Вопрос 35. Тема любви в лирике М. Ю. Лермонтова

Вопрос № 35. Тема любви в лирике М. Ю. Лермонтова

Тема любви — всепроникающая тема в творчестве Лермонтова. Это любовь к отечеству, к природе, детям и прежде всего — любовь к женщине в ее различных проявлениях: от бескорыстно-идеального "небесного" чувства до всепоглощающей любви – страсти или демонического соперничества. К любви во всех ее формах Лермонтов предъявляет требования высокой ответственности, верности, полного понимания. Нередко любовь звучит у него почти как синоним "счастья" или "добра". (Сушкова, Иванова, Лопухина, Щербатова, Быховец). Любовь для Лермонтова непреодолимая, всеохватывающая сила.

Любовная лирика — одна из самых интимных лири­ческих тем вообще. У Лермонтова же эта тема при­обретает трагический оттенок, т.к. у него практически нет стихотворений о счастливой, разделенной любви. Любовь у М. Ю. Лермонтова — «роковой поеди­нок» (как скажет Ф. И. Тютчев), наполненный обида­ми и отчаянием, озлобленностью и ревнивым недове­рием, диктуемыми гордыней лирического героя. Так тяжело переживает он «измену» Н.Ф. Ивановой, от­каз В. А. Лопухиной, сложные отношения с Ек. А. Сушковой, М.А. Щербатовой и Быховец Е. Г.

"1831 июня 11 дня". Представление о любви как о высшем и потому неосуществимом идеале.

«К Н. И....» (1831), «К***» (1830-1831), «К*» (1832) трагичны. Любить "на время — не стоит труда…", и если герой клянется в любви вечно, как Демон, то такая клятва есть предзнаменование трагичного конца.

У Лермонтова больше, чем у других русских лириков эта тема пронизана мотивами страдания — неудачи, неисполнимости связанных с этим чувством надежд. Неразделенная любовь — страдания от измены любимого человека или от обманчивости всей жизни.

"Моя душа, я помню с детских лет чудесного искала". Романтический идеал поэта в стихотворениях "Желанье" (1832) и "1831 июня 11 дня".

"Нищий" (1830). Любовь трагична в стихотворениях Лермонтова. Кокетливая Екатерина Сушкова заставила юношу испытать жестокость неразделенной любви, похожей на обман.

Екатерина Сушкова

Екатерина Александровна Сушкова, заставившая юного Лермонтова испытать всю жестокость неразделенной любви, похожей на обман, родилась 18 марта 1812 года в Симбирске. Е.А. Сушкова обращалась с М.Ю. Лермонтовым как с мальчиком, но отдавала должное его уму. Она искала удачного замужества, но Лермонтов в качестве жениха её не привлекал: слишком юн. Сушкова подсмеивалась над Мишелем, как его звали друзья и близкие. А он спорил с ней до слез, доказывая свою правоту. Свои первые стихи Лермонтов посвящает, конечно, Екатерине Александровне. Сушкова постоянно напоминала, что Лермонтов ещё ребёнок, что стихи его – первая и не слишком удачная проба пера. Это, несомненно, сильно ранило сердце молодого поэта.

«Расстались мы...» (1837)

Расстались мы; но твой портрет

Я на груди моей храню:

Как бледный призрак лучших лет,

Он душу радует мою.

И новым преданный страстям,

Я разлюбить его не мог:

Так храм оставленный – все храм,

Кумир поверженный – все бог!

Лирический герой с любимой находится в дра­матических отношениях. Он адресует героине лю­бовной лирики свои упреки, так как лирическим героем движет не лю­бовь, а самолюбие. Любовь лирического героя Лер­монтова — сильное, но часто скорбное и безот­ветное чувство. Поэт пишет о трагической невозможности счастливой любви. В этом стихотворении Лермонтов продолжает тему обреченно­сти человека на одиночество, невозможности со­единения с «родной душой».

Наталья Иванова

После Сушковой Лермонтов увлекся Натальей Федоровной Ивановой. Она – дочь писателя и драматурга Ф.Ф. Иванова. Лермонтов и Иванова познакомились в 1830 г. И через год поэт испытывает сильное чувство к Наташе Ивановой. Лермонтов посвящает ей стихотворение "Я не унижусь пред тобой" (1832). Наталья Иванова вызвала горечь, сознание напрасно растраченных чувств. Лермонтов надеялся, что Ивановой не так легко будет его забыть, что он будет отомщен – хотя бы ценою раскаяния. Любовь к Ивановой уходила в нелегкое забвение, как уходило увлечение Сушковой.

…Отныне стану наслаждаться

И в страсти стану клясться всем;

Со всеми буду я смеяться,

А плакать не хочу ни с кем;

Начну обманывать безбожно,

Чтоб не любить, как я любил;

Иль женщин уважать возможно,

Когда мне ангел изменил?

Я был готов на смерть и муку

И целый мир на битву звать,

Чтобы твою младую руку –

Безумец! – лишний раз пожать!

Не знав коварную измену,

Тебе я душу отдавал;

Такой души ты знала ль цену?

Ты знала – я тебя не знал!

Варвара Лопухина

Будучи студентом, Лермонтов был влюблен в молоденькую, милую, умную, как день, и в полном смысле восхитительную Вареньку Лопухину. Чувство Лермонтова было к ней безотчетно, но истинно и сильно, он едва ли не сохранил его до самой смерти.

Родные выдали Вареньку за богатого и ничтожного человека Бахметьева. Может быть, она любила мужа, была верной женой, хорошей матерью, но она никогда не могла забыть Лермонтова, как и он её.

Первая страсть Мишеля не исчезла, потому что, когда он узнал о замужестве Вареньки, то очень сильно расстроился. Он любит ее одну и верен ей одной. Это была глубокая привязанность, всю жизнь сопровождавшая поэта. Стихи, связанные с В. Лопухиной, объединяют два взаимосвязанных мотива: возвышенность одухотворенной личности лирической героини и самопожертвование героя ради ее счастья.

Она не гордой красотою... (1832)

Она не гордой красотою

Прельщает юношей живых,

Она не водит за собою

Толпу вздыхателей немых.

И стан ее- не стан богини,

И грудь волною не встает,

И в ней никто своей святыни,

Припав к земле, не признает.

Однако, все ее движенья,

Улыбка, речи и черты

Так полны жизни, вдохновенья,

Так полны чудной простоты.

Но голос душу проникает,

Как вспоминанье лучших дней,

И сердце любит и страдает,

Почти стыдясь любви своей.

«Молитва» («Я, матерь Божия, ныне с молитвою...») (1837)

Поэт написал это произведение, когда находился под арестом за стихотворение «Смерть поэта». Стихотворение относится к зрелой лирике Лермонтова. Оно строится как монолог лирического героя — мольба о счастье любимой женщины, о ее душе (вероятно, что в стихотворении речь идет о В. А. Лопухиной). В 1838 году он пишет письмо Марии Лопухиной, а в конверт вкладывает стихи, обращённые к её младшей сестре В.А. Лопухиной, со словами: «В завершение моего письма я посылаю вам стихотворение, которое я нашел случайно в ворохе своих путевых бумаг и которое мне в какой-то степени понравилось, потому что я его забыл — но это вовсе ничего не доказывает».

Главная тема стихотворения — тема любви, лирический герой молится не за себя («Не за свою молю душу пустынную»), а за возлюбленную. В стихах дышит такая благоговейная любовь, что они но праву могут быть названы гимном чистоте, нежности, душевной красоте. 

В ходе монолога вырисовываются три образа: божьей матери, лирич. героя и той, о которой он молится. В общем контексте лермонтовской лирики существенно, что внутренняя драма героя, одинокого странника с «пустынной душой», отодвинута на второй план, а на первый выступает образ героини — ее нравственная чистота и беззащитность перед враждебными силами «мира холодного». Мольба за нее освещает с новой стороны образ самого героя: трагедия духовного одиночества не разрушила его глубокого участия и заинтересованности в судьбе другого человека.

Произведение состоит из четырёх строф, написанных катреном. Автор использует перекрёстную рифмовку и только дактилические рифмы, что придаёт стихотворению мелодичность. Лермонтов говорит о тайнах человеческого бытия, о любви. В начале своего поэтического творения он с любовью и доверием обращается к Матери Божией.  Речь сбивчивая, с нагнетанием все новых обращений и пояснений, почти исступленная.

Я, Матерь Божия, ныне с молитвою 

Пред твоим образом, ярким сиянием, 

Не о спасении, не перед битвою, 

Не с благодарностью иль покаянием… 

Лирический герой молится о душе «чужой»: 

Не за свою молю душу пустынную, 

За душу странника в свете безродного; 

И только после того как лирический герой высказывает свою заветную прось­бу:

Но я вручить хочу деву невинную

Теплой заступнице мира холодного,

тон стихотворения становится более спокойным и умиротворенным. Строка «Теплой заступнице мира холодного» является кульминационной. В ней поэту удалось сконцентрировать одну из главных идей свое­го творчества, к восприятию которой читатель подготовлен чтением предшествующих стихов. «Холодный мир» и «теплая заступница» — поразительная антитеза (противопоставление). 

Обратим внимание на то, каким размером написан шедевр. Безусловно, перед нами дактиль, который придаёт стиху некоторую величественность и позволяет в форме молитвы высказать «теплой заступнице» самое заветное своё желание Лирический герой просит заступницу дать «деве невинной» «спутников, полных внимания, молодость светлую, старость покойную…». 

Лермонтовские строки поражают своей музыкальностью. Стихотворение делают похожим на молитву повторяющиеся гласные «о», «а», «у» и сонорные согласные «р», «л», «м», «н». 

Чувства, высказанные в этом обращении к Матери Божией, поражают искренностью, чистотой и благородством. Он молится о послании душе любимой «лучшего ангела» в «час прощальный»: 

Срок ли приблизится часу прощальному 
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную. 
Ты восприять пошли к ложу печальному 
Лучшего ангела душу прекрасную. 

Однако Лермонтов бы не был великим русским поэтом, если бы, постепенно нарастая, не зазвучал другой мотив — прощения и примирения. «Я не хочу, чтобы свет узнал...» (1837), «Ребенку» (1840).

Мария Щербатова

М.А. Щербатова – новая возлюбленная Лермонтова. Она была высокая, тонкая, с бронзовым блеском в волосах. Зимой 1839 г. поэт был сильно заинтересован Щербатовой, молодой вдовой.

Любила ли она его, он не знал. Но он, если бы мог, подарил ей всю землю. Вся теплота любви сосредоточилась в нем одном. Лермонтов говорил Щербатовой: «Мне грустно, что я вас люблю, и знаю, что за этот легкий день нам придется дорого рассчитаться».

«Отчего» (1840). Стихотоврение представляет собой монолог, в котором поэт предсказывает возлюбленной ее будущее.

Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно... потому что весело тебе.

«Печальной отчизны примеру,

В надеждах на бога

Хранит она детскую веру;

Как племя родное,

У чуждых опоры не просит

И в гордом покое

Насмешку и зло переносит;

От дерзкого взора

В ней страсти не вспыхнут пожаром.

Полюбит не скоро,

Зато не разлюбит уж даром».

Лирич. ситуация, лежащая в основе стихотворение, глубоко знаменательна (как отметил еще В. Г. Белинский) для творчества Лермонтова; «цветущая молодость» прекрасной женщины, увиденная в «светлый день» веселости и счастья, парадоксальным образом вызывает у лирич. героя вместо ощущения полноты и радости жизни горестные и мрачные предчувствия: «За каждый светлый день и сладкое мгновенье / Слезами и тоской заплатишь ты судьбе».

Мысль, заданная уже в зачине («Мне грустно, потому что я тебя люблю»), развертываясь и наполнившись конкретным содержанием, закрепляется афористич. концовкой — оксюмороном: «Мне грустно... потому что весело тебе». Кольцевая композиция становится здесь своего рода метафорой, знаменующей безысходность.

Стилю и интонации печального монолога-раздумья глубоко соответствует ритмика стиха — «медлительный» 6-стопный ямб, к к-рому Л. прибегал в стихах элегического звучания. По предположению Б. Эйхенбаума, стих. обращено к М. А. Щербатовой.

«Сон» (1841). Идеал поэту является в снах. Во сне любовь оживает, пробуждение уби­вает ее. Мистическая тавтология грезы завораживает лирического героя: он видит во сне деву, подобную сну («Я видел деву; как последний сон // Ду­ши, на небо призванной, она // Сидела тут пленительна, грустна»), по смерти ему будут сниться сны о снах («...но если я не позабуду // в этом сне любви печальный сон»). А в завершении темы «из одного сна выходит, по крайней мере, три» (В. Соловьев о стихотворении «Сон», май—июль 1941): поэту снится, что он умирает и видит во сне любимую, видящую сон о нем, умирающем.

«Оправдание» (1841). В стихотворениях есть строки, свидетельствующие о духовной любви. Поэт подчас не спорит, не обвиняет любимую, а радуется счастью видеть, слышать ее, наслаждается покоем и со­гласием с самим собой.

Его поэтические любовные признания исполнены обаяния, сердечной теплоты и искренности. Таково, например, его стихотворение «Слы­шу ли голос твой...» (1837). В нем много музыки и много света. Это песня любви, ясная, легкая, звонкая:

Слышу ли голос твой

Звонкий и ласковый,

Как птичка в клетке,

Сердце запрыгает;

Встречу ль глаза твои

Лазурно-глубокие,

Душа им навстречу

Из груди просится...

Е.Г. Быховец

Последней женщиной в жизни Лермонтова стала Е.Г. Быховец – дальняя родственница Лермонтова. Бронзовый цвет лица и черные очи… Она имела много поклонников из окружения Лермонтова. Они встретились, после разлуки, прямо в день его дуэли, последней дуэли в его жизни. Поэтому именно Быховец? Да поэтому, что она была похожа на В. Лопухину. Быховец говорила, что Лермонтов не любил танцевать, но был очень весел. Веселился он со всеми, но с ней всегда был грустен, только с ней Лермонтов был настоящим. Быховец была с ним в день его смерти, прожила с ним последний день в его жизни. Конечно же, смерть Лермонтова очень расстроила ее.

Нет, не тебя так пылко я люблю,

Не для меня красы твоей блистанье

Люблю в тебе я прошлое страданье

И молодость погибшую мою.

Лермонтов – мечущийся человек, ищущий ласку и любовь. Он ищет истинную любовь, взаимную, но его чувство остается без ответа. М.Ю. Лермонтов искал женщину, способную понять и воспринимать его таким, какой он есть; ищет родную душу, ту единственную, которая будет ему помогать в нелегкие минуты, будет понимать, и уважать его.

К сожалению, ему этого не удалось. Ни с одной женщиной он не связал жизнь свою брачными узами. Любовь приносит ему горечь, разочарование и страдания!

Иного характера стихотворение «Нет, не тебя так пылко я люблю...» (1841). Оно более индивидуально и более психо­логично, в нем привлекает глубокая и волнующая правда чувства:

Когда порой я на тебя смотрю, Я говорю с подругой юных дней,

В твои глаза вникая долгим взором: В твоих чертах ищу черты другие,

Таинственным я занят разговором, В устах живых уста давно немые,

Но не с тобой я сердцем говорю. В глазах огонь угаснувших очей.

В стихотворении не одна, а две героини. Одна здесь, при­сутствует, поэт ведет с ней «таинственный разговор без слов». Другая героиня — в памяти поэта, в его сердце, может быть, ее нет уже в живых («уста давно немые», «угаснувшие очи»). Са­мое удивительное заключается в том, что память о прошлой любви оказывается сильнее, неизмеримо сильнее впечатлений настоящего. Все это очень непросто — но так бывает с челове­ком. Лермонтов раскрывает в своем стихотворении правдивые тайны человеческого чувства. Это и делает стихотворение глубо­ко психологическим. Психологическое произведение всегда нам рассказывает не о явном, а о тайном, не о простом, а о слож­ном — о том, что скрыто в глубинах человеческой души.

Музыкаль­ность, напевность вообще характерны для лирики Лермонтова. Недаром многие его стихотворения (и эти, в частности) были положены на музыку и сделались популярными романсами. На стихи «Слышу ли голос твой...» романсы написали русские ком­позиторы М. И. Глинка, А. С. Даргомыжский, А. Г. Рубинштейн. На стихи «Нет, не тебя так пылко я люблю...» музыку написал русский композитор А. Л. Гурилев.

«Утес» (1841). «Утес» — это маленькая лир. повесть о любви, на­писанная в иносказательной форме:

Ночевала тучка золотая

На груди утеса-великана,

Утром в путь она умчалась рано.

По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине

Старого утеса. Одиноко

Он стоит, задумался глубоко,

И тихонько плачет он в пустыне.

Стихотворения "Утес", "Тучи", "Сосна", "Дубовый листок" составляют единый цикл, где часто используется худ. прием психологический параллелизм. Лирический герой восхищается красотой природы, желает слиться с ее жизнью, ищет в природе гармонии бытия. Герой тяготится в окружающей жизни тем, что в свой страшный век, гасящий разум, волю, он владел гордым сердцем, мужеством борьбы, пылкостью чувств. Поэт стремится вернуть миру утраченную им гармонию, красоту. Это вызывает предельный взлет духовной силы поэта.

Интересна судьба этого стихотворения. Оно послужило эпи­графом и тематической основой для одного из самых глубоких и трагедийных рассказов Чехова — «На пути». Оно вдохновило композитора С. В. Рахманинова на создание одноименной сим­фонической поэмы. Такой интерес к стихотворению Лермонтова объясняется тем, что стихотворение, совершенное по форме, по существу, рассказывает нам одну из вечных человеческих исто­рий.

Дополнительные материалы:

Русский философ В. Соловьев указал на «миражность» как на важней­ший признак любовной лирики Лермонтова: «Заметьте, что в этих произведениях почти никогда не выражается лю­бовь в настоящий, в тот момент, когда она захватывает душу и наполняет жизнь». И вывел отсюда решающую черту лермонтовского творчества в це­лом — «способность переступать в чувстве и созерцании через границы обычного порядка явлений и схватывать запредельную сторону жизни и жизненных отношений».

То есть: не любви ищет поэт, а «иное» в любви. Отрицание — вот реак­ция поэта на чувство, живущее в нем «сейчас»: «Все, что любит меня, то погибнуть должно», «Мне грустно, по­тому что я тебя люблю», «Нет, не тебя так пылко я люблю». Условие истин­ной любви — отсутствие возлюбленной; роднит не близость, а даль: «даль­ний отзвук дальних гор», «бледный призрак лучших лет». Любить стоит только невозможное — тот идеал, что в прошлом («огонь угаснувших очей»), или тот идеал, что в будущем («бесплотное виденье»).

Не о земной страсти грезит поэт, но о любви абсолютной — той, кото­рая может исполниться лишь в посмертном сне:

Я б желал навеки так заснуть,

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,

О любви мне сладкий голос пел...

Поэтому еще здесь, на этой земле, сновидческий взгляд поэта силится различить в облике смертной женщины — ангельские знаки: «Ты ангелом будешь»; «Глядит — и небеса играют // В ее божественных глазах». А когда эти глаза обманывают, душа поэта бунтует; лишенная идеала, она пре­дается демону («Мой демон»: «Покажет образ совершенства, // И вдруг от­нимет навсегда») — и эта личная катастрофа приравнивается к катастрофе мирового значения.

Если не ангельская любовь, то демоническая страсть. Романтик мыслит крайностями. Нет ничего для него хуже, чем середина; меньше всего он го­тов смириться с действительностью как таковой, с голым фактом. Отсюда дилемма: или подняться в небеса на крыльях преображенной любви, или же мучительно и сладострастно свергнуться в «адскую бездну».

Лучшее оружие против быта — гипербола и «предельная» антитеза: «И целый мир возненавидеть, // Чтобы тебя любить сильней», «Мгновение вме­сте мы были, // Но вечность ничто перед ним». Так рождается миф о любви демона к ангелоподобной женщине: «Ты ангелом будешь, я демоном стану»,

Над бездной адскою блуждая,

Душа преступная порой

Читает на воротах рая

Узоры надписи святой,

Для всего живого любовь означает смерть: царица Тамара убивает любовников («Тамара»), молодой грузин мстит сопернику и обманувшей его возлюбленной («Свидание»), три паль­мы срублены теми, кого они так долго ждали («Три пальмы»).

Но в мире надлунном совсем другой закон — любви как вселенской гармонии. Там

• «звезда с звездою говорит» («Выхожу один я на дорогу...»),

• комета «меняется» с еще не падшим ангелом «улыбкой ласковой привета» («Демон»),

• «и месяц, и звезды, и тучи толпой» внимают ангельской «песне святой».

И всякая частица в мире подлунном стремится вырваться из кру­говорота страстей и взлететь к надмирной любви.

4