Исторически XVII век в России характеризуется расширением и углублением политических и культурных связей с близлежащими и дальними странами. Это обстоятельство способствует усилению влияния культурной жизни стран Западной Европы на русское искусство, и в частности на русскую живопись 17 века. Также следует отметить такую важную особенность художественной жизни России этого периода, как централизация управления художественной культурой. Лучшие архитекторы, живописцы, мастера других видов искусства состояли в Приказе каменных дел и Оружейной палате в Кремле. Таким образом, управление развитием культуры России осуществлялось централизованно. Оружейная палата играла роль своеобразной школы, где находились лучшие мастера различных видов искусства, в том числе и живописи 17 века. Для всех земель Русского государства Москва стала своеобразным центром, который определял направление развития искусства России. Естественно, это не исключало развития художественных школ в регионах, еще придерживавшихся норм старого искусства. Оружейная палата стала источником новшеств в искусстве, где создавались произведения, свидетельствующие о преодолении древних канонов. Следует отметить, что в Оружейной палате работали не только русские мастера, а также иностранные художники, получившие образование в Европе.
2
Симон Ушаков родился в 1626 году в городе Москве.
Происходил, вероятно, из посадских людей и, по-видимому, очень рано получил основательную подготовку к своей специальности, так как, будучи всего 22-х лет от роду, был принят в царские «жалованные» мастера Серебряной палаты при Оружейном приказе. Здесь прямыми его обязанностями было «знаменить», то есть делать рисунки для разных предметов церковной утвари и дворцового обихода, преимущественно для золотых, серебряных и эмалированных изделий, расписывать знамёна, сочинять узоры для рукоделий, чертить карты, планы и т. д. Усердно исполняя подобные работы, он писал, кроме того, образа для двора, церквей и частных лиц, причём приобрёл вскоре известность лучшего на Москве иконописца.
С переводом Ушакова на службу из Серебряной палаты в Оружейную, в 1664 г., круг его деятельности расширился, а слава возросла ещё более: он стал во главе прочих царских мастеров, образовал целую школу иконописцев, пользовался милостями царя Алексея Михайловича и его преемников на престоле, исполнял всяческие их поручения по художественной части и до самой своей смерти жил в довольстве и почёте.
Симон Фёдорович Ушаков умер 25 июня 1686 года в родном городе.
Икон, писанных Ушаковым, дошло до нас довольно много, но большинство их искажено позднейшими записями и реставрациями. Как на сохранившиеся лучше других и особенно любопытные, можно указать на иконы: Благовещения, в которой главное изображение окружено композициями на темы акафиста Пресвятой Богородицы (находится в церкви Грузинской Божьей Матери, в Москве), Владимирской Богоматери с московскими угодниками (там же), святого Феодора Стратилата (патрональная икона у могилы царя Фёдора Алексеевича, в Архангельском соборе), Нерукотворного Спаса (в соборе Троице-Сергиевой лавры), Сошествие Святого Духа (там же) и на парсуны царей Михаила Фёдоровича и Алексея Михайловича (в Архангельском соборе). Эти произведения, равно как и другие работы Ушакова свидетельствуют, что он был человек весьма развитый по своему времени, художник талантливый, прекрасно владевший всеми средствами техники того времени. В отличие от принятого в то время правила «писать иконы по древним образцам», Ушаков не относился равнодушно к западному искусству, веяние которого вообще уже сильно распространилось в XVII веке на Руси. Оставаясь на почве исконного русско-византийского иконописания он писал и по древним «пошибам», и в новом так называемом «фряжском» стиле, изобретал новые композиции, присматривался к западным образцам и к натуре, стремился сообщать фигурам характерность и движение. В круг занятий Ушакова входило изготовление рисунков для гравёров. Д. А. Ровинский в своём «Подробном словаре русских граверов» указывает на два офорта, исполненных им самим.
Привил иконографию генеалогического древа на Руси
По месту первой службы в обязанности его входило создание эскизов различного рода : для золотой, серебряной, эмалевой церковной утвари. Роспись знамен также входила в его обязанности, как и разработка рисунков и мотивов для вышивок. Количество необходимых к исполнению заданий было велико, но Симон Ушаков успевал все время писать образа, как для церкви, так и для людей, постепенно становясь самым известным иконописцем. Изготовлением искусных карт, росписью церковных стен, красивыми насечками на ружьях – всем этим и многим другим прославился этот талантливый человек.
Мастерство, трудолюбие, удивительная работоспособность обратили на себя внимание начальства, и в 1664 году его переводят в Оружейную палату, где определяют на хорошо оплачиваемую должность «жалованный изограф». Талант оттачивается, слава ширится, и вот уже во главе всех иконописцев Москвы становится Симон Ушаков. Биография его дальнейшей жизни говорит о том, что он не был знаком с обычно сопутствующими многим художникам нищетой и непризнанием. Последний из гениальных иконописцев допетровской эпохи умер в Москве, в 1686 году, окруженный славой, достатком и признанием
Первые иконы
Первой известной работой мастера считается образ Владимирской Божьей Матери, датированный 1652 годом. Примечателен он лишь тем, что через пять лет после него увидел свет первый Спас нерукотворный Симона Ушакова. О нем спорят, он может нравиться или нет, но образ стал известен нарушением канонов написания. В нем появляются реалистичные черты, он тщательно и объемно выписан. У Иисуса есть ресницы, глаза блестят, как будто от слезинки. И, несмотря на это, церковь приняла икону. Разумеется, это не было революционным словом в иконописи, но чем-то новым, безусловно, стало.
Лики на иконах Ушакова разительно отличались от образов старообрядцев, в названии которых лежит объяснение этому. Старые, жестко хранимые веками обряды диктовали манеру написания икон, очень далекую от окружающей действительности. Потемневшие от времени, они разительно отличались от светлых, так как «бог есть свет», более красочных и спокойных образов святых с икон Ушакова. В его творчестве впервые соединилось старое древнерусское искусство и новые реалистические направления.
В его произведениях впервые появляются элементы «фряжеского» или западного искусства. Он заимствует у них перспективу, а иногда и сюжет – «Семь смертных грехов». Есть десятки западных картин и гравюр на эту тему.
7
Архангел Михаил, попирающий дьявола. 1676 г., Государственная Третьяковская галерея
Икона имеет необычный «круглящийся» позем. Слева и справа от архангела рисунком намечены фигуры избранных святых. В левом нижнем углу обращает на себя внимание изображение человека в молитвенной позе, одетого в посадское платье и обутого в сапоги. Существовало предположение, что это автопортрет художника или портрет заказчика иконы
8
Деталь картины Паоло Веронезе «Пир в доме Левия». 1573 г. Галерея Академии художеств в Венеции.
Ушаков повторяет общую композиционную схему прославленной иконы Андрея Рублева «Троица», заимствуя позы, жесты, рисунок складок на одеждах ангелов. При этом прототипом для архитектурного задника в зеркальном отображении послужила гравюра с картины Паоло Веронезе «Пир в доме Левия». Строгий классицистический фон не разрушает молитвенный характер образа
9
Лики Богоматери и Христа. Деталь иконы Божией Матери «Кикская». 1668 г. Государственная Третьяковская галерея
Одной из икон, копию с которой делает Ушаков, является Киккская (или Кипрская) икона Богоматери, восходящая к чудотворному образу монастыря Хиландар на Афоне и чтимая на всем греческом Востоке в XVI-XVII веках
10
Спас Нерукотворный. 1673 г. Государственная Третьяковская галерея.
Ушаковский образ "Спас Нерукотворный" тиражировался учениками художника, но никто из них так и не смог добиться виртуозности учителя
11
Царь Давид. Фронтиспис к стихотворной псалтири Симеона Полоцкого. 1681 г.
Гравюры, выполненные по рисункам Ушакова, отличаются смелостью в передаче пространства, построенного несколькими планами. В гравюре с изображением царя Давида Ушаков вновь использует архитектурный фон с картины Веронезе, а в гравюре с изображением царевича Иоасафа в окне виднеется пейзаж с дворцом и геометрически построенным регулярным парком перед ним
12
Благодаря этому его еще при жизни называли «российским Рафаэлем». И не напрасно. Потому что первый портрет Симона Ушакова, вернее его кисти, или парсуна (произошло слово от латинского термина persona – личность) – тоже новое слово в искусстве. Он рисовал надгробный портрет Скопина-Шуйского, ряд других парсун московской знати. К портретным работам можно отнести и его самую знаменитую икону, которую считают самым великим произведением XVII века, художественной и политической программой эпохи – «Древо государства Московского», известную еще и под названием «Восхваление Богоматери Владимирской» или просто ««Богоматерь Владимирская», существуют и другие названия.
Иконописец Гурий Никитин
Гурий Никитин (сын) Кинешемцев родился предположительно в начале 1620-х годов в Костроме в семье, не связанной с иконописью. Отец его — Никита Григорьев (сын) Кинешемец — «прожитком добре худ». После смерти мужа в мор 1653—1654 гг. мать иконописца Соломонида владела двором в Костроме на Мшанской улице. Сведения о семье Гурия (Никитина) Кинешемцева зафиксированы в дозорной книге Костромы 1664 г., которая включила данные несохранившейся переписной книги 1646 г. Семья проживала на Брагиной улице близ Богоявленского монастыря. В 1664 г. Гурий Никитин имел лавку «на два лица» в Соляном ряду, три лавки в Рыбном ряду. Брат Гурия — Лука — ремеслом «сапожный кропач». В Костроме проживали и два двоюродных брата Никиты Григорьева Кинешемцева — Федор и Михаил Ивановы Кинешемцевы, владевшие в городе лавками в рыбном, шубном и суконном рядах, которые затем по наследству отошли Гурию Никитину[2].
У кого Гурий Никитин учился живописи — неизвестно, но можно предполагать, что его талант проявился с молодых лет. Первые серьезные опыты фресковой живописи Гурий Никитин приобрел, видимо, в Москве, работая в составе костромской артели в таких храмах, как церкви Троицы в Никитниках в московском (Китай-городе (1653) и Архангельском соборе в Московском Кремле (1659, 1660). Работами в Архангельском соборе руководил известный царский изограф (иконописец) Симон Ушаков. К росписям было привлечено более ста мастеров из Москвы, Костромы, Ярославля, Новгорода, Калуги.
Знаменитого изографа Гурия Никитина современники называли Кинешемцевым, хотя родом он был отнюдь не из этого города, а из Костромы. Из Кинешмы происходили его предки, а потрудиться во славу Божию и во увековечение своей памяти мастеру пришлось во многих русских городах. В том числе и в Ярославле.
В Писцовой книге Костромы за 1628 год есть запись об отце иконописца Гурия Никитина — Никите Кинешемцеве. Она гласит, что он «прожитком добре худ», то есть беден, хотя и грамотен. В архивах сохранились образцы его подписи — почерк уверенный и твердый. В середине 50-х годов XVII века Кострому буквально опустошила эпидемия чумы, не сумел пережить ее и Никита.
Иконописцев в роду Гурия, родившегося в первой половине 1620-х годов, не было, и мальчику пришлось самому постигать все премудрости рисования. В Дозорной книге 1664 года находим следующее свидетельство:
«Двор бобылицы вдовы Соломанитки Микитниковой жены Кинешемцева з детьми з Гуркою да с Аучкою... Гурка ремеслом иконописец, а Аучка ремеслом сапожной кропачь».
К этому времени художник Гурий Никитин успел получить известность в Костроме и даже за ее пределами — за пять лет до этого о Гурии узнали в Москве. Тогда там собирали иконописцев для росписи Архангельского собора. Одним из прибывших в город значился художник Емельян Пушкарев, которого вскоре пришлось отпустить из-за болезни. Его расспросили о костромских изографах, и среди прочих он назвал «Гурку Микиткина Кинешемцева».
В итоге Гурия Никитникова пригласили расписывать Архангельский собор, за что, кстати, ему было пожаловано звание «кормового иконописца», то есть за свою работу он получал «корм» — условно говоря, «зарплату».
В 1662 году иконописец Гурий Никитин возглавил артель мастеров, расписавших Троицкий собор Данилова монастыря в Переславле-Залесском. После выполнения этого заказа Гурий стал признанным мастером, теперь его буквально разрывали на части. Во всех епархиях он был желанным гостем.
В начале 1670-х годов Гурий Никитин заново создал стенопись в Успенском соборе Ростова, а вместе со своим товарищем Силой Савиным написал несколько икон для самого государя. В 1680 году он руководил артелью, которая расписывала храм Илии Пророка в Ярославле, а через пять лет — и костромской Ипатьевский монастырь.
Костромской самородок умел сочетать строгую каноничность изображения с использованием богатой символики и праздничных ярких красок. Образы Гурия Никитина даже как-то мелодичны — им присущи музыкальная динамика и отчетливый ритм. В совокупности с изящной пластикой и великолепным умением художника передать игру светотени и объем фигур они превращают его творения в истинные шедевры.
Что же касается личной жизни Гурия Никитина, то известно, что он никогда не был женат и, соответственно, не имел детей. В «Повести о построении Николо-Успенской и Федоровской церквей» мы читаем о знаменитом иконописце:
«Яко муж благочестив и бояйся Бога, жительствуяй в девстве даже до кончины своей».
16 Иосиф Владимиров
Родом из Ярославля. Сын иконописца Владимира Титова, брат Андрея, Бориса и двух Иванов Владимировых. Предположительно, проживал в слободе Толчково, в приходе церкви Иоанна Предтечи. В 1646 году жил в Спасской слободе вместе с братом Саввой, священником церкви Петра митрополита.
В 1642—1644 годах впервые вызван в Москву — участвовал в исполнении росписей Успенского собора Кремля. В 1650 году в составе артели ярославца Севастьяна Дмитриева с 4 товарищами писал киоты на наружных стенах Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря, вероятно был задействован там и в более значительных работах, прежде всего в росписи паперти этого собора. В 1652 году принимал участие в начальном этапе росписи московского Архангельского собора под руководством Симона Ушакова. В 1652—1653 годах участвовал в росписи церкви Троицы в Никитниках в Москве. В 1653—1654 годах вместе с другими писал иконы для иконостаса московского Успенского собора.
В сентябре 1657 года вместе с Симоном Ушаковым и другими три дня писал на «государеве патриарше дворе на дорогах у внешних сторон на церкви». В 1659 году вместе с Севастьяном Дмитриевым и пятью другими ярославцами участвовал в стенописных работах в Успенском соборе Ростова. В 1660 году писал в московском Архангельском соборе; в это время жил дома у Ушакова близ церкви Троицы в Никитниках. Вместе с Ушаковым и другими писал царские врата в церковь Евдокии в Кремлёвском дворце; со Стефаном Лопуцким писал знамёна, вместе с другими писал образ Спасов и северную дверь в собор Василия Блаженного и чинил пять местных икон и царские врата. В августе этого года под руководством Ивана Филатьева чинил роспись стен московского Успенского собора.
В сентябре 1660 года поступил в знаменщики Печатного двора после Захария Лукина. Возможно, учился у рисовальщика Пюльмана, приезжавшего на Русь в 1661—1663 годах. 29 июня 1663 года обозначен в знаменщики Григорий Аврамов, но с 16 июня 1664 года опять является в знаменщиках Владимиров, причём жалованье ему было выдано и за прошедший год. Написал образ Нерукотворенного Спаса, который был награвирован в Вене в 1663 году с следующею подписью[1]:
Сей образ Христов за много лет иезувити от голомуцыя пелегринато в Риме прееден презтенты пергамин с самого синдона Авгарева изыском зуграфа Иосифа Владимирова москвита, выдан до руки в Вене в лето 7171.
В 1664 году взят с Печатного двора к стенному и травному письму в передней палате, «в комнате», на золотом крыльце и в церкви Евдокии в Кремлёвском дворце. Последний раз упоминается в 1666 году, когда по заказу живших в столице ярославских купцов Никитинковых написал икону «Сошествие Святого Духа» для церкви Троицы в Никитниках, в которой сознательно изменил традиции в соответствии с современными греческими образцами. Т. Е. Казакевич предполагала, что он постригся в монахи в московском Знаменском монастыре под именем Иоасафа, и в 1677—1678 годах на Печатном дворе писал иллюстрации к Евангелию.
Род Иосифа Владимирова вписан в синодики Кирилло-Белозерского и Толгского монастырей.
15 814
2 229 
