ГБПОУ «СРМК Название проекта «Не для меня» Преподаватель Русанова Л.М. Проект подготовлен студенткой Горелик Мишель

Министерство образования Ставропольского края

ГБПОУ «Ставропольский региональный многопрофильный колледж»

Название проекта

«Не для меня»

(Творчество Николая Туроверова.

Из цикла «Поэзия Белого движения»)

Проект подготовлен

студенткой группы Б – 22

«Экономика и бухгалтерский учет»

(по отраслям)

Горелик Мишель

Руководитель проекта:

преподаватель литературы

Русанова Людмила Михайловна

г. Ставрополь

Рецензия

Представленная на студенческую научно-практическую конференцию «Юность. Наука. Культура» исследовательская работа «Не для меня» (Творчество Николая Туроверова. Из цикла «Поэзия Белого движения») выполнена студенткой группы Б - 22 Горелик Мишель под руководством преподавателя Русановой Л.М. Работа над проектом длилась в течение 2020– 2021 учебного года.

В представленном проекте отражены результаты изучения творчества поэта Русского Зарубежья Николая Туроверова, попытка анализа его произведений.

Работа содержит информацию о жизни и творчестве поэта, имеющую патриотическое, духовное, познавательное, эстетическое, и самое главное - нравственное значение.

Представленный проект оформлен в виде мультимедийной презентации и содержит тексты стихов, 2 видеоролика

А) «Не для меня»

Б) Фрагмент художественного фильма «Служили два товарища…»

В) Видеоролик «Никита Михалков читает стихотворение Николая Туроверова «Уходили мы из Крыма» .

Цель проекта:

• показать студентам масштабы и значимость культурного наследия Русского Зарубежья;

• представить студентам личность и творческую судьбу поэта Николая Туроверова.

Задачи проекта:

содействовать:

• осознанию студентами важности традиционных духовно-нравственных ценностей в творчестве поэта Николая Туроверова;

• формированию у студентов интереса к истории страны, представлений о сложности историко-литературного процесса начала ХХ века, об особенностях развития литературы;

• формированию у студентов чувство любви, преданности своей Родине на примере трагических судеб представителей русской эмиграции, которые до конца своих дней оставались верны России, её культуре и народу через творчество поэта;

• развитию информационной компетентности через создание мультимедийной презентации.

Гипотеза - значение творчества русской эмиграции «первой волны» для культурного Возрождения России.

Объектом исследования является творчество поэта Русского Зарубежья первой волны эмиграции Николая Туроверова

Новизна работы заключается в том, чтомною сделана попытка проанализировать творчество поэта, привлечь внимание педагогов, студентов колледжа к неповторимым по красоте, глубоким по содержанию его стихам.

Практическое значение проекта - использование проекта «Не дл меня» (Творчество Николая Туроверова. Из цикла «Поэзия Белого движения») на уроках литературы, истории, во время проведения классных часов, внеклассных мероприятий; развитие творческих и исследовательских навыков студентов.

Оглавление

I. Вступление.

1.1 «Русское зарубежье»

II. Основная часть «Не для меня» (Творчество Николая Туроверова.Из цикла «Поэзия Белого движения»)

2.1 Казачий поэт Николай Туроверов

2.2 Туроверов - историк

2.3 Страницы жизни

2.4 Прощай, Россия!

2.5 Начало творческого пути

2.6 Возвращение домой

III. Заключение. Значение литературы Русского Зарубежья для нашего культурного Возрождения.

Вступление.

Русское Зарубежье

На мой взгляд, есть в русской литературе пласт произведений малоизвестных авторов. Это произведения замечательных поэтов, связавших свою судьбу с Белой армией. Это имена тех, кого раньше называли врагами. Да, они были белогвардейцами и воевали против новой власти за иначе понимаемую свободу. Но в их груди билось русское сердце, искренне любившее Родину, и в их венах текла русская кровь, помнящая подвиги наших великих предков.

Подсказал мне идею создания проекта Никита Михалков своим фильмом «Русский выбор. Казаки: неразделенная любовь». Услышав стихи Николая Туроверова в исполнении Михалкова, я пришла в восторг. Я заинтересовалась его творчеством и решила ему посвятить свою исследовательскую работу. Я обратилась к печатным источникам, но информации было недостаточно, поэтому большим моим помощником стал Интернет. Я решила рассказать о творчестве замечательного поэта Русского Зарубежья первой волны эмиграции Николая Николаевича Туроверова, потому что увидела в его стихах неизбывную любовь к Родине, щемящую тоску по ней и желание покоиться в родной земле.

Листья летят по свету – принуждены пасть у Сены, в другом ли месте. Отныне жизнь на чуждом пределе станет называться по-цветаевски – «тоска по Родине».

Быть вне России, но думать, писать о ней – нет горше доли для русского писателя. Литература Русского Зарубежья – ветвь русской литературы, возникшей после 1917 и издававшейся вне СССР и России.

Наибольшее культурное и литературное значение имеет творчество писателей первой волны русской эмиграции.

2.Основная часть.

Так исторически сложилось, что лучшие (во всех смыслах) люди России большей частью находились тогда среди военных, тем более во время Германской войны. И потому в рядах русских боевых офицеров были Николай Гумилев и Арсений Несмелов. «Я не предал белое знамя» — сказал первый из них, и был расстрелян в 1921 году. «Тебя добудем мы в бою, Первопрестольная столица!» — выкрикнул второй и вынужден был через всю Сибирь с боями и армией Колчака отойти к Владивостоку. А смертный приговор, вынесенный ему в 1924 году, был приведен в исполнение с опозданием на 21 год. Но поэзия Н. Гумилева давно уже вернулась к русскому читателю и поселилась в наших душах. В то время как стихов Арсения Несмелова до сих пор у нас почти никто не знает, имя это практически остается неизвестным. Как неизвестно творчество и замечательного поэта Николая Туроверова. В своей работе я попыталась приоткрыть завесу и познакомить Вас с его поэзией.

20-летним белым офицером он покинул Россию с последним пароходом Врангеля, чтобы вернуться домой через три четверти века — посмертно. Сегодня на родине «донского Есенина», в Старочеркасске, установлена мемориальная доска с его бронзовым портретом, а книги изданы, пусть и небольшими тиражами. И хотя литературоведы всерьез называют Туроверова лучшим поэтом первой волны эмиграции, творчество его мало изучено.

Имя этого человека на долгие десятилетия было вычеркнуто из русской литературы. Его стихи тайно в СССР переписывались от руки, во многих казачьих станицах и хуторах ходили легенды, что именно где-то тут он жил и останавливался.

Участник отряда Чернецова, одного из первых казачьих командиров, поднявших организованное сопротивление на Дону, поэт, сумевший с поразительной силой выразить тоску изгнания и трагедию казачества, почти уничтоженного после 1917 года, он вернулся на Родину через двадцать лет после смерти в 1972 году в Париже. Вернулся своими стихами. Николай Туроверов покинул Россию на одном из последних пароходов во время великого исхода 1920 года. Потом его строки, посвященные тем трагическим ноябрьским дням, долго цитировали. Существует мнение, что именно стихи Туроверова легли в основу одного эпизода в фильме «Служили два товарища».

Большую часть своей жизни Николай Николаевич Туроверов прожил в столице Франции, но в стихах поразительно точно, без единого лишнего слова, возвращался к родным краям, увидеть которые ему уже так и не было суждено.

И слез невольно сердце просит,

И я рыдать во сне готов,

Когда вновь слышу в спелом просе

Вечерний крик перепелов.

«Голгофа» Белого дела, осмысление новой роли, которую русским изгнанникам суждено было сыграть в страшном двадцатом веке, воспоминания о пережитых днях, разломавших и его собственную жизнь, и судьбы современников - вот основные темы стихов Туроверова. Он мог выразить то, что терзало тысячи его соотечественников, мысли и чувства бывших подданных Российской империи, ставших эмигрантами. Их основным смыслом жизни становились воспоминания.

Что теперь мы можем и что смеем,

Полюбив спокойную страну,

Незаметно, медленно стареем

В европейском ласковом плену.

«Крепкая любовь казака к своему родному краю, так легко совмещавшаяся со служением России, не всегда и не всем понятная, казалось, была понята всеми, заразила своей силой, объединила всех». Так писал о стихах Туроверова его друг, еще один знаменитый поэт русского Парижа Владимир Смоленский. Стихи Туроверова появлялись в казачьих газетах и журналах, их переписывали и читали на русских военных и литературных вечерах повсюду, где жили изгнанники из России - Аргентине и Алжире, США и Сербии. И, конечно, Франции - страны, в которой он прожил пятьдесят два года и где нашел вечный покой на знаменитом кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Страна, для которой он нашел вот такие слова.

Лучшие тебе я отдал годы,

Все тебе доверил, не тая -

Франция, страна моей свободы,

Мачеха веселая моя.

Туроверов - историк

Но, кроме своего фантастического поэтического таланта, которым он согрел столько людей, Туроверов был еще и историком, и издателем, и организатором выставок. И сегодня специалисты считают его одним из лучших знатоков казачьей иконографии и русского портрета. Если в Париже открывались выставки «Казаки», «Суворов», «1812 год», «Лермонтов», то не было никаких сомнений - за ними стоял этот невысокий, плотный человек.

Именно Николай Николаевич сделал все, чтобы сохранился музей его родного Лейб-гвардии Атаманского полка, вывезенный казаками в Париж. Он был главным хранителем уникальной библиотеки генерала Дмитрия Ознобишина, он публиковал статьи по истории казачества и русской военной славы. Он правдами и неправдами доставал средства, чтобы выкупать очередную русскую военную реликвию, появившуюся на какой-нибудь парижской барахолке. В научной работе Николай Николаевич всегда был очень тщателен и точен. «Казачий альманах», «Русская военная старина», календари - чем только не занимался Туроверов. Это вообще довольно сложно представить - все потеряно, кругом чужая речь, нищета, а Туроверов готовил очередную выставку или очередное заседание кружка казаков- литераторов.

Искать я буду терпеливо

Следы казачьей старины:

В пыли станичного архива,

В курганах древней целины.

В камнях черкасского раската,

На приазовских островах,

В клинке старинного булата,

В могильных знаках и словах.

В его стихах была подлинная, настоящая ностальгия, но строки Туроверова, даже самые трагические, все равно дарили надежду.

Помнишь вьюжный день на Перекопе,

Мертвый конь, разбитые ножны…

Много лет живя с тобой в Европе,

Ничего забыть мы не должны.

Страницы жизни

Биография Николая Туроверова была очень похожа на судьбы сотен тысяч людей.

Родиться в канун ХХ века — это уже значит обречь себя на бурную жизнь, что и сделал Коля Туроверов, появившись на свет 18 марта 1899 года в семье потомственных старочеркасских казаков. Забавно, но все члены его семьи носили отчество «Николаевич». «Николаем в квадрате» был не только наш герой, но и его отец, судебный следователь. Мать, Анна Николаевна, добрая и сострадательная женщина, имела запорожские корни.

В семье любили книгу и музыку, отец был страстным охотником. Как все казачьи дети мужского пола, Коля в три года был посажен на коня, в пять — уже свободно ездил верхом. Когда в эмиграции Туроверов будет вспоминать о доме и детстве, и на память придут давние картинки. Да так оно, наверное, и было, в особенности по контрасту с пришедшей на смену этой буколике гражданской смутой:

На солнце, в мартовских садах,

Ещё сырых и обнажённых,

Сидят на постланных коврах

Принарядившиеся жёны.

Весь город ждёт и жёны ждут,

Когда с раската грянет пушка,

Но в ожиданье там и тут

Гуляет пенистая кружка

Семь классов своего гражданского образования Николай получил в Каменском реальном училище. К этому времени выпускники таких училищ уже могли претендовать на поступление в университет — на физико-математический и медицинский факультеты. Однако до университета дело не дошло: в 1914 году грянула Первая мировая война. Туроверову в ту пору было всего 15, но на фронт ему страстно хотелось, как и многим его сверстникам, грезившим военной романтикой, которой они и не нюхали.

Вот как «конфликт поколений» — в «1914-м годе» описан Туроверовым.

Казаков казачки проводили,

Казаки простились с Тихим Доном.

Разве мы — их дети — позабыли,

Как гудел набат тревожным звоном?

Казаки скакали, тесно стремя

Прижимая к стремени соседа.

Разве не казалась в это время

Неизбежной близкая победа?

О, незабываемое лето!

Разве не тюрьмой была станица

Для меня и бедных малолеток,

Опоздавших вовремя родиться?

Едва дождавшись семнадцати лет, Николай поступает вольноопределяющимся в Атаманский полк, в составе которого уходит на фронт. Очень быстро его производят в урядники, а через месяц — в сентябре 1917-го — откомандировывают на Дон, чтобы в ускоренном порядке «выучить» на офицера. В качестве портупей-юнкера Туроверова зачисляют в Новочеркасское военное училище.

Но жизнь вносит свои коррективы. В октябре 17-ого в России произошла революция. Гражданская война. Будучи уже подъесаулом, он в составе Атаманского полка продолжал воевать — на Дону, на Кубани, в Новороссийске, на берегах Сиваша. За три года войны он заработал четыре ранения и орден Св. Владимира 4-й степени — боевую награду, которой фронтовики гордились.

Прощай, Россия!

А потом была эвакуация. В первых числах ноября 1920 года среди 140 тысяч русских военных, в том числе 50 тысяч казаков, Туроверов навсегда покинул родину. Его, раненого, внесли на один из последних пароходов в Севастопольском порту. Следом по трапу поднялась жена — Юлия Грекова, красавица-казачка, медсестра крымского госпиталя.

Корабль взял курс на греческий остров Лемнос.

Помню горечь соленого ветра,

Перегруженный крен корабля;

Полосою синего фетра

Уходила в тумане земля;

Но ни криков, ни стонов, ни жалоб,

Ни протянутых к берегу рук, —

Тишина переполненных палуб

Напряглась, как натянутый лук,

Напряглась и такою осталась

Тетива наших душ навсегда.

Черной пропастью мне показалась

За бортом голубая вода.

Долог был путь Николая Туроверова: работа кочегаром, грузчиком ,лесорубом, мукомолом. Одна страна сменяла другую – Греция, Сербия, и, наконец, Франция, где на парижском вокзале он разгружал вагоны. Между делом посещал лекции в Сорбонне. Наконец семье Туроверовых повезло – Николай Николаевич устроился работать таксистом, а потом стали рождаться стихи.

Творческий путь

В 28-м появился первый поэтический сборник — «Путь». Последующие четыре носили одно и то же аскетическое название «Стихи» и увидели свет в 37-м, 39-м, 42-м и 65-м годах. Уже первая книга показала — миру явился поэт, какого он раньше не знал.

В начале 30-х годов он поступил на службу в крупнейший парижский банк «Диас», в котором проработает почти сорок лет, получив в конце карьеры медаль «За долгую и безупречную службу».Туроверов вел двойное существование — службиста и творца. Он поднимал и себя, и читателя над личными биографическими трагедиями, переключал зрение на новую перспективу:

Он печатается в тиражных эмигрантских изданиях: «Перезвонах», «Возрождении», «России и славянстве», «Современнике», «Гранях», в альманахе «Орион», в «Новом журнале». Его стихи включены в послевоенные антологии «На Западе», «Муза диаспоры», «Содружество». Мысли о Доне и России не оставляют его так же, как и прежде, но возвращение все чаще предстает несбыточной химерой, а любовь к родине приобретает эпитет «неразделенная».

Я знаю, не будет иначе.

Всему свой черед и пора.

Не вскрикнет никто, не заплачет,

Когда постучусь у двора.

Чужая на выгоне хата,

Бурьян на упавшем плетне,

Да отблеск степного заката,

Застывший в убогом окне,

И скажет негромко и сухо,

Что здесь мне нельзя ночевать

В лохмотьях босая старуха,

Меня не узнавшая мать.

Не признавшая сына мать-родина — навязчивый кошмар зрелого Туроверова.

Что касается настоящих родителей поэта, то они бесследно сгинули после его отъезда.

Последние годы жизни

Последние годы жизни поэт часто болел. Сказалась трудная жизнь и укус тропической мухи Це-це во время «африканской войны» во время службы во французском легионе. После перенесенной ампутации ноги Туроверов умер во французском госпитале Ларибуазьер в 1972 году. Похоронен он на знаменитом русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Возвращение домой

В Россию поэзия Николая Туроверова пришла благодаря самоотверженному труду архивиста Виктора Леонидова.

В 1995 году был издан первый небольшой стихотворный сборник, в 99-м — второй, достаточно объемный, название которому дала туроверовская строка «Двадцатый год — прощай, Россия».

Тиражи были небольшими — три и пять тысяч экземпляров, но хочется верить, что стихи Николая Туроверова, наполненные любовью к родной земле, русскому слову, будут востребованы молодым поколением России.

Ведь поэт — это тот, кто выходит за рамки и нарушает правила, включая даже собственные установки. Так, как это делал Туроверов:

Учился у Гумилёва

На всё смотреть свысока,

Не бояться честного слова

И не знать, что такое тоска.

Но жизнь оказалась сильнее,

Но жизнь оказалась нежней,

Чем глупые эти затеи

И все разговоры о ней.

Все дальше уходят от нас те страшные годы войны, тоски и неразберихи. Время все расставило по своим местам, а Николай Туроверов это сделал еще в далеком 1944 году в стихотворении «Товарищ».

Перегорит костер и перетлеет,

Земле нужна холодная зола.

Уже никто напомнить не посмеет

О страшных днях бессмысленного зла.

Нет, не мученьями, страданьями и кровью

Утратою горчайшей из утрат:

Мы расплатились братскою любовью

С тобой, мой незнакомый брат.

С тобой, мой враг, под кличкою «товарищ»,

Встречались мы, наверное, не раз.

Меня Господь спасал среди пожарищ,

Да и тебя Господь не там ли спас?

Обоих нас блюла рука Господня,

Когда, почуяв смертную тоску,

Я, весь в крови, ронял свои поводья,

А ты, в крови, склонялся на луку.

Тогда с тобой мы что-то проглядели,

Смотри, чтоб нам опять не проглядеть:

Не для того ль мы оба уцелели,

Чтоб вместе за отчизну умереть?

1944 г.

Творчество Туроверова полно таким чувством, будто он не покидал родной земли. Его поэзия представлена самыми разными жанровыми образованиями - это и лирическая исповедь, и молитва, и проповедь, и философская, и пейзажная лирика, и притча, т.е. произведениями, чтение которых заставляет задуматься о месте каждого человека в этом мире.

В данном проекте я попыталась рассказать о поэтическом наследии, что создал Николай Николаевич Туроверов. Каждой строчкой своих стихов Николай Туроверов завещает нам любить и беречь свою Родину, ценить каждый миг пребывания дома, любить и беречь родной русский язык, свою историю и культуру.

Словами Николая Туроверова, обращенными к Богу мне хочется напомнить своим соотечественникам, что нет ничего лучше и краше Родины.

"... Я внял тебе. Внимай мне тоже

О дальней родине моей,

И знай, что нет страны моложе,

И человечней и нежней;

Что труден путь ее извечный,

Но ей нельзя с него свернуть,

Когда над ней сияет Млечный,

Единственный на свете, путь;

Когда ведет к всемирной лире,

Сквозь кровь, сквозь муки и гроба,

Ее чудеснейшая в мире

Неповторимая судьба."

Заключение

Русская Зарубежная литература явилась прямой продолжательницей литературы Серебряного века. Она заняла достойное место в сокровищнице мировой литературы.

Судьба русской литературы уникальна. Ведь она до сих пор до конца не изучена и даже полностью не познана. Разорванная 1917 годом, она все еще таит в себе массу потерянных или вычеркнутых из жизни имен, которые придется кропотливо и долго заново открывать нынешним и будущим ее исследователям.

Деятели «первой волны» русской эмиграции оказались хранителями той духовной силы, которая необходима для будущего блага народа: она накопленная и пока еще недостаточно востребованная сила нашего культурного Возрождения.

В глубинном смысле творчество эмигрантов – не только об «истоках», о том, что прошло, но и о будущем, ибо оно восполняет собою один из тех, «выбитых» исторической катастрофой уровней духовных ценностей, без которых не могут существовать, ни народ, ни культура. Возрождаясь, наша современная культура, конечно же, обогатится творческим и духовным наследием поэтов Русского Зарубежья.

В заключение мне хочется сказать своим сверстникам: «Большинство из вас восхищается Западом, тем, как там все хорошо, а ведь никто не задумывается о том, что у каждого из нас нет ничего дороже в целом мире того клочка земли, где родился каждый из нас, где живут наши родные, близкие, наши друзья ». Именно об этом я и хотела сказать своим проектом.

ИСТОЧНИКИ

1. Николай Туроверов Стихи. Ростов, 2000 г.

2. История литературы русского зарубежья (1920-е–1990-х гг.) Учебник для вузов под ред. А.П. Авраменко. Филологический фак. Московского гос. ун-та им. М.В. Ломоносова. – М.: Филологический факультет, 2011 г.

3. История отечественной литературы. Учебник для студентов учреждений высшего проф. образования под ред. Т. А. Алпатовой. – М.: Академия, 2012.

4. http://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/literatura/LITERATURA_RUSSKOGO_ZARUBEZHYA.html - Энциклопедия Кругосвет

5. http://www.russofile.ru/articles/article_90.php - Прищепа В.П. Литература русского зарубежья. Учебное пособие. Абаканский государственный педагогический институт им. Н.Ф. Катанова. - Абакан – 1994

6. http://spb-obovsem.narod.ru/stat-info/rus_zarubegie/rus_zarub_literat.html - Культура Русского Зарубежья.

7. http://www.art-education.ru/AE-magazine/archive/nomer-4-2013/butov_trofimova.pdf - «История отечественной литературы» под ред. Т.А. Алпатовой. - М.: Академия, 2012 г.

8. http://www.xxl3.ru/kadeti/belaja_poezija.htm - белое дело.

9. Видеоролик «Не для меня»

10. Фрагмент из художественного фильма «Служили два товарища»

ПРИЛОЖЕНИЕ

Как когда-то над сгубленной Сечью

Горевал в своих песнях Тарас, —

Призываю любовь человечью,

Кто теперь погорюет о нас?

Но в разлуке с тобой не прощаюсь,

Мой далекий отеческий дом, —

Перед Господом не постесняюсь

Называться донским казаком

***

Юность не вернется никогда.

И туманнее и реже снятся

Нам чудесные, жестокие года.

С каждым годом меньше очевидцев

Этих страшных, легендарных дней.

Наше сердце приучилось биться

И спокойнее и глуше и ровней.

Что теперь мы можем и что смеем?

Полюбив спокойную страну,

Незаметно медленно стареем

В европейском ласковом плену.

***

О милом крае, о родимом

Звенела песня казака

И гнал и рвал над белым Крымом

Морозный ветер облака.

Спеши, мой конь, долиной Качи,

Свершай последний переход.

Нет, не один из нас заплачет,

Грузясь на ждущий пароход,

Когда с прощальным поцелуем

Освободим ремни подпруг

И, злым предчувствием волнуем,

Заржет печально верный друг

***

Отцу Николаю Иванову

Не георгиевский, а нательный крест,

Медный, на простом гайтане,

Памятью знакомых мест

Никогда напоминать не перестанет;

Но и крест, полученный в бою,

Точно друг и беспокойный, и горячий,

Все твердит, что молодость свою

Я не мог бы начинать иначе

***

Товарищ

Перегорит костер и перетлеет,

Земле нужна холодная зола.

Уже никто напомнить не посмеет

О страшных днях бессмысленного зла.

Нет, не мученьями, страданьями и кровью

Утратою горчайшей из утрат:

Мы расплатились братскою любовью

С тобой, мой незнакомый брат.

С тобой, мой враг, под кличкою «товарищ»,

Встречались мы, наверное, не раз.

Меня Господь спасал среди пожарищ,

Да и тебя Господь не там ли спас?

Обоих нас блюла рука Господня,

Когда, почуяв смертную тоску,

Я, весь в крови, ронял свои поводья,

А ты, в крови, склонялся на луку.

Тогда с тобой мы что-то проглядели,

Смотри, чтоб нам опять не проглядеть:

Не для того ль мы оба уцелели,

Чтоб вместе за отчизну умереть? 1944 г.

***

Не плыву — улетаю в Америку.

Кто поймет беспросветную грусть?

Это значит: к заветному берегу

Никогда, никогда не вернусь.

Это значит: благополучию

Свою жизнь навсегда уступил,

Полунищую, самую лучшую,

О которой я Бога просил.

***

1945

На простом, без украшений, троне

Восседает всемогущий Бог.

Был всегда ко мне Он благосклонен,

По-отечески и милостив, и строг.

Рядом Ангел и весы, и гири —

Вот он — долгожданный суд!

Все так просто в этом райском мире,

Будто здесь родители живут.

На весы кладется жизнь земная.

Все мои деянья и грехи,

И любовь к тебе, моя родная,

И мои нетрудные стихи.

Мы слышим твой знакомый голос,

Ты нас опять зовешь в тоске

И мирный знак, созревший колос,

Несешь в протянутой руке.

***

Дети сладко спят, и старики

Так же спят, впадающие в детство.

Где-то, у счастливейшей реки,

Никогда не прекратится малолетство.

Только там, у райских берегов,

Где с концом сливается начало,

Музыка неслыханных стихов,

Лодки голубые у причала;

Плавают воздушные шары,

Отражая розоватый воздух,

И всегда к услугам детворы

Даже днем немеркнущие звезды

***

В эту ночь мы ушли от погони,

Расседлали своих лошадей;

Я лежал на шершавой попоне

Среди спящих усталых людей.

И запомнил, и помню доныне

Наш последний российский ночлег,

- Эти звёзды приморской пустыни,

Этот синий мерцающий снег.

Стерегло нас последнее горе

После снежных татарских полей -

Ледяное Понтийское море,

Ледяная душа кораблей.

Всё иссякнет - и нежность, и злоба,

Всё забудем, что помнить должны,

И останется с нами до гроба

Только имя забытой страны.

***

На солнце, в мартовских садах,

Ещё сырых и обнажённых,

Сидят на постланных коврах

Принарядившиеся жёны.

Последний лёд в реке идёт,

И солнце греет плечи жарко;

***

Старшинским жёнам мёд несёт

Ясырка - пленная татарка.

Весь город ждёт и жёны ждут,

Когда с раската грянет пушка,

Но в ожиданьи там и тут

Гуляет пенистая кружка.

А старики все у реки

Глядят толпой на половодье, -

Из-под Азова казаки

С добычей приплывут сегодня.

Моя река, мой край родной,

Моих прабабок эта сказка,

И этот ветер голубой

Средневекового Черкасска.

***

Не выдаст моя кобылица,

Не лопнет подпруга седла.

Дымится в Задоньи, курится

Седая февральская мгла.

Встаёт за могилой могила,

Темнеет калмыцкая твердь,

И где-то правее - Корнилов,

В метелях идущий на смерть.

Запомним, запомним до гроба

Жестокую юность свою,

Дымящийся гребень сугроба,

Победу и гибель в бою,

Тоску безысходного гона,

Тревоги в морозных ночах,

Да блеск тускловатый погона

На хрупких, на детских плечах.

Мы отдали всё, что имели,

Тебе, восемнадцатый год,

Твоей азиатской метели

Степной - за Россию - поход…

***

Равных нет мне в жестоком счастьи:

Я, единственный, званый на пир,

Уцелевший еще участник

Походов, встревоживших мир.

На самой широкой дороге,

Где с морем сливается Дон,

На самом кровавом пороге,

Открытом со всех сторон,

На еще неразрытом кургане,

На древней, как мир, целине, —

Я припомнил все войны и брани,

Отшумевшие в этой стране.

Точно жемчуг в черной оправе,

Будто шелест бурьянов сухих, —

Это память о воинской славе,

О соратниках мертвых моих.

Будто ветер, в ладонях взвесив,

Раскидал по степи семена:

Имена Ты их. Господи, веси —

Я не знаю их имена.

1947

***

И снилось мне, что будто я

Познал все тайны бытия,

И сразу стал мне свет не мил,

И все на свете я забыл,

И ничего уже не жду,

И в небе каждую звезду

Теперь я вижу не такой,

Как видел раньше — золотой —

А бледным ликом мертвеца,

И мертвым слухом мудреца

Не слышу музыки светил.

Я все на свете разлюбил,

И нет в груди моей огня,

И нет людей вокруг меня...

И я проснулся на заре,

— Увидел церковь на горе,

И над станицей легкий дым,

И пар над Доном золотым,

Услышал звонких петухов,

— И в этом лучшем из миров

Счастливей не было людей

Меня, в беспечности своей.

***

В огне все было и в дыму, -

Мы уходили от погони.

Увы, не в пушкинском Крыму

Тогда скакали наши кони.

В дыму войны был этот край,

Спешил наш полк долиной Качи,

И покидал Бахчисарай

Последний, мой, разъезд казачий.

На юг, на юг. Всему конец.

В незабываемом волненьи,

Я посетил тогда дворец

В его печальном запустеньи.

- И увидал я ветхий зал, -

Мерцала тускло позолота, -

С трудом стихи я вспоминал,

В пустом дворце искал кого-то;

Нетерпеливо вестовой

Водил коней вокруг гарема, -

Когда и где мне голос твой

Опять почудится, Зарема?

Прощай, фонтан холодных слез,

-Мне сердце жгла слеза иная-

И роз тебе я не принес,

Тебя навеки покидая.

***

26