными записками царя, где указывалось, в каких условиях должен содержаться данный арестант, декабрист Якушкин был, например, прислан со следующей царской запиской: "Присылаемого Якушкина заковать в ручные и ножные железа; поступить с ним строго и не иначе, содержать как злодея".
Вмешательство монарха с самого начала изменяло Следственный комитет в простой и легкий инструмент царской воли и выводило ситуацию далеко за рамки законности: демонстрирование раскаяния и верноподданнических чувств, все больше обретала большую значимость, а варианты всевозможных решений участи оказывались наиболее разнообразнее, чем ожидалось, учитывая строгость нынешнего уголовного законодательства.
В Петербурге Высочайшим указом от 17 декабря 1825 г. был образован тайный Следственный комитет, с целью "изыскания" соучастников враждебного общества под предводительством военного министра А. И. Татищева.
Декабристы находились в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях, и прочих тюремных замках России. Николай I любыми способами, пытался сломить волю декабристов, раздавить их морально и физически. Узников неделями держали взаперти в мокрых казематах Петропавловской крепости, зачастую на воде и хлебе, полностью лишив их любой связи с родными и товарищами, после чего истощенных, ночами вели на допросы.
Следственная комиссия нередко выступала как промежуточная инстанция между арестованными и царем: разрешала писать на имя государя, вела "конфиденциальные беседы" от его имени, сообщая, например, что "государь желает видеть только вашу откровенность, и что вы чувствуете милости его", или, с другой стороны: "Вы, господа, не хотите довериться милосердию государя и заставляете его поступать с вами по всей строгости наших законов".
Кто был постарше и хорошо знал царские "милости", не поддавались ни угрозам нового императора. Так, свой первый разговор с Николаем I Иван Дмитриевич Якушкин запомнил во всех подробностях на всю жизнь: "Что вам угодно, государь, от меня?" - "Я, кажется, говорю вам довольно ясно: если вы не хотите губить ваше семейство и чтобы с вами обращались, как со свиньей, то вы должны во всем признаться". - "Я дал слово не называть никого; все же, что знал про себя, я уже сказал его превосходительству",- ответил я, указывая на Левашова, стоящего поодаль в почтительном положении.- "Что вы мне с его превосходительством и с вашим мерзким честным словом!" - "Назвать, государь, я никого не могу!"- Новый император отскочил на три шага назад, протянул ко мне руку и сказал: "Заковать его так, чтобы он пошевелиться не мог".
По-разному переносили люди тяготы несвободы и следствия. Мало кто из декабристов держался стойко, с достоинством, не выдавая товарищей (М. С. Лунин, И. Д. Якушкин, П. И. Борисов и некоторые другие). "Я никем не был принят в число членов тайного общества, но сам присоединился к иному, - гордо отвечал следователям Лунин. - Открыть имена их (членов общества) почитаю противным моей совести, ибо должен бы был обнаружить братьев и друзей".
С серьезной раной головы, закованный в кандалы, предводитель восстания Черниговского полка Сергей Иванович Муравьев-Апостол, был доставлен в Зимний дворец. Несмотря на безумные мучения, он отважно держался на допросах, уверенный в правоте своего дела. "Одаренный исключительным разумом, получивший превосходное образование... он был в своих мыслях дерзок и до безумия самонадеян, в то же время, довольно скрытен и необычайно тверд",- писал спустя долгие годы Николай I о Муравьеве-Апостоле.
Все же, основная часть людей были откровенны с царем и следователями, писали достоверные признания, покаянные письма, а некоторые и молили о прощении. Историки поясняют это по-разному: некоторые из былых заговорщиков следовали кодекса дворянской чести, предписывавшим быть откровенными с царем, другие хотели обратить внимание властей на потребность решения проблем, толкнувших декабристов на мятеж, третьи были убеждены в неприменении смертной казни в России.
Ход следственных разбирательств был сконцентрирован не на идеологии декабристов, не на их политических требованиях, а вопросе цареубийства.
Следствие над декабристами организовано было так, что во время устных допросов в Комитете задавались вопросы, которые позже присылались декабристу уже в письменном виде в каземат. Устные и письменные вопросники чаще всего совпадали, таким образом, имеющиеся в следственных делах вопросные пункты и письменные ответы на них довольно полно отображают ход дознания. А из них отчетливо видно, что при составлении вопросов чиновники Комитета не только не подмешивали показания других декабристов, но и даже не излагали их, а переписывали дословно с заменой первого лица на третье, и в нужных местах опуская имена дававших показания и упоминающихся там прочих лиц. Случаев, когда кому-либо предъявлялись вымышленные показания товарищей, отсутствующие в их следственных делах, не имеется.
Верховный уголовный суд был создан по манифесту от 1 июня 1826 г. и работал с 3 июня по 12 июля 1826 г. Всего в вынесении приговоров участвовало 68 человек. В состав суда вошли находившиеся на тот момент в Петербурге члены Государственного совета (17 человек), сенаторы (35), члены Святейшего Синода (3) - эти категории носили название "сословий", - а также лица, специально назначенные императором (таковых было 13).
Суд создавался в соответствии с традицией, образовавшейся в России еще в XVIII в., когда наикрупнейшие политические разбирательства подлежали ведению специальных судов в составе виднейших сановников империи, назначаемых императором. Фактически в юридической квалификации данные "судьи" не нуждались. Деяниям подсудимых судьи давали оценку, основываясь на подготовленных справках о существующем законодательстве и прецедентах, а кроме этого и собственных соображений о степени опасности конкретного преступления и соответствующем наказании. Далее вердикт поступал на высочайшую конфирмацию, зачастую означавшую некоторое смягчающее наказание вообще и в частности для второстепенных подсудимых.
В период работы Верховного уголовного суда кодификация и систематизация функционирующего законодательства России закончена еще не была. Официально продолжало действовать Соборное Уложение 1649 г., в соответствии с которым, чуть ли не все подсудимые подлежали смертной казни и вопрос стоял исключительно о методе экзекуции. Имеющие силу петровские законы (Воинский регламент, Морской устав и др.) выделялись такой же суровостью. Помимо этого, петровское законодательство установило такое своеобразное наказание, как политическая смерть - абсолютное лишение человека правового статуса ("ошельмованного" запрещено было только лишь убить). Так как действующее уголовное право выстраивалось на разграничении степеней утраты правового статуса, в середине XVIII в. была установлена мера, промежуточная по отношению к политической смерти – полное лишение прав состояния, что кроме того предусматривало прекращение имущественных и семейных взаимоотношений, тем не менее без "шельмования". Основным же различием политической смерти от лишения прав состояния, также подразумевающего утрату сословного статуса, сохранялись элементы стыдящего наказания. Обе меры наказания изначально подразумевали ссылку на каторжные работы, а к началу XIX в. и ссылку на постоянное поселение в Сибирь. Данные наказания никак не были конкретно разграничены в законодательстве; не было определено ясно, считаются они самостоятельным наказанием либо предшествуют остальным. В основном они использовались в качестве составных частей сложных комплексных мер наказаний, конструирование которых полностью отдавалось на усмотрении суда. По этой причине в процессе работы Верховного уголовного суда появлялось, огромное количество альтернатив наказаний, предлагаемых разными судьями, что довольно затрудняло окончательные подсчеты и принятие итогового решения. Что и вынудило организаторов суда прибегнуть к так именуемому "рейтинговому" голосованию, то есть осуществлять решение не внушительным большинством голосов, а большинством, высказавшимся за конкретную меру или схожие по содержанию меры наказания.
То, что касается юридической подготовленности членов суда, то она все так же оставалась невысокой. Большая часть сановников знакомились с юридическими нормами непосредственно в ходе работы. Формирование правового сознания данных людей приходится на окончание XVIII в. - на время господства "казуального" мышления, обращенного на разрешение определенного, отдельного случая. Переход к современному типу правового мышления только начинался и это, доставляло немалые трудности при назначении наказаний большому количеству подсудимых, степени вины которых, существенно отличались и деяния которых нередко не подходили ни под какие из известных прецедентов.
Как же протекала работа суда? Заслушав Донесение Следственной комиссии и прилагаемые ею справки о составе преступлений каждого обвиняемого, суд седьмого июня избрал Ревизионную комиссию из 9-ти человек, которая обязана была ознакомить заключенных с их ранее полученными показаниями и убедиться в их подлинности. Комиссия, поделившись на три отделения, проделала свою работу довольно быстро, за полтора дня ей удалось допросить 122 подсудимых. Подсудимых по одному вызывали из казематов, каждому из которых предъявляли материалы его личного дела и предлагали дать ответ на три привычных вопроса: "Его ли рукой подписаны показания, в Следственной комиссии им данные? По собственной воле ли подписаны показания? Были ли ему даны очные ставки?", после чего дать подписку, подтверждающую отсутствие претензий к следствию. Так как опрос проводился в ускоренном темпе, процедура контроля носила исключительно формальный характер. Члены комиссии торопили подсудимых, ничего не разъясняя им. Вследствие чего для большего количества подсудимых смысл происходящего остался неясным.
Уже после завершения работы Ревизионной комиссии суд десятого июня избрал Разрядную комиссию снова из 9-ти человек, главную роль из которых играл М. М. Сперанский. Комиссия усиленно работала с 11-го по 27-ое июня. За данный период она выполнила самую непростую часть работы суда — а именно, пересмотрела подтвержденные подсудимыми материалы расследования и на основании чего составила "краткие извлечения о существенных обстоятельствах, до каждого лица относящихся, и обнаруживающие род преступления и степень виновности каждого". Затем Разрядная комиссия систематизировала инкриминируемые обвиняемым составы преступлений, разделила "вины" на группы ("разряды") и предварительно распределила по ним преданных суду заговорщиков. После этого настал черед включиться в активную работу общему составу Верховного уголовного суда, которому предстояло рассмотреть предложения Разрядной комиссии и вынести окончательное решение. В результате поименного голосования была утверждена предложенная Сперанским система разрядов (одиннадцать степеней виновности и группа из пяти обвиняемых, поставленных вне разрядов); тем же порядком была назначена мера наказания по каждому из разрядов:
- "Вне разрядов" - четвертование
- I разряд - смертная казнь(отсечение головы)
- II разряд - политическая смерть, т.е. положить голову на плаху, затем ссылка на вечную каторгу
- III разряд - вечная каторга
- IV разряд - каторга на 15 лет, поселение
- V разряд - каторга на 10 лет, поселение
- VI разряд - каторга на 6 лет, поселение
- VII разряд - каторга на 4 года, поселение
- VIII разряд - ссылка на поселение
- IX разряд - ссылка в Сибирь
- X разряд - лишение чинов, дворянства и запись в солдаты с выслугою
- XI разряд - лишение чинов и запись в солдаты с выслугою
Подсудимые окончательно были распределены по группам (причем в ряде случаев суд не согласился с мнением Разрядной комиссии). 5 июля судьи подписали "решительный протокол", то есть приговор, и избрали специальную комиссию из трех человек (в том числе Сперанского) для составления всеподданнейшего доклада. Наконец 12 июля после конфирмации приговора Николаем I состоялось заключительное заседание Верховного уголовного суда. Подсудимых вызвали в общее собрание суда и огласили им приговор — каждому разряду отдельно. Таким образом, осужденные только однажды видели всех своих судей в лицо, и никто из них даже не имел возможности ознакомиться с приговором в полном объеме.
Как уже отмечалось, суд разделил всех арестованных на 11 разрядов по степени виновности. Пятерых самых опасных преступников - Павла Пестеля, Кондратия Рылеева, Сергея Муравьева-Апостола, Михаила Бестужева-Рюмина и Петра Каховского - вынесли "вне разрядов", их приговорили к страшной, мучительной мере наказания - казни четвертованием. 31 декабриста первого разряда осудили на отсечение головы, 17-из второго - к политической смерти и т. д. Николай I указом от 10 июля 1826 г. смягчил приговор почти всем разрядам. "Внеразрядной" пятёрке четвертование заменили на повешение.
Выписка из протокола Верховного гласила: "Сообразуясь с высокомонаршим милосердием в сем деле явленным.... Верховный Уголовный суд по высочайше предоставленной ему власти приговорил: вместо мучительной смертной казни четвертованием, Павлу Пестелю, Кондратию Рылееву, Сергею Муравьеву-Апостолу, Михаилу Бестужеву-Рюмину и Петру Каховскому приговором суда определенной, сих преступников за их тяжкие злодеяния повесить".
Казнь состоялась 13 июля на кронверке Петропавловской крепости. На груди у приговоренных к повешению висели доски с надписью: « Цареубийца».
Начальник кронверка позже рассказывал: «Когда отняты были скамьи из-под ног, веревки оборвались и трое преступников (Рылеев, Каховский и Муравьев) рухнули в яму, прошибив тяжестью своих тел и оков настланные над ней доски… Однако операция была повторена и на этот раз совершилась удачно».
Всех прочих заключенных декабристов вывели во двор крепости. Все приговоры сопровождались разжалованием, лишением чинов и дворянства: над осужденными ломали шпаги, срывали с них эполеты и мундиры и бросали их в огонь пылающих костров.
Свыше 120 человек декабристов было сослано на разные сроки в Сибирь, на каторгу или на поселение. Разжалованные в рядовые были сосланы в действующую армию на Кавказ. Были декабристы, побывавшие и в Сибири, и на Кавказе (Лорер, Одоевский и другие): по отбытии известного срока наказания в Сибири они в качестве «милости» были определены рядовыми в Кавказскую армию, где производились военные действия, под пули.
К числу казненных следует прибавить насмерть запоротых солдат-декабристов, иные из которых были прогнаны сквозь строй двенадцать раз, то есть получили двенадцать тысяч шпицрутенов. Менее активные солдаты были лишены знаков отличия и сосланы на Кавказ. Туда же был отправлен и весь штрафной Черниговский полк. В сибирских архивах были отысканы документы, показывающие, что некоторые солдаты были сосланы в Сибирь, причем начальство принимало все меры к тому, чтобы они не столкнулись там с сосланными декабристами.
1 441
43 281 
