Консультация для воспитателей: «Традиции, обычаи и обряды донских казаков»

Муниципальное бюджетное дошкольное образовательное

учреждение детский сад № 8 «Звездочка»

Консультация для воспитателей:

«Традиции, обычаи и

обряды донских казаков»

Подготовила

воспитатель:

Задощенко Г.М.

ст. Егорлыкская

2018-2019 уч. год

«Традиции, обычаи и обряды донских казаков»

Интересной и своеобразной являлась бытовая жизнь донских казаков в XVIII столетии. Особенно наглядно обычаи и обряды донцов можно было наблюдать в праздники Нигде так выпукло не проявляются обычаи любого народа, как в праздники. Так было и на Дону. Лишь наступал праздничный день, уже с утра на узких и тесных улицах донской столицы толпился празднично разодетый люд. Молодые казаки занимались борьбой, игрой в мяч, чехарду, бабки, айданчики (игра в бараньи кости). Взрослые казаки, собравшись в кружок, распевали былинные песни, здесь же отплясывали под веселую и задорную музыку балалайки.

Около рундуков — лестничных площадок, выходящих на улицу — чинно сидели пожилые казаки, заслуженные воины. Перед ними обычно стояла ендова переваренного меда, который за крепость и отменный вкус весьма ценился у казаков (особенно так называемый тройной касильчатый мед).

Подле другого рундука на богатом персидском ковре расположились для душевной беседы жены донских старшин. Пленные татарки и турчанки, жившие в казачьих семьях на правах младших членов, родственников, и называемые ясырками, прислуживали старшинским женам, разливая в серебряные чары сладкий мед и с поклоном подавая его. Казачки степенно вкушали мед, хвалили старину и, слегка захмелев, пели душевные песни о подвигах своих дедов, отцов и мужей.

Почти всех проходящих казаков старшинские жены с поклоном приглашали: «Подойти к нам, родненький!» и потчевали его медом. Весьма польщенный вниманием знатных дам, казак обычно кланялся и клал на поднос горсть монет. Проводившие таким образом время старшинские жены любили изъясняться между собой по-татарски, научившись этому языку у ясырок. Разговор на татарском языке в узком кругу был тогда в большой моде у черкасских казачек. Молодые казачки в праздничных одеждах собирались отдельно. Щелкая жареные арбузные и тыквенные семечки, они выходили на улицы себя показать и других посмотреть. Подражая старшим, девушки душевно пели псалмы и веселые песни.

Если мимо молодежи проходил казак в летах, то за несколько метров до него малолетки почтительно вскакивали и низко кланялись. Сесть они могли только тогда, когда почтенный казак удалялся от них на некоторое расстояние. Это непритворное уважение к старшим в казачьих детях воспитывалось с раннего детства. О неуважительном отношении к нему старший мог напомнить малолетку увесистой оплеухой, это с одобрением встречалось всеми, в том числе и родителями неучтивого казачонка.

Женщины-казачки должны были с почтением относиться к мужчинам, уступать им во всем. Если, например, на узком мостке, каких много было в Черкасске, встречались женщина и мужчина-казак, то она в любом случае должна была уступить ему место, даже если при этом ей приходилось падать с мостка.

Компании мальчишек и юношей выходили на игрища за город, к палисаднику и крепостным стенам. Здесь ставилась цель, и казачата, одни с луками, более взрослые с ружьями, соревновались в меткости стрельбы. Наиболее меткие могли на значительном расстоянии выбить пулей монету, поставленную на ребро. После стрельбы обычно устраивались шуточные бои.

В свободное время казаки любили бывать в так называемых станичных домах, которых в Черкасске было девять и стояли они на берегу Дона недалеко друг от друга. Казаки из двух-трех станичных домов на одинаковом расстоянии от них ставили на воде деревянный поплавок с мишенью. По условному знаку специально выбранного распорядителя начиналась стрельба по этой цели. Победу одерживали казаки того станичного куреня, которым удавалось потопить цель. Проигравшие угощали победителей тройным касильчатым медом и пили сами за здоровье победителей.

С особым весельем праздновали донцы Масленицу. Целую неделю от мала до велика веселился Черкасск и донские станицы. Кроме шумных застолий, по всему Дону устраивались грандиозные скачки, состязания в стрельбе. Долго и тщательно готовилась к этому празднику казачья молодежь, не досыпая, не доедая, но холя верного друга-коня для предстоящих скачек и готовя оружие для состязаний. Лишь только наступал первый день Масленицы, вооруженные наездники собирались в заранее назначенном месте. Всякий старался блеснуть своим скакуном, сбруей и оружием. Полюбоваться захватывающим зрелищем приходило много желающих. На открытом месте, в поле, уже стояла заранее приготовленная мишень из камыша. На расстоянии в триста — четыреста метров суетливо кучковались казаки, желавшие вступить в состязание. Первым открывал игрища опытный в боевом ремесле казак. На полном скаку, бросив поводья у самой мишени, он выстрелом из ружья ловко поджигал камыш. Следом стремглав летел молодой казак. На всем скаку, умело соскочив с лошади, держась одной рукой за гриву скакуна, другой он выхватывал из-за пояса пистолет и метким выстрелом поражал цель. Еще мгновение — и изумленные зрители уже видели казака на лошади целым и невредимым. А следом уже скакали другие казаки, перемахивая на конях через огонь. Гвоздем состязаний были скачки, победители которых получали ценные награды, становясь героями дня.

Непременным элементом масленичных торжеств была охота на дичь, которой изобиловал в ту пору Дон. Сотни казаков собирались на охоту, которую открывал троекратный ружейный выстрел есаула. «…Вот группа удачливых охотников подняла в кустарнике свирепого вепря-кабана. Ссекая клыками камыши, кабан вырывался из зарослей, зло посверкивая маленькими глазками. Пораженный несколькими меткими выстрелами, оставляя за собой кровавый след, разъяренный секач бросался в отчаянной ярости на охотников; казаки, привыкшие к подобным поворотам событий, ловко расступались и добивали кабана пиками.

В другом месте группа всадников стремительно преследовала матерого волка, который, подняв дыбом шерсть и поминутно оглядываясь, пытался уйти от неутомимых охотников, однако казаки нагоняли серого разбойника и длинными плетками, в концах которых был залит свинец, убивали хищника. Таким же способом охотились донцы на зайцев, лис, а быстроногих коз ловили с помощью арканов».

После охоты и скачек, состязаний в стрельбе донцы садились за праздничные столы. Ели в те поры вкусно и обильно. Сначала подавали круглики — пироги с рубленым мясом и перепелками. Затем следовали восемь — десять блюд: студень, сек — разварная филейная говядина, лизни (языки), приправленные солеными огурцами; блюда из поросенка, гуся, индейки, подаваемые на красочных подносах. Затем подавалась внушительная часть дикой свиньи в разваре, следом шел лебедь, соленый журавль и другие закуски.

После холодных блюд подавали горячие щи, похлебку из курицы, сваренной с «сарацинским пшеном» и изюмом, суп из баранины, приправленный морковью, «шурубарки» (ушки), борщ со свининой, суп из дикой утки и другие не менее аппетитные блюда.

Затем следовало жаркое: гусь, индейка, поросенок с начинкой, целый ягненок с чесноком, часть дикой козы, дрофа, дикие утки, кулики и другая дичь. Далее подавали блинцы, лапшевник, кашник, молочную кашу и, наконец, урею — кашу из простого пшена, приправленную сюзьмой (кислым молоком).

По казачьим обычаям, чтобы не обидеть хозяина, каждый из гостей должен был непременно отведать каждое блюдо. Перед новым блюдом следовал тост.

Первый тост провозглашал хозяин: «Здравствуй, государыния-императрица (или император) в кременной Москве, а мы, донские казаки, на тихом Дону!» Затем следовал тост за Войско Донское: «Здравствуй, Войско Донское, с верху до низу, с низу до верху!» Потом пили за здоровье атамана, всех гостей и родственников.

Своеобразной была семейная жизнь донских казаков в XVIII веке. Если в XVII столетии большое число казачьих браков заключалось без посредничества церкви, то в начале XVIII века Петр I запретил венчание и развод по казачьим обычаям (на Кругу), велел совершать браки по церковным уставам, строго запретив наложничество.

В начале XVIII века петровские порядки проникают на Дон: женщине-хозяйке уже не запрещалось показываться гостям. Однако казаки продолжали жениться и разводиться по нескольку раз, и тогда императрица Елизавета Петровна грамотой от 20 сентября 1745 года запретила казакам «жениться от живых жен и четвертыми браками».

Как же происходил обряд сватовства и брака у донцов? Обычно сначала бывали смотрины, когда жених под благовидным предлогом с двумя-тремя родственниками появлялся в доме невесты. Сидели, беседовали о разном, а между делом разглядывали невесту. Бели она нравилась старшим, то, уходя, они многозначительно говорили: — Бог даст, и она нас полюбит! Через несколько дней после смотрин к родителям невесты засылались сваты, которые, получив их согласие, били по рукам, восклицая: «В добрый час!» Потом до свадьбы происходил «сговор», во время которого веселились, пили вино и танцевали танцы «казачок» и «журавель». За день до свадьбы смотрели приданое, празднуя, как говорили казаки, подушки. А накануне бывал «девишник» — последний вольный праздник для невесты-девушки.

Свадьбу праздновали в воскресенье. Невесту обряжали в богатый парчовый кубилек и парчовую рубашку. На голову надевали высокую шапку из черных смушек с красным бархатным верхом, украшенную цветами и перьями. Самые лучшие украшения из золота, серебра блистали на ней. Жених, также одетый в лучшее, получив родительское благословение, вместе с дружками и свахами направлялся в курень невесты, которая уже скромно сидела под образами, ожидая суженого. Отсюда молодые отправлялись в церковь. В притворе храма невесту готовили к венцу: сняв шапку, расплетали девичью косу надвое, как обычно носили замужние женщины.

После венчания молодых на крыльце женихова дома встречали родители новобрачных. Над их головами они держали хлеб и соль, под которыми новобрачные проходили, осыпаемые пшеницей, перемешанной с хмелем, орехами и мелкими деньгами. Родители, угостив свиту молодых, самих новобрачных отправляли в брачную комнату, из которой они появлялись только перед подачей жаркого.

Во второй половине XVIII столетия положение женщин-казачек изменилось: отныне они могли свободно появляться в обществе не только во время больших праздников, но и в обычные дни, хотя не приветствовалось, если они вмешивались в мужской разговор. Девушки же только на свадьбах могли быть в обществе мужчин, остальное время им надлежало находиться в кругу подруг или в домашнем одиночестве, занимаясь шитьем, работой на кухне, играми в кремешки, жмурки, лапту.

Одежда донских казаков и казачек отличалась своеобразием. Что касается мужской одежды, то, как отмечал в своих показаниях в Москве станичный атаман Савва Кочет в 1705 году, «мы носим платье по древнему своему обычаю, которое кому понравится; один одевается черкесом, другой калмыком, иной в русском платье старинного покроя, и мы никакого нарекания и насмешек друг другу не делаем; немецкого же платья никто из нас не носит и охоты к нему вовсе не имеет».

Если уточнить эти слова атамана, то на казаках первой половины XVIII века можно было видеть лазоревые атласные кафтаны с частыми серебряными нашивками и жемчужным ожерельем. Другие одевались в бархатные полукафтаны без рукавов; темно-гвоздичные зипуны из сукна, опушенные голубой камкой с шелковой нашивкой. Третьи надевали парчовые кафтаны с золотыми турецкими пуговицами, с серебряными с позолотой застежками. У всех казаков были шелковые турецкие кушаки. На ногах носили сапоги, обычно желтого цвета, на голове — кунью шапку с бархатным верхом».

К началу XIX столетия одежда казаков унифицировалась. По описанию француза де Романо, некоторое время жившего на Дону, «все донцы носили синий мундир одинакового покроя, так что на улице не сразу отличишь отставного генерала от казака, если оба в национальных казачьих шапках».

Главной частью женской одежды был кубилек, сшитый из парчи и имевший форму татарского кафтана. Он спускался ниже колен, но высоко от пят. Кубильки застегивались на груди рядом серебряных с позолотой пуговиц. Имелся еще один ряд пуговиц, гораздо больших по величине, золотых или низанных из жемчуга. Под кубилеком были рубаха и шаровары, доходившие до самых туфель, сшитых из сафьяна. Казачки подпоясывались поясами, украшенными камнями и драгоценными металлами. На голову надевалась парчовая шапка, украшенная драгоценными камнями и жемчугом.

О типах казаков конца XVIII века, особенно низовых, один из современников писал: «Они почти все смуглого и румяного лица, волосы черные и черно-русые, острого взгляда, смелы, храбры, хитры, остроумны, горды, самолюбивы, пронырливы и насмешливы. Болезней мало знают, часть умирает против неприятеля и от старости». Как писал священник Григорий Левицкий, служивший в Старочеркасском Воскресенском соборе, после смерти казака всегда трезвонили в колокола, но вследствие частых и опустошительных пожаров, бывавших на Дону в XVIII веке, звонить в колокола в этом случае было запрещено указом войскового атамана, дабы не наводить панику на донцов.

Заключение

Таким образом, культура донского казачества — составная часть общерусской культуры, на которую оказывали известное влияние соседние тюркские народы. Наличие определенных связей прослеживается между культурой донских казаков и средневековой культурой Северо-Запада Руси. Вся культура донского казачества проникнута воинским духом, нашедшим свое яркое проявление в его фольклоре, в письменной литературной традиции и в развитии разнообразных знаний. Различные обряды, традиции дают обширнейшее представление о культуре, нравах донского казачества.

Список использованной литературы:

1. Астахова В.М. Вопросы изучения донской былины. — Народная устная поэзия Дона. Ростов-на-Дону, 1963.

2. Белинский В.Т. Полн. собр. соч. Т.7. — М., 1955.

3. Казачий словарь-справочник. Т.2. Сан-Ансельмо, 1968.

4. Казачий Дон (очерки истории) Ч. II./ Науч. ред. Скорик А.П. – Ростов-на-Дону, 1995.

5. Королев В.Н. К вопросу о славянорусском населении на Дону в XIII-XVI веках. — Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII-XVI веках. Ростов-на-Дону, 1989.

6. Листопадов А. Донские былины. Ростов-на-Дону, 1945.

7. Мининков Н.А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г) – Ростов-на-Дону, 1998

8. Проезжая по Московии (Россия XVI-XVII веков глазами дипломатов). — М., 1991.