Рассказ
Вкус солёного ветра
Я иду по земле моих предков - людей, чья кровь безвинно проливалась на протяжении столетий. И куда бы ни направляла я свой взор, где бы ни останавливалась, всюду передо мной всплывают картины героического прошлого Севастополя. И среди них есть те, которые из года в год заставляют меня выстраивать свой маршрут по городу и вокруг него. Этот маршрут я воссоздала по письмам-воспоминаниям прадеда Николая – участника освобождения Севастополя во время Великой Отечественной войны.
Сейчас Графская пристань не пугает остатками полуразрушенной немецкой баржи, а с высот Сапун-горы можно увидеть цветущий город как на ладони. Балаклавская бухта – одно из живописнейших мест всего Крыма… Наверное, о такой красоте и мечтали фашисты, когда в течение 250 дней пытались захватить город любой ценой, а потом, в 1944 году, - удержать свои позиции в Севастополе. Только нет мне теперь дела до того, о чём они мечтали. Я хочу рассказать о подвиге освободителей Севастополя, о тех страшных и в то же время радостных майских днях 1944 года, о которых вспоминали однополчане прадеда в своих письмах.
Земля содрогалась, выла, а прозрачный воздух Федюкиных высот постепенно закрывало облаком пыли от пулемётной стрельбы передовых частей, освобождавших Севастополь. Совсем рядом была Сапун-гора. Теперь главной задачей стало выбить врага, который по-прежнему находился в глубоких блиндажах и траншеях.
- Неужели сегодня возьмём высоту? – послышался голос Николая, который вместе с бойцами своей батареи наблюдал за происходящим. Они видели, как тяжелые «Илы» один за другим неслись над поверхностью Сапун-горы. Все ждали команды наступать. Самолёты летали так низко, что иногда приходилось прятаться глубоко в окопах, чтобы не задело волной взрывов. Огонь рассеивался по всей возвышенности и оставлял следы глубоких разрывов на израненной земле Севастополя.
- Непременно возьмём, товарищи бойцы, - тут же ответил командир, - но разговоры отставить!
Когда воздушный бой заканчивался, наступало такое затишье, что можно было услышать доносящиеся откуда-то с моря крики чаек. Воздух становился прозрачным, а поднимавшееся всё выше солнце пробивалось своими лучами в окопы к бойцам и ласкало их своим приветливым майским теплом.
В этот самый момент затишья Николай и его друг Степан вспомнили сослуживца Володю, который шёл с ними бок о бок от самой учебки с лета 1943 года и до тяжёлого ранения во время освобождения Каховки.
- Эх, жаль, что Володьки с нами нет, - прошептал, чтобы не нарушать тишину, Степан. – Как он там в госпитале?
- Он так мечтал, что настанет день, когда прогоним мы врага с нашей земли, - так же тихо продолжил Николай и посмотрел на командира, который в этот момент разглядывал что-то в бинокль.
Затишье прервал огонь реактивных батарей. Притаившийся за Федюкиными высотами позади цветущего сада дивизион «катюш» посылал на Сапун-гору смертоносные удары. Страшный вой гнул головы в окопах до самой земли. Бойцы вдруг один за другим стали выкрикивать: «Давай! Давай ещё! Бей! Бей гадов!» Командир не отставал, он тоже кричал своё «ура».
Пока всё вокруг дрожало и ревело, Николай пытался восстановить в памяти своё состояние во время первого боя. Вспомнилось всё до мелочей. Вновь проникли куда-то внутрь страх и ужас, которые появились как-то неожиданно, возникли вместе с обрушившимся на молодого бойца огнём противника. Он попытался представить себе нынешнее состояние фашистов, но очень скоро понял: тот страх был естественным, настоящим чувством, но он не был страхом ожидания смерти, потому что защищать своё Отечество было необходимостью такой же первостепенной, как и глоток воздуха для всего живого. Совершенно другое чувство, думал Николай, было у врага, ведь умирать на чужой земле было невыносимо. Ну и пусть! Их никто сюда не приглашал!
Мысли были прерваны, когда Степан вдруг дёрнул товарища за руку:
- Ты чего застыл? Медлить нельзя.
Где-то недалеко уже в полный рост стоял командир. Он кричал, но его голос после страшного гула «катюш» теперь казался спокойным и даже каким-то нежным:
- Вперёд! В атаку! Родные мои, остался всего лишь шаг на пути к освобождению Севастополя!
На другой день взявшие Сапун-гору наши войска отбивали у немцев Балаклавские высоты. Заняв всю линию над городом и морем, советские бойцы выбрались на старый крепостной ров. Руины Балаклавы теперь были под прицелом наблюдавших за происходящим Николая и Степана. Они не спали уже больше суток, но спать не хотелось. Сияющая на солнце бухта и непрекращающийся огонь наших моряков как-то по-особому бодрили. С каждым часом канонада усиливалась, становилась гуще и гуще. Как и вчера, в небе появлялись ревущие «Илы», добивающие бегущих в панике фашистов.
Расположившись в удобной точке на вершине горы, Николай и Степан наблюдали, как немцы пытаются эвакуировать остатки своих частей на Херсонес! Вот уже в море вышел их пароход и, набирая скорость, стал отдаляться всё дальше и дальше от берега.
- Уходит, товарищ командир! – закричали вдруг Степан и Николай в один голос.
- Давайте их, гадов, накроем огнём, - доносились из-за соседних орудий голоса возмущённых бойцов, то и дело пытающихся исправить ситуацию своими советами.
Наконец командир и старшина-корректировщик стали направлять прицел в сторону уходящего от берега врага. Вместе с открытым со стороны артиллеристов огнём в небо взмыли последние немецкие «юнкерсы». Они, как коршуны, набросились на занятые советскими воинами высоты, отбивая встречным огнём свою добычу. Вспышки взрывов, облака пыли теперь не давали возможности беспрепятственно поражать цель. Два немецких штурмовика обстреливали Балаклавскую возвышенность. Не спавшие более суток, бойцы из последних сил рассыпали огонь по всему участку небесной арены, где между облаков и дыма пикировали фашисты, пока одна из машин не взорвалась прямо в воздухе, а последняя, упавшая на крыло, не врезалась в скалу. Вспыхнуло яркое пламя, чёрный дым над морем прикрыл отдаляющийся немецкий корабль. Когда же в воздухе появились советские штурмовики, артиллеристы поняли, что теперь врагу не уйти. Командир отдал приказ прекратить огонь и ждать.
Расчёт командира оказался точным. Напрасно немцы пытались спасти остатки своих частей. Теперь наши войска могли контролировать всю территорию не только с моря и с неба, но и с уже освобождённой земли Севастополя.
С почерневшими от пыли и гари лицами бойцы перевязывали раненых, которых отыскивали по всему периметру, перебираясь через тела погибших, проверяя все окопы, траншеи и укрепления.
Один из блиндажей, прорытый на несколько метров вглубь, привел бойцов к заколоченной двери. За ней они увидели не менее страшную, чем наверху, картину. По истлевшим гимнастёркам и валявшимся рядом каскам сразу же поняли, что это были останки советских воинов, а значит укрепление когда-то принадлежало нашим бойцам. Командир осторожно обследовал место, а в одной из гимнастёрок нашёл небольшой клочок бумаги, которая была исписана карандашом. Пока над блиндажом устанавливали опознавательный знак, командир читал. Сначала читал про себя, а потом, когда слёзы градом полились из его глаз, опустил письмо. Степан осторожно забрал клочок бумаги из рук командира и начал читать вслух. Его голос дрожал.
«Сегодня ночью, - писал один из тех, кто в июле 1942 года оборонял Севастополь, - я видел звёзды. Уже нет ни боеприпасов, ни воды, ни командиров… Мы пытались пробраться к морю, но там уже немцы. Всё равно не отдадим последний клочок нашей земли. И наши звёзды тоже не отдадим… Я один теперь. Чтобы не сойти с ума, я выползаю из блиндажа и смотрю на небо. А ещё я чувствую вкус солёного ветра. Нашего..., севастопольского. Я знаю, что мою землю освободят. Я верю. А свой долг мы выполнили до конца. Мы не сдались врагу».
Возле блиндажа бойцы пробыли до самого наступления ночи. Над ним водрузили знамя, которое соорудили из скреплённых друг с другом веток и повязанной на них гимнастёркой Николая. Бойцы покидали высотку, чтобы донести в штаб дивизии, что задание выполнили и что Севастополь теперь наш, уже навсегда. С собой несли и найденное письмо.
9 мая 1944 года бойцы 3-ей гвардейской стрелковой Волновахской Краснознаменной ордена Суворова дивизии Николай и Степан вместе с командиром и другими бойцами с гордостью шли улицами освобождённого Севастополя. У Графской пристани они присоединились к другим бойцам, празднующим победу Их сердца были переполнены великой радостью и желанием обнять друг друга, чтобы плечом к плечу продолжить свой боевой путь и уничтожить фашизм.
Вместе с радостью в глазах солдат появлялись слёзы. Командир громко твердил: «Мы не отдадим наши звёзды!», а Николай продолжал: «А вкус ветра здесь действительно особый». Отовсюду доносились автоматные очереди: это был салют в честь победителей.
Я иду по Севастополю. Мой маршрут немного изменился: прибавилась территория, расположенная совсем недалеко от страшного места трагедии, которая произошла 23 июня 2024 года. Почти каждый день над городом-героем раздаются тревожные звуки сирены и предупреждают об опасности с воздуха, где продолжают разрываться ракеты «атакамсы», напоминая россиянам о том зле, которое разжигает фашизм. Но я иду с твёрдым убеждением, что поколебать силу русского народа невозможно. Именно поэтому теперь всё рассказанное о защитниках Севастополя для моих современников не может стать красивой легендой. Всё, что мы знаем и помним, так же достоверно, как и развевающиеся над городом русских моряков флаги, как вкус солёного ветра, как возвышенные любовью к Родине россияне. Среди них и я!
1 253
49 314 
