Роль лингвистических доминантов в выражении индивидуально-авторской картины мира

Роль лингвистических доминант в выражении индивидуально-авторской картины мира

Инёшина Людмила Геннадиевна,

к.п.н., преподаватель русского языка и литературы

ГАП ОУ РС (Я) «Якутский автодорожный техникум»

Язык произведений поэта отражает стилистически мотивированное употребление языковых единиц различных уровней, причем эти уровни у каждого поэта свои. Наблюдение над лингвистическими особенностями текстов, созданных различными поэтами, жившими в разные времена, позволяет выдвинуть гипотезу о том, что лингвистические доминанты способствуют не только более полному понимаю смысла художественного произведения, «спрятанного» поэтом, но и раскрывают индивидуально-авторскую художественную картину мира.

В соответствии с поставленной целью выделяются следующие задачи: изучить и отобрать теоретический и художественный материал; проанализировать выбранные произведения на разных языковых уровнях, а именно: на лексико-семантическом, морфологическом и синтаксическом; выявить общее и различное в лингвистических доминантах; обобщить полученные результаты.

Феномен доминанта в последнее время привлекает все большее внимание не только психолингвистов, но и ученых самых различных специальностей. Приведем различные толкования понятия доминанты:

Доминанта (в переводе с латинского языка означает господствующий, основной, главный) [10].

Доминанта текста — уровень преобразования текста после перекодирования прочитанного содержания с помощью ключевых слов и смысловых рядов; этап качественного преобразования текста, когда мозг формирует сообщение самому себе, придавая ему наиболее удобную и понятную форму [10].

… доминанта — главная смысловая часть текста. Она выражается словами, на языке собственных мыслей, является результатом переработки текста в соответствии с индивидуальными особенностями читателя, выявления основного замысла автором, смыслового значения доминанты [О. А. Андреев 1984: 88].

Доминанта — это конкретный элемент, который переводчик считает наиболее важным в тексте, которому он придает особое значение в передаче на другом языке идеи произведения [М. М. Алексеев 1972: 80].

Вот, например, как определяет доминанту П. Тороп: «Я считаю, что доминанта имеет вполне объективный характер и должна вытекать из произведения, а не читательского (исследовательского) сознания или исторических условий» [9].

Представляется очень интересным дифференциальный алгоритм выявления доминанты текста, предложенный О.А. Андреевым: нахождение ключевых слов; нахождение смысловых рядов текста; выявление ядерного значения содержания текста.

Следует отметить, что лингвистическая доминанта во всех приведенных наблюдениях воспринимается как ядро текста, индикатор основного смысла. Очевидно то, что понятие доминанты в большей степени соответствует такому понятию, как ключевой элемент текста. Какова же роль лингвистических доминант в выражении индивидуально - авторской картины мира?

Авторская художественная картина мира (ХКМ) – это специфическая форма мировосприятия, которая выступает как альтернатива реальному миру и представляет собой результат внутренней работы автора, его творческой деятельности [1]. Автор текста кодирует определенными языковыми средствами собственное эмоциональное отношение к передаваемым событиям, персонажам, и в то же время стремится вызвать у адресата текста эмоции, созвучные авторскому замыслу.

Как соотносятся художественная картина мира, индивидуальная картина мира и язык? Интегрирующим звеном между первыми двумя теоретическими концептами выступает понятие индивидуальной картины мира (КМ) писателя. Индивидуальная картина мира писателя – это призма, через которую отражается реальная или виртуальная действительность, преобразуясь в ХКМ определенного произведения. Текст отражает определенные фрагменты языковой картины мира автора. Процесс же восприятия и понимания художественного произведения читателем является, с этой точки зрения, результатом соотнесения и наложения языковой картины мира автора и языковой картины мира читателя. Необходимо отметить, что языковая картина мира автора полностью не реализуется в тексте и должна нести новое о реальной действительности, иначе коммуникативный эффект текста будет ослаблен [3]. Яыковая картина мира автора текста (особенно художественного) шире и богаче языковой картины мира читателя. Только в таком случае созданное творцом произведение имеет коммуникативную и художественную значимость для адресата.

Данная научно-исследовательская работа посвящена проблеме выявления роли лингвистических доминант в стихотворениях поэтов разных эпох. Общность тем в творчестве русских писателей давно стали предметов специального рассмотрения в науке о литературе и языке. Однако наблюдений, связанных с исследованием общего и различного в лингвистических доминантах, недостаточно. Поэтому актуальность работы обращена к проблеме исследования лингвистических доминант поэтов разных эпох:19 и 20 веков.

Личность автора является определяющим началом его творчества, ключом к пониманию художественного текста. Именно замысел автора определяет детерминирующие языковые элементы в тексте, гармонически раскрывающие противоречивую реальность объективного мира и отражающего его языка. Воссоздание языковой личности - один из важнейших пунктов в понимании психологии и основных тенденций творчества автора и анализа его поэтического языка, языка его оценок. Личность автора диалектически отражается в тексте как категория автора («образ автора», по В.В. Виноградову), определяющая направление и характер взаимодействия всех его структурно-смысловых уровней. Создавая средствами языка художественную картину мира, автор всегда уточняет смысл своих высказываний и позицию [8]. Материалом исследования послужили тексты лирических стихотворений М.Ю. Лермонтова, относимых лермонтоведением к обоим периодам его творчества юношескому и зрелому, всего 34 контекста, в которых определяющими когнитивными структурами выступают метафоры и символы, характеризующиеся разноуровневой языковой и текстовой принадлежностью. Лермонтов в языке поэзии выступил как новатор в использовании изобразительно-выразительных средств русского общенационального языка. Свободный от устаревших пристрастий к отбору языковых единиц и принципов архаико-стилистической системы, он по-своему переосмыслил предназначение русского литературного языка и роль писателя в общем речетворческом прогрессе и процветании литературного языка нового времени. Лермонтов творил от сердца, вкладывая в творчество свою необыкновенную душу и чувства человека из другого, будущего времени. Поэт значительно расширил в литературном языке класс отвлеченных слов, обозначавших внутреннее состояние, чувства и переживания героев его произведений. Такая лексика в языке произведений Лермонтова представлена разными образованиями. По своей структуре она могла быть как простой (ненависть, зависть, стон, любовь, досада, печаль, злоба, грусть, надежда, судьба), так и сложной (самолюбие, добродетель, хладнокровие, благодеяние, сновидение, самозабвение, самопознание). Разряд отвлеченно-абстрактной лексики автор пополняет за счет суффиксальных образований, которые в первой половине ХIХ в. становились продуктивными и употребительными. Это слова с суффиксами -ениj- (положение, заблуждение, наслаждение), -ниj- (рыдание, терпение, страдание, желание) ,-иj- (счастие, проклятие, величие), -ость- (важность, уверенность, возможность, усталость, храбрость), -ств- (богатство, торжество, любопытство, лукавство) [7].Переосмыслив семантику известных абстрактных слов, Лермонтов сообщил им образность, культурологическую ценность, поэтическую выразительность и лиричность. В контексте отвлеченного изображения окружающей картины мира поэт расширяет семантический объем конкретной лексической единицы, сообщая ей абстрактный характер.Лермонтов отдает предпочтение словам признакового характера — именам прилагательным, причастиям, наречиям, а также формам сравнительной степени прилагательных и наречий, которые расцвечивают и украшают имена существительные, в том числе и абстрактные, обозначающие реалии окружающего мира. Лермонтов наиболее ярко проявил себя в поэзии, где чувство слова, ритма, мелодики с поразительной точностью совпали с движениями и перевоплощением духовного мира поэта. Для языка и стиля поэта антонимы — представление различного, выбор, предпочтение, оценка — одна из самых характерных, самых ярких индивидуальных черт. Область чувств, страстей, переживаний особенно часто изображается с участием антонимов, например, в ст. «Договор»: В толпе друг друга мы узнали; Сошлись и разойдемся вновь. Была без радостей любовь, Разлука будет без печали. [II; 190] Таковы мотивы одиночества, разочарования, забвения, обмана, мщения, покоя, неба и земли, игры, пути и некоторые другие, которые взаимодействуют с общим тематическим контекстом лирических текстов (богоборческим, религиозным, библейским, философско-медитативным). Также в ходе анализа выявляются онтологические темы, воплощаемые в структуре антонимических концептов: Жизнь Смерть, Любовь Ненависть, Счастье Страдание, Время, Вечность и тому подобное. В ходе исследования нами выявлены концепты и составляющие их компоненты, которые в наибольшей степени подвергнуты индивидуально-авторской метафоризации: Пространство, Мир, Время, Бытие, Сознание, Сон, Любовь, Ненависть, Добро, Зло и другие. Так, например, в стихотворении «Ветка Палестины» (1837), пространственные координаты заданы уже в первой строфе, пронизанной разноуровневыми метафорами:

Скажи мне, ветка Палестины:

Где ты росла, где ты цвела?

Каких холмов, какой долины

Ты украшением была?

Метафоризация позволяет поэту сопоставлять в целостном контексте и пространственные, и временные координаты, тем самым, организуя семантическое пространство лирического текста:

И я к высокому в порыве дум живых,

И я душой летел во дни былые;

Но мне милей страдания земные:

Я к ним привык и не оставлю их (К другу, 1829), где страдания земные противопоставлены высокому, а настоящее лирического героя дням былым (прошлому).

Целостное мировосприятие характерно для зрелой лермонтовской лирики, в которой земля и небо предстают в нерасторжимом единстве:

В небесах торжественно и чудно!

Спит земля в сиянье голубом

Что же мне так больно и так трудно?

Жду ль чего? Жалею ли о чем? (Выхожу один я на дорогу, 1841).

В приведенном фрагменте целостность бытия лирического героя задана сопоставлением небеса земля, именно поэтому его риторические вопросы, на первый взгляд, ничем не обусловлены, ведь он должен ощущать в таком мире только гармонию.

Таким образом, у Лермонтова большую роль играют лингвистические доминанты в плане формирования индивидуально-авторской картины мира на основе изменения границ языковой картины мира посредством введения в семантическое пространство.

Источниками исследования послужили и произведения И.А. Бунина, поэта 20 века, включенные в состав собрания сочинений в 9 томах. Всего было выбрано для анализа 45 стихотворений поэтического текста, отражающих жанровое разнообразие: лирика пейзажная, философская, любовная, произведения лиро-эпического жанра (баллада, поэма). Анализ собранного материала и лингвистические наблюдения над его системной организацией позволяют увидеть в языке оценок Ивана Алексеевича Бунина особый, никому более не свойственный индивидуальный сплав экспрессивного отношения к предмету изображения (постоянно колеблемого между двумя эмоциональными полюсами: радостью, восторгом, восхищением - и отчаянием, тоской, одиночеством) и пессимистического взгляда на мир. Бунинская словесная изобразительность определяется двумя моментами авторской поэтической рефлексии. В первом преобладает ориентация на реализм, во втором - на импрессионизм. Такое «уточнение» призвано ориентировать читателя на адекватное восприятие действительности, близкой к авторскому взгляду на мир.

И.А. Бунин родился на свет 10 (22) октября 1870 года в Воронеже. Очень важно, что воспитание, которое получил Бунин, не было тепличным. В раннем творчестве на описания природно-предметного мира, как на поэтическую доминанту, нам указывает не только их многочисленность, не только то, что много в стихотворениях оценок особенностей своего мировосприятия и словесного выражения. В данном смысловом контексте все творчество Бунина может быть рассмотрено как огромное, длящееся десятилетиями осознание и выражение в слове человеком самого себя как части природы:

Нет, не пейзаж влечет меня,

Не краски жадный взор подметит,

А то, что в этих краскаь х светит:

Любовь и радость бытия [Еще и холоден и сыр т. 1: 142].

Художественный опыт Бунина уникален в решении данной проблемы: что есть мы, люди, в нашем восприятии природы, что есть мы - как часть природы [6]. Субъект описаний постоянно соотносит оценки состояния природы и собственное эмоциональное состояние (так формируется значительная область пересечения оценочных полей человек и природа): По вечерам заплакала сова, / К моей душе забывчивой взывая, / И старый склеп, руина гробовая, / Таит укор...Но ты, земля, права! [Растет, растет могильная трава т. 1: 266];

Пространство артефактов (дом, комната, вокзал, каюта ...) видится и ощущается субъектом речи в сопоставлении (пересечении) с природой: Окно по ночам голубое, / Да ветхо и криво оно: / Сквозь стекла расплющенный месяц / Как тусклое блещет пятно [При дороге т. 1: 331].

Эпитеты И. Бунина вносят в образную систему художественного произведения необычную яркость: цвета и звуки взаимодействуют, создавая переливающиеся образы света и музыки, расцвеченные блеском колористической и звукоговорящей лексики. Писатель при помощи эпитетов создает особую лирическую тональность, которая вводит читателя в авторский мир и делает его сопереживателем его дум и чувств [7].

Бунина-художника глубоко ранит контраст между великолепием бессмертной природы и жалкостью человека - с его социальными невзгодами, скорым физическим увяданием. Ощутимый уже в ранних произведениях, в дальнейшем, пессимистический взгляд на мир будет только углубляться личными ощущениями уходящей жизни, смерти близких, катастрофичности происходящих в стране событий, оторванностью от родины в период эмиграции. Но нельзя отрицать и не чувствовать в его произведениях ярко выраженного неверия, отрицания возможности этого счастья, постоянного одиночества автора и лирического героя, прочно и сознательно обрекшего себя на это безропотное одиночество и не принявшего обновления жизни: ...весь мир я люблю, но люблю одиноко,/ Одинокий везде и всегда... [Лес, - в ясно-лазурное небо глядится т. 1: 79].

Проанализированный материал подтверждает мысль о минорном тоне оценок окружающей действительности, определяющем в целом идиостиль И.А. Бунина (55,5 % отрицательные - 44,5 % положительные оценки). Это показано в таблице № 1 в приложении. Природа такого восприятия лежит еще в детских впечатлениях И.А. Бунина, рано ощутившего ужас близкой смерти. Острое ощущение жизни и смерти рано породило некую двойственность натуры Бунина.

Для языка Бунина характерны всевозможные противоречия-столкновения слов с различной оценочной окраской в рамках минимального контекста. Оксюморон является ярким семантико-стилистическим выражением бунинского мирочувствования: И сладко ей грустить и грустью упиваться/ Не внемля голосу ума [Таинственно шумит лесная тишина т. 1: 114].

Отраженные в этих оксюморонах полярные состояния мира и человеческой души не находятся между собой в конфликте. Когда Бунин пишет: Но в радости моей – всегда тоска, / В тоске всегда таинственная сладость! [Джордано Бруно т. 1: 270], - он очерчивает неподвижный круг. Его полюса ближе не к тому, что в западных культурах называется «pro» и «contra», а к тому, что в восточных культурах называется «инь» и «ян». Эти антиномии мира неразрешимы по своей природе. Названные противоречия - суть главное творческого начала мира. Они настолько взаимопроникаемы, что сливаются в едином состоянии [5]. Но они друг друга не гасят, и это состояние не спокойное равновесие покоя, а высокое напряжение сконцентрированное в одной точке оценки. Если Бунин пишет «горестно-счастливые дни», это означает одно нераздельное чувство, в котором, однако, и горечь, и сладостность не только не утрачивают, но и взаимно усиливают свой вкус. И блаженство, и страдание, по Бунину, онтологически неизбежны. Но он относится к этому не примиренно-философично, а выражает свое мироощущение в эмоционально-экспрессивных оценках.

Из сказанного выше, видно, что спецификой языка И.А. Бунина является взаимопроникновение семантических полей человек, природа и артефакты, подчеркивающее антропоцентричность модели повествования, но для таких оценок не свойственна периодическая зависимость.

Заключение

В результате сравнительного анализа лингвистических доминант были сделаны следующие выводы:

В ходе работы подтвердилось предположение о том, что лингвистические доминанты способствуют не только более полному понимаю смысла художественного произведения, «спрятанного» поэтом, но и раскрывают индивидуально-авторскую художественную картину мира. При этом выявлено, что лексические доминанты более полно раскрывают тематический план стихотворений, а морфологические и синтаксические связаны с идеей. В целом эти доминанты связаны идейно-тематической общностью, поэтому их роль в выражении индивидуально-авторской художественной картины мира поэта бесспорна.

Список литературы

1. Белинский, В.Г. Стихотворения М. Лермонтова: [Статья]. — СПб., 1840. 168 с.

2. Болотнова, Н.С. Филологический анализ текста: учебное пособие / Н. С. Болотнова. – Москва: Флинта, 2007. – 520 с.

3. Бунин, И.А. Собрание сочинений: в 9 т. / Под ред. А.С. Мясникова. - М.: Худож. лит., 1965.

4. Ильин, И.П. О тьме и просветлении. Книга художественной критики: Бунин - Ремизов - Шмелев / И.А. Ильин // Собр. соч.: в 10 т. - М., 1996. - Т. 6, кн. 1. - 359 с.

5. Михайлов, О.Н. Строгий талант. Иван Бунин. Жизнь. Судьба. Творчество. М., 1976. - 279 с.

6. Нинова, А. И.А. Бунин. М.: Новый мир. - 1965. - № 10. - С. 327.

7. Новиков, Л.А. Грамматический аспект идиостилей: Синтаксическая доминанта / Л.А. Новиков // Очерки истории языка русской поэзии 20 века. Поэтический язык и идиостиль. Общие вопросы / Под ред. В.П. Григорьева. - М., 1990. - С. 98-164.

8. Сливицкая, О.В. О природе Бунинской «внешней изобразительности». М.: Рус. лит. - 1994. - № 1. - С. 72-80.

9. Тороп, П. Психолингвистические аспекты изучения текста. — М.: Наука,1995. С. 103.

10. Ярцева, В.Н. и др. Словарь терминов, М, 2004.

Приложение

Таблица 1.

Динамика активности положительных/отрицательных оценок