Тематические вопросы ЕГЭ ("Тихий Дон"). Теория, вопросы в формате ЕГЭ -2022

Аксинья Астахова

– одна из главных героинь «Тихого Дона», соседка и возлюбленная Григория Мелехова. В восемнадцать лет Аксинья была выдана замуж за Степана Астахова, но брак не принёс ей счастья. Степан, узнав, что жена досталась ему «нечистой», с первого дня супружества стал избивать её. Кроме того, он пил и постоянно изменял женщине. Рождение малыша, казалось бы, должно было изменить отношение Степана к Аксинье, но ребёнок вскоре умирает, и мучения героини продолжаются.

Аксинью начинает преследовать сосед, Григорий Мелехов. Вначале женщина не принимает ухаживаний парня, но постепенно тоже проникается к нему нежными чувствами. Герои романа «Тихий Дон» вступают в любовную связь, которая, с перерывами, продолжается на протяжении всего произведения. Жизнь Аксиньи заканчивается трагично. По пути на Кубань, её настигает случайная пуля, и героиня погибает.

Степан Астахов

– муж Аксиньи, сосед Мелеховых. Положительным этого героя назвать никак нельзя. Хотя он сам постоянно пьянствует и ходит по «желмеркам», Степан регулярно бьёт свою жену за то, что она досталась ему «порченой». Узнав о связи Аксиньи с Григорием, Степан проникается ненавистью ко всем Мелеховым. Ссора с Петром во время поездки из лагеря перерастает в настоящую вражду после спасения братьями Мелеховыми Аксиньи, которую Степан избивает на улице.

Во время первой Мировой войны Астахова спасает от смерти Григорий, которого Степан поклялся убить. Впоследствии Степан разговаривает с Григорием, даже сидит с ним за одним столом. Но Астахов и Мелехов в душе никогда не примиряются друг с другом. Не найдя своего места на хуторе при новой власти, Степан уезжает в Крым.

Григорий Мелехов

– центральное действующее лицо «Тихого Дона» и самый сложный персонаж романа. Именно его судьба приковывает внимание читателя. Вначале произведения Григорий ведёт обычную жизнь хуторского парня. Днём он помогает отцу по хозяйству, а вечером ходит на «игрища». Единственное, что нарушает размеренное течение его жизни – любовь к Аксинье Астаховой.

Всё меняет сначала служба в армии, а затем первая Мировая война. Попадая на фронт, Григорий сталкивается с насилием и несправедливостью, которые не может принять его душа. Героя привлекают идеи Гаранжи, а затем Чубатого, и он переходит на сторону красных. Но и здесь его постигает разочарование. Последней каплей становится расстрел молодых офицеров во главе с Чернецовым. Григорий уходит от красных и участвует в казачьем восстании, а затем оказывается в банде Фомина.

До конца произведения Григорий Мелехов находится в поиске своего пути. Устав от войны, он стремится к спокойной жизни. Но судьба не даёт ему шансов на счастье. Аксинья, возлюбленная Григория, погибает, и герой, полностью опустошённый, не дожидаясь амнистии, возвращается в родной хутор к сестре и сыну.

Наталья Мелехова

– дочь зажиточного казака Мирона Григорьевича Коршунова, выданная замуж за Григория Мелехова. Наталья полюбила мужа всей душой, только он не отвечает ей взаимностью. В «Тихом Доне» герои несколько раз пытаются наладить свою жизнь, но безрезультатно. Григорий, женившийся на Наталье не по любви, а по требованию отца, не может забыть Аксинью. Наталья даже пытается покончить с собой, не выдержав позора и душевных мук.

Только рождение детей даёт героине силы и наполняет её жизнь новым смыслом. Судьба Натальи, как и многих других персонажей романа, трагична. Узнав от Дарьи, что Григорий вновь встречается с Аксиньей, она решает избавиться от беременности и умирает от потери крови.

Пётр Мелехов

– старший сын Пантелея Пркофьевича и Василисы Ильиничны, брат Григория. В мирные годы Пётр проявляет себя как человек мягкий, любящий своих родных, особенно младшего брата. Так, Пётр не задумываясь, помогает ему спасать Аксинью от озверевшего Степана Астахова, предупреждает его о последствиях связи с Аксиньей.

Резко меняется Пётр, попадая на войну. В отличие от Григория, для него нет сомнений, на чьей он стороне. Герой становится жестоким и жадным. Легко убивает врагов, не брезгует мародёрством, отправляя в хутор целые возы с награбленным добром. Жизнь Петра обрывается около оврага, недалеко от хутора, где он с другими односельчанами вступает в бой с красными. Петра, захваченного в плен, расстреливает Михаил Кошевой.

Пантелей Прокофьевич Мелехов

– глава семьи Мелеховых, отец Григория и Петра. Властный и часто несдержанный, он не терпит никаких возражений со стороны домашних, нередко «уча» их не только словом, но и делом.

Старший Мелехов всю жизнь живёт интересами семьи. Именно его усилиями дом Мелеховых становится одним из самых зажиточных в хуторе. Он удачно, как ему кажется, женит сыновей, радуется их успехам на военной службе.Только переживания за детей подкашивают его силы, лишают былой власти в доме. И умирает он «уйдя в отступы» на чужбине, вдали от всего, что было дорого ему при жизни.

Мелеховский двор – на самом краю хутора. Воротца со скотиньего база ведут на север к Дону. Крутой восьмисаженный спуск меж замшелых в прозелени меловых глыб, и вот берег: перламутровая россыпь ракушек, серая изломистая кайма нацелованной волнами гальки и дальше – перекипающее под ветром вороненой рябью стремя Дона. На восток, за красноталом гуменных плетней, – Гетманский шлях, полынная проседь, истоптанный конскими копытами бурый, живущо́й придорожник, часовенка на развилке; за ней – задернутая текучим маревом степь. С юга – меловая хребтина горы. На запад – улица, пронизывающая площадь, бегущая к займищу.

В предпоследнюю турецкую кампанию вернулся в хутор казак Мелехов Прокофий. Из Туретчины привел он жену – маленькую, закутанную в шаль женщину. Она прятала лицо, редко показывая тоскующие одичалые глаза. Пахла шелковая шаль далекими неведомыми запахами, радужные узоры ее питали бабью зависть. Пленная турчанка сторонилась родных Прокофия, и старик Мелехов вскоре отделил сына. В курень его не ходил до смерти, не забывая обиды.

Прокофий обстроился скоро: плотники срубили курень, сам пригородил базы для скотины и к осени увел на новое хозяйство сгорбленную иноземку-жену. Шел с ней за арбой с имуществом по хутору – высыпали на улицу все, от мала до велика. Казаки сдержанно посмеивались в бороды, голосисто перекликались бабы, орда немытых казачат улюлюкала Прокофию вслед, но он, распахнув чекмень, шел медленно, как по пахотной борозде, сжимал в черной ладони хрупкую кисть жениной руки, непокорно нес белесо-чубатую голову, – лишь под скулами у него пухли и катались желваки да промеж каменных, по всегдашней неподвижности, бровей проступал пот.

С той поры редко видели его в хуторе, не бывал он и на майдане. Жил в своем курене, на отшибе у Дона, бирюком. Гутарили про него по хутору чудно́е. Ребятишки, пасшие за прогоном телят, рассказывали, будто видели они, как Прокофий вечерами, когда вянут зори, на руках носил жену до Татарского ажник кургана. Сажал ее там на макушке кургана, спиной к источенному столетиями ноздреватому камню, садился с ней рядом, и так подолгу глядели они в степь. Глядели до тех пор, пока истухала заря, а потом Прокофий кутал жену в зипун и на руках относил домой. Хутор терялся в догадках, подыскивая объяснение таким диковинным поступкам, бабам за разговорами поискаться некогда было. Разно гутарили и о жене Прокофия: одни утверждали, что красоты она досель невиданной, другие – наоборот. Решилось все после того, как самая отчаянная из баб, жалмерка Мавра, сбегала к Прокофию будто бы за свежей накваской. Прокофий полез за накваской в погреб, а за это время Мавра и разглядела, что турчанка попалась Прокофию последняя из никудышных…

Спустя время раскрасневшаяся Мавра, с платком, съехавшим набок, торочила на проулке бабьей толпе:

– И что он, милушки, нашел в ней хорошего? Хоть бы баба была, а то так… Ни заду, ни пуза, одна страма. У нас девки глаже ее выгуливаются. В стану – перервать можно, как оса; глазюки – черные, здоровющие, стригеть ими, как Сатана, прости Бог. Должно, на сносях дохаживает, ей-бо!

– На сносях? – дивились бабы.

– Кубыть, не махонькая, сама трех вынянчила.

– А с лица как?

– С лица-то? Желтая. Глаза тусменныи, – небось не сладко на чужой сторонушке. А ишо, бабоньки, ходит-то она… в Прокофьевых шароварах.

– Ну-у?.. – ахали бабы испуганно и дружно.

– Сама видала – в шароварах, тольки без лампасин. Должно, буднишние его подцепила. Длинная на ней рубаха, а из-под рубахи шаровары, в чулки вобратые. Я как разглядела, так и захолонуло во мне…

Шепотом гутарили по хутору, что Прокофьева жена ведьмачит. Сноха Астаховых (жили Астаховы от хутора крайние к Прокофию) божилась, будто на второй день Троицы, перед светом, видела, как Прокофьева жена, простоволосая и босая, доила на их базу корову. С тех пор ссохлось у коровы вымя в детский кулачок, отбила от молока и вскоре издохла.

В тот год случился небывалый падеж скота. На стойле возле Дона каждый день пятнилась песчаная коса трупами коров и молодняка. Падеж перекинулся на лошадей. Таяли конские косяки, гулявшие на станичном отводе. И вот тут-то прополз по проулкам и улицам черный слушок…

С хуторского схода пришли казаки к Прокофию.

Хозяин вышел на крыльцо, кланяясь.

– За чем добрым пожаловали, господа старики?

Толпа, подступая к крыльцу, немо молчала.

Наконец один подвыпивший старик первый крикнул:

– Волоки нам свою ведьму! Суд наведем!..

Прокофий кинулся в дом, но в сенцах его догнали. Рослый батареец, по уличному прозвищу – Люшня, стукал Прокофия головой о стену, уговаривал:

– Не шуми, не шуми, нечего тут!.. Тебя не тронем, а бабу твою в землю втолочим. Лучше ее уничтожить, чем всему хутору без скотины гибнуть. А ты не шуми, а то головой стену развалю!

– Тяни ее, суку, на баз!.. – гахнули у крыльца.

Полчанин Прокофия, намотав на руку волосы турчанки, другой рукой зажимая рот ее, распяленный в крике, бегом протащил ее через сени и кинул под ноги толпе. Тонкий вскрик просверлил ревущие голоса.

Прокофий раскидал шестерых казаков и, вломившись в горницу, сорвал со стены шашку. Давя друг друга, казаки шарахнулись из сенцев. Кружа над головой мерцающую, взвизгивающую шашку, Прокофий сбежал с крыльца. Толпа дрогнула и рассыпалась по двору.

У амбара Прокофий настиг тяжелого в беге батарейца Люшню и сзади, с левого плеча наискось, развалил его до пояса. Казаки, выламывавшие из плетня колья, сыпанули через гумно в степь.

Через полчаса осмелевшая толпа подступила ко двору. Двое разведчиков, пожимаясь, вошли в сенцы. На пороге кухни, подплывшая кровью, неловко запрокинув голову, лежала Прокофьева жена; в прорези мученически оскаленных зубов ее ворочался искусанный язык. Прокофий, с трясущейся головой и остановившимся взглядом, кутал в овчинную шубу попискивающий комочек – преждевременно родившегося ребенка.

* * *

Жена Прокофия умерла вечером этого же дня. Недоношенного ребенка, сжалившись, взяла бабка, Прокофьева мать.

Его обложили пареными отрубями, поили кобыльим молоком и через месяц, убедившись в том, что смуглый турковатый мальчонок выживет, понесли в церковь, окрестили. Назвали по деду Пантелеем. Прокофий вернулся с каторги через двенадцать лет. Подстриженная рыжая с проседью борода и обычная русская одежда делали его чужим, непохожим на казака. Он взял сына и стал на хозяйство.

Пантелей рос исчерна-смуглым, бедовым. Схож был на мать лицом и подбористой фигурой.

Женил его Прокофий на казачке – дочери соседа.

С тех пор и пошла турецкая кровь скрещиваться с казачьей. Отсюда и повелись в хуторе горбоносые, диковато-красивые казаки Мелеховы, а по-уличному – Турки.

Похоронив отца, въелся Пантелей в хозяйство: заново покрыл дом, прирезал к усадьбе с полдесятины гулевой земли, выстроил новые сараи и амбар под жестью. Кровельщик по хозяйскому заказу вырезал из обрезков пару жестяных петухов, укрепил их на крыше амбара. Веселили они мелеховский баз беспечным своим видом, придавая и ему вид самодовольный и зажиточный.

Под уклон сползавших годков закряжистел Пантелей Прокофьевич: раздался в ширину, чуть ссутулился, но все же выглядел стариком складным. Был сух в кости, хром (в молодости на императорском смотру на скачках сломал левую ногу), носил в левом ухе серебряную полумесяцем серьгу, до старости не слиняли на нем вороной масти борода и волосы, в гневе доходил до беспамятства и, как видно, этим раньше времени состарил свою когда-то красивую, а теперь сплошь опутанную паутиной морщин, дородную жену.

Старший, уже женатый сын его Петро напоминал мать: небольшой, курносый, в буйной повители пшеничного цвета волос, кареглазый; а младший, Григорий в отца попер: на полголовы выше Петра, хоть на шесть лет моложе, такой же, как у бати, вислый коршунячий нос, в чуть косых прорезях подсиненные миндалины горячих глаз, острые плиты скул обтянуты коричневой румянеющей кожей. Так же сутулился Григорий, как и отец, даже в улыбке было у обоих общее, звероватое.

Дуняшка – отцова слабость – длиннорукий, большеглазый подросток, да Петрова жена Дарья с малым дитем – вот и вся мелеховская семья.

5.1 С какой целью, рассказывая о семье Мелеховых, Шолохов предваряет рассказ историей о пленной турчанке?

5.2 Какие черты рода Мелеховых унаследует Григорий?

6 В каких произведениях рассказывается о любви героев, которую осуждают другие? В чем сходство и различие…

Под навесом сарая у круглых яслей стояли четыре осёдланные лошади. Из амбара вышел подросток с железной мерой, доверху насыпанной овсом. Он мельком взглянул на Григория, пошёл к заржавшим лошадям. За углом куреня разливалась песня. Дрожащий высокий тенорок выводил:

Густой прокуренный бас, повторив последние слова, сомкнулся с тенором, потом вступили новые слаженные голоса, и песня потекла величаво, раздольно и грустно. Григорию не захотелось своим появлением прерывать песенников; он тронул Прохора за рукав, шепнул:

— Погоди, не показывайся, нехай доиграют.

— Это — не проводы. Еланские так играют. Это они так запеснячивают. А здорово, черти, тянут! — одобрительно отозвался Прохор и огорчённо сплюнул: расчёт на то, чтобы выпить, судя по всему, не оправдался.

Ласковый тенорок до конца рассказал в песне про участь оплошавшего на войне казака:

Очарованный пением, Григорий стоял, привалившись спиной к белёному фундаменту куреня, не слыша ни конского ржания, ни скрипа проезжавшей по проулку арбы...

За углом кто-то из песенников, кончив песню, кашлянул, сказал:

— Не так играли, как оторвали! Ну да ладно, как умеем, так и могём. А вы бы, бабушки, служивым на дорогу ишо чего-нибудь дали. Поели мы хорошо, спаси Христос, да вот на дорогу у нас с собой никаких харчишек нету...

Григорий очнулся от раздумья, вышел из-за угла. На нижней ступеньке крыльца сидели четверо молодых казаков; окружив их плотной толпой, стояли набежавшие из соседних дворов бабы, старухи, детишки. Слушательницы, всхлипывая и сморкаясь, вытирали слёзы кончиками платков, одна из старух — высокая и черноглазая, со следами строгой иконописной красоты на увядшем лице — протяжно говорила, когда Григорий подходил к крыльцу:

— Милые вы мои! До чего же вы хорошо да жалостно поёте! И, небось, у каждого из вас мать есть, и, небось, как вспомнит про сына, что он на войне гибнет, так слезьми и обольётся... — Блеснув на поздоровавшегося Григория жёлтыми белками, она вдруг злобно сказала: — И таких цветков ты, ваше благородие, на смерть водишь? На войне губишь?

— Нас самих, бабушка, губят, — хмуро ответил Григорий.

Казаки, смущённые приходом незнакомого офицера, проворно поднялись, отодвигая ногами стоявшие на ступеньках тарелки с остатками пищи, оправляя гимнастёрки, винтовочные погоны, портупеи.

 2. К ка­ко­му ли­те­ра­тур­но­му жанру от­но­сит­ся про­из­ве­де­ние М. А. Шолохова «Тихий Дон»?

3. Укажите фа­ми­лию Гри­го­рия — глав­но­го героя «Тихого Дона».

4. Установите со­от­вет­ствие между пер­со­на­жа­ми «Тихого Дона» и их характеристиками. К каж­дой по­зи­ции пер­во­го столб­ца под­бе­ри­те со­от­вет­ству­ю­щую по­зи­цию из вто­ро­го столбца.

5. Как на­зы­ва­ет­ся сред­ство ха­рак­те­ри­сти­ки персонажа, стро­я­ще­е­ся на опи­са­нии его внеш­но­сти («одна из ста­рух – вы­со­кая и черноглазая, со сле­да­ми стро­гой ико­но­пис­ной кра­со­ты на увяд­шем лице – про­тяж­но говорила…»)?

6. Как на­зы­ва­ют­ся слова и выражения, от­сту­па­ю­щие от норм ли­те­ра­тур­но­го языка («запеснячивают», «могём» и т. п.)?

7. В на­ча­ле приведённого фраг­мен­та Гри­го­рий и Про­хор об­ща­ют­ся между собой, об­ме­ни­ва­ясь репликами. Как на­зы­ва­ет­ся дан­ный вид речи?

8. Как ха­рак­те­ри­зу­ет Гри­го­рия его по­ве­де­ние во время пения казаков?

9. В каких про­из­ве­де­ни­ях рус­ской клас­си­ки зву­чат песни и в чём со­от­вет­ству­ю­щие эпи­зо­ды можно со­по­ста­вить с приведённым фраг­мен­том «Тихого Дона»?

… Аксинья, как только пришла домой, опорожнила ведра, подошла к зеркальцу, вмазанному в камень печи, и долго взволнованно рассматривала свое постаревшее, но все еще прекрасное лицо. В нем была все та же порочная и манящая красота, но осень жизни уже кинула блеклые краски на щеки, пожелтила веки, впряла в черные волосы редкие паутинки седины, притушила глаза. Из них уже глядела скорбная усталость. Постояла Аксинья, а потом подошла к кровати, упала ничком и заплакала такими обильными, облегчающими и сладкими слезами, какими не плакала давным-давно. Зимою над крутобережным скатом Обдонской горы, где-нибудь над выпуклой хребтиной спуска, именуемого в просторечье "тиберем", кружат, воют знобкие зимние ветры. Они несут с покрытого голызинами бугра белое крошево снега, сметают его в сугроб, громоздят в пласты. Сахарно искрящаяся на солнце, голубая в сумерки, бледно-сиреневая по утрам и розовая на восходе солнца повиснет над обрывом снежная громадина. Будет она, грозная безмолвием, висеть до поры, пока не подточит ее из-под исподу оттепель или, обремененную собственной тяжестью, не толкнет порыв бокового ветра. И тогда, влекомая вниз, с глухим и мягким гулом низринется она, сокрушая на своем пути мелкорослые кусты терновника, ломая застенчиво жмущиеся по склону деревца боярышника, стремительно влача за собой кипящий, вздымающийся к небу серебряный подол снежной пыли... Многолетнему чувству Аксиньи, копившемуся подобно снежному наносу, нужен был самый малый толчок. И толчком послужила встреча с Григорием, его ласковое: "Здравствуй, Аксинья дорогая!" А он? Он ли не был ей дорог? Не о нем ли все эти годы вспоминала она ежедневно, ежечасно, в навязчивых мыслях возвращаясь все к нему же? И о чем бы ни думала, что бы ни делала, всегда неизменно, неотрывно в думках своих была около Григория. Так ходит по кругу в чигире слепая лошадь, вращая вокруг оси поливальное колесо... Аксинья до вечера пролежала на кровати, потом встала, опухшая от слез, умылась, причесалась и с лихорадочной быстротой, как девка перед смотринами, начала одеваться. Надела чистую рубаху, шерстяную бордовую юбку, покрылась, мельком взглянула на себя в зеркальце, вышла. Над Татарским сизые стояли сумерки. Где-то на разливе полой воды тревожно гагакали казарки. Немощно бледный месяц вставал из-под обдонских тополей. На воде лежала волнующаяся рябью зеленоватая стежка лунного света. Со степи еще засветло вернулся табун. По базам мычали не наевшиеся молодой зеленки коровы.

М. Шолохов. «Тихий Дон»

В1 К какому жанру относится «Тихий Дон»?

В2 Назовите имя жены Григория, которая была одновременно помехой и жертвой в его отношениях с Аксиньей?

В3 Внутреннее состояние героини передается через изображение снежной громады. Как называется описание природы в художественном произведении?

В4 Как называются образные определения «порочная, манящая красота»?

В5 В первом абзаце автор описывает внешность героини. Как называется данное средство характеристики персонажа?

В6 Национальный колорит повествования в этом произведении создается с помощью диалектизмов. Выпишите два диалектизма из последнего абзаца.

В7 Какой художественный прием используется автором в следующих строчках: «И о чем бы ни думала, что бы ни делала, всегда неизменно, неотрывно в думках своих была около Григория. Так ходит по кругу в чигире слепая лошадь, вращая вокруг оси поливальное колесо»?

5.1 В чем заключается трагизм любви Аксиньи к Григорию?

5.2 Какую роль в приведенном отрывке играет описание природы?

6 В каких произведениях русских писателей изображены жизнь и быт народа и в чем их можно сопоставить…

Григорий, хлебая щи, изредка взглядывал на Наталью, но лица ее не видел: она сидела к нему боком, низко опустив над вязальными спицами голову. Пантелей Прокофьевич первый не выдержал общего молчания; кашлянул скрипуче и деланно, сказал:

— Наталья вот собирается уходить.

Григорий собирал хлебным катышком крошки, молчал.

— Это через чего? — спросил отец, заметно подрагивая нижней губой (первый признак недалекой вспышки бешенства).

— Не знаю через чего, — Григорий прижмурил глаза и, отодвинув чашку, встал, крестясь.

— А я знаю!.. — повысил голос отец.

— Не шуми, не шуми, — вступилась Ильинична.

— А я знаю через чего!..

— Ну, тут шуму заводить нечего, — Петро подвинулся от окна на середину комнаты. — Тут дело полюбовное: хочет — живет, а не хочет — ступай с богом.

— Я ее не сужу. Хучь и страмно и перед богом грех, а я не сужу: не за ней вина, а вот за этим сукиным сыном!.. — Пантелей Прокофьевич указал на прислонившегося к печке Григория.

— Кому я виноват?

— Ты не знаешь за собой?.. Не знаешь, чертяка?..

— Не знаю.

Пантелей Прокофьевич вскочил, повалив лавку, и подошел к Григорию вплотную. Наталья выронила чулок, тренькнула выскочившая спица; на звук прыгнул с печи котенок, избочив голову, согнутой лапкой толкнул клубок и покатил его к сундуку.

— Я тебе вот что скажу, — начал старик сдержанно и раздельно: — не будешь с Наташкой жить — иди с базу, куда глаза твои глядят! Вот мой сказ! Иди, куда глаза глядят! — повторил он обычным спокойным голосом и отошел, поднял лавку.

Дуняшка сидела на кровати, зиркала круглыми, напуганными глазами.

— Я вам, батя, не во гнев скажу, — голос Григория был дребезжаще-глух, — не я женился, а вы меня женили. А за Натальей я не тянусь. Хочет, нехай идет к отцу.

— Иди и ты отсель!

— И уйду.

— И уходи к чертовой матери!..

— Уйду, уйду, не спеши! — Григорий тянул за рукав брошенный на кровати полушубок, раздувая ноздри, дрожа в такой же кипящей злобе, как и отец.

Одна, сдобренная турецкой примесью, текла в них кровь, и до чудно́го были они схожи в этот момент.

— Куда ты пой-де-ошь? — застонала Ильинична, хватая Григория за руку, но он с силой оттолкнул мать и на лету подхватил упавшую с кровати папаху.

— Нехай идет, кобелина поблудный! Нехай, будь он проклят! Иди, иди, ступай!.. — гремел старик, настежь распахивая двери.

Григорий выскочил в сенцы, и последнее, что он слышал, — Натальин плач в голос.

Морозная крыла хутор ночь. С черного неба падала иглистая порошь, на Дону раскатисто, пушечными выстрелами лопался лед. Григорий выбежал за ворота задыхаясь. На другом краю хутора разноголосо брехали собаки, прорешеченная желтыми огоньками дымилась тьма.

 В1. Укажите род литературы, которому принадлежит данное произведение.

 В 2. Вблизи какой станицы происходит основное действие произведения?

 В 3. В диалоге говорят о вине Григория перед женой, о его измене. Как звали героиню, из-за которой в семье Мелеховых разлад?

 В 4. Для придания яркости и образности речи автор использует средство выразительности: «кипящей злобе», «иглистая порошь». Назовите это средство.

В5. В тексте есть примеры использования синтаксического средства выразительности, заключающегося в изменении прямого порядка слов в предложении: « Морозная крыла хутор ночь». Назовите это средство.

В 6. В произведении нашло отражение важное историческое событие, происходившее в России с 1918 по 1921 год. Назовите его.

В 7. Соотнесите героев произведения с событиями из их жизни

1. Какие черты характера главного героя проявляются в данном эпизоде. Каким фактом автор объясняет наличие этих черт?  6. Вспомните произведения, в которых также описывались конфликты между близкими людьми.

На другой же день согласно приговору, отправили Мишку на фронт. Валета через двое суток прибрали: двое яблоновских казаков, посланных хуторским атаманом, вырыли неглубокую могилу, долго сидели, свесив в нее ноги, покуривая. 
— Твердая тут на отводе земля, — сказал один. 
— Железо прямо-таки! Сроду ить не пахалась, захрясла от давних времен. 
— Да... в хорошей земле придется парню лежать, на вышине... Ветры тут, сушь, солнце... Не скоро испортится. 
Они поглядели на прижавшегося к траве Валета, встали. 
— Разуем? 
— А то чего ж, на нем сапоги ишо добрые. 
Положили в могилу по-христиански: головой на запад; присыпали густым черноземом. 
— Притопчем? — спросил казак помоложе, когда могила сровнялась с краями. 
— Не надо, пущай так, — вздохнул другой. — Затрубят ангелы на Страшный суд — все он проворней на ноги встанет... 
Через полмесяца зарос махонький холмик подорожником и молодой полынью, заколосился на нем овсюг, пышным цветом выжелтилась сбоку сурепка, махорчатыми кистками повис любушка-донник, запахло чабрецом, молочаем и медвянкой. Вскоре приехал с ближнего хутора какой-то старик, вырыл в головах могилы ямку, поставил на свежеоструганном дубовом устое часовню. Под треугольным навесом ее в темноте теплился скорбный лик божьей матери, внизу на карнизе навеса мохнатилась черная вязь славянского письма: 

В годину смуты и разврата 
Не осудите, братья, брата. 
Старик уехал, а в степи осталась часовня горюнить глаза прохожих и проезжих извечно унылым видом, будить в сердцах невнятную тоску. 
И еще — в мае бились возле часовни стрепета, выбили в голубом полынке точок, примяли возле зеленый разлив зреющего пырея: бились за самку, за право на жизнь, на любовь, на размножение. А спустя немного тут же возле часовни, под кочкой, под лохматым покровом старюки-полыни, положила самка стрепета девять дымчато-синих крапленых яиц и села на них, грея их теплом своего тела, защищая глянцево оперенным крылом.

8 Какую роль в данном фрагменте играет пейзаж?

9 В каких произведениях также пейзаж играет важную роль в раскрытии авторской идеи и в чем их можно сопоставить с «Тихим Доном»?

8