История опечаток. Часть 9: "Оборты" вокруг Земли",  или "Речь товарища Хущева".

История опечаток. Часть 9: "Оборты" вокруг Земли", или "Речь товарища Хущева".

Легенды об опечатках слагались всегда, в том числе и в брежневскую пору. Журналисты из разных городов до сих пор любят рассказывать о случавшихся у них оплошностях, причём иногда оплошности эти оказываются абсолютно одинаковыми. И не поймёшь: то ли это и в самом деле бродячие опечатки, то ли просто бродячие легенды, в реальности ничем не подтверждённые.    

Мы уже встречали пару раз опечатку "исторический" — "истерический". Те случаи были вполне реальными, а вот история брежневской поры больше похожа на байку. Якобы в 1970-е годы после очередного съезда КПСС газета "Донецкий рабочий" опубликовала материал некоего преподавателя научного коммунизма. Принятые съездом решения воспевались там на все лады и, разумеется, назывались "историческими". Но случилась та самая опечатка. Уверяют, что тогда были уволены главный редактор, ответственный секретарь и корректор газеты. А опечатка пошла гулять далеко за пределами СССР — и некая враждебная радиостанция не преминула съехидничать: "Единственная советская газета правильно охарактеризовала решения съезда — это "Донецкий рабочий".   

Другая популярная байка — о том, как некая провинциальная газета поместила очерк про водителя-передовика. Тот проехал без аварий и поломок 100 тысяч километров. Заголовок гласил: "100 тысяч километров — не пердел!" Эту историю рассказывают и в Саратовской, и в Нижегородской областях, и в Сибири.    

А вот какой эпизод рассказывает обнинская журналистка Нонна Черных: "В одной из газет, в которых я работала (дело было не в Обнинске), произошла опечатка: в рубрике "марксистско-ленинская учёба" в слове "учёба" пропустили букву "ч" — редактор был уволен на следующий день."    

Известный литератор Владимир Шахиджанян рассказывает о такой же опечатке следующее: "В молодёжной газете, которая выходила в Магадане, слово "учёба" почему-то всегда писали через "о". Редактор злился. Однажды, когда в полосе опять появился заголовок "Комсомольская учоба", он в ярости — сколько можно! — зачеркнул "чо" и крупно, жирно вывел вместо него "е", не восстановив при этом букву "ч". Наборщик так и внёс исправление, и "учёба" появилась без буквы "ч". Над словом, ставшим в результате правки бранным, смеялись все жители города".    

Есть и другие истории о той же самой опечатке.    

Ещё одна легенда об опечатке существует аж в трёх вариантах. Как писала однажды "Комсомольская правда", в 1963 году лишился работы редактор газеты "Горьковский рабочий", сообщившей о том, что "Валентина Терешкова совершила 17 обортов вокруг Земли!"    Аналогичную байку рассказывают алтайские журналисты, только число "обортов" они называют совсем другое (правильное): приземлилась-де Терешкова неподалёку от села Хабары, и после этого хабарская районная газета вынесла на первую полосу заголовок: "48 обортов Валентины Терешковой!"    

Автор этой книжки не поленился, полистал обе газеты — и горьковскую, и хабарскую. Не было там таких заголовков, да и редакторы прочно сидели на местах. Но легенда живуча, и ещё одна версия бытует в Вологде: "оборты" совершала у них не первая женщина-космонавт, а новейшая бетономешалка, реклама которой была якобы напечатана в одной местной газете.    

Другая смешная опечатка случилась, как рассказывают старожилы, в городе Воткинске: там в репортаже о зарубежной поездке Л. И. Брежнева слово "пребывание" было искажено грубейшей опечаткой. Какой? А вот об этом мы можем узнать из рассказа знаменитого в своё время Ираклия Андроникова. Он поведал журналисту "Известий" о точно такой же опечатке — только дореволюционной:            

"А вот ещё был совершенно замечательный случай. Если мне не изменяет память, в либеральной газете "Киевская мысль". Году так примерно в 1910-м они дали на первой полосе гениальную опечатку в заголовке: "Пребывание вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны в Финляндии". Так вот, в слове "пребывание" эти шутники вместо буквы "р" напечатали букву "о".    

Получилось ощущение такого спокойного, ме-е-едленного процесса. Понятно. Всё-таки старуха, почтенная мать государя императора. Да ещё в Финляндии."            

Так с кем же случилась такая накладка — с Марией Фёдоровной или с Леонидом Ильичом (через "о")? Или с обоими? Вопрос, на который нет ответа. Неясна ситуация и с ещё одной опечаткой, непозволительно замаравшей имя Генерального секретаря. Читатель, может быть, помнит список самых опасных политических опечаток 1939 года. Там была и примечательная пара "председатель" — "предатель". Такую же опечатку очевидцы наблюдали и в эпоху Брежнева. Якобы произошло это в одной республиканской "Правде": должность "председатель Президиума Верховного Совета СССР" потеряла три буквы. Осталось: "предатель Президиума."    

А на закуску — ещё один случай, рассказанный историком медицины Татьяной Грековой. Она вспоминает о тех же брежневских временах:            

"Опечатка могла серьёзно отразиться на судьбе не только корректора, но и главного редактора, как случилось в "Медицинской газете". В те годы не только "Правда" и "Известия", но и все ведомственные издания печатали материалы партийных съездов и пленумов.

Стенограмма очередного съезда начиналась с приветствий в адрес руководителей братских партий, причём после каждого приветствия в скобках стояло: "аплодисменты" или "бурные аплодисменты". После приветствий докладчик начал перечислять тяжёлые утраты, которые понесла партия за истекший период. Далее в скобках следовало — "все встают". "Медицинская газета" ухитрилась вместо этих слов поместить "бурные аплодисменты". Стоит ли говорить, что уже в следующем номере стояла фамилия нового главного редактора".           

Нет оснований не доверять уважаемой мемуаристке, но справедливости ради надо прибавить, что абсолютно аналогичную опечатку связывают и с другой газетой. Журналист Евгений Бовкун, работавший в советские годы в журнале "За рубежом", вспоминает: "Одного корректора из "Правды" выгнали. В речи генсека на 9 мая ему пришлось расставлять в скобках отдельно присланные примечания ("смех в зале, все встают, слышны возгласы" и так далее). Вот он, думая о чём-то своем, и поставил после фразы "В этой войне наша страна понесла невосполнимые потери" (бурные и продолжительные аплодисменты)".

Хрущёвско-брежневские времена были сравнительно спокойными: опечатка уже не могла подвести под монастырь. Но вот лишить работы могла – это известно не только из бродячих легенд. Старый газетчик Олег Быков рассказывал на страницах "Восточно-Сибирской правды": "Журналисты конца 70-х помнят совершенно дикий случай, когда в одночасье была сломана судьба хорошего парня — редактора "Иркутской недели" Петра Шугурова. Ко дню рождения вождя мирового пролетариата он подготовил специальный выпуск газеты, где на первой странице крупным шрифтом набрал цитату, если мне не изменяет память, из Погодина. Она звучала примерно так: "Лениным владела неуёмная идея переделать мир". Так вот, из слова "неуёмная" вылетела буква "е". Неумная идея! Сколько слетело голов из-за этого несчастного "е" — сие мне не известно. Но вот творческая судьба талантливого журналиста была сломлена. С вердиктом: "Изгнать из газеты, из партии, без права работы в печатных органах". Хотя, с моей точки зрения, благодаря ошибке цитата приобрела новый, более правильный смысл."    

А свердловчанка Валентина Артюшина вспоминала другой эпизод: "Один знакомый мне журналист потерял работу из-за опечатки в газете: "М. И. Калинин подчирикивал" вместо "подчёркивал". Мог бы и свободу потерять".            

И всё-таки по большей части опечатки уже не грозили их виновникам тяжёлыми карами. Были гневные звонки из обкомов и райкомов, объявлялись выговоры, накладывались административные взыскания — но этим чаще всего дело и заканчивалось. Даже когда липецкая партийная газета напечатала заголовок "Речь товарища Хущева", никаких арестов не последовало.    

А вот о каком случае рассказала не так давно "Комсомольская правда":            

"Во время службы в армии наш сотрудник Н. Агафонов (сейчас Николай верстает полосы "КП" — "толстушки") работал наборщиком дивизионной газеты "Советский патриот". Он профессионально набрал заметку, ключевой фразой в которой была следующая: "Леонид Ильич выступил на Пленуме ЦК партии". Но при переносе строки часть слова потерялась, и фраза приобрела сенсационный характер: "Леонид Ильич выпил на Пленуме ЦК партии". Так она и вышла в свет. Редактора "дивизионки" потом долго допрашивали особисты: что это такое печатный орган имел в виду."       

В ту же пору иркутская газета "Восточно-Сибирская правда" допускала опечатки типа: "Первыми в области сожрали урожай хлеборобы такие-то" (вместо "собрали"). Как вспоминал по этому поводу уже упомянутый Олег Быков, "твоё счастье, если ты сумеешь объяснить, что это всего лишь досадная опечатка, а не контрреволюционный происк". Но объясняли, отбивались. Случилось вступить на этот путь и самому Быкову, когда в его статье очутились слова "ладони с бугорками мовзолей" (вместо "мозолей"). По словам журналиста, "слава богу, там, наверху, хватило ума не показать в сём случае злого умысла. Но звонок был серьёзный".    

А иногда журналисты сами применяли превентивные меры — например, после допущенного ляпсуса отсиживались дома, пока начальство не остынет. И лишь потом являлись как ни в чём не бывало.    

Однажды ленинградская молодёжная газета "Смена" допустила опечатку, которая звучала так, что неприличнее некуда. В те годы газета печатала переписку своих читателей с друзьями из разных стран мира.    

Одна из таких публикаций заканчивалась восклицанием: "Где ещё найдёшь такую переписку!" Слово "переписку" оказалось разделено переносом (пере-писку), но мало того: вторая его половина приобрела совершенно немыслимое звучание. Первая, вторая и последняя буквы остались прежними, но вот третья и четвёртая изменились до неузнаваемости: вместо "с" — "з", вместо "к" — "д".    

Была ли это рискованная шутка, или сработало чьё-то подсознание — но материал вышел в свет. Автор его неделю-другую не появлялась в редакции: ждала, пока стихнет буря. И она стихла.    

К слову, можно добавить, что на счету "Смены" есть и ещё одна "непристойная" опечатка: однажды в выходных данных её вместо "такого-то ноября" стояло "поября".            

А вот ещё проблема: как извинишься перед читателями за такую вопиющую опечатку? Извинение ведь может выйти комичнее самого ляпсуса. Поэтому большинство опечаток проходили, что называется, молча, и разбирательства о них не выходили из редакционных стен.   

Но всё-таки иногда печатались и извинения. Летом 1960 года одна районная газета Амурской области допустила в своей публикации несколько серьёзных опечаток. И опубликовала следом такое вот примечательное извинение: "Уважаемые читатели! В предыдущем номере нашей газеты в репортаже с очередного пленума райкома ВЛКСМ в докладе первого секретаря райкома В. Григорьева по вине редакции допущены досадные многочисленные очепатки. Так, все указанные за отчётный период цифры по количеству принятых в комсомол юношей и девушек в колхозах и совхозах района следует читать как количество закупленных молодёжью телят у населения. И наоборот — все по тексту цифры по закупу телят следует читать как количество принятых молодых людей в комсомол. Приносим свои извинения".    Благодаря этим "очепаткам" о газете заговорили далеко за пределами района.            

Ну а рекорд по числу опечаток в брежневские времена поставила газета "Неделя". В ноябре 1968 года она поместила список книг, изданных в далёком 1870 году.    

В этой небольшой заметке опечатки буквально сидели одна на другой. Ф. М. Достоевский и Д. И. Писарев получили одинаковые инициалы — Д. М. Вместо "балетоман" было напечатано "бамтоман". А роман Эмиля Габорио про знаменитого сыщика Лекока был наименован так: "Мкок, агент сыскной полиции".

"Неделя" установила рекорд среди газет; а вот среди книг брежневской поры вне конкуренции было издание со скучным названием "Справочник технолога по обработке металлов резанием", вышедшее в свет в 1962 году. Это было уже третье издание справочника, но именно оно установило рекорд по числу опечаток: в errata их было перечислено более ста!    

Впрочем, иногда важно не количество, а качество. Вот, например, какая симпатичная опечатка мелькнула однажды в переводном романе Лиона Фейхтвангера "Лисы в винограднике". Франклин там говорил: "Я слыхал, что этот Бомарше уже отправил в Америку солидную партию товаров, что-то около шести тысяч рублей".    

Рублей? Но во Франции и Америке вроде бы ходили иные денежные единицы? Конечно, не рублей — ружей!    

Скромная, но характерная опечатка мелькнула в книге Виктора Смолицкого "Из равелина", вышедшей в 1960-е годы: там утверждалось, что за "тридцать" лет до своего ареста Чернышевский был студентом. Но знаменитому демократу в момент ареста исполнилось всего-то 34. Студентом он был не за тридцать — за тринадцать лет до того!            

И всё-таки к опечаткам в книжной продукции относились тогда достаточно строго. Во втором издании той же книги Смолицкого опечатка была исправлена. А вот ещё более любопытное свидетельство уже упоминавшейся нами Татьяны Грековой:            

"Книга с двумя-тремя опечатками, непременно обозначенными на вклейке, считалась серьёзным браком в работе, за который лишали "прогрессивки". Если же опечатку выявляли в слове, имеющем хоть малейшее отношение к идеологии, или она просто придавала слову неблагозвучную окраску, из готового тиража производили выдирку листа. Помню, в руководстве по онкологии напечатали "сракома" вместо "саркома". Был конец квартала, горел план, и целую бригаду редакторов и корректоров мобилизовали в типографию вырывать лист со злополучной опечаткой".            

Есть на этот счет и ещё один мемуар, довольно пространный, но весьма красочный. Им можно завершить эту небольшую главку.            

"Помню, приближался Новый год. Настроение, однако, в коллективе царило далеко не радостное. Произошло ЧП.    

Оно было связано с тиражом научного журнала, от выпуска которого напрямую зависело выполнение нашим издательством всего годового плана. Из одной журнальной статьи, посвящённой истории, читатели могли узнать, что Куликовская битва, оказывается, произошла в. 1830 году! Досадная опечатка! Просто вторая и третья цифры даты "поменялись местами". Время идёт. И тогда "наверху" родилась мудрая и простая, как всё гениальное, идея.    

Когда до Нового года оставалось совсем мало, группа сотрудников издательства, в том числе и автор этих строк, вооружённая лезвиями и ручками с чёрной пастой, начала свою "нелегальную" работу в подвале полиграфического предприятия, где был размещён злополучный тираж. И, смею сказать, нелёгкой, неприятной была эта работа! Подчистка и дорисовка цифр, напечатанных мелким шрифтом, не у всех (в частности, и у меня) получались аккуратно. От холода и работы ныли пальцы, и бритва, словно нарочно, то и дело резала именно по ним!   

Как же мы были рады, окончив нашу "миссию"!    

— Так не забудешь дату Куликовской битвы? — вскоре подшучивали надо мной друзья за новогодним столом.    

— Не забуду, это точно! — отвечал я, поднимая праздничный бокал. Причём делал я это осторожно и неуверенно: пальцы всё ещё болели".    

© Борис Одинцов. "Куликовская битва".    (опубликовано в газете "Вечерний Ростов")        

Продолжение следует.

© Автор: Д.Ю. Шерих. "А" упало, "Б" пропало. Занимательная история опечаток".

Материал взят из группы "Библиотеки прошлого".