«Скрипка и немножко нервно» Владимир Маяковский
Скрипка издергалась, упрашивая,
и вдруг разревелась
так по-детски,
что барабан не выдержал:
«Хорошо, хорошо, хорошо!»
А сам устал,
не дослушал скрипкиной речи,
шмыгнул на горящий Кузнецкий
и ушел.
Оркестр чужо смотрел, как
выплакивалась скрипка
без слов,
без такта,
и только где-то
глупая тарелка
вылязгивала:
«Что это?»
«Как это?»
А когда геликон —
меднорожий,
потный,
крикнул:
«Дура,
плакса,
вытри!» —
я встал,
шатаясь, полез через ноты,
сгибающиеся под ужасом пюпитры,
зачем-то крикнул:
«Боже!»,
бросился на деревянную шею:
«Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору —
а доказать ничего не умею!»
Музыканты смеются:
«Влип как!
Пришел к деревянной невесте!
Голова!»
А мне — наплевать!
Я — хороший.
«Знаете что, скрипка?
Давайте —
будем жить вместе!
А?»
Анализ стихотворения Маяковского «Скрипка и немножко нервно»
Творчество Владимира Маяковского довольно противоречиво и самобытно. Именно ему принадлежит авторство многих неологизмов, которые впоследствии прочно вошли в нашу жизнь. Кроме этого, поэт очень много работал над формой своих произведений и речевыми оборотами, считая, что можно добиться передачи своих чувств и мыслей при помощи удивительной комбинации слов, которыми так богат русский язык.
К экспериментальным произведениям раннего периода творчества поэта также относится стихотворение «Скрипка и немножко нервно», созданное в 1914 году. Уже само название, противоречивое и нелепое, очерчивает фабулу произведения, лишенного логики и смысла с точки зрения обывателей. Более того, Маяковский прибегает к своему излюбленному приему гротеска, преувеличивая свои чувства и наделяя человеческими чертами неодушевленные предметы. По воспоминаниям автора, стихотворение «Скрипка и немножко нервно» было написано после ужина в одном из захудалых московских кабаков, где поэт очутился по воле случая. И, чтобы хоть как-то развлечь себя в ожидании еды, стал наблюдать за музыкантами. Чем больше поэт вслушивался в звуки, которые неслись с импровизированной сцены, тем больше его чуткий слух улавливал диссонанс между скрипкой и другими инструментами. И именно так, в полумраке дешевого питейного заведения, родились первые строчки стихотворения, навеянные ассоциациями от услышанной музыки: «Скрипка издергалась, упрашивая, и вдруг разревелась так по-детски».
Отождествляя обычный музыкальный инструмент с хрупкой и беззащитной девушкой, поэт попытался описать свои последующие впечатления, отметив при этом, что барабан явно порадовался том, что сумел довести несчастную скрипку-девушку до истерики, однако не дослушал ее жалобного плача, потому как «шмыгнул на Кузнецкий и ушел». В свою очередь, у всего остального оркестра неожиданная истерика скрипки вызвала недоумение, и лишь одна «глупая тарелка» продолжала вопрошать о том, что же происходит. Однако безжалостный «меднорожий, потный» геликон грубо одернул обиженную скрипку, приказав ей успокоиться. И именно это произвело на Маяковского настолько неизгладимое впечатление, что он (конечно же, не наяву, а лишь в своем воображении) «шатаясь, полез через ноты, слабеющие под ужасом пюпитры», чтобы защитить обиженную и расстроенную скрипку-девушку.
Он «бросился на деревянную шею» той, которая пробудила в нем столь яркие и противоречивые чувства. Не обращая внимания на насмешки окружающих, и заявил: «Знаете что, скрипка? Мы ужасно похожи: я вот тоже ору — а ничего доказать не умею!». При этом поэт назвал музыкальный инструмент, звуки которого произвели на него столь сильное впечатление, своей «деревянной невестой», предложив ей жить вместе.
Ирония, смешанная с грустью и отчаяньем, звучат в последних фразах этого удивительно образного, чувственного и очень лиричного стихотворения. Маяковский, будучи еще очень молодым человеком, тем не менее, уже в полной мере ощущает свое одиночество. Он понимает, что отличается от обычных людей, которые не умеют чувствовать окружающий мир так остро и обнажать перед ним душу, даже если взамен получают плевок вместо любви. Но каждая новая душевная рана не ожесточает поэта, а лишь заставляет его отгораживаться от окружающего мира невидимой ширмой, через которую он наблюдает за различными событиями и явлениями, робко примеривая их к собственной жизни. Поэтому неудивительно, что обычная скрипка вызывает у поэта такую бурю эмоций, в ней он видит родственную душу, одинокую, униженную и никем не понятую.
«Прозаседавшиеся» Владимир Маяковский
Чуть ночь превратится в рассвет,
вижу каждый день я:
кто в глав,
кто в ком,
кто в полит,
кто в просвет,
расходится народ в учрежденья.
Обдают дождем дела бумажные,
чуть войдешь в здание:
отобрав с полсотни —
самые важные!-
служащие расходятся на заседания.
Заявишься:
«Не могут ли аудиенцию дать?
Хожу со времени она».-
«Товарищ Иван Ваныч ушли заседать —
объединение Тео и Гукона».
Исколесишь сто лестниц.
Свет не мил.
Опять:
«Через час велели прийти вам.
Заседают:
покупка склянки чернил
Губкооперативом».
Через час:
ни секретаря,
ни секретарши нет —
голо!
Все до 22-х лет
на заседании комсомола.
Снова взбираюсь, глядя на ночь,
на верхний этаж семиэтажного дома.
«Пришел товарищ Иван Ваныч?» —
«На заседании
А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома».
Взъяренный,
на заседание
врываюсь лавиной,
дикие проклятья дорогой изрыгая.
И вижу:
сидят людей половины.
О дьявольщина!
Где же половина другая?
«Зарезали!
Убили!»
Мечусь, оря.
От страшной картины свихнулся разум.
И слышу
спокойнейший голосок секретаря:
«Оне на двух заседаниях сразу.
В день
заседаний на двадцать
надо поспеть нам.
Поневоле приходится раздвояться.
До пояса здесь,
а остальное
там».
С волнением не уснешь.
Утро раннее.
Мечтой встречаю рассвет ранний:
«О, хотя бы
еще
одно заседание
относительно искоренения всех заседаний!»
Анализ стихотворения Маяковского «Прозаседавшиеся»
Владимир Маяковский большинству читателей известен, в первую очередь, как автор гражданской лирики. Тем не менее, в его творчестве достаточно сатирических произведений, которые жестко и метко высмеивают общественные устои. До революции Маяковский постоянно критиковал самодержавие, однако после смены общественно-политического строя у него появилось гораздо боль поводов для неприкрытой иронии. Одним из них стал бюрократизм, который при советской власти был возведен в абсолют. Именно этому нелицеприятному явлению поэт в 1922 году посвятил свое знаменитое стихотворение «Прозаседавшиеся».
Начинается это произведение вполне буднично и обычно, показывая деловую активность различных слоев населения, представители которых спешат по своим делам. Их ждет масса работы, однако вскоре выясняется, что вся она связана с никому не нужной бумажной волокитой. Однако настоящим бичом общества являются всевозможные заседания, которые отнимают массу времени не только у их участников, но и рядовых граждан, вынужденных обратиться в то или иное учреждение для решения действительно важных вопросов.
«Исколесишь сто лестниц. Свет не мил», — именно такие ощущения вызывает у Маяковского необходимость искать очередного чиновника, который оказывается настолько неуловимым, что застать на месте в рабочее время его попросту не представляется возможным. Выслушивая очередные отговорки секретаря и ссылки на то, что требуемая персона ушла на очередное заседание, поэт, а в месте с ним тысячи советских граждан вынуждены вновь бегать по коридорам учреждения в надежде все же разыскать пропажу. И когда рабочий день уже близится к завершению, оказывается, что поинтересоваться дислокацией до сих пор не вернувшегося чиновника уже просто не у кого. «Через час: ни секретаря, ни секретарши нет — голо!», — с сарказмом отмечает поэт, сообщая читателю, что даже люди, призванные отвечать на вопросы многочисленных посетителей, вынуждены уйти на заседание.
Очередная попытка встретиться с чиновником вновь заканчивается неудачей, после чего Маяковский решает разыскать его во что бы то ни стало и врывается в зал, где проходит еще одно заседание, «дикие проклятья на ходу изрыгая». Картина, которая предстает перед поэтом, описана автором с особым сарказмом, приправленными мистическим ужасом, так как в помещении он видит только половинки людей, точнее, их верхние части до пояса. Умышленный гиперболический прием, использованный автором, признан подчеркнуть, что даже рабочего дня чиновникам не хватает на то, чтобы поспеть на все запланированные заседания, которых в день проводится не менее двадцати. Некоторые мероприятия и вовсе совпадают по времени, поэтому их участники вынуждены в буквальном смысле слова раздваиваться, что вызывает у поэта уже не сарказм, а горькую усмешку. Понимая всю беспочвенность и ненужность культивируемых общественных дебатов, автор, между тем, отдает себе отчет, что эта относительно новая система будет искореняться десятилетиями. В результате же страдают самые обычные люди, которые вынуждены тратить на решение банальных вопросов колоссальное количество времени.
В последние строчки этого стихотворения Маяковский вложил всю свою иронию. Кошмарное видения с раздвоением чиновников мучило его всю ночь, и в итоге рассвет поэт встретил с единственной мечтой – «о, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний!».
Следует отметить, что элементы преувеличения, использованные Маяковским при написании стихотворения «Прозаседавшиеся», незначительны. Поэту действительно приходилось неделями бегать по различным главкам, чтобы решить простейшие бытовые и творческие вопросы. И именно подобные «походы», часто заканчивавшиеся фиаско, послужили поводом для того, чтобы накопившееся раздражение выплеснулось в сатирическое произведение, ставшее литературным памятником советской эпохи.
«Письмо Татьяне Яковлевой» Владимир Маяковский
В поцелуе рук ли,
губ ли,
в дрожи тела
близких мне
красный
цвет
моих республик
тоже
должен
пламенеть.
Я не люблю
парижскую любовь:
любую самочку
шелками разукрасьте,
потягиваясь, задремлю,
сказав -
тубо -
собакам
озверевшей страсти.
Ты одна мне
ростом вровень,
стань же рядом
с бровью брови,
дай
про этот
важный вечер
рассказать
по-человечьи.
Пять часов,
и с этих пор
стих
людей
дремучий бор,
вымер
город заселенный,
слышу лишь
свисточный спор
поездов до Барселоны.
В черном небе
молний поступь,
гром
ругней
в небесной драме,-
не гроза,
а это
просто
ревность двигает горами.
Глупых слов
не верь сырью,
не путайся
этой тряски,-
я взнуздаю,
я смирю
чувства
отпрысков дворянских.
Страсти корь
сойдет коростой,
но радость
неиссыхаемая,
буду долго,
буду просто
разговаривать стихами я.
Ревность,
жены,
слезы...
ну их! -
вспухнут веки,
впору Вию.
Я не сам,
а я
ревную
за Советскую Россию.
Видел
на плечах заплаты,
их
чахотка
лижет вздохом.
Что же,
мы не виноваты -
ста мильонам
было плохо.
Мы
теперь
к таким нежны -
спортом
выпрямишь не многих,-
вы и нам
в Москве нужны
не хватает
длинноногих.
Не тебе,
в снега
и в тиф
шедшей
этими ногами,
здесь
на ласки
выдать их
в ужины
с нефтяниками.
Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все равно
тебя
когда-нибудь возьму -
одну
или вдвоем с Парижем.
Анализ стихотворения Маяковского «Письмо Татьяне Яковлевой»
Лирика Владимира Маяковского весьма своеобразна и отличается особой оригинальностью. Дело в том, что поэт искренне поддерживал идеи социализма и считал, что личное счастье не может быть полным и всеобъемлющим без счастья общественного. Эти два понятия настолько тесно переплелись в жизни Маяковского, что ради любви к женщине он никогда не предал бы родину, а вот наоборот мог поступить очень даже легко, так как не представлял свою жизнь за пределами России. Конечно, поэт часто критиковал недостатки советского общества с присущей ему резкостью и прямолинейностью, однако при этом считал, что живет в самой лучшей стране.
В 1928 году Маяковский побывал за границей и познакомился в Париже с русской эмигранткой Татьяной Яковлевой, которая в 1925 году приехала в гости к родственникам и решила остаться во Франции навсегда. Поэт влюбился в красавицу-аристократку и предложил ей вернуться в Россию на правах законной супруги, однако получил отказ. Яковлева сдержанно воспринимала ухаживания Маяковского, хотя и намекала на то, что готова выйти замуж за поэта, если он откажется возвращаться на родину. Страдая от неразделенного чувства и от осознания того, что одна из немногих женщин, которая так хорошо его понимает и чувствует, не собирается расставаться с Парижем ради него, Маяковский вернулся домой, после чего отправил избраннице стихотворное послание – резкое, полное сарказма и, в то же время, надежды.
Начинается это произведение с фраз о том, что любовная горячка не может затмить чувства патриотизма, так как «красный цвет моих республик тоже должен пламенеть», развивая эту тему, Маяковский подчеркивает, что не любит «парижскую любовь», а точнее, парижских женщин, которые за нарядами и косметикой умело маскируют свою истинную сущность. Вместе с тем, поэт, обращаясь к Татьяне Яковлевой, подчеркивает: «Ты одна мне ростом вровень, стань же рядом с бровью бровь», считая, что коренная москвичка, прожившая во Франции несколько лет, выгодно отличается от жеманных и легкомысленных парижанок.
Пытаясь уговорить избранницу вернуться в Россию, Маяковский без прикрас рассказывает ей о социалистическом быте, который Татьяна Яковлева так упорно пытается вычеркнуть из своей памяти. Ведь новая Россия – это голод, болезни, смерть и нищета, завуалированная под равноправие. Оставляя Яковлеву в Париже, поэт испытывает острое чувство ревности, так как понимает – у этой длинноногой красавицы и без него хватает поклонников, она может позволить себе ездить в Барселону на концерты Шаляпина в обществе таких же русских аристократов. Однако, пытаясь сформулировать свои чувства, поэт признается, что «я не сам, а я ревную за Советскую Россию». Таким образом, Маяковского гораздо сильнее гложет обида за то, что лучшие из лучших покидают родину, чем обычная мужская ревность, которую он готов взнуздать и смирить.
Поэт понимает, что кроме любви, он ничего не может предложить девушке, которая поразила его своей красотой, умом и чуткостью. И он заранее знает, что получит отказ, когда обращается к Яковлевой со словами: «Иди сюда, на перекресток моих больших и неуклюжих рук». Поэтому финал этого любовно-патриотического послания наполнен едкой иронией и сарказмом. Нежные чувства поэта трансформируются в злость, когда он адресует избраннице достаточно грубую фразу «Оставайся и зимуй, и это оскорбление на общий счет нанижем». Этим поэт хочет подчеркнуть, что считает Яковлеву предательницей не только по отношению к себе, но и к родине. Однако этот факт нисколько не остужает романтического пыла поэта, который обещает: «Я все рано тебя когда-нибудь возьму – одну или вдвоем с Парижем».
Нужно отметить, что с Татьяной Яковлевой Маяковскому больше так и не удалось увидеться. Через полтора года после написания этого письма в стихах он покончил жизнь самоубийством.
8 611
5 341 
