Из Ленинграда в Санкт-Петербург с остановкой в Венеции

ИЗ ЛЕНИНГРАДА В

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ С

ОСТАНОВКОЙ В ВЕНЕЦИИ

Подготовила: учитель русского языка и литературы МБОУ СОШ пст. Якуньель Е.И. Осипова

«Венецианские строфы» принадлежат перу поэта, что писал о себе:

«Я родился и вырос в балтийских болотах,подле

серых цинковых волн, всегда набегавших по две,

и отсюда — все рифмы, отсюда тот блёклый голос,

вьющийся между ними, как мокрый волос,

если вьётся вообще...»

Это строфы поэта-пилигрима, поэта-беглеца, как называли его современники

ИОСИФА АЛЕКСАНДРОВИЧА БРОДСКОГО

Его жизненный путь проходил по маршруту

“ Из Ленинграда в Петербург с

остановкой в Венеции”

Бродский родился 24 мая 1940 года в Ленинграде. 

Он был единственным сыном в семье ленингра дских интеллигентов 

Отец, Александр Иванович Бродский, был фотографом-профессионалом, во время войны — военным корреспондентом на Ленинградском фронте.

После войны служил на флоте (капитан 3-го ранга).

Мать, Мария Моисеевна Вольперт, во время войны в качестве переводчика помогала получать информацию от военнопленных, после войны работала бухгалтером.

В 1955 семья Бродских переехала в большую коммунальную квартиру № 28 в знаменитом Доме Мурузи на Литейном проспекте 24/27. И вот первое скрещенье судеб : квартира Бродских на третьем этаже была хорошо известна в начале ХХ века как литературный салон, хозяевами которого были знаменитые символисты Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский — поэтесса и писатель.

“ У нас была одна большая комната,  — вспоминал позднее поэт,  — точнее «полторы комнаты», и моя часть от родительской отделялась перегородкой. Перегородка была довольно условная, с двумя арочными проёмами — я их заполнил книжными полками, всякой мебелью, чтобы иметь хоть какое-то подобие своего угла. В этом закутке стоял письменный стол, там же я спал и принимал гостей. Чтобы попасть туда из коридора, надо было пройти через шкаф: я снял с него заднюю стенку, и получилось что-то вроде деревянных ворот”.  Эта комната на всю жизнь определила представление Бродского об идеальном пространстве (“это были самые лучшие десять квадратных метров из всех, что я когда-либо имел”). Там он жил до изгнания в 1972 году, там же умерли его родители, в отсутствие сына, спустя десять с лишним лет.

А ровно через тридцать лет, в декабре 1987 года, вслед за Буниным и Пастернаком Иосиф Бродский станет ещё одним русским поэтом, получившим Нобелевскую премию по литературе как высшее признание значительности вклада в мировую поэзию:

“ за всеохватное авторство, исполненное ясности мысли и поэтической глубины” .

Бродский — один из самых молодых лауреатов Нобелевской премии за все годы её присуждения.

В 1955 году, не доучившись в школе (ушёл из 8-го класса средней школы № 196 на Моховой), поступил работать на военный завод фрезеровщиком, выбрав для себя путь самообразования, главным образом многочтение: 

“ Начиналось это как накопление знаний, но превратилось в самое важное занятие, ради которого можно пожертвовать всем. Книги стали первой и единственной для меня реальностью” . 

Он часто менял места и виды работы: техник-геофизик, санитар, кочегар, фотограф, переводчик и т.п., пытаясь найти такой заработок, который оставлял бы больше времени на чтение и сочинительство. Интенсивно изучал иностранные языки (прежде всего — английский, польский), посещал лекции на филологическом факультете ЛГУ, изучал историю литературы. С начала 60-х годов заключил договоры с издательствами и работал как профессиональный поэт-переводчик. И непрерывно писал свои, оригинальные стихи, не пытаясь угодить социальному заказу, напрочь отвергая всяческую банальность, непрерывно искал новую тему, свежую интонацию и звук, неожиданную (часто смысловую) рифму, сильный, запоминающийся образ.

В 1963 году обострились его отношения с властью в Ленинграде.

“ Несмотря на то, что Бродский не писал прямых политических стихов против советской власти, независимость формы и содержания его стихов плюс независимость личного поведения приводили в раздражение идеологических надзирателей”.

29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» за подписью А.Ионина, Я.Лернера, М.Медведева был опубликован пасквиль «Окололитературный трутень» на Бродского, где о нём и его ближайшем окружении было сказано в частности следующее:

“ ...Несколько лет назад в окололитературных кругах Ленинграда появился молодой человек, именовавший себя стихотворцем. Приятели звали его запросто — Осей. С чем же хотел прийти этот самоуверенный юнец в литературу? Тарабарщина, кладбищенски-похоронная тематика — это только часть невинных развлечений Бродского. Ещё одно заявление: «Люблю я родину чужую».

Как видите, этот пигмей, самоуверенно карабкающийся на Парнас, не так уж безобиден. Признавшись, что он «любит родину чужую», Бродский был предельно откровенен. Он и в самом деле не любит своей Отчизны и не скрывает этого. Больше того! Им долгое время вынашивались планы измены Родине”.

Вечером 13 февраля 1964 года прямо на улице Иосиф Бродский был неожиданно арестован.

После первого закрытого судебного разбирательства 18 февраля в районном суде на улице Восстания поэт был помещён в судебную психбольницу (“психушку”), “где три недели подвергался издевательским экспериментам, но был признан психически здоровым и трудоспособным”.

Вскоре состоялся второй суд, на котором Бродский официально обвинён (он, вечный труженик!) в тунеядстве.

Суд приговаривает его к пятилетней ссылке.

Ссылку поэт отбывает в Архангельской области, в деревне Норенская.

В 1965 году под давлением мировой общественности решением Верховного суда РСФСР срок высылки сокращен до фактически отбытого (1 год 5 месяцев), и Бродский вернулся в Ленинград.

В этом же году в Нью-Йорке вышла первая книга Иосифа Бродского на русском языке «Стихотворения и поэмы». Поэт позже так отзывался об этом событии:

“ Я очень хорошо помню свои ощущения от моей первой книги, вышедшей по-русски в Нью-Йорке. У меня было ощущение какой-то смехотворности произошедшего. До меня никак не доходило, что же произошло и что это за книга”.

Вернувшись в Ленинград, Бродский пытается активно включиться в литературный процесс.

При попытках публикации стихов Бродский сталкивается с жёстким давлением цензуры.

Тем временем российские спецорганы ускоренно готовили высылку неудобного, несломленного, бескомпромиссного поэта Иосифа Бродского за рубеж.

Рано утром 4 июня 1972 года, покидая страну, как казалось (и оказалось), навсегда, собираясь в аэропорт «Пулково», Иосиф Бродский написал письмо Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу, в котором выразил надежду, что ему разрешат публиковаться в русских журналах и книгах.

“ Уважаемый Леонид Ильич, покидая Россию не по собственной воле, о чём Вам, может быть, известно, я решаюсь обратиться к Вам с просьбой, право на которую мне даёт твёрдое сознание того, что всё, что сделано мною за пятнадцать лет литературной работы, служит и ещё послужит только к славе русской культуры, ничему другому. Я хочу просить Вас дать возможность сохранить моё существование, моё присутствие в литературном процессе. Хотя бы в качестве переводчика  — в том качестве, в котором я до сих пор и выступал.

Мне горько уезжать из России. Я здесь родился, вырос, жил, и всем, что имею за душой, я обязан ей. Всё плохое, что выпадало на мою долю, с лихвой перекрывалось хорошим, и я никогда не чувствовал себя обиженным Отечеством. Не чувствую и сейчас. Ибо, переставая быть гражданином СССР, я не перестаю быть русским поэтом. Я верю, что я вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге. Я хочу верить и в то, и в другое”.

16 ноября 2005 года в Петербурге во внутреннем дворике филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета был торжественно открыт памятник Иосифу Бродскому.

Сам поэт в своём знаменитом стихотворении обещал “прийти умирать” на Васильевский остров, где и расположен Петербургский университет. Однако умер Бродский в изгнании.

Через месяц после приезда в США, 9 июля 1972 года, Бродский прибыл в Анн-Арбор, где занял должность приглашённого профессора на факультете славистики Мичиганского университета.

Он занимал эту должность вплоть до отъезда на постоянное жительство в Нью-Йорк в 1981 году. Бродский читал курсы лекций по истории русской поэзии, по русской поэзии XX века, теории стиха, вёл семинары, принимал экзамены у будущих американских славистов.

В Анн-Арборе поэт сменил несколько домов и несколько улиц. О первом доме он вспоминал:

“ Я поселился на Marlboro Street, в коттедже. Снял себе такой большой дом, предполагая, что родителей отпустят, и чтобы для них было место. Это была, как выяснилось, иллюзия”.

Марии Моисеевне и Александру Ивановичу Бродским не разрешили выехать к сыну по просьбе медиков (Бродский, как сердечник, нуждался в особом уходе), как не разрешили Бродскому приехать в Ленинград на похороны матери (1983) и отца (1984).

В 1972 году на Рождество Бродский впервые посетил Венецию и навсегда полюбил этот город с аурой многовековой истории и культуры.

На вопрос журналистов “Почему вы любите Венецию?” поэт отвечал так:

«Венеция — «город для глаз». Здесь у всего общая цель — быть замеченным. Этот город воспроизводит и все внешние черты стихии, и её содержимое. Брызжа, блеща, вспыхивая, сверкая, она рвалась вверх так долго, что не удивляешься, если некоторые из её проявлений обрели в итоге массу, плоть, твёрдость…»

«В Петербурге есть та загадка — он действительно влияет на твою душу, формирует её».

Присутствие Петербурга было постоянным в его жизни, если ему особенно нравился какой-то город, то на заднем плане всегда вырисовывался его родной Питер.

Та же Венеция была полу-Петербургом, Амстердам был полу-Петербургом, и Стокгольм был тоже полу-Петербургом, и какие-то места в Нью-Йорке ему напоминали Петербург.

Везде у него за образами этих городов были петербургские картины. В последнее время он очень страдал из-за того, что его родной город сильно меняется. И несмотря на то, что Петербург и Венеция — это разные города, между ними есть важное сходство. К тому же вот это сочетание красивого города с хорошими музеями: Петербург — город Эрмитажа, Венеция — город Академии и десяти других музеев. Это — города, в которых улицы являются продолжением музея, что в общем-то было для Бродского привлекательным моментом.

С Италией поэт был связан к концу жизни и через семью.

В 1991 году в Париже Иосиф Бродский знакомится с итальянской аристократкой Марией Соззани и женится на ней.

В 1993 году у супругов рождается дочь

Анна-Александра-Мария:

“ Анна — это в честь Анны Андреевны Ахматовой, Александра — в честь моего отца, Мария — в честь моей матери и в честь моей жены, которую тоже зовут Мария”.

В марте 1995 года в Нью-Йорке Бродский встретился с Анатолием Собчаком. Мэр Петербурга настойчиво приглашал Бродского в родной город и, видимо, нашёл такие весомые аргументы, что Бродский согласился приехать...

Однако уже 8 апреля 1995 года он послал Собчаку письмо с отказом:

“ Помимо чисто конкретных обстоятельств, мешающих осуществлению поездки в предполагавшееся время, меня от неё удерживает и ряд чисто субъективных соображений. В частности, меня коробит от перспективы оказаться объектом позитивных переживаний в массовом масштабе, подобные вещи тяжелы и в индивидуальном”.

Иосиф Бродский умер в возрасте 55 лет, 28 января 1996 года.

Известие об этой смерти немедленно облетело весь мир. В американских некрологах с равнодушной и холодной краткостью констатируется — “умер во сне”.

Это был последний из четырёх инфарктов...

Уже отмечены совпадения: 28 января скончались Пётр Великий и Достоевский, 29 января — Пушкин.

Венецианский остров Сан-Микеле — настоящий остров мёртвых. Здесь все упокоены согласно вере своей. Католики занимают господствующее положение. На православном греческом кладбище — Игорь Стравинский, Сергей Дягилев. На евангелический участок “пускают” и всех инаковерующих. Там нашёл место и наш Иосиф Бродский.