Александр Николаевич Радищев

Александр Николаевич Радищев

Александр Николаевич Радищев (родился 31 августа, 20-го по старому стилю 1749 в селе Верхнем Облязове Саратовской губернии (ныне село Радищево Кузнецкого района Пензенской области; умер 24 сентября, 12-го по старому стилю 1802 в Санкт-Петербурге) – просветитель, писатель, философ.

Детство. Жизнь в Москве

Александр Николаевич Радищев родился в селе Верхнем Облязове Саратовской губернии (ныне село Радищево Кузнецкого района Пензенской области). Отец его Николай Афанасьевич был состоятельным помещиком. Человек культурный, он и сыну старался дать хорошее образование. Мать Радищева Фекла Саввична была урожденная Аргамакова; семья Аргамаковых принадлежала к передовой московской дворянской интеллигенции. Родители Радищева хорошо относились к своим многочисленным крестьянам.

Детство Радищева прошло в Облязове; дом Радищевых был большой, богатый, многолюдный. У Александра Николаевича было 6 братьев и 4 сестры, дети росли в окружении крепостной «дворни» и хорошо знали деревню. За будущим писателем ходил дядька, видимо тоже крепостной, Петр Мамонтов, который рассказывал мальчику сказки. Когда Радищеву было семь лет, родители повезли его в Москву и оставили на попечение родственника М.Ф. Аргамакова. В доме бывали профессора университета, дававшие уроки хозяйским детям, вместе с которыми занимался и маленький Радищев. Учителем французского языка и гувернером детей был некий француз, республиканец по убеждениям, эмигрировавший из старорежимной Франции. Конец 1750-х — начало 1760-х, время жизни и учения Радищева в Москве, были годами брожения умов и подъема литературной борьбы.

В Москве издавались журналы, собирались литературные и научные общества, кружки; в салонах культурных дворянских домов и кабинетах разночинцев-ученых шли споры о правительстве, крепостном праве, о бюрократии, образовании, поэзии. Атмосфера недовольства правительством Елизаветы не разрядилась и при Петре III, вызвавшем еще большее возмущение в самых различных слоях общества. Все это, а также лекции передовых мыслителей-профессоров и либеральное окружение повлияло на мальчика Радищева. Это была первая «закваска» будущего якобинства.

Санкт-Петербург, Пажеский корпус

В конце 1762 новая императрица Екатерина II «пожаловала» Радищева (в то время тринадцатилетнего мальчика) в пажи. Это было устроено, без сомнения, хлопотами Аргамаковых. Екатерина и правительство находились в Москве, где должна была происходить коронация. Только в начале 1764 в Петербург вернулся двор, а за ним пажи, в том числе и «новопожалованный» Александр Радищев.

Во времена Екатерины II Пажеский корпус не был серьезным учебным заведением2. Всем наукам обучал пажей один педагог — француз Морамбер. Пажеский корпус готовил не ученых, а придворных, и пажи были обязаны прислуживать императрице на балах, в театре, за парадными обедами. Юноша Радищев из атмосферы серьезных умственных и общественных интересов попал ко двору. Из среды Аргамаковых, Фонвизиных, Херасковых, Аничковых он вынес идеалы общественного служения, неприятие рабства, деспотии, презрение к низости льстецов и теперь воочию увидел подлость, грязь, интриги, воровство — весь механизм рабовладельческой деспотии в ее средоточии, увидел все это в самом дворце, и ему, скромному пажу, с которым, конечно, не церемонились, раскрылась оборотная сторона великолепия двора «Северной Семирамиды».

В Пажеском корпусе Радищев дружил с Алексеем Михайловичем Кутузовым (1746 – 1797)3. Этот пылкий, идеально настроенный юноша стал надолго самым близким Радищеву человеком. Они жили в одной комнате в течение 14 лет, читали одни и те же книги, вместе учились, мечтали. Впоследствии идейные пути их разошлись.

Лейпциг. Ростки свободомыслия

В начале 1766 Екатерина II приказала отправить 6 юношей из числа пажей за границу, в Лейпциг, чтобы они обучались там в университете и, сделавшись образованными юристами, смогли впоследствии служить по судебной части в правительственном аппарате. В число избранных попали Радищев, Кутузов, Челищев и Рубановский. Вскоре к 6-м дворянским юношам прибавилось еще шестеро, не обучавшихся в корпусе. Среди них был молодой чиновник Федор Васильевич Ушаков, бросивший выгодное место ради ученья. Во всей группе молодежи, ехавшей в Лейпциг, он был самым старшим (ему было в это время 19 лет). Сила воли, рано развившийся ум и страстная жажда знания вскоре сделали Федора Ушакова вожаком, главой всей группы. Екатерина сама написала инструкцию для командируемых молодых людей и сопровождавших их педагогов (число молодых людей продолжало увеличиваться и позднее).

Почти пять лет провел Радищев в Лейпциге. С чрезвычайным усердием занимался он в университете, изучал не только юридические науки, но и философию, историю, литературу, естествознание; он почти закончил курс университетского медицинского образования. Все это не помешало Радищеву быть в курсе литературных европейских течений. Это было время утверждения в Германии предромантического направления, становления школы «бури и натиска (Sturm und Drang нем.).

Возвращение в Россию. Служить не рад...

Осенью 1771 Радищев, Кутузов и Рубановский приехали в Петербург. Они возвращались на родину, полные высоких юношеских помыслов о служении обществу, горячей преданности отечеству, полные желания проводить в жизнь передовые социальные идеалы, которые они усвоили за последние годы. Ко времени возвращения Радищева на родину Екатерина забыла уже, с какой целью пажи были отправлены в Лейпциг.

Радищев поселился в одной комнате с Кутузовым. Он был принужден служить, его определили в Сенат протоколистом, «мелкой сошкой». Помимо воли, он должен был стать частью машины подавления народа, соучастником правительства Екатерины. Службы этой Радищев не выдержал и вскоре ушел из Сената, поступив в 1773 в штаб генерала Я.А. Брюса, петербургского генерал-губернатора. В качестве юриста он был назначен обер-аудитором, т. е. военным прокурором. Конечно, и эта служба не могла быть приятна Радищеву: военный суд был едва ли не самым свирепым орудием классового господства помещиков.

Но даже ненавистная служба не помешала Радищеву завести знакомства и в «большом свете», и в кругу литераторов. Обаяние его личности, его блестящая образованность, глубина и сила его мысли, в то же время его благородная внешность сделали его желанным гостем и в великосветских гостиных, и в Английском клубе, и в кабинетах писателей.

ЛИТЕРАТУРНАЯ ЖИЗНЬ

Вернувшись из Лейпцига на родину, Радищев лично познакомился с Николаем Новиковым, издававшим в 1772 «Живописец». В пятом номере этого журнала появился очерк под названием «Отрывок путешествия в ***И***Т***». Ученые долго спорили о том, кто был автором «Отрывка», и только недавно установили, что написал его Радищев. «Отрывок» — это яркая, но мрачная картина крепостнической деревни, полная пафоса отрицания крепостнических порядков. «Отрывок» произвел шум в обществе. На «верхах» были крайне недовольны им и обвиняли автора в том, что он оскорбляет «весь дворянский корпус». Но ни Новиков, ни Радищев не испугались. В 13-м номере «Живописца» Новиков напечатал «Английскую прогулку» — статью, защищавшую «Отрывок» от нападок обиженных им помещиков, а в 14-м номере — продолжение «Отрывка». Первое выступление Радищева в печати стало началом его трагического пути писателя — проповедника свободы, а первое его оригинальное произведение - наброском основного его труда — «Путешествия из Петербурга в Москву».

«Путешествие из Петербурга в Москву» Радищев писал много лет. Его мировоззрение менялось под влиянием книг, которые он читал (а он следил за развитием передовой мысли во всех областях человеческого знания и у всех европейских народов), но прежде всего под влиянием больших исторических событий, свидетелем которых он был. Крестьянская война под предводительством Пугачева не испугала Радищева, а, наоборот, убедила его в потенциальной политической активности порабощенных народов России. Затем началась американская революция, и Радищев восторженно приветствовал ее как зарю освобождения человечества.

В 1789 Радищев закончил книжку «Житие Федора Васильевича Ушакова с приобщением некоторых его сочинений» и издал ее анонимно в том же году. Книжка обратила на себя внимание. Княгиня Дашкова заметила, что в ней встречаются опасные выражения и мысли. Члены Российской Академии были недовольны книжкой. И все же она имела успех. Успех книги, шум, вызванный ею, и то обстоятельство, что правительство не подняло дела по поводу ее появления, — все это, без сомнения, побудило Радищева к дальнейшим выступлениям.

Слух о крамольной книге дошел до Екатерины, и книга была ей доставлена. Она принялась читать ее и пришла в неописуемый гнев. Ее возмущение вызвали все главы, все положения, все картины книги5. Своему секретарю Александру Васильевичу Храповицкому императрица сказала об авторе «Путешествия»: «Он бунтовщик хуже Пугачева».

30 июня 1790 Радищев был арестован, и начался розыск о его деятельности. Екатерина знала о деятельности Радищева больше, чем это было отражено в официальных документах его процесса, ограниченного обвинением в издании «Путешествия». Известно, что арест Радищева привел к немедленному разгрому Общества друзей словесных наук .

Екатерина поручила расследовать дело Степану Ивановичу Шешковскому. Это был руководитель тайной полиции, палач, находившийся в непосредственном подчинении императрицы; его называли «кнутобойцем», имя его внушало ужас. Узнав о грозящей опасности, Радищев успел сжечь все оставшиеся у него экземпляры книги. Но рукопись «Путешествия», правда в весьма беспорядочном виде, со спутанными, может быть, сознательно, листами, у него осталась. 30 июня Радищев был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. После смерти жены у Радищева осталось четверо детей. Воспитанием их руководила сестра их покойной матери Елизавета Васильевна Рубановская. Когда Радищева увезли к Шешковскому, Елизавета Васильевна собрала свои драгоценности и отослала их ночью со старым слугой к «кнутобойцу». Только это спасло Радищева от пытки, обычно применявшейся Шешковским.

Следствие пошло быстро, тем более что официальное обвинение в издании бунтовщической книги было доказано самой книгой, а своего авторства Радищев не отрицал.

После краткого допроса Радищева и лиц, причастных к печатанию и продаже книги, судебный процесс окончился. 24 июля Палата приговорила Радищева к смерти за то, что он издал книгу, «наполненную самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный и умаляющими должное ко властям уважение, стремящимися к тому, чтобы произвесть в народе негодование противу начальников и начальства и, наконец, оскорбительными, неистовыми изражениями противу сана и власти царской». Так как Радищев был дворянином, то его приговор должно было утверждать правительство. 26 июля он поступил в Сенат, и 8 августа сенаторы утвердили его. Доклад о решении Сената был представлен Екатерине 11 августа. Она приказала рассмотреть его в Государственном совете, намекнув при этом на то, что Радищев, помимо всего прочего, оскорбил своей книгой ее лично. 19 августа Совет утвердил приговор. Радищев ждал смертной казни 1 месяц и 11 дней. 4 сентября был подписан указ Екатерины о замене ему казни ссылкой в Сибирь, в Илимский острог на 10 лет. «Помилование» было мотивировано торжеством по случаю мира со Швецией.

После ссылки

В 1796 Павел I «назло матери» освободил Радищева, а в 1801 Александр I амнистировал его. Вернувшись в Петербург, Радищев жил в Семеновском полку в доме Лавровой (не сохранился, ныне участок дома № 15 по Можайской улице), служил в Комиссии по составлению законов. В последние годы жизни была написаны поэма "Бова", стихотворение "Осьмнадцатое столетие". Но творчество более не приносило удовлетворения писателю. Радищев не был собирателем знаний для себя. Он был политическим деятелем, демократом и революционером. Его целью была не наука сама по себе, а жизнь, которую необходимо было перестроить. Радищев покончил с собой, выпив царской водки, которой его сын чистил эполеты. Похоронен на Волковском православном кладбище. Могила не сохранилась, есть мемориальные доски - на доме, где в 1775 - 1790 жил А.Н. Радищев (ул. Марата, 14; перестроен), и на стене Воскресенской церкви Волковского кладбища.