Вопрос 24. "Поэма А. С. Пушкина "Цыганы". Картины быта и нравов "детей природы". Тема свободы, воли и рока"

Вопрос № 24. Поэма «Цыганы». Картины быта и нравов «детей природы». Темы свободы, воли и рока

Пушкин написал на юге поэмы «Кавказский пленник», «Бах­чисарайский фонтан», «Братья разбойники» и там же в 1823 г. начал писать поэму «Цыганы», которую закончил в 1824 г. в Михайловском. Все эти произведения носят название «южных поэм».

Концепцию гордой личности использовал и Пушкин, создавая свои «южные поэмы». Однако Пушкин подошёл к своей теме реалистически. Уже в «Кавказском пленнике» — первой из «южных поэм» — Пушкин стремился дать типическое изображение целой группы молодёжи своего времени. Автор писал о герое поэмы: «Я в нём хотел изобразить это равнодушие к жизни и её наслаждениям, эту преждевременную старость души, которые сделались отли­чительными чертами молодёжи XIX в.»

Наиболее совершенной и зрелой из цикла «южных поэм» является поэма «Цыганы». Материал для неё доставило близкое знакомство Пушкина с бы­том цыган в Бессарабии.

Современного Пушкину читателя многое волновало в его поэме. Он находил в ней дорогие для себя признания, выраже­ние близких ему сомнений и разочарований. Поэма волновала читателя и потому еще, что в ней чувствовалась живая и не­посредственная причастность автора к изображаемому.

В «Цыганах» сильно вы­ражено лирическое начало. Герою принадлежат поступки, с героем связаны те или иные об­стоятельства, а мысли его в большой мере принадлежат самому автору – характерная черта пушкинской романтической поэмы. В словах Алеко мы слышим голос автора и узнаем его мысли:

1. Алеко признается Земфире в своей ненависти к прошлому и говорит о «неволе душных городов». Эту городскую неволю ощущал и сам Пушкин, живя в Петербурге, и не раз жаловался на нее.

2. Алеко размышляет об Овидии, о том, что такое слава,— и это тоже очень пушкинские размышления.

Размышления героя в поэме — это чаще всего незаметные переходы из мира героя в авторский мир.

Поэма «Цыганы» строится на сюжете, который иногда называют «руссоистским». Алеко, чело­век цивилизованного общества, попадает в новый для себя мир к «детям природы», с их естественными, свободными нравами и понятиями. Именно такие нравы и понятия, какие показал Пушкин в мире цыган, прославлял французский писатель и фи­лософ Жан-Жак Руссо. Руссоистский культ «естественного че­ловека» оказал известное влияние на Пушкина времен его романтических увлечений.

Но типично руссоистский сюжет разрабатывается в поэме «Цыганы» не совсем обычным образом.

Образ Алеко

Главный герой поэмы Алеко — незаурядный человек с сильным характером. Прошлое его обрисовано в поэме лишь в самых общих чертах, намёками. По­кров многозначительной недосказанности, тайны набрасы­вается в конце поэмы и на дальнейшую судьбу Алеко: он приходит из степной «мглы», в течение действия поэмы на­ходится в полосе света и снова теряется в неведомой таин­ственной мгле:

Настала ночь; в телеге темной

Огня никто не разложил,

Никто под крышею подъемной

До утра сном не опочил.

Алеко Земфире говорит о свободолюбии прямо. Тому, что в поэме именуется «оковами просвещенья», цивилизованной «раб­ской» жизни, «неволе душных городов», людям, как стадо скученным за «оградой», лишенным очарования природы, стыдящимся своих естественных чувств, торгующим своей свободой, противопоставляется вольная жизнь «дикого» ко­чевого племени. Речи Алеко проникнуты почти радищевским пафосом негодования против господствующих классов — «идо­лов» власти и силы, равно как и против тех, кто раболепно пресмыкается перед ними, — «просят денег да цепей». Можно думать, что именно в силу этой настроенности Алеко и оказывается «изгнанником перелетным»: «Его преследует закон».

Мы узнаём, что он «рождён среди богатого народа», что он, недовольный жизнью городского обще­ства, покинул его, чтобы искать счастья среди дикого народа. На вопрос Земфиры, жалеет ли он о прошлой жизни, Алеко отвечает:

О чём жалеть? Когда б ты знала, Ни вешним запахом лугов;
Когда бы ты воображала, Любви стыдятся, мысли гонят,

Неволю душных городов! Торгуют волею своей,

Там люди, в кучах за оградой, Главы пред идолами клонит

Не дышат утренней прохладой, И просят денег да цепей.

В бегстве от стеснительных условий городского быта к де­тям природы Алеко и видит своё счастье.

Гораздо резче и рельефнее дан в «Цыганах» и второй член антитезы — то вольное существование, в условия кото­рого Алеко попадает. Свободные от оседлой, устоявшейся жизни, от сковывающей собственности, земли, дома, от свя­занных со всем этим «законов», вольные цыгане являют собой как бы предельное выражение искомой героем романтической «воль­ности», вместе с тем наиболее близкой к жизни кочевых на­родов.

Что же получилось из стремлений этого сильного человека? В «Цыганах» внеш­ний конфликт переносится как бы внутрь. В цыганский табор Алеко приходит добровольно. В даль­нейшем никто не мешает его свободе, которой он и пользуется. Обретенная свобода приходится ему самому вполне по душе. Но Алеко внутренне недостоин этой свободы.

Он был радушно принят цыганами. Оказавшись среди цыган, Алеко только в одном человеке находит по-настоящему близкое и дорогое для себя — в Земфире. Он любит ее. Алеко скоро нашёл семью, занятие, привык к жизни цыган, наслаждаясь её свобо­дой. Только иногда он грустил: старый, покинутый им мир незримо преследовал его.

Алеко — незаурядный, резко выделяющийся из окру­жающей среды человек, обладающий многими несомненно положительными качествами — острокритическим умом, спо­собностью к глубоким чувствам, сильной волей, смелостью, ре­шительностью. Алеко стоит на высотах современной ему обра­зованности. И в то же время он глубоко не удовлетворен окружающим, исполнен передовых стремлений своего вре­мени, искренне и страстно ненавидит рабский и торгашеский строй современного ему общества.

Казалось, что Алеко слился с новой сре­дой. Но перемена эта была только внешней, кажущейся. Внут­ренне Алеко остался представителем покинутого им общества, гордым эгоистом, умеющим ценить только свою свободу и не уважающим свободу других. Покинув родные места, отказавшись от привычного образа жизни, Алеко не жалеет того, что покинул. Но, убежав от всего, что ему было ненавистно, он не может убежать от самого себя. Он был рабом страстей — и остался им. Он всегда умел думать только о себе — и теперь он о себе лишь думает.

Бунт его против общест­ва — это бунт во имя вольности против рабства, во имя «естественности», «природы» — против общественных отноше­ний, основанных на «деньгах и цепях» и сковывающих, пора­бощающих мысль и чувства человека. Алеко здесь — с луч­шими людьми своего времени. Но вместе с тем уже в конце третьего отрывка намечается трагическая антиномия в характере Алеко, которая и ляжет в основу всей поэмы. Рвущийся из «оков просвещенья», из «неволи городов», пла­менный и решительный вольнолюбец, не признающий власти «судьбы», идущий ей наперекор, Алеко оказывается играли­щем «страстей», их «послушным» рабом и мучеником:

Но, боже, как играли страсти Его послушною душой!

Пока мы еще не знаем, что это за страсти; однако по ходу поэмы раскрывается глубоко эгоистическая, «злая» природа этих страстей, порожденная тем самым собственническим строем, на который он так яростно ополчается. Со всей наглядностью это проявляется на отношениях Алеко к Земфире. Алеко становится мужем Земфиры. Любовь к Земфире пока­зывает, что Алеко ценит простоту, естественность в женщине, что он способен на глубокое чувство. Но Алеко смотрит на Земфиру, как на свою собственность. Он сохранил на женщину взгляды того общества, которое он покинул.

Земфира — предельное выражение степной, цыган­ской свободы. Эту свободу она вносит и в свое чувство. Мгно­венно и своенравно увлеклась она Алеко, с которым сошлась без всяких обрядов, без обязательств. Два года была она ему «подругой», но затем его любовь ей прискучила: «Его любовь постыла мне. Мне скучно, сердце воли просит». Когда сердце самого Алеко просило воли, он безоглядно бросил все и начал совершенно новую жизнь. Превращать себя — убеж­денного и горячего проповедника свободы — в тюремщика другого сердца, которое в свою очередь просит воли, каза­лось бы, никак ему не пристало. Но тут-то и пробуждаются злые «страсти» в душе Алеко, все те инстинкты, которые вскормлены его прошлым, его классом, его общественной средой. Требующий для себя безграничной свободы, Алеко ни в какой мере не склонен уважать свободу других. Вольнолюбец становится насильником. Проповедник вольности ока­зывается беспредельным эгоистом, злым ревнивцем, собст­венником, рабовладельцем в душе, рассматривающим, как неотъемлемо принадлежащую ему, неотчуждаемую вещь, жизнь и судьбу другого человека — женщины, свободно предававшейся ему, пока она его любила. Так вскрываются в поэме злобные, античеловечные «страсти» — сокровенная суть, изнанка души и характера героя, совершающего под влиянием их страшное преступление — двойное убийство. Здесь-то и лежит резкая грань, отделяющая Алеко от героев подлинных — от Радищева, от декабристов. Они добиваются воли для других — для народа. Алеко жаждет воли «лишь для себя».

Любовь должна помочь ему обжиться в незнакомом и чужом для него мире. Вместо этого она ведет его к нравственной гибели, делает его еще более чужим, более далеким от мира свободы. Потому он и уби­вает Земфиру, когда она перестала его любить и полюбила молодого цыгана.

Устами старого цыгана Пушкин осуждает Алеко, как эгои­ста, заботящегося только о своём собственном счастье. Старик-цыган говорит:

Ты не рождён для дикой доли,

Ты для себя лишь хочешь воли...

В этих словах не только правда о герое поэмы, но и приговор ему. Эгоист не может быть истинно свободным человеком. В этом заключается источник основного конфликта поэмы и ее траги­ческого финала. Герою пушкинской поэмы и пушкинского време­ни не дано успокоиться и среди вольных детей природы. Себя­любец, оторванный от народа, от «почвы» (выражение Достоев­ского), не способен на гармоническое существование, он обречен на вечную неволю.

Таким образом, если Байрон воспевал своих гордых героев, то Пушкин, наоборот, безоговорочно осудил Алеко.

И в «Цыганах» тоже в романтическом свете показано реаль­ное. Алеко по глубокой своей сущности — тот же Онегин. Путь Пушкина к Онегину — путь от Пленника через Алеко. Алеко — важный этап на этом пути. В герое «Цыган» природа современ­ного Пушкину героя проясняется в романтическом свете, прежде чем она прояснится потом реалистически, во всей глубине, в ро­мане «Евгений Онегин».

Еще до начала работы над «Цыганами» Пушкин ясно понял и отчетливо сформулировал подлинную сущность романтиче­ского героя-индивидуалиста. Мы знаем, что уже в стихотво­рении 1821 г., посвященном характернейшему буржуазно-европейскому «герою времени», Наполеону, Пушкин писал о нем, как о великом честолюбце и эгоисте, как о человеке, проникнутом стремлением, к «самовластью», беспредельной жаждой личного возвеличения. Во 2-й главе «Евгения Оне­гина» Пушкин прямо устанавливает связь между героем века и бесчислен­ными маленькими наполеонами:

Все предрассудки истребя, Мы почитаем всех нулями,

А единицами — себя. Мы все глядим в Наполеоны;

Двуногих тварей миллионы Для нас орудие одно...

Наконец, в начале 3-й главы того же «Онегина», писав­шейся одновременно с первыми отрывками «Цыган», Пушкин дал сжатую формулу основной черты гордого, превыше всего ставящего свою личность героя. «Безнадежный эгоизм» — основа характера Алеко, кото­рый, несмотря на свои пламенные тирады, по существу доби­вается воли лишь для самого себя. «Оставь нас, гордый человек!» — этот суровый финальный приговор старика-цыга­на относится не к одному лишь Алеко.

Образы цыган в поэме

Вторым и не меньшим, чем обрисовка и раскрытие образа «современного человека», замечательным достижением Пуш­кина является изображение им народной среды — цыган.

В своей новой поэме Пушкин, правда, умалчивает о та­кой черте быта молдавских цыган, как их крепостная зави­симость; явно идеализирован образ старого цыгана. Тем не менее поэт имел право сказать о своей «повести», что жизнь цыган описана в ней «довольно верно». В описаниях цыганского кочевья, тоже непосредственно связанных с личными молдавскими впечатлениями Пушкина (есть свидетельство, что он сам несколько дней кочевал с цыганским табором; ге­рой и прямо назван его именем), при всей их романтической живописности встречаются такие «прозаические» детали, как пестрые «лохмотья» одежд, «изодранные шатры», «убогий ко­вер», «скрып телег» и т. п.

В поэме о цыганах, которая в значительной степени вы­растает на материале народно-песенного творчества, Пушкин гораздо глубже проникает в существо изображаемого им на­циональною характера. Пушкин вводил в качестве непременного атрибута национальные пес­ни. Важную функцию несет песня Земфиры, в основе которой лежит народная цыганская хора (плясовая хороводная песня) на молдавском языке. Песня Земфиры органически включена в поэму.

Но фольклорное в «Цыганах» не огра­ничивается только песней Земфиры. На национально-фоль­клорной основе вырастает и эпическая мудрость речей ста­рика-цыгана. Пушкину была известна еще одна «молдавская песня», отрывок из которой он даже хотел предпослать «Цыганам» в качестве эпиграфа и который в его изложении гласит: «Мы люди смирные, девы наши любят волю — что тебе делать у нас». Из всего этого следует, что характеры всех трех цыганских персонажей пушкинской поэмы строятся и развертываются поэтом на образах и мотивах народно-пе­сенного творчества. Поэма о цыганах как бы вырастает на народно-песенной основе.

Старый цыган — полная противоположность Алеко. Старик доброжелательно относится к появившемуся в таборе Алеко. Старик-цыган, сам свободный человек, уважает свободу других людей. Это человек, не только любящий свою свободу, но умеющий ценить и уважать свободу других. Он не мстил своей жене Мариуле, когда та, покинув его и маленькую дочь, ушла с другим человеком, так как понимает, что любовь — свободное чувство («К чему? вольнее птицы младость. Кто в силах удержать любовь?»). Не мстит он и Алеко за то, что тот отнял у него последнюю радость в жизни — дочь.

Эгоизм, мстительность, неуважение свободы других в харак­тере Алеко противопоставлены доброжелательности, доброте, спра­ведливости, уважению к свободе других людей в характере старика-цыгана.

Обычно писатели-романтики (Байрон, Шиллер, Гюго) воз­величивали разочарованного романтического героя. Пушкин, про­тивопоставляя Алеко старику-цыгану, осуждает эгоизм, себялю­бие, индивидуализм, отрыв от народа, разрыв между словом и делом романтического, разочарованного героя.

Образ старого цыгана явно романтичен. Но такая трактовка его нужна была Пушкину для того, чтобы ярче оттенить эгоизм Алеко. Земфира тоже противоположна Алеко, в том отношении, что она не раздумывает над своей жизнью, — она покорна чувствам.

Отношение автора к жизни цыган

В поэме противопоставлена жизнь цивилизованного обще­ства естественной жизни цыган на просторах природы. Такое противопоставление характерно для романтизма. Но Пушкин по-новому решает этот вопрос. С одной стороны, жизнь цыганского табора привлекательна даже с её скудностью, дикостью и нестрой­ностью («Всё скудно, дико, всё нестройно; но всё так живо-неспо­койно, так чуждо мёртвых наших нег, так чуждо этой жизни празд­ной.. »).

С другой стороны, эта жизнь не может удовлетворить просве­щённого человека.

В эпилоге Пушкин также показывает своё отношение к жизни цыган.

Но счастья нет и между вами,

Природы бедные сыны!..

И под издранными шатрами

Живут мучительные сны.

И ваши сени кочевые

В пустынях не спаслись от бед,

И всюду страсти роковые,

И от судеб защиты нет.

Алеко, просвещённый, цивилизованный человек, не нашёл счастья и среди цыган. Да и жизнь самих цыган лишена того мир­ного, идиллического характера, который ей придавали писатели-сентименталисты (Руссо) и романтики.

Старик-цыган испытывал почти ту же трагедию, что и Алеко: его жена Мариула ушла с другим, бросив маленькую дочь. Правда, старик-цыган иначе относится к этому, чем Алеко.

Таким образом, Пушкин отвергает возможность разочарован­ному, романтическому герою найти смысл жизни у первобытного народа.

Художественные особенности в поэме

Успех поэмы среди читателей объяснялся прежде всего тем, что поэма была одним из первых произведений в русской литературе, в котором правдиво изображался душевный мир героя. В одной из своих статей Пушкин писал о неумении молодых писателей изображать человеческие переживания. Герои этих писателей обычно «содрогаются, хохочут дико, скрежещут зубами и пр.» Пушкин иными путями добивается верности изобра­жения душевных переживаний героя.

Мы ярко представляем себе состояние Алеко, когда читаем

Он, с криком пробудясь во тьме,

Ревниво руку простирает;

Но оробелая рука

Покровы хладные хватает...,

Туда слабеющие ноги

Влачит, предчувствием томим, —

Дрожат уста, дрожат колени ...

Но реализм Пушкина проявляется не только в описании ду­шевных переживаний, но и в описании бытовой обстановки, а также в языке поэмы.

Поэма написана в полудраматической форме. Она напоми­нает маленькую трагедию. Развитие её сюжета строится на острых конфликтах. Большую роль в ней играет диалог. Поэма является как бы переходной ступенью к драме. В том же 1824 г. Пушкин начал писать «Бориса Годунова».

«Цыганы» — одно из лучших произведений Пушкина. Поэму ценили в России и на Западе. Французский писатель Проспер Мериме, изучивший русский язык лишь для того, чтобы читать Пушкина в подлиннике, перевёл поэму «Цыганы» прозой и под влиянием этой поэмы написал одну из популярнейших своих по­вестей — «Кармен».

«Цыганы» — одна из творческих вершин Пушкина-художника. В поэме со всей силой сказы­вается предельная сжатость и емкость поэтического языка, лаконизм. Описания цыганского быта при их исключительной скупости отличаются живостью и яркой выразительностью. В поэме почти отсутствуют черты портретной живописи (наружность Земфиры характеризуется всего лишь одним эпитетом: «чер­ноокая»). Образы героев вырисовываются не путем описаний, а в их действиях и поступках. Нарочитая прерывистость, отрывочность, составляю­щая характерный композиционный признак «Цыган».

«Цыганы» являются новым словом в развитии литературы всемирной. Ставя и развивая проблему «культуры» и «природы», Пушкин вносит в ее интерпретацию нечто совершенно свое и небыва­лое: вскрывает тщету руссоистско-байроновской иллюзии о возможности для цивилизованного человека вернуться назад в «природу», на нетронутую «просвещением» первобытную почву. Появление среди детей природы «ушельца из городов», как назвал Алеко один из современных Пушкину критиков, явилось причиной кровавой драмы, нарушившей мирное цыганское существование.

Но и независимо от Алеко самый быт цыган не так уж безоблачно идилличен. «Роковые стра­сти» и связанные с ними «беды» существовали в таборе и до прихода туда Алеко. «Счастья нет» и у носителя простоты, мира и правды в поэме — старика-цыгана, уход от которого Мариулы, охваченной неодолимой любовной страстью к дру­гому, при всей «естественности» этой страсти с точки зрения самого же старика-цыгана, навсегда разбил его личную жизнь. «Я припоминаю, Алеко, старую печаль». И эта «старая печаль» живет в душе цыгана на протяжении всего его жизненного пути". Тем самым разбивается иллюзия рус­соизма о ничем не омрачаемом счастье «золотого века» — докультурного, дикого человечества.

В поэзии Бай­рона высшим началом был герой-индивидуалист. В поэме Пуш­кина, наоборот, носителем высших ценностей является противостоящий этому герою — в существе своем «безнадеж­ному эгоисту», ссылающемуся на свои собственнические «свя­щенные права» и добивающемуся воли лишь для себя, — кол­лектив, вольная цыганская община, народ, представители которого наносят двойное поражение герою: его разлюбила Земфира (ситуация, невозможная для героев Байрона, кото­рые одни наделены автором прерогативой одарять любовью или отнимать ее); ему дает урок подлинно человеческого по­ведения (в рассказе об измене Мариулы), а затем над ним произносит суровый, но справедливый моральный приговор старый цыган.

Так с «высокого чела» героя-индивидуалиста снимается романтический ореол. Пушкин безусловно сочувствует и гордым вольнолюбцам Байрона, и своему Алеко, в отношении к которому у него нет никакой сатиры. Но в «Цыганах» показано безы­сходно трагическое положение, в котором оказывается «со­временный человек», сам зараженный пороками и недугами того «городского», собственнического общества, которое он так ненавидит и презирает, уходящий из своей классовой среды и неспособный прижиться на другой — народной — почве.

Общественное и историко-литературное значение поэмы

Многими читателями поэма воспринималась как критика существующего общественно-политического строя. Считая Пуш­кина своим единомышленником, Рылеев писал: «Рылеев обнимает Пушкина и поздравляет с «Цыганами». Они совершенно оправ­дали наше мнение о твоём таланте. Ты идёшь шагами великана и радуешь истинно русские сердца. Я пишу к тебе: ты потому, что холодное вы не ложится под перо; надеюсь, что имею на это право и по душе и по мыслям».

На обложке «Цыган» были нарисованы разорванные цепи и кинжал, символизирующие освобождение.

Пушкин выступает в своей поэме не только против произвола, царящего в цивилизованном обществе, но и с критикой оппози­ционно-настроенного дворянина, оторванного от народа.

Этим недостатком страдали и декабристы, которые были далеки от народа. Поэма «Цыганы» — произведение, в котором сочетаются элементы романтизма с элементами реализма. Они — свидетельство перехода поэта от романтизма к реализму. В этом заключается историко-литературное значение её.

Черты романтизма и реализма в поэме

В поэме «Цыганы» есть черты романтизма и реализма.

Уход романтического, разочарованного героя из цивилизован­ного общества к полудикому народу — излюбленная тема роман­тиков.

В центре поэмы стоит романтический герой, прошлое которого рисуется очень неясно.

Жизнь цыган противопоставлена жизни цивилизованного об­щества.

В композиции «Цыган» так же легко обнаружить черты лиро-эпической романтической поэмы. Сюжет поэмы отличается неза­конченностью: неясно прошлое и будущее героя. Три острых столк­новения (Алеко с обществом, Алеко с Земфирой, Алеко с цыганами)

быстро развивают действие. В поэме сочетаются три рода поэзии: лирика, эпос и драма.

Черты нового литературного стиля — реализма — проявляются в разоблачении эгоизма, индивидуализма, отрыва от народа, общественной несостоятельности разочарованного романтического героя; в развенчании идеализации жизни первобытного народа; в правдивом изображении цыганского быта; в верной передаче психологии героев.

Реалистическому раскрытию психологии героев способствует диалогическая форма изложения некоторых частей поэмы. Кроме того, Пушкин умело связывает описание внутренних переживаний героев с их внешними физическими движениями.

В статье «Заметка о ранних поэмах» поэт критиковал молодых писателей за неестественные физические движения их героев при душевных потрясениях: «Молодые писатели вообще не умеют изо­бражать физические движения страстей. Их герои всегда содро­гаются, хохочут дико, скрежещут зубами и пр. Всё это смешно, как мелодрама».

Потрясение Алеко после убийства Земфиры связано с простыми движениями:

Он молча, медленно склонился И с камня на траву свалился.

Критики находили эти строки слишком вялыми, на что Пушкин возражал: «Я должен был так выразиться, я не мог иначе выра­зиться».

Отчаяние старика-цыгана при виде мёртвой дочери настолько сильно, что он даже не может двигаться.

Старик-отец один сидел И на погибшую глядел В немом бездействии печали...

4