Человек, который ничего не весил

Быть легким как пух, быть легче воздуха, чтобы свободно летать высоко над землей куда угодно – вот мечта, которая с детства кажется нам заманчивой. Но обыкновенно забывают при этом одно обстоятельство: ведь люди могут свободно двигаться на земле только потому, что они тяжелее воздуха. В сущности, мы живем на дне воздушного океана, и если бы почему‑либо мы сделались вдруг в 1000 раз легче (т. е. стали бы легче, чем воздух), то неизбежно должны были бы всплыть на поверхность этого океана. Мы поднялись бы вверх, быть может, на несколько верст, пока не достигли бы области, где удельный вес воздуха равен весу нашего тела. Все мечты о свободном витании над горами и долинами рассыпались бы прахом: освободившись от оков тяжести, мы стали бы пленниками другой силы – атмосферного давления.

Писатель Уэллс в одном из своих юмористических рассказов в весьма наглядной форме показывает, какие неудобства ожидали бы нас при такой перемене.

Один очень полный господин желал во что бы то ни стало избавиться от своей полноты. А у рассказчика будто бы как раз имелся рецепт, полученный от какого‑то индусского чародея: рецепт этот обладал способностью облегчать тучных людей от их чрезмерного веса. Толстяк выпросил у автора чудодейственный рецепт, принял лекарство, – и вот какого рода неожиданные сюрпризы поразили рассказчика, когда, придя навестить своего знакомца, он постучал у его дверей.

Дверь долго не открывалась. Я слышал, как повернулся ключ, затем голос Пайкрафта (так звали толстяка) произнес:

– Войдите.

Я повернул ручку и открыл дверь. Естественно, я ожидал увидеть Пайкрафта.

«Человек, который ничего не весил». …Он плавал наверху, как пузырь…

И знаете ли: его не было! Кабинет был в беспорядке: тарелки и блюда стояли между книгами и письменными принадлежностями, несколько стульев были опрокинуты, но Пайкрафта не было…

– Я здесь, старина! Закройте дверь, – сказал он, и тогда я нашел его.

Он находился у самого карниза, в углу, у двери, точно кто‑нибудь приклеил его к потолку. Лицо у него было сердитое и выражало страх.

Я запер дверь, стал поодаль от Пайкрафта и смотрел на него.

– Если что‑нибудь подастся, то вы, Пайкрафт, упадете и сломите себе шею, – сказал я.

– Я рад был бы этому, – заметил он.

– Человеку ваших лет и веса предаваться такой гимнастике…. Однако, как вы там, черт возьми, держитесь? – спросил я.

И вдруг я увидел, что он вовсе не держится, а плавает там наверху, как плавал бы надутый газом пузырь.

Он сделал усилие, чтобы оторваться от потолка и сползти вдоль стены ко мне. Он ухватился за рамку гравюры, она подалась, и он снова полетел к потолку, между тем как картина свалилась на диван. Пайкрафт хлопнулся о потолок, и тогда я догадался, почему все выдающиеся части и углы его тела запачканы мелом. Он снова, с большею осторожностью, попробовал спуститься при помощи камина.

– Это лекарство, – запыхтел он, – было слишком действенно.

Потеря веса – почти абсолютная.

Тут я все понял.

– Господи, Пайкрафт! – сказал я. – Ведь вам нужно было лечение от полноты, а вы всегда называли это весом… Постойте, я вам помогу, – сказал я, взяв его за руки и дергая вниз.

Он заплясал по комнате, стараясь твердо встать где‑нибудь. Это было очень похоже на то, как если бы я в ветреный день держал в руках парус.

– Стол этот, – сказал он, – очень прочен и тяжел. Если бы вам удалось засунуть меня под него…

Я это сделал, и там он шатался, как привязанный воздушный шар.

Вдруг он разразился страстным возгласом:

– Боже мой, что мне делать?!

– Одно очевидно, – сказал я, – именно то, чего вы не должны делать. Если вы выйдете из дома, то будете подниматься все выше и выше…

Я подал ему мысль, что ему следует приноровиться к своему новому положению. Я намекнул, что ему нетрудно будет научиться ходить по потолку на руках.

– Я не могу спать, – пожаловался он.

«Человек который ничего не весил»…Он хлопнулся о потолок…

Это не представляло большого затруднения. Я указал ему, что вполне возможно прикрепить к кроватной сетке мягкий тюфяк, привязать к нему все нижние предметы тесьмами и застегивать на боку одеяло и простыню.

Ему поставили в комнату библиотечную лестницу, и все кушанья ставились на библиотечный шкаф. Мы напали также на остроумную выдумку, благодаря которой Пайкрафт мог спускаться на пол, когда желал: она просто заключалась в том, что «Британская энциклопедия» была поставлена на верхнюю полку открытого шкафа. Пайкрафт сейчас же вытащил пару томов и, держа их в руках, спустился на пол.

Я провел в квартире Пайкрафта целых два дня. С буравчиком в руках я соорудил всевозможные остроумные приспособления для него: провел проволоку, чтобы он мог достать звонки, и т. д.

Я сидел возле камина Пайкрафта и пил его водку, а он висел в своем любимом углу, у карниза, прибивая турецкий ковер к потолку, когда мне в голову пришла мысль.

– Боже мой, Пайкрафт! – воскликнул я. – Все это совершенно излишне! Свинцовая подкладка под одеждою, и дело сделано!

Пайкрафт чуть не расплакался от радости.

– Купите, – сказал я, – листового свинцу и нашейте его под свое платье. Носите сапоги со свинцовыми подошвами, держите в руках мешок из цельного свинца, и готово дело! Вы не будете уже тогда пленником здесь, Пайкрафт; вы можете поехать за границу, можете путешествовать. Вам никогда не придется бояться кораблекрушения. Стоит вам только сбросить с себя некоторые части одежды или всю ее, взять в руки багаж, и вы всегда сможете полететь по воздуху!