Учебное пособие по предмету «История» на тему: «Внешняя политика администрации Джона Кеннеди в 1961 – 1963 гг.»

Государственное общеобразовательное учреждение

«Донецкая школа-интернат №1»

Учебное пособие

по предмету «История»

на тему: «Внешняя политика администрации Джона Кеннеди в 1961 – 1963 гг.»

РАЗРАБОТАЛ:

Учитель истории

ГОУ «Донецкая школа-интернат №1»,

Волкова Ольга Николаевна

(Учитель-методист,

«Высшая квалификационная категория»)

г. Донецк, 2021 год

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3

ГЛАВА 1. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА АДМИНИСТРАЦИИ ДЖОНА КЕННЕДИ 6

1.1 Джон Фицжеральд Кеннеди 6

1.2 Латинская Америка 9

1.3 Вьетнам 18

1.4 Китай 30

ГЛАВА 2. КУБИНСКИЙ РАКЕТНЫЙ КРИЗИС 43

2.1 Ход событий 43

2.2 США и СССР 57

2.3 США и Куба 81

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 101

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 107

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования обусловлена тем, что вокруг имени Джона Кеннеди велось и ведется много споров. Притом, однако, количество работ, восхваляющие личность и политический курс тридцать пятого президента США, явно превышает число работ, авторы которых стремятся к объективному анализу значимости вклада Джона Кеннеди в американскую историю.

Во внешней политике администрация Кеннеди вместо доктрин «отбрасывания коммунизма» и «массированного возмездия» провозгласила доктрину «гибкого реагирования». Призывая укреплять военные блоки и наращивать военную мощь США, а также использовать экономическую «помощь» и идеологическое «оружие» в целях «сдерживания коммунизма» и укрепления позиций США и капиталистической системы в целом, Джон Кеннеди вместе с тем (особенно в последний период) выступал за поиски решений спорных международных проблем путём переговоров.

Тридцать пятый президент США важнейшей составной частью своей деятельности считал внешнюю политику. Он подсчитал, что 80 процентов проблем, которые ему пришлось решать, были внешнеполитическими. Именно в этой области он имел возможность проявить свою волю и талант, ведь ни Конгресс, ни конституция не ставили здесь особых барьеров. К тому же кратковременный период его президентства совпал с чередой кризисов и конфликтов. А осознание того, что СССР заставил Соединенные Штаты прибегнуть к «глобальной обороне», вызвало необходимость продемонстрировать волю, твердость и силу, а также повышенную потребность в получении международно-политического престижа. Джон Кеннеди также вполне осознавал опасность для человечества, которую несло ядерное оружие.

Прибегая иногда к острой риторике на практике, он действовал осторожно, на минимальном уровне стремился сдержать риск эскалации. «Обращение» нового президента к нации показало его готовность продолжать прежний внешнеполитический курс Соединённых Штатов.

Актуальность темы обусловлена тем фактом, что внешняя политика Джона Кеннеди до сих пор вызывает живой интерес среди научного сообщества всего мира. Так сложилось, что некоторые аспекты данной проблематики очень слабо исследованы в отечественной историографии и требуют дополнительного освещения. Актуальным является также незаангажированный в политическом контексте подход к изучению данной тематике.

Объектом исследования является внешняя политика США в период «холодной войны».

Предметом исследования являются внешнеполитические отношения США во время президентства Джона Кеннеди с 1961 по 1963 гг.

Хронологические рамки охватывают период с начала 1961 года по ноябрь 1963 года.

Географические рамки исследования охватывают территории СССР, Европы, Латинской Америки и региона Юго-Восточной Азии.

Цель исследования – выявление особенностей развития внешней политики США во времена президентства Джона Кеннеди.

Для выполнения поставленной цели были определены следующие задачи:

— рассмотреть биографию Джона Кеннеди;

— выявить особенности внешней политики администрации Джона Кеннеди в Латинской Америке;

— выявить особенности внешней политики администрации Джона Кеннеди во Вьетнаме;

— выявить особенности внешней политики администрации Джона Кеннеди в Китае;

— рассмотреть ход событий Карибского ракетного кризиса;

— на основании анализа советско-американских отношений выявить ключевые позиции внешней политики США администрации Джона Кеннеди;

— на основании анализа отношений США и Кубы выявить ключевые позиции внешней политики США администрации Джона Кеннеди.

Характеристика теоретико-методологической базы исследования. В процессе исследования были использованы общенаучные методы: анализ, синтез, обобщение, систематизация, индукция и дедукция. Кроме того, были использованы эмпирические методы: описание, ретроспективный метод, ситуационный анализ, картографический метод, историко-генетический метод, анализ документов. Тексты политических и переговорных процессов изучались при помощи контент-анализа.

Источниковая база исследования представлена большим количеством материалов, из которых следует выделить несколько групп источников.

Историография вопроса заключается в анализе литературы и других научных работ, непосредственно относящихся к теме исследования.

Для тщательного и полного анализа историографии вопроса необходимо разделить работы на две группы: отечественную и зарубежную.

Структура учебного пособия по истории определена целью и задачами исследования. Работа состоит из списка условных сокращений, введения, 4 глав и 17 параграфов, а также заключения и списка источников и литературы.

Учебное пособие разработано для его использования на уроках истории в 10-11 классах.

ГЛАВА 1. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА АДМИНИСТРАЦИИ ДЖОНА КЕННЕДИ

1.1 Джон Фицжеральд Кеннеди

Джон Ф. Кеннеди был приведен к присяге в качестве 35-го президента 20 января 1961 года. В своей инаугурационной речи он говорил о необходимости для всех американцев быть активными гражданами. «Не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас, спрашивайте, что вы можете сделать для своей страны», - сказал он. Он также призвал народы мира объединиться для борьбы с тем, что он называл «общими врагами человека: тиранией, бедностью, болезнями и самой войной».

Президент Кеннеди вместе со своей женой и двумя детьми привнес в Белый дом новый дух юности. Семья Кеннеди считала, что Белый дом должен быть местом празднования американской истории, культуры и достижений. Они пригласили в гости художников, писателей, ученых, поэтов, музыкантов, актеров и спортсменов. Жаклин Кеннеди также разделяла интерес мужа к истории Америки. Собрав одни из лучших произведений искусства и мебели, произведенные в Соединенных Штатах, она отреставрировала все комнаты в Белом доме, чтобы сделать его местом, действительно отражающим историю и художественное творчество Америки. Все были впечатлены и оценили ее упорный труд.

Белый дом также казался забавным местом из-за двух маленьких детей Кеннеди, Кэролайн и Джона-Джона. На лужайке Белого дома были детский сад, бассейн и домик на дереве. Президент Кеннеди был, вероятно, самым занятым человеком в стране, но он все же находил время, чтобы посмеяться и поиграть со своими детьми. Впрочем, тревог у президента тоже было немало.

Больше всего его беспокоила возможность ядерной войны между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Он знал, что в случае войны погибнут миллионы людей. После Второй мировой войны между двумя странами было много гнева и подозрений, но никогда не было перестрелок между советскими и американскими войсками. Эта «холодная война», не похожая ни на одну другую войну, которую видел мир, на самом деле была борьбой между коммунистической системой правления Советского Союза и демократической системой Соединенных Штатов.

Не доверяя друг другу, обе страны потратили огромные деньги на создание ядерного оружия. Много раз борьба между Советским Союзом и Соединенными Штатами могла закончиться ядерной войной, например, на Кубе во время ракетного кризиса 1962 года или из-за разделенного города Берлина.

Президент Кеннеди работал много часов, вставая в семь и не ложась спать до одиннадцати или двенадцати вечера или позже. За завтраком он прочитал шесть газет, в течение дня встречался с важными людьми и читал отчеты своих советников. Он хотел убедиться, что он принимал лучшие решения для своей страны. «Я прошу каждого из вас стать пионерами в этом Новом Рубеже», - сказал он. New Frontier был не местом, а способом мышления и поведения. Президент Кеннеди хотел, чтобы Соединенные Штаты двигались вперед в будущее с новыми открытиями в науке и улучшениями в образовании, занятости и других областях.

Он хотел демократии и свободы для всего мира. Одним из первых действий президента Кеннеди было создание Корпуса мира. Благодаря этой программе, которая существует до сих пор, американцы могут добровольно работать в любой точке мира, где требуется помощь. Они могут помочь в таких областях, как образование, сельское хозяйство, здравоохранение и строительство. Многие молодые мужчины и женщины служили волонтерами Корпуса мира и завоевали уважение людей во всем мире.

Президент Кеннеди также хотел, чтобы Соединенные Штаты возглавили исследование космоса. Советский Союз опередил Соединенные Штаты в своей космической программе, и президент Кеннеди был полон решимости наверстать упущенное. Он сказал: «Ни одна нация, которая рассчитывает стать лидером других наций, не может ожидать, что останется позади в этой гонке за космос».

Кеннеди был первым президентом, который попросил Конгресс одобрить более 22 миллиардов долларов на проект «Аполлон», цель которого - высадить американского человека на Луну до конца десятилетия. Президенту Кеннеди пришлось столкнуться с множеством серьезных проблем в Соединенных Штатах. Самой большой проблемой была расовая дискриминация.

В 1954 году Верховный суд США постановил, что сегрегация в государственных школах больше не будет разрешена. Черные и белые дети, согласно принятому решению, должны ходить в школу вместе. Теперь это был закон страны. Однако было много школ, особенно в южных штатах, которые не подчинялись этому закону. Также существовала расовая сегрегация в автобусах, ресторанах, кинотеатрах и других общественных местах. Тысячи американцев, людей всех рас и происхождения, объединились, чтобы мирно протестовать против этой несправедливости.

Мартин Лютер Кинг-младший был одним из известных лидеров движения за гражданские права. Многие лидеры борьбы за гражданские права не считали, что президент Кеннеди достаточно поддерживал их усилия. Президент считал, что проведение публичных акций протеста только разозлит многих белых людей и еще более затруднит убеждение членов Конгресса, которые не согласны с ним, принять законы о гражданских правах.

Однако к 11 июня 1963 года Президент Кеннеди решил, что пришло время принять более решительные меры, чтобы помочь борьбе за гражданские права. Он предложил Конгрессу новый закон о гражданских правах и выступил по телевидению с призывом к американцам положить конец расизму. «Прошло сто лет задержки с тех пор, как президент Линкольн освободил рабов, но их наследники, их внуки не полностью свободны», - сказал он. «Эта Нация была основана людьми разных национальностей и происхождения… [и] на том принципе, что все люди созданы равными». Президент Кеннеди ясно дал понять, что все американцы, независимо от цвета их кожи, должны наслаждаться хорошей и счастливой жизнью в Соединенных Штатах.

1.2 Латинская Америка

Политика Соединенных Штатов в Латинской Америке в начале 60-х гг. XX века отличается исключительными внешней целостностью и внутренним разнообразием целей и приоритетов. Собственно, данное качество определило её сложность и, как следствие, неоднозначность восприятия современниками и историками. Хотя общепринятое мнение говорит о присутствии «зигзагов» во внешней политике Джона Кеннеди, мы полагаем, что его демократическая администрация была нацелена на победу в холодной войне, пользуясь различными методами для достижения стратегических задач.

Различие методов обеспечения краткосрочных целей национальной безопасности по сравнению со стратегией достижения долгосрочных целей проявилась в политике Соединённых Штатов в отношении стран Латинской Америки, что привело к кажущейся противоречивости внешней политики США.

С одной стороны, основными причинами, которые сформировали внешнюю политику администрации Джона Кеннеди, стали усилия по разрядке нарастающей напряженности в отношениях со странами Южной, Центральной Америки и Карибского бассейна. Администрация президента Кеннеди обратила внимание на необходимость откликнуться на многократные призывы латиноамериканских государств по финансированию их развития.

С другой стороны, ключевыми причинами выбранного курса внешней политики оставались интересы национальной безопасности, которые понимались как недопущение распространения идея коммунизма и экспорта кубинской революции в другие страны Западного полушария. Необходимо отметить, что важную роль также играл экономический интерес, то есть усилия по обеспечению положительного торгового баланса.

Смена курса, по мнению части американского политического истеблишмента, неправильной внешнеполитической стратегии Соединённых Штатов в отношении латиноамериканских государств началась ещё во времена президентства Дуайта Эйзенхауэра. Катализатором этого стал неудачный «тур доброй воли» Вице-президента США Ричарда Никсона. Это случилось в 1958 году, когда вместо торжественного приёма ему пришлось пробираться сквозь разъярённые толпы в Каракасе и Лиме, столицах двух стран, казалось бы, издавна дружественно относившихся к своему североамериканскому соседу.

Удачная революция Фиделя Кастро на Кубе стала следующим поворотным моментом, который побудил администрацию президента Кеннеди обратить внимание на политическую обстановку в латиноамериканском регионе. Несмотря на то, что вышеописанные события не рассматривались американским правительством как вызов или фиаско в текущей системе межамериканских отношений, тем не менее, митинги против американской политики во время визита Ричарда Никсона считались подготовленными коммунистами. Более того, кубинская революция сама по себе не была антиамериканской до определённого момента, а была предпринята удачная попытка освобождения от гнёта диктатора Фульхенсио Батисты.

Однако положение дел, когда определённые действия администрации Эйзенхауэра толкали Кубу на тесное союзничество с Советским Союзом, вызывала у правительства Соединённых Штатов новое чувство взрывоопасности в регионе и необходимости принятия срочных мер по улучшению ситуации.

Эту волну подхватила команда Джона Кеннеди, которая занималась его предвыборной кампанией. Джон Кеннеди был олицетворением нового поколения послевоенных лидеров. С одной стороны, его характеризовала приверженность идеям демократии; он видел во внешней экономической помощи эффективное средство дипломатии. С другой стороны, в его арсенале были традиционные методы прямого давления, использование секретных операций, подготовленных агентами ЦРУ и т.д.

Необходимо отметить, что в этом плане Джон Кеннеди был представителем достаточно консервативной политики, тем более что Никита Хрущёв пытался пользоваться молодостью и неопытностью новоизбранного президента, неоднократно применяя давление на него. Американский лидер же не сдавался и старался «не сдавать позиций», «не давать слабину».

Это стало исключительным условием, которое повлияло на политику Соединённых Штатов в Латинской Америке в то время. Так как не было способа «вывести Москву на чистую воду» в её истинных намерениях, большинство американских политиков вынуждены были ссылаться на самое худшее, а именно желание Советского Союза вырвать любую страну из-под влияния США.

24 января 1961 года представитель специальной комиссии по Латинской Америке Адольф Берли рассказал, что восемь латиноамериканских правительств могут повторить кубинский сценарий в течение полугода, если ничего не будет предпринято.

Необходимо отметить, что латиноамериканские правительства иногда намеренно преувеличивали угрозу коммунизма с целью давления на североамериканское правительство ради получения больших ссуд и квот. Более того, президент Колумбии, которую американское правительство считало страной с «минимальным риском» коммунистического переворота, в беседе с послом Соединённых Штатов полагал, что коммунисты выбрали именно Колумбию своей ближайшей целью.

Необходимо также отметить, что основным вектором внешней политики администрации Джона Кеннеди в 1961 – 1963 гг. была концепция «новых рубежей». Региональной составляющей этой концепции для латиноамериканских стран стал «Союз ради прогресса». Это программа «совместных усилий всех народов Америки, способных мобилизовать свои ресурсы и энергию людей», направленная на «достижение общего прогресса».

В целом, планировалось создать межгосударственный альянс с целью ускорения темпов развития стран Западного полушария, решения тяжелых экономических, социальных и политических вопросов Латинской Америки и блокировка распространения коммунистического режима на регион. Теоретики концепции «новых рубежей» предполагали, что, улучшив свои экономическое, социальное и политическое положение, страны Латинской Америки уже не будут подвержены влиянию мирового коммунизма.

Идеологи модернизации и по совместительству советники Президента США Джона Кеннеди утверждали, что латиноамериканским государствам, которые находятся на определённом уровне развития, необходимы внешние инвестиции, которые стали бы катализатором дальнейшего экономического, социального и политического роста, что в дальнейшем привело бы к самостоятельной поддержке развития, отбросив любые внешние инвестиции.

Достаточно высокие и идеалистические цели были положены на прагматическую основу. Необходимо отметить, что за высокими фразами о развитии и прогрессе стояли вполне понятные интересы национальной безопасности, улучшения имиджа Соединённых Штатов и ситуации с торговым балансом. Джон Кеннеди хоть и был сторонником изменений, тем не менее, знал, что быстрого прогресса не стоит ожидать.

В единонаправленных и взаимовыгодных целях «антикоммунизма» и развития стран Латинской Америки их идеологи из администрации Джона Кеннеди видели следующее: Соединённые Штаты благополучно обеспечивают свои интересы национальной безопасности, а страны Латинской Америки получают дополнительные инвестиции, которые ускорят национальное развитие.

Тем не менее, некоторые лидеры латиноамериканских стран разделяли внешнюю политику администрации Джона Кеннеди на позитивную и негативную. Министр экономики Аргентины отметил, что «Союз ради прогресса – позитивная концепция, в отличие от негативной – антикоммунизм». Таким образом, они хотели иметь возможность получить необходимые средства для развития своих стран.

На практике интересная концепция часто давала сбои. Хотя создавалось ощущение, что она была апробирована планом Маршалла – программой восстановления Европы. В странах Западной Европы коммунистические лидеры были далеки от побед в европейских правительствах. Кроме того, доход по плану Маршалла превысил размер изначальных инвестиций в среднем в три-четыре раза. Именно по этой причине он и был взят за основу программы будущего развития латиноамериканских стран.

Таким образом, «Союз ради прогресса» стал новым планом Маршалла только для стран Латинской Америки, хотя его теоретики принимали во внимание его ограниченные возможности использования различных методов и существенное отличие условий воплощения «Союза ради прогресса».

Латинская Америка, по мнению теоретиков курса «новых рубежей», была основным полем битвы в холодной войны, где у Соединённых Штатов были реальные шансы на победу. Воплощение стратегии началось на всех фронтах Латинской Америки:

• В экономическом плане – предоставление ссуд и инвестиций;

• В политическом плане – поддержка и легитимация тех или иных режимов и правительств;

• На культурном и идеологическом поле – навязывание ценностей демократии, пропаганда издательской программы и программы по обмену студентами.

С целью подписания соглашения о создании «Союза ради прогресса» в августе 1961 года была созвана конференция министров стран, входящих в Межамериканский экономический и социальный совет Организации американских государств (ОАГ), в Пунта-дель-Эсте, курортном городе Уругвая.

Декларация и Хартия Пунта-дель-Эсте была подписана девятнадцатью латиноамериканскими государствами. В этой Декларации содержалось двенадцать целей, которые планировалось достигнуть с помощью мер «самопомощи» и значительных внешних инвестиций. Страны Латинской Америки должны были достичь:

• Роста дохода на душу населения в размере не менее 2,5% в год;

• Диверсификации производства;

• Ускорения процесса индустриализации;

• Ликвидации безграмотности среди взрослого населения к 1970 году;

• Решения жилищной проблемы для малоимущих семей.

Соединённые Штаты, в свою очередь, обязались обеспечить финансовую и техническую поддержку в размере 20 миллиардов долларов в течение 10 лет. Необходимо отметить, что латиноамериканские страны для достижения прогресса в программе «Союз ради прогресса» согласились приложить собственные усилия и средства. В Декларации и Хартии Пунта-дель-Эсте подводился итог следующими словами: «Мы [американское правительство] уверены в том, что американский народ начинает новую страницу совместных усилий с целью достижения лучшей жизни, свободы и демократии для нынешнего и будущего поколений».

Важно то, что программа «Союза ради прогресса» показала свою несостоятельность, если напрямую сравнить заданные цели с реальным результатом экономического и политического развития латиноамериканских государств. Тем не менее, вовсе не правомерно полагать, что существует прямая зависимость между предоставляемой помощью и изменениями в экономическом развитии государств. Более того, когда экономические дотации были существенными, во многих странах доходы и расходы зависели от колеблющихся цен на экспорт, чем от размера самих дотаций.

Важно также то, что было достаточно причин экономической неэффективности программы:

• Технические упущения программы;

• Завышенные предполагаемые показатели программы;

• Объективные трудности, медлительность и нерасторопность теоретиков и руководителей программы;

• Приоритет национальной безопасности Соединённых Штатов над экономическим благополучием стран Латинской Америки.

Таким образом, часто чрезмерная обеспокоенность администрации Джона Кеннеди недопущением второй Кубы и малейшей предполагаемой вероятностью попадания некоторых латиноамериканских стран под влияние Советского Союза привела к игнорированию других важных вопросов, требующих неотложного решения.

Ответственность за провал программы «Союз ради прогресса» так же несёт латиноамериканская сторона процесса, потому что «холодные» отношения между странами Латинской Америки не позволяли обеспечить грамотное координирование усилий. Стремление Соединённых Штатов провести эффективную внешнюю политику в этом вопросе, собственно, как и стремление латиноамериканских государств не были ни альтруистическими, ни высокоморальными.

Фактически любая страна Латинской Америки выступала с требованиями более приоритетного к себе отношения и выторговывала как можно больший «кусок» помощи за «согласие» или «несогласие» с позицией Соединённых Штатов касательно исключения Кубы из ОАГ, если о таком приоритетном положении договориться не удавалось.

Например, из слов Эдлая Стивенсона, посла США в ООН, стало известно, что Президент Аргентины Артуро Фрондиси придерживался следующей позиции: «сотрудничество Аргентины с Соединёнными Штатами по кубинскому вопросу будет возможно только после того, как США начнёт предоставлять экономическую помощь».

Теоретики стратегии внешней политики США осознавали, что мотивом для правительства любой страны служит его собственное понимание национальных интересов. Латиноамериканские страны выражали согласие с позицией США в тех или иных вопросах и входили в военные блоки с участием Соединённых Штатов не потому, что они действительно были согласны с политикой этой страны, и не потому, что они искренне верили в демократию, а лишь ввиду того, что они считали это более рациональным, исходя и региональных обстоятельств.

Государства Южной, Центральной Америки и Карибского бассейна считали, что США никогда не придут к пониманию их реальных потребностей, поэтому готовы были пойти на выполнение любых задач, под которые выделялись деньги, а затем использовать их по своему усмотрению. Тем не менее, США всё же верили в необходимость проведения реформ странами Латинской Америки для развития общества и достижения американских стандартов.

Одной из многих проблем программы «Союз ради прогресса» было то, что часто успешное развитие стран Латинской Америки и их экономический прогресс зависел от условий, которые являлись конкурентными для производителей США, и, естественно, Соединённые Штаты не шли на такие шаги.

Необходимо отметить то, что в рамках конференции в Пунта-дель-Эсте делегация Аргентины сделала предложение об учреждении фонда в размере 200 миллионов долларов с целью финансирования экспорта по программе Латиноамериканской зоны свободной торговли (ЛАФТА). В предложении говорилось о том, чтобы страны этой зоны внесли 100 миллионов долларов, США – 50 миллионов и европейский страны – 50 миллионов. Тем не менее, представители США отвергли предложение ввиду того, что это создало бы благоприятные условия экспорта, что непосредственно стало бы экономической угрозой Соединённым Штатам.

Интервенционистская составляющая, безусловно, присутствовала в латиноамериканской политике администрации Джона Кеннеди и воспринималась как данность, хотя страны Латинской Америки, желавшие получить финансовую помощь, старались ограничить степень вовлечённости США в свои внутренние дела. Таким образом, программа «Союз ради прогресса» является глубоким типом интервенции, который пытается трансформировать государства Латинской Америки в своих интересах.

«Союз ради прогресса» не достиг поставленных целей, что вскоре привело к сокращению финансирования программы, и в конце 1963 года репутация у программы действительно была плохой. Тем не менее, «Союз ради прогресса» существовал вплоть до начала 1970-х годов, однако урезание бюджета сказалось на её функционировании.

Таким образом, внешняя политика администрации Джона Кеннеди в отношении Латинской Америки оказалась безуспешной с точки зрения поставленных целей, но рациональной в рамках того периода. По словам посла СССР в США Анатолия Добрынина, принцип содействия развитию демократии в Латинской Америке был хорош, но «в мире с тогдашней политикой он был трудно осуществим – он мог применяться только выборочно». Внешняя политика США в Латинской Америке оказалась продуктивной в краткосрочной перспективе – в деле защиты интересов национальной безопасности США, однако неэффективной для продвижения демократии и экономического роста региона.

1.3 Вьетнам

Ещё одним проблемным направлением внешней политики администрации Джона Кеннеди были страны Индокитая. В рамках «холодной войны» развивающиеся страны начали играть особую роль в международных отношениях. Задача Соединённых Штатов была проста – не допустить усиления влияния Советского Союза в любом регионе земного шара и одновременно укрепить свои позиции на международной арене.

Интерес сверхдержав к Вьетнаму был вызван исключительно его выгодным географическим и геополитическим положением, во многом позволяющим контролировать Юго-Восточную Азию в целом. Следовательно, Вьетнам, несмотря на значительную отдалённость от США, имел большое значение для американской внешнеполитической стратегии.

Вьетнам издавна представлял интерес для великих держав как государство, имеющее стратегически выгодное положение. Ещё с XIX века Вьетнам являлся частью французских колониальных владений. Войны Франции в Индокитае завершились подписанием 21 июля 1954 года Женевских соглашений, которые признавали независимость и территориальную целостность трёх стран Индокитая – Вьетнама, Лаоса и Камбоджи.

Несмотря на подписание соглашений, объединить Вьетнам так и не удалось: северную и южную части страны разделяла демилитаризованная зона и демаркационная линия приблизительно по 17-й параллели. Эта линия являлась временной и не должна была рассматриваться как политическая или территориальная граница.

В 1945 году была провозглашена Демократическая Республика Вьетнам (ДРВ), президентом которой стал коммунистический лидер Хо Ши Мин. После ухода французов из Индокитая правительство Хо Ши Мина быстро укрепило свою власть в Северном Вьетнаме. В Южном Вьетнаме на смену французам пришли Соединённые Штаты, а главой государства формально был Бао Дай.

В 1954 году под давлением США Бао Дай назначил Нго Динь Дьема, крупного землевладельца и главу католического семейного клана, на пост премьер-министра страны. Согласно заключительной декларации Женевского совещания в 1956 году необходимо было провести всеобщие выборы в парламент единого Вьетнама [].

Однако, по мнению США, в результате таких выборов вся страна непременно оказалась бы под властью коммунистов. Тогда при активной поддержке Центрального разведывательного управления (ЦРУ) 26 октября 1955 года были проведены выборы, в результате которых Южный Вьетнам был объявлен республикой, Бао Дай был смещён, а Нго Динь Дьем стал первым президентом Южного Вьетнама (Республики Вьетнам).

Подобные действия вызвали недовольство со стороны Северного Вьетнама и южновьетнамских коммунистов. Убедившись, что мирное объединение страны не имеет перспектив, вьетнамские националистические и коммунистические силы развернули повстанческое движение в сельских районах Южного Вьетнама. Повстанцы пытались заручиться поддержкой крестьян, обещая им землю. Политическое руководство движением осуществлялось из Северного Вьетнама. 20 декабря 1960 года было объявлено о создании Национального фронта освобождения Южного Вьетнама (НФО ЮВ), задачей которого было освободить Южный Вьетнам от американского присутствия и их ставленника Нго Динь Дьема.

Новая администрация демократов в США во главе с Джоном Кеннеди продолжила политику своего предшественника в отношении Вьетнама. На протяжении 1961 – 1963 годов Соединённые Штаты оказывали финансовую и военную помощь режиму Дьема в борьбе с партизанским движением в стране.

Помимо этого администрация Джона Кеннеди занялась разработкой «контрпартизанской стратегии», которая бы включала в себя комплекс военных, социально-экономических, психологических мероприятий в ответ на действия партизанского движения в Южном Вьетнаме. Программа создания «стратегических деревень» стала одной из форм воплощения в жизнь этой стратегии. Американские деятели возлагали большие надежды на реализацию этой программы и полагали, что таким образом может быть решена проблема партизанской войны в Южном Вьетнаме.

Внешнеполитический курс Джона Кеннеди во Вьетнаме в течение первого года его правления можно охарактеризовать как поиск направления вьетнамской политики. Это время выработки американской внешнеполитической стратегии. Усиление вмешательства США во вьетнамские дела проходило в несколько этапов. Ещё с 1955 года США увеличили военную помощь режиму Нго Динь Дьема в Сайгоне.

В январе 1961 года специальная группа (the Country Team Staff Committee), в которую входили представители различных военно-политических ведомств США, разработала контрповстанческий план. Согласно этому плану США брали на себя обязательства по оказанию военной и экономической поддержки режиму Дьема при условии проведения им реформ, направленных на демократизацию режима.

В конечном итоге необходимо было нанести поражение партизанскому движению в Южном Вьетнаме. Необходимо отметить, что на данном этапе и в дальнейшем Дьем стал определённой проблемой для американцев, так как, несмотря на свои заявления, Дьем медлил с проведением каких-либо реформ. Он не хотел выводить властные полномочия по управлению государством за пределы семейного клана. Фактически власть в Южном Вьетнаме была сосредоточена в руках двух людей: Нго Динь Дьема и его брата Нго Динь Ню.

В связи с провалом американских планов на других важных внешнеполитических направлениях, кубинском и лаосском, стремление остаться во Вьетнаме приобрело для США особое значение. Для США было важно не потерять свои позиции в Юго-Восточной Азии, и большинство членов администрации Джона Кеннеди согласились с тем, что Вьетнам являлся подходящим для этого местом.

В августе 1961 года США потерпели ещё одну неудачу на дипломатическом фронте, теперь уже в Европе, где разразился второй Берлинский кризис. Теперь, как никогда, Соединённые Штаты должны были продемонстрировать свою мощь на международной арене, иначе авторитет мировой державы был бы поставлен под угрозу. Выступая на заседании Генеральной Ассамблеи ООН, Президент США Джон Кеннеди 25 сентября заявил, что Южному Вьетнаму угрожает опасность коммунистической агрессии.

3 октября 1961 года президент Кеннеди созвал в Белом доме секретное совещание, на котором было решено направить во Вьетнам миссию М. Тейлора и У. Ростоу для того, чтобы на месте оценить ситуацию и необходимость посылки Соединёнными Штатами боевых частей в Южный Вьетнам. На фоне визита М. Тейлора Временный ЦИК НФО ЮВ сделал заявление, в котором разоблачались планы США по подготовке вооруженного вмешательства в Южном Вьетнаме.

По завершении поездки Тейлор и Ростоу подтвердили пессимистические отзывы, приходившие из Сайгона, рекомендовали расширить американскую помощь и направить во Вьетнам некоторое количество регулярных американских войск под видом борьбы с наводнением. Тейлор также отметил, что США должны перейти от роли «советников» к «ограниченному партнёрству» на всех уровнях борьбы с партизанами.

После продолжительных дебатов был составлен совместный меморандум министерства обороны и госдепартамента (меморандум Макнамары-Раска), ставший директивным документом Совета Национальной Безопасности (NSAM-111). В документе подчёркивалась необходимость расширения помощи режиму Дьема, но опускался вопрос о немедленной посылке боевых частей.

Таким образом, помощь сайгонскому режиму была вновь увеличена путём отправки дополнительного числа военных, снабжения южновьетнамской армии более современными видами оружия и обмундированием, улучшения системы коммуникаций, поставки дополнительных транспортных средств и налаживания разведывательных работ. Джон Кеннеди, однако, воздержался от ввода в Южный Вьетнам американских боевых подразделений. В то же время численность американского военного персонала в Южном Вьетнаме продолжала возрастать и достигла к ноябрю 1961 года почти 3 тысячи человек.

Президент США также дал указание заняться подготовкой «Белой книги», в которой Северный Вьетнам обвинялся в нарушении Женевских соглашений путём инфильтрации людей и снаряжения на Юг []. Таким образом, США стремились снять с себя перед Конгрессом, американской и мировой общественностью ответственность за нарушение Женевских соглашений.

3 февраля 1962 года правительство Республики Вьетнам объявило программу создания «стратегических деревень». Помимо этого были созданы комитеты на уровне провинций. Национальной задачей было объявлено строительство 16 тысяч поселений. Брат президента Нго Динь Ню, который практически наравне с братом Дьемом принимал участие в управлении государством, выступил в защиту идеи «стратегических деревень», приводя следующие доводы:

• С военной точки зрения «стратегические деревни» изолируют противника, отделяют его от народа и заставляют вести бои в условиях, выгодных для южновьетнамской стороны;

• С политической точки зрения «стратегические деревни» нужны как средство укрепления власти в сельских районах и как среда для внедрения агентов различных служб;

• С точки зрения экономики «стратегические деревни» могут помочь сосредоточить людские и материальные ресурсы в одном месте и таким образом посодействовать ликвидации источников снабжения партизанских отрядов;

• С точки зрения социальной жизни «стратегические деревни» могли помочь в привлечении крестьянских масс на сторону сайгонского правительства.

В плане, разработанном специальным комитетом стратегических деревень, указывалось, что первоначально их надо создавать в зоне, контролируемой сайгонским правительством, а затем – в «спорных» районах, а потом они будут «расплываться, как масляное пятно» по освобождённым областям.

Первые успехи вдохновили сайгонских руководителей и военных. На перспективу были поставлены следующие цели: не допустить образования партизанами «освобождённых зон», нападения на деревни, обеспечить безопасность жителей «стратегических деревень» и тем самым добиться их поддержки.

По мнению многих американцев, «стратегические деревни» были ключом на пути к успеху всей программы. Весной 1962 года сайгонский режим развернул широкомасштабное строительство по всей стране. Была поставлена задача построить 6 тысяч деревень к декабрю 1962 года и завершить строительство к концу 1963 года.

Программа «стратегических деревень» очень удачно выглядела в теории, но на практике всё было иначе. Несмотря на ажиотаж среди американских и южновьетнамских военных, вызванный широкомасштабным строительством «стратегических деревень», возникли некоторые проблемы при реализации этой программы. Новая политика была отрицательно воспринята южновьетнамским населением, так как никто не хотел покидать свои дома и перебираться в поселения, огороженные колючей проволокой. Необходимость переселения людей (которые не хотели уезжать), нехватка строительных материалов и отказ правительства выплатить крестьянам обещанные деньги вызвали широкое недовольство населения.

Также эта программа не учитывала традиции вьетнамских крестьян, а именно, привязанность людей к земле предков, священное почитание и сохранение могил. Поэтому переселение людей проводилось насильственным путём в ходе карательных операций, в которых участвовали также и американские военные. Сайгонские власти предупреждали, что те, кто не переселится в «стратегические деревни», могут подвергнуться опасности, так как солдаты могут принять за партизан ни в чём не повинных людей, если эти люди не будут находиться в «стратегических деревнях». Те, кто отказывался идти в «стратегические деревни» или хотя бы протестовал, автоматически причислялись к партизанам. Более того, чтобы запугать народ и тем самым вынудить его уходить в «стратегические деревни», американцы подвергли ожесточённым бомбардировкам с применением напалмовых и фосфорных бомб крупные населённые пункты – города и деревни.

В 1962 году истекли 18 месяцев, отведённых Белым домом на «умиротворение» Южного Вьетнама. И президент Кеннеди был вынужден признать на пресс-конференции 12 декабря: «Мы встречаем огромные трудности в партизанской войне в Южном Вьетнаме, мы втянулись в тоннель, из которого пока ещё не видно выхода».

По плану Стейли «умиротворение» должно было завершиться через 1,5 года. Первоначально проект предусматривал создание 116 «зон процветания». На деле было создано – лишь 29 и с каждым месяцем их становилось всё меньше. Летом 1962 года оставалось только 13 таких зон, а в остальных крестьяне восстали, сожгли деревни, в которые их согнали, и либо вернулись в свои старые селения, либо обосновались на новых местах, в лесах или в горах. Жестокость выработанного плана и методы, которыми пытались загнать народ за колючую проволоку, послужили стимулом к объединению народа против политики, проводимой режимом Дьема.

Проблемы, возникшие при реализации программы «стратегических деревень», усугублялись неэффективностью действий южновьетнамской армии. По ряду причин сайгонская армия не могла воевать так, как того хотели американцы. Её подразделения были подготовлены и обучены ведению обычных военных действий и были неприспособленны воевать в джунглях с легковооруженными партизанами.

Планируя войну во Вьетнаме, американцы исходили их того, что после корейской войны намного повысилась техническая оснащённость американских войск. В 1962 году американцы впервые использовали вариант ведения боя с широким использованием вертолётов. По мнению американских военных, использование вертолётов должно было обеспечить полное превосходство сайгонской армии. Поначалу эта тактика была достаточно эффективной: с помощью американских вертолётов сайгонская армия обрела высокую манёвренность, что позволило ей одержать несколько побед. Но через некоторое время картина резко изменилась. Силы НФО быстро приспособились к новым условиям, нанося молниеносные и неожиданные удары, а затем исчезая. Вертолётные подразделения стали нести большие потери от хорошо организованного строя огня противовоздушной обороны.

Программа создания «стратегических деревень» не только оказалась невыполненной, но и обернулась в конечном итоге против её создателей. С каждым днём темпы создания «стратегических деревень» всё замедлялись. Некоторые такие деревни рухнули, едва возникнув, или разрушались по несколько раз, что сделало невозможным их укрепление. А некоторые из них были превращены населением в крепости борьбы с врагом. «Эта программа восстановила против сайгонского режима даже самых пассивных и покорных жителей страны. Людей заставляли покидать родные деревни. Представителям НФО было трудно проникать в эти деревни, но когда им удавалось установить контакты, это была благодатная почва, чтобы сеять семена сопротивления».

Причины неудач в осуществлении программы по строительству «стратегических деревень» американские деятели видели в Дьеме и Ню. По мнению американцев, Дьем и его брат рассматривали эту программу как средство распространения влияния их режима в стране, а не как средство борьбы с партизанским движением.

С другой стороны, обещания правительства Дьема крестьянам не были выполнены. Земельная реформа не была проведена. Крестьянам обещали, что если они добровольно переселятся в «стратегические деревни», то получат компенсацию за то, что их дома подвергнутся сожжению, а посевы – обработке ядохимикатами. Затем было объявлено, что компенсацию получат только те люди, в которых правительство будет полностью уверено, что они не перейдут на сторону партизан.

В итоге Дьем отказался платить за что-либо вообще. Социальное положение крестьян почти не изменилось к лучшему, поэтому правительство оказалось неспособным защитить «стратегические деревни» от нападений партизан, а коррумпированные чиновники зачастую обворовывали сельское население.

Проводимая политика создания в Южном Вьетнаме «стратегических деревень» потерпела поражение. Во-первых, эта идея совершенно не соответствовала конкретным историческим условиям и традициям населения Южного Вьетнама. Во-вторых, результаты этой программы противоречили её целям. Необходимо было добиться поддержки населения, а в итоге всё больше людей переходило на сторону партизанского движения. В-третьих, проводимая по малайскому образцу политика отделения крестьян от партизан оказалась неудачной, так как разница между вьетнамскими крестьянами и вьетнамскими партизанами была незначительной по сравнению с теми различиями, которые существовали между малайскими крестьянами и китайскими партизанами, действовавшими в Малайе.

Американские деятели совместно с сайгонскими руководителями пытались воплотить в жизнь различные планы по разгрому партизанского движения. В 1963 году, когда стали очевидны неудачи режима Дьема в борьбе с партизанами, политика Соединённых Штатов эволюционировала в сторону поддержки переворота и смещения правительства Дьема. 19 июня сотрудник американского посольства в Сайгоне Уильям Трухарт заявил госсекретарю Южного Вьетнама Тхуану, что «президент Дьем потерял доверие не только во Вьетнаме, но и в Вашингтоне».

Таким образом он хотел выразить недовольство политикой Дьема и его нежеланием следовать советам американцев. В тот же день госсекретарь Дин Раск направил в Сайгон телеграмму, в которой ясно дал понять, что Соединённые Штаты не устраивает сложившаяся ситуация.

К концу июня администрация Кеннеди, казалось, зашла в тупик по вьетнамской политике. Стало очевидно, что Дьема невозможно заставить следовать рекомендациям США. Американо-вьетнамские отношения претерпевали своеобразный кризис. В то же время, американские руководители считали, что у них нет реальной альтернативы Дьему, а смена правительства может вызвать хаос в стране. Некоторые деятели из администрации Кеннеди полагали, что во всём виноваты супруги Ню, поэтому ситуацию можно исправить, если убрать их из правительства. По мнению Джорджа Болла, Аверелла Гарримана и Роджера Хилсмена, необходимо было сделать публичное заявление против действий Ню.

8 июля ЦРУ сообщило, что атмосфера в Сайгоне накалилась до такой степени, что вероятность переворота велика. Удалось установить, что готовилось, по крайней мере, три заговора: первый - во главе с подполковником Фам Нгок Тхао, второй - группа Чан Ким Туена, третий - группировка военных.

Однако, имелась информация, что Нго Динь Ню подозревал о планируемом заговоре, поэтому он сам готовил контрзаговор. Он также пытался ввести в заблуждение генералов и настроить их друг против друга.

Вскоре администрация США пришла к выводу, что режим Дьема изжил себя. В основе решения Белого дома лежала в первую очередь полная неспособность южновьетнамского президента добиться перелома в войне с НФО, а также нежелание считаться с США. Кроме того, учитывая роль семейных отношений в политической жизни азиатских стран, в Вашингтоне не были уверены, что Дьем согласится убрать из правительства своего главного советника, брата Ню, который отрицательно относился к американцам. Поэтому более надёжным вариантом представлялся государственный переворот, замышляемый южновьетнамскими генералами, о чём сообщало отделение ЦРУ в Сайгоне.

В разведывательных кругах считали, что новое правительство поначалу, возможно, и окажется менее эффективным в своих действиях против сил НФО ЮВ, но при надлежащей поддержке со стороны США сможет обеспечить надёжный контроль над положением в стране и довести войну до победного конца. Именно это и было истинной причиной затеваемого США заговора с целью замены Нго Динь Дьема. В целом помимо этого обострению отношений между американскими руководителями и южновьетнамским президентом способствовало его стремление продемонстрировать свою «самостоятельность». Националист по убеждениям, Дьем стремился проводить более независимый курс, прежде всего в области внутренней политики, ограничить вмешательство американских советников в Сайгоне.

1 ноября 1963 г. в результате заговора группы офицеров, которые действовали в тесном контакте с ЦРУ и американским посольством в Сайгоне, был совершён переворот, в ходе которого были убиты Нго Динь Дьем и Нго Динь Ню.

2 ноября военная хунта, возглавляемая генералом Зыонг Ван Минем, распустила прежнее правительство. Был сформирован военно-революционный комитет, которому передавалась вся законодательная и исполнительная власть во главе с Зыонг Ван Минем и исполнительным комитетом из 12 генералов. В США надеялись, что, принеся в жертву семейство Нго, они сумеют успокоить разбушевавшиеся политические страсти, похоронить вместе с Дьемом совершённые им деяния, и, в конце концов, добиться победы в войне с партизанами. Однако, воспользовавшись разразившимся кризисом сайгонского режима, силы НФО активизировали свою деятельность.

Анализируя взаимоотношения правительства США, ЦРУ и южновьетнамских военных в период подготовки и осуществления переворота, следует отметить, что роль США в этих событиях была велика. Начиная с августа 1963 г. США поощряли подготовку переворота вьетнамскими генералами и предлагали свою полную поддержку правительству-преемнику. Президент Кеннеди и его советники знали и одобрили военный переворот. В Белом доме находились в курсе всех событий относительно заговора, так как американский посол в Сайгоне Лодж поддерживал секретные контакты с генералами через сотрудника ЦРУ подполковника Конейна.

Участие в заговоре ещё больше вовлекло США во вьетнамскую проблему. На США легла ответственность за переворот, поэтому с того момента «обратного пути» из Вьетнама уже не было. Ошибка американских стратегов заключалась в том, что они не понимали, что реальная проблема заключалась в самом американском присутствии в Южном Вьетнаме. Государственный переворот, осуществлённый военными, означал поражение контрпартизанской стратегии во Вьетнаме.

Американская политика по отношению к Южному Вьетнаму продемонстрировала ошибочность внешнеполитического курса демократов. Теория политического реализма, на основе которой действовали американские политики, на практике оказалась несостоятельной. Борьба США за сферы влияния и ведение силовой внешней политики как попытка противостояния коммунизму являлись реализацией этой теории.

В результате США проиграли одну из битв «холодной войны». В итоге политика администрации Кеннеди не только не привела к ожидаемому успеху, но и приблизила США к реальной войне, сделала отказ от прямого вмешательства невозможным. Это было связано с тем, что Кеннеди не остановил постепенного перехода США к участию в боевых действиях в Южном Вьетнаме, а участие ЦРУ в заговоре против Дьема поставило США в ситуацию, когда ответственность за осуществление переворота южновьетнамскими военными частично ложилась и на американцев. Поскольку оправданием переворота явилось требование обеспечения более эффективного ведения войны против партизан, самоустранение как политический вариант поведения США исключалось. При этом США не удалось ликвидировать НФО как политическую силу, и гражданская война в Южном Вьетнаме продолжалась.

Таким образом, политика Кеннеди по отношению к режиму Нго Динь Дьема оказала значительное влияние на развитие событий в Индокитае в последующие годы, в частности стала предпосылкой непосредственного участия США в войне во Вьетнаме.

1.4 Китай

Приход в Белый дом новой администрации всегда расставляет новые акценты во внешней политике США, в том числе и на китайском направлении. Не исключением было и президентство Дж.Ф. Кеннеди в 1961–1963 гг. Следует отметить, что в президентской кампании 1960 г. вопрос о политике в отношении Китая был на видном месте. В частности, в предвыборных заявлениях кандидата от Демократической партии Дж.Ф. Кеннеди объявлялось о существенных изменениях в китайской политике Соединенных Штатов в случае его избрания на пост президента. В первую очередь, имелось в виду, что в случае его победы Белый дом будет проводить более взвешенную политику в этом районе, в частности, откажется оборонять прибрежные острова Куэмой и Мацзу, находившиеся в руках чанкайшистов []. Кроме того, он заявлял о том, что не обходимо отменить «формозскую резолюцию» 1954 г..

По мнению внешнеполитических советников демократического кандидата, если Пекин перестанет угрожать Тайваню, согласится на международную инспекцию НОАК, урегулирует пограничные вопросы с Индией и дистанцируется от ситуации в Индокитае, КНР вполне можно будет принять в ООН.

Кандидат от демократов говорил также о возможности оказания давления на Чан Кайши с целью демократизации тайваньского режима. Поэтому победа Дж.Ф. Кеннеди на выборах была с энтузиазмом воспринята значительной частью тайваньцев и политической оппозицией семьи Чан Кайши []. Кандидат от Республиканской партии Р. Никсон, наоборот, во многом отстаивал позицию «китайского лобби». Он заявлял, что «прибрежные острова» входят в зону жизненно важных интересов Китайской Республики, а следовательно, и Соединенных Штатов. Ведь в 1950-е гг. Р. Никсона называли в США «сенатором от Формозы». При этом оба претендента на президентский пост отклоняли любую форму признания КНР.

Неудивительно, что придя в Белый дом, администрация Дж.Ф. Кеннеди решила откорректировать политику страны на китайском направлении. Ряд сотрудников администрации и госдепартамента даже предложили ему пересмотреть стратегию Эйзенхауэра–Даллеса, направленную, как известно, на сдерживание и изоляцию КНР. Их заинтересованность в улучшении американо-китайских отношений во многом объяснялась ухудшением отношений Пекина и Москвы, что могло укрепить американские позиции в мире [].

Например, за улучшение отношений с КНР выступали помощник госсекретаря по делам Восточной Азии А. Гарриман, постоянный представитель США в ООН Э. Стивенсон, помощник госсекретаря Ч. Боулс, которые придерживались мысли, что Соединенные Штаты должны проводить политику сотрудничества с коммунистическим Китаем. Бывший агент ЦРУ Р.В. Комер, ставший в начале 1961 г. сотрудником СНБ, рекомендовал советнику президента по национальной безопасности М. Банди, чтобы госдепартамент пересмотрел свою китайскую политику, сделав ее более гибкой.

Дело в том, что на момент прихода в Белый дом Дж.Ф. Кеннеди в госдепартаменте, в том числе и в Бюро по дальневосточным делам, преобладали сотрудники, настроенные против КНР. Среди дипломатов особенно стойкими приверженцами китайской политики администрации Д. Эйзенхауэра были профессиональный дипломат, тесно связанный с Чан Кайши, Э.Ф. Драмрайт, резидент ЦРУ в Тайбэе и близкий друг сына Чан Кайши Цзян Цзинго Р. Клайн, которые выступили против любых изменений в подходах Вашингтона к Китаю.

Одним из тех, кто давно отстаивал позицию о необходимости отказа Вашингтона от политики сдерживания КНР, был назначенный в 1961 г. помощником госсекретаря по делам Восточной Азии А. Гарриманом в Бюро по дальневосточным делам Э. Райс, оказавший влияние на ряд молодых сотрудников госдепартамента.

Назначение Д. Раска госсекретарем США также давало определенные надежды на возможные изменения политики Соединенных Штатов на китайском направлении. Известно, что при администрации Г. Трумэна в 1950– 1952 гг. он занимал пост помощника госсекретаря по дальневосточным делам. Несмотря на то, что уже в первом официальном заявлении госдепартамента по китайскому вектору внешней политики 6 февраля 1961 г. Д. Раск подтвердил неизменность внешнеполитического курса на продолжение поддержки Тайваня, новый госсекретарь был не против ревизии наследия республиканцев в американо-китайских отношениях. Так, в мае 1961 г. Д. Раск встретился с Дж.Ф. Кеннеди с целью обсуждения возможных изменений в китайской политике страны. Госсекретарь заявил президенту, что Вашингтон вполне мог бы одновременно признать и Китайскую Народную Республику, и Китайскую Республику на Тайване, и работать с обоими государствами, пытаясь нормализовать отношения между ними.

Однако Дж. Ф. Кеннеди не решился на проведение кардинальных изменений в китайской политике США. Взвесив все за и против, президент отметил, что любые изменения в отношении Китая разделят Конгресс и американскую общественность, а также дадут республиканцам политическое оружие в борьбе за Белый дом. Более того, Дж.Ф. Кеннеди предупредил госсекретаря, чтобы отныне госдепартамент перестал давать поводы СМИ писать о возможных изменениях в китайской политике Соединенных Штатов. В результате Д. Раск вынужден был вновь заявить о том, что Вашингтон официально признает только тайваньское правительство. Дело в том, что администрации Дж. Кеннеди, находившейся под сильным давлением приверженцев политики «сдерживания» КНР путем изоляции, было трудно выполнить свои предвыборные обещания.

Несмотря на публичные заявления госсекретаря после беседы с президентом о неизменности подходов Вашингтона к Пекину и Тайбэю, отдельно взятые сотрудники министерства не прекратили работу, направленную на возможность изменения китайской политики Соединенных Штатов, поскольку не считали ее разумной. Например, правильность китайской политики Вашингтона подверг сомнению заместитель госсекретаря Ч. Боулс, который в июле 1961 г. в одном из своих отчетов рекомендовал изменить американскую внешнюю политику в отношении Азии, утверждая, что и КНР, и КР угрожали региональной стабильности. При этом, по его мнению, если Вашингтон бросил бы Тайвань на произвол судьбы, это могло привести к непредсказуемым последствиям, вплоть до дестабилизации обстановки в АТР.

Учитывая усиливающуюся тенденцию к проведению Пекином независимой политики, Дж. Ф. Кеннеди был настроен на диалог о КНР с СССР. Соответствующий зондаж американцы планировали провести в июне 1961 г. во время советско-американской встречи в Вене. Президент США предполагал выяснить возможности для параллельных шагов Америки и Советского Союза в отношении Китая. Однако Н.С. Хрущев не поддержал разговор о КНР, поскольку к этому времени советско-китайский конфликт достиг такой остроты, что говорить о посредничестве Москвы в американо-китайских отношениях уже не приходилось. В данном случае речь могла идти только о советско-американском сотрудничестве против Китая. Но такая идея была неприемлема для Москвы.

Официальная политическая линия администрации Дж. Кеннеди вроде бы не допускала возможности американо-китайского сближения, однако объективные предпосылки к этому продолжали нарастать. В первую очередь, речь идет о процессе углубления разногласий между Москвой и Пекином. Однако в Вашингтоне упорно отказывались признавать реальность советско-китайского конфликта, к чему «китайское лобби» и Чан Кайши прилагали немалые усилия. Хотя китайское руководство уже в 1961 г. было не прочь наладить отношения с США, но таким образом, чтобы инициатива по дальнейшему развитию контактов исходила от Вашингтона. Так, в октябре 1961 г. Пекин объявил, что ради ослабления напряженности между КНР и США Китай готов начать переговоры с Соединенными Штатами по линии министерств иностранных дел, если американцы проявят инициативу. Китайская сторона назвала и основные точки двусторонних противоречий: американская поддержка Чай Кайши, экономические санкции против КНР, позиция Америки в вопросе о восстановлении прав КНР в ООН, создание СЕАТО и напряженность в Индокитае.

В результате стороны по-прежнему обменивались жесткими заявлениями в адрес друг друга. Из Пекина даже делались заявления, что администрация Дж. Ф. Кеннеди хуже правительства Д. Эйзенхауэра.

Тем более что в годы президентства Дж.Ф. Кеннеди ведущим фактором китайской политики Вашингтона выступали взаимоотношения США и Тайваня. Политика относительно КНР во многом являлась производной от американо-тайваньских отношений. При этом отношения Вашингтона и Тайбэя были далеко не безоблачными. Чан Кайши надеялся на продолжение получения американской помощи от новой администрации США []. Однако часто его действия и планы вызывали неудовольствие руководства Соединенных Штатов.

Одним из первых эпизодов, связанных с действиями Гоминьдана, с которыми столкнулась администрация Дж.Ф. Кеннеди, стали события в пограничном районе Бирмы–Таиланда–Лаоса, где находились гоминьдановские войска, вносившие дестабилизацию обстановки в пограничье. В феврале 1961 г. здесь произошел инцидент. В частности, бирманцами было сбито два тайваньских самолета, снабжавших гоминьдановцев грузами, на том основании, что они действовали в воздушном пространстве суверенного государства. Понимая проблему бирманского правительства, президент Дж.Ф. Кеннеди хотел, чтобы Чан Кайши отозвал свои нерегулярные войска в Тайвань, поскольку это не соответствовало интересам новой администрации. Однако генералиссимус на встрече с послом Э.Ф. Драмрайтом 25 февраля 1961 г. заявил, что эвакуировать из Бирмы десять тысяч человек на остров весьма проблематично. Тем не менее после давления Вашингтона, который не был заинтересован в дестабилизации обстановки в регионе, граничившим с коммунистическим Китаем, Чан Кайши пообещал прекратить снабжение гоминьдановцев в Бирме, эвакуировать желающих на Тайвань, а остальным поспособствовать стать мирными жителями. В итоге в конце апреля 1961 г. Э.Ф. Драмрайт посчитал, что Чан Кайши полностью выполнил свое обещание об эвакуации гоминьдановцев из Бирмы.

Еще одной проблемой в политике администрации Дж. Ф. Кеннеди в отношении Китая стал вопрос о китайском представительстве в ООН. В 1960-х гг., особенно после получения независимости рядом азиатских и африканских стран, в ООН увеличилась оппозиция членству Тайваня в этой международной организации вместо КНР. В такой ситуации Вашингтон публично поддержал Тайбэй и преградил путь в ООН Пекину.

Учитывая развитие неблагоприятных для Тайваня тенденций, некоторые сотрудники администрации Дж. Ф. Кеннеди справедливо полагали, что необходимо изменить тактику поведения как Тайбэю, так и Вашингтону, чтобы гарантировать длительное присутствие КР в ООН. При этом, например, Э.Ф. Драмрайт и Р. Клайн требовали более активной позиции администрации в отстаивании интересов КР и ее места в ООН, дабы тайваньское руководство не сомневалось в американской поддержке.

Однако тревоги представителей Тайваня и китайского лобби были напрасными. Это подтвердил и сам президент в июле 1961 г., когда заявил, что у США и Тайваня одна общая цель – не допустить КНР в Организацию Объединенных Наций. Администрация Дж.Ф. Кеннеди должна была убедить Чан Кайши, что США продолжат защищать Тайвань и поддерживать его членство в ООН.

Однако вскоре ситуация обострилась тем, что Тайбэй попытался наложить вето на вступление в ООН Монголии, поскольку считал данную территорию частью Китая. Подобная позиция вызвала тревогу у США, так как тем самым Тайвань мог настроить против себя членов социалистического блока, которые изгнали бы из организации саму КР. 15 августа 1961 г. Дж. Ф. Кеннеди предупредил Чан Кайши, что США не смогут сплотить большинство членов ООН в поддержку Тайваня, если Тайбэй будет препятствовать вступлению в организацию Монголии.

В случае же потери КР места в ООН Вашингтон не сможет организовать коалицию под эгидой Организации Объединенных Наций, если КНР вознамериться напасть на остров. Однако Чан Кайши не собирался отступать в вопросе о членстве МНР в ООН, надеясь на поддержку африканских стран, для которых Тайвань начал реализовывать программу помощи. Только к октябрю 1961 г. Вашингтону и Тайбэю удалось достичь компромисса по вопросам, касавшимся ситуации, сложившейся в ООН вокруг поведения Тайваня.

Еще одной проблемой китайской политики администрации Дж.Ф. Кеннеди стало стремление Чан Кайши вернуть власть над материковым Китаем. Такого рода заявления вызвали раздражение многих в Белом доме и госдепартаменте, посчитавших, что генералиссимуса нужно обуздать.

Вполне подходящий момент для реализации плана Чан Кайши по вторжению на континент возник в начале 1960-х гг., когда Китай оказался в весьма затруднительном положении в связи с сильнейшим за всю историю страны голодом, а также свертыванием советской поддержки из-за ухудшения отношений между Пекином и Москвой.

В 1962 г. лидер Гоминьдана предпринял очередную попытку активизировать военное давление на Пекин, рассчитывая, главным образом, на антикоммунистическое восстание населения. Однако Соединенные Штаты отнюдь не собирались поддерживать авантюру Чан Кайши, учитывая нереалистичность надежд генералиссимуса на восстание в коммунистическом Китае. Поэтому 23 июня 1962 г. через варшавский переговорный канал Дж. Кеннеди сообщил в Пекин, что он не поддержит агрессию КР против КНР.

Определенную тревогу в Вашингтоне вызвали намерения Чан Кайши использовать в своих целях по возвращению на материк и усложнявшуюся ситуацию в Индокитае. Еще в начале 1961 г. в связи с активизацией национально-освободительных сил в Юго-Восточной Азии Соединенные Штаты столкнулись с реальной угрозой окончательной утраты собственных позиций в Лаосе.

В этой ситуации президент Дж.Ф. Кеннеди даже отдал приказ перебазировать 7-й флот ВМС США в Южно-Китайское море. Вашингтон предупредил КНР о возможности своего военного вмешательства в события в Лаосе в случае, если не будет достигнуто «прекращение огня». Пекин, в свою очередь, через Варшаву уведомил американцев о своем желании избежать эскалации конфликта в Лаосе.

Но стремление Чан Кайши вмешаться в события в Индокитае угрожало дестабилизировать обстановку в регионе и втянуть США в конфликт с КНР. Ситуация усложнялась тем, что в американском истеблишменте мнения относительно участия гоминьдановцев в конфликте в ЮВА разошлись. В то время как представители Пентагона стремились применить войска КР в расширяющемся кризисе в Южном Вьетнаме, высокопоставленные представители госдепартамента были категорически против. Если заместитель министра обороны У.П. Банди говорил, что южновьетнамский президент Нго Дин Дьем хотел использовать гоминьдановские войска в боевых действиях в дельте реки Меконга, то заместитель госсекретаря по политическим вопросам Ю.А. Джонсон предупреждал, что присутствие китайских националистов во Вьетнаме откроет «ящик Пандоры», существенно расширив конфликт за счет вмешательства КНР.

Однако Чан Кайши не спешил отказываться от своих намерений открыть антикоммунистический фронт. В феврале 1962 г. он предпринял попытку надавить на Р. Клайна и У.П. Банди с целью объединить усилия США и Тайваня для спасения Азии от коммунистов. Э.Ф. Драмрайт предупредил госдепартамент, что Тайбэй был полон решимости уже в том же году начать вторжение на континент. Поэтому чтобы предотвратить войну, США следовало направить действия Гоминьдана в нужное для Америки русло. В данной ситуации самое большее, на что пошла администрация Дж.Ф. Кеннеди, – это предоставила в марте 1962 г. Чан Кайши два самолета C-123 для транспортировки парашютистов, но с рядом условий. При этом американцы постарались убедить Тайбэй отложить операцию до октября 1962 г..

В мае 1962 г., в период напряженных пере- говоров между США и КР относительно планов Чан Кайши нападения на материк, президентом Дж.Ф. Кеннеди был назначен в Тайбэе новый посол, которым стал адмирал в отставке А.Г. Кирк . В июле 1962 г. он провел переговоры с тайваньским руководством, по итогам которых предложил Вашингтону оказать Тайбэю минимальную помощь, дабы минимизировать возможность Тайваня начать боевые действия на материке . Другими словами, Вашингтон под давлением Чан Кайши и китайского лобби в Америке был вынужден оказывать помощь и поддержку Тайваню, однако американское руководство стремилось снизить возможный ущерб от действий Гоминьдана национальным интересам Америки.

С учетом поведения Чан Кайши, который так и не отказался от наступательных планов, в марте 1963 г. посол А.Г. Кирк подверг сомнению, жизненно ли необходимо для американских интересов сохранение Тайваня .

В конце президентства Дж.Ф. Кеннеди в политических кругах США наметились еще большие разногласия по поводу дальнейшего проведения китайской политики. Многие в Вашингтоне высказывали недовольство из-за поведения Чан Кайши и были готовы к проведению более гибкой политики в Восточной Азии. Взгляды стойких защитников генералиссимуса стали все чаще подвергаться критике. Так, бескомпромиссная антикоммунистическая позиция Э.Ф. Драмрайта относительно того, какой должна быть китайская политика Вашингтона, возмутила даже многих его коллег в американском посольстве в Тайбэе.

11 сентября 1963 г. в Белом доме прошла встреча президента Дж.Ф. Кеннеди с министром обороны КР Цзян Цзинго. Сын Чан Кайши вновь попросил самолеты и десантное судно для подготовки наступательной операции против коммунистов. Однако американский президент заявил, что Соединенные Штаты не хотели оказаться замешанными в военных операциях Гоминьдана.

Тем более что Вашингтон все больше стала беспокоить ядерная программа КНР. Известно, что в 1963 г. в окружении Дж.Ф. Кеннеди даже обсуждался сценарий превентивного удара по ядерным объектам в Китае с целью срыва работ по созданию Пекином ядерного оружия. При этом удар предполагалось нанести с ведома Москвы, которая, правда, получив об этом информацию, никак на нее не прореагировала. В результате от подобной идеи американцы отказались.

Одновременно Вашингтон стремился удержать ситуацию в регионе под контролем. В то время как администрация Дж.Ф. Кеннеди пыталась предотвратить очередной кризис в Тайваньском проливе, сотрудники госдепартамента разрабатывали стратегию смягчения американской политики по отношению к миру коммунизма, включая КНР.

В 1962 г. директор Совета по планированию госдепартамента У. Ростоу надеялся, что понимание угрозы взаимного уничтожения в условиях ядерной войны изменит отношения США с КНР, предоставив возможности для расширения коммерческих, культурных и других контактов с коммунистическим Китаем. Но при этом, конечно, акцент по-прежнему необходимо было делать на развитии отношений с Тайванем. Таким образом, У. Ростоу предлагал Соединенным Штатам поддерживать отношения как с КНР, так и с КР. Это свидетельствовало о переменах во взглядах американских чиновников на отдельных уровнях в госдепартаменте.

Инициатива У. Ростоу вызвала глубокую озабоченность на Тайване. В частности, в начале июля 1962 г. тайваньский посол в Соединенных Штатах встретился с Д. Раском и заметил, что общественное мнение на острове очень встревожено предложениями У. Ростоу. Госсекретарь постарался заверить посла в дружественном по-прежнему отношении США к Тайваню, отметив, что любое существенное изменение китайской политики Америки будет публичным, и Тайбэй вовремя проинформируют обо всем.

В середине 1962 г. в Бюро дальневосточных дел было создано два отдела – относительно КНР и КР, что свидетельствовало о повышении статусности китайского направления для Вашингтона. В конце ноября 1963 г. отдел КНР был переименован в Отдел азиатских коммунистических дел и стал самостоятельным подразделением.

Эти организационные изменения скоро начали приносить свои плоды. Если первоначально администрация Дж. Ф. Кеннеди считала КНР экспансионистским государством, которое угрожало региональной безопасности в Восточной Азии и должно было сдерживаться, то теперь отдельные эксперты пришли к иным выводам. Так, небольшая группа сотрудников госдепартамента, включая заместителя госсекретаря по дальневосточным делам Р. Хилсмэна, специального помощника госсекретаря в Бюро дальневосточных дел Дж. К. Томсона-мл., сотрудника отдела КНР Л. Гранта и директора отдела исследований дальневосточных дел А.С. Витинга, пришла к выводу, что необходимо предложить более реалистичную китайскую политику.

Осенью 1963 г. подготовленный экспертами доклад о новой политике США в отношении Китая был направлен для ознакомления руководству страны в Белый дом, госдепартамент и Пентагон. Однако он так и не был прочитан ни новым президентом Л.Б. Джонсоном, ни заместителем госсекретаря А. Гарриманом, ни госсекретарем Д. Раском, который отказался прочитать доклад, несмотря на запрос Р. Хилсмэна.

Таким образом, к концу 1963 г. сотрудники госдепартамента стали все больше и больше разочаровываться в действиях Чан Кайши. Дело в том, что лидер Тайваня вел себя более агрессивно по отношению к материковому Китаю, нежели того желали Соединенные Штаты. Хотя президент Дж. Ф. Кеннеди публично не афишировал возможные изменения китайской политики Вашингтона, сотрудники его администрации и перестройка госдепартамента четко указывали на новые подходы к КНР и КР.

Кроме того, многие представители политического истеблишмента США одобрили более гибкие подходы к Китаю. Однако официальный Вашингтон не спешил менять устоявшийся на китайском направлении курс. Главной причиной недопущения возможных изменений в политике США в отношении Китая по-прежнему являлось сильное китайское лобби, поддерживавшее Чан Кайши и имевшее большое влияние на разработку, и осуществление внешнеполитического курса страны. Поэтому громкие публичные заявления о возможных изменениях в китайской политике Соединенных Штатов были редким исключением.

Так, 13 декабря 1963 г. в Клубе Содружества в Сан-Франциско Р. Хилсмэн произнес переданную по телевидению речь, в которой заявил, что необходимо перейти к реальной политике в отношении Китая, отбросив в сторону излишние эмоции. Тем самым он, по сути, повторил положения «Базовой политики национальной безопасности» У. Ростоу. Следовательно, выступление Р. Хилсмэна стало первым публичным заявлением высокопоставленного представителя госдепартамента США, в котором говорилось о том, что Соединенные Штаты хотели бы улучшить отношения с КНР, если Пекин умерит свою враждебность в отношении Тайваня. Конечно, это не означало, что Вашингтон оставит КР без поддержки. В частности, Р. Хилсмэн заявил, что Вашингтон продолжит блокировать агрессивные попытки Пекина в отношении Тайваня.

Таким образом, в результате ряда объективных и субъективных факторов администрация Дж. Ф. Кеннеди не смогла выполнить свои предвыборные обещания в отношении Китая и существенно изменить подходы к «китайской проблеме». С одной стороны, Китай рассматривался как весомый объект в советско-американских отношениях. С другой стороны, нахождение Вашингтона под сильным давлением сторонников Чан Кайши в значительной мере ограничивало диапазон действия сторонников улучшения взаимоотношений США и КНР.

В итоге на протяжении всего президентства Дж. Ф. Кеннеди китайская стратегия Соединенных Штатов в тактическом плане характеризовалась зигзагообразностью, американские действия часто были спонтанными и зависимыми от различного рода случайностей. В стратегическом плане политика США, по сути, сохранила свою преемственность и существенно не изменилась: Тайвань по-прежнему пользовался всецелой поддержкой со стороны Америки, а отношения с Пекином характеризовались конфронтационностью.

ГЛАВА 2. КУБИНСКИЙ РАКЕТНЫЙ КРИЗИС

2.1 Ход событий

Угроза обмена ядерными ударами между Соединёнными Штатами и Советским Союзом была доминирующим страхом и культурной фиксацией на протяжении всей холодной войны. Под воздействием ежегодного увеличения расходов на оборону и военные исследования водородное оружие постепенно превращалось в смертоносную систему оружия.

Скорость, с которой мог быть нанесён ядерный удар, только увеличивала напряженность, поскольку незначительные провокации имели серьёзные последствия. Соединённые Штаты сохраняли большое преимущество в ядерном оружии. Хотя широко распространённые внутренние утверждения говорили об обратном.

Атомная бомба стала синонимом силы и влияния. Это положило начало периоду лидерства Соединённых Штатов на мировой арене. После Второй мировой войны старые Британская и Французская империи рухнули, традиционный колониализм отступил, а карта мира была по сути перерисована.

Первоначально Соединённые Штаты обладали ядерной монополией, но к 1949 году Советский Союз успешно испытал свою атомную бомбу на Семипалатинском полигоне в Казахстанской ССР. Растущие запасы оружия породили новую угрозу для международного сообщества – ядерную войну. В последующие напряженные годы угроза обмена ядерными ударами время от времени доминировала в международной политике.

Моменты, угрожающие ядерным оружием, хотя и нечасты, тем не менее, оказали глубокое влияние на противостоящие стороны, и, в более широком смысле, на мир в целом. Кубинский ракетный кризис, произошедший в октябре 1962 года, оказал наибольшее влияние и на Соединённые Штаты, и на Советский Союз.

Это событие стало страшным испытанием, оказавшим длительное влияние на восприятие ядерного оружия. Обращение Президента США Джона Кеннеди к нации 22 октября 1962 года привлекло внимание к реалиям холодной войны, продемонстрировав страх перед войной и реальные последствия открытого конфликта в ядерный век.

Кубинский ракетный кризис начался 16 октября, когда Советник президента США по национальной безопасности Макджордж Банди предъявил Джону Кеннеди фотографии, сделанные двумя днями ранее над Кубой. Президент Кеннеди, находясь в противостоянии с Первым секретарём ЦК КПСС СССР Никитой Хрущёвым, участвовал в напряженной конфронтации, которая едва не привела к ядерной войне.

И Кеннеди, и Хрущёв столкнулись с необходимостью принятия решения, которые могли повлиять и фактически положить конец жизни миллионов людей во всём мире. Тринадцатидневный конфликт мирно завершился в воскресенье 28 октября, когда лидер СССР Никита Хрущёв согласился вывести ракеты с Кубы. Ситуация на грани ядерного Армагеддона останется в центре внимания президента Кеннеди на всю оставшуюся жизнь.

Глубокое влияние кризиса проявилось в формулировке внешней политике президента Кеннеди и его администрации в последний год его пребывания у власти. Джон Кеннеди осознал опасность, присущую ядерному оружию, и немедленно попытался начать разрядку отношений с Советским Союзом.

И Джон Кеннеди, и Никита Хрущёв отвергли идею о том, что них должна быть возможность уничтожить цивилизацию в ответ на эскалацию напряженности только между двумя странами. Хотя Хрущёв разделял эту точку зрения с Президентом США, ряд внутренних кризисов Советского Союза не позволил ему улучшить дипломатические отношения с Западом. Именно решимость Джона Кеннеди и кропотливая работа его администрации в 1963 году приведёт к ключевым прорывам в отношениях между Соединёнными Штатами и Советским Союзом, на которые непосредственно повлиял Кубинский ракетный кризис. Чтобы полностью понять, как Кубинский ракетный кризис оказал такое сильное влияние на Президента США и его администрацию, необходимо кратко обсудить это противостояние.

Кубинский ракетный кризис пришелся на бурный период в истории Соединённых Штатов и стал кульминацией череды событий, начавшихся задолго до того, как Джон Кеннеди вступил в должность президента. Историк Джон Льюис Гэддис предполагает, что «Кубинский ракетный кризис был кульминацией колкостей, которыми обменивались обе страны со времён Суэцкого кризиса 1956 – 1957 годов».

Страх перед коммунизмом свирепствовал в Соединённых Штатах, и ярлык «мягкого отношения к коммунизму» имел широкое распространение, что было для США значительным политическим риском. Сенатор Джозеф Маккарти, печально известный политик из штата Висконсин, стал публичным лицом широкомасштабного крестового похода против коммунистов в правительстве, который начался за полтора десятилетия до того, как советские ракеты были обнаружены на Кубе, и его наследие всё ещё было ощутимо.

Преследование Вашингтоном коммунистов распространилось от правительства почти на все аспекты американской жизни. Артисты, интеллектуалы и обычные люди потеряли работу из-за коммунистических симпатий в прошлом. Дж. Роберт Оппенгеймер, создатель атомной бомбы, лишился допуска к секретной информации якобы за то, что был коммунистом по ассоциации, несмотря на его критическую работу в Манхэттенском проекте.

Эллен Шрекер в своей книге «Многие преступления: Маккартизм в Америке» утверждает, что «участие Вашингтона в антикоммунизме придало борьбе легитимность», способствуя прочному наследию и влиянию, которое она несла в течение 1950-х годов. Эти проблемы усугубятся, когда коммунизм возникнет в 90 милях от берегов юга Соединённых Штатов.

Когда 1 января 1959 года Фидель Кастро и «Движение 26 июля» захватили Гавану, политический ландшафт будущего Карибского бассейна был неоднозначным. Первоначально Дуайт Эйзенхауэр имел хорошие отношения с Фиделем Кастро. Первый даже пригласил своего революционного коллегу в Вашингтон и не сразу узнал о его коммунистических предпочтениях. Позднее Никита Хрущёв заявил, что «даже не слышал о Кастро, пока не была взята Гавана», избегая любого возможного сговора против правительства Батисты.

Рауль Кастро, брат Фиделя, тайно заручился поддержкой Советского Союза, тем самым положив начало постепенному подъёму коммунизма на Кубе. СССР способствовал усилиям Ф. Кастро по укреплению своей власти в Гаване и по всей стране. Впервые Рауль Кастро встретился с Никитой Хрущёвым в июле 1960 года в СССР. К августу Куба станет первым советским союзником в Западном полушарии. Эта связь будет только укрепляться до тех пор, пока не завершится размещение ядерного оружия в октябре 1962 года.

Фидель Кастро начал проявлять лояльность к Советскому Союзу, что привело к национализации им кубинской промышленности, что впоследствии нанесло ощутимый удар по американским интересам. Дуайт Эйзенхауэр в ответ заблокировал все дипломатические и экономические отношения со страной, при этом побуждая другие страны сделать то же самое.

По мере роста коммунизма на Кубе все ресурсы Центрального разведывательного управления США (ЦРУ) были направлены на подрыв революционного правительства. Аллен Даллес, директор Центрального разведывательного управления США, получил от президента Эйзенхауэра полномочия координировать вооружение и подготовку небольшой группы кубинских изгнанников для возможной высадки на острове морского десанта.

Целью вторжения было инициирование новой революции на Кубе с последующим свержением Ф. Кастро и коммунистического правительства. Обучение продолжалось в течение 1960 года, а в апреле 1961 года с санкции новоизбранного президента Кеннеди эмигранты напали на залив Свиней. Благодаря обещаниям Вашингтона, округ Колумбия, поддержать операцию воздушными силами, захватчики высадились 17 апреля на остров. В результате плохо спланированного заговора захватчики были вынуждены сдаться через два дня. Было захвачено более 1500 партизан, и вторжение, по иронии судьбы, помогло Ф. Кастро укрепить контроль над страной.

Последствия фиаско смутили Джона Кеннеди, и он немедленно сделал ротацию сотрудников Центрального разведывательного управления США. Руководство ЦРУ было также изменено вследствие неудачного вторжения в залив Свиней. Президент Кеннеди, разгневанный тем, что ЦРУ «ввело его в заблуждение», вынудил А. Даллеса уйти в отставку, заменив его Джоном Маккоуном.

Тайные операции ЦРУ, начатые А. Даллесом, продолжились под руководством Дж. Маккоуна, что создавало внутреннюю напряженность между ЦРУ и Белым домом. Президент Кеннеди продолжал сомневаться в своих советниках по военным вопросам и разведке. Отношения между Президентом США и Объединённым комитетом начальников штабов были натянутыми и часто усугублялись чрезмерно рьяными генералами.

Генерал Максвелл Тейлор, сблизившийся с Робертом Кеннеди, занял пост военного представителя президента. Маккоун и Тейлор – смена, катализатором которой стало фиаско в заливе Свиней, тем не менее, подозрения президента упали вскоре и на Роберта Кеннеди. Артур Шлезинджер позже отметил, что Джон Кеннеди «сразу же пожалел о том, что не возложил на Роберта Кеннеди никакой ответственности в отношении ситуации в заливе Свиней», указав, что президенту понадобится кто-то, кто будет присутствовать при тайных операциях, и пользовался его доверием. Ближайшие советники Джона Кеннеди так же были изменены.

Операция «Мангуст» была серией попыток подорвать коммунизм и дискредитировать Ф. Кастро. В жизни Кастро было множество сюжетов, многие из которых в лучшем случае были сомнительны, но операция обошлась ему дорого. Программа не дала ощутимых результатов, и Дж. Кеннеди просто «потерял веру в Эда Лэнсдейла», её главного архитектора. Стойкость Ф. Кастро побудила ЦРУ обратиться к организованной преступности, известной, в то время как мафия, чтобы с помощью злополучного партнёрства устранить кубинского лидера.

«Мангуст» был хорошо финансируемой операцией, над которой работали ключевые фигуры администрации президента, восемь из которых впоследствии вошли в состав Исполнительного комитета, команду советников президента Кеннеди во время кризиса. Тем не менее, как позже был вынужден признать Роберт Кеннеди, у операции «Мангуст» были «очевидные осечки». Безграмотная организация и логистика привели к необоснованным ожиданиям, тем более, коммунизм не подавал никаких признаков ослабления. Джон Кеннеди, по словам Дэвида Талбота, будет продолжать программу «до тех пор, пока октябрьский ракетный кризис не выявит её провальность».

Историки Александр Фурсенко и Тимоти Нафтали утверждают, что, несмотря на очевидные и многочисленные недостатки операции «Мангуст», советская разведка не смогла определить, были ли угроза их новому спутнику реальной. Эта двусмысленность привела к размещению советских ракет на Кубе в целях самообороны.

Угроза операции «Мангуст» была одним из наиболее важных факторов, способствовавших Кубинскому ракетному кризису, однако присутствие американских ракет «Юпитер», баллистических ракет средней дальности с ядерными боеголовками, в Турции и Италии было постоянным источником недовольства Никиты Хрущёва.

В сочетании с агрессией Вашингтона на Кубе Ф. Кастро выиграл от ядерных ракет, так как они сдержали антикоммунистические амбиции Джона Кеннеди. Казавшаяся хрупкость режима Ф. Кастро в тени Соединённых Штатов навела на мысль о необходимости ядерного оружия для самообороны и сдерживания. Тем не менее, Кастро, зная о дополнительных преимуществах безопасности, которые давало укрепление связей с Советским Союзом, не хотел получать оружие. Никита Хрущёв настоял на том, чтобы Фидель Кастро получил ракеты для того, чтобы дать Советскому Союзу взять верх над Организацией Объединённых Наций (ООН).

Размещением советских ракет на Кубе ещё в августе 1962 года был взволнован Джон Маккоун и предлагал выразить протест, однако администрация президента Кеннеди без промедления отклонила эти обвинения. Позже советские ракеты на Кубе будут интерпретированы как угроза Соединённым Штатам, а администрация публично заявит о своём намерении предотвратить их развёртывание. В ответ Никита Хрущёв отметит, что ракеты развернуты не только для защиты Кубы, но и для уравновешивания военного потенциала – баланса сил.

Предыдущие разговоры с советскими официальными лицами привели к обещаниям не размещать наступательное оружие на Кубе, что не осталось незамеченным для Джона Кеннеди. Из-за того, что Соединённые Штаты не наблюдали за островом несколько дней, Советский Союз смог оперативно переправить ракеты на Кубу до того, как они были замечены. Когда всё же ракеты были обнаружены и тщательно изучены Центральным разведывательным управлением, это сразу же инициировало кризис.

Президент США Джон Кеннеди был немедленно проинформирован о фотографиях утром 16 октября. В свою очередь американский лидер быстро собрал свой кабинет, а ЦРУ представило свои разведданные о Кубе. Как позже заметил Роберт Кеннеди, «преобладающим чувством на встрече было ошеломлённое удивление», укрепившее американскую веру в согласие Советского Союза в отношении Кубы. Те, кто присутствовал на встрече 16 октября, позже станут известны как Исполнительный комитет Совета Национальной безопасности, или ExComm, состав которого постепенно менялся по мере развития кризиса.

В состав ExComm вошли вице-президент Линдон Джонсон, Роберт Кеннеди, госсекретарь Дин Раск, министр обороны Роберт Макнамара, Макджордж Банди, Джон Маккоун и ряд других высокопоставленных сотрудников администрации. Встречи Исполнительного комитета Совета национальной безопасности будут регулярными на протяжении всего кризиса, что сделает его лучшим советником президента Кеннеди.

Несмотря на то, что вспыхивали личные конфликты, обсуждения ExComm в конечном итоге дали администрации важную информацию и рекомендации. В отличие от ситуации в заливе Свиней, где групповое мышление подрывало серьёзные усилия по исправлению или отмене вторжения, Джон Кеннеди эффективно использовал своё время, чтобы рассмотреть все варианты развития событий. Необходимо отметить, что аудиозаписи их обсуждения имеют неизмеримую ценность для понимания серьёзности кризиса.

Первоначальные предложения каждого члена ExComm различались, но общее мнение варьировалось между осуществлением экономической блокады и упреждающим воздушным ударом. Одним из ключевых опасений при нанесении воздушного удара было то, что он не сможет полностью нейтрализовать советские позиции. Было неясно, какова боевая готовность у ракет и как скоро они будут готовы к запуску, и обнаружение ещё большего количества ракет ещё больше увеличило нагрузку на ExComm.

Президент США Джон Кеннеди продолжал отдавать предпочтение воздушным ударам, но этот вариант становился всё менее и менее привлекательным из-за присущих ему рисков. И всё же одним из самых убедительных аргументов была моральная озабоченность и учёт национальной идентичности. Предполагалось, что предложенные внезапные воздушные удары напоминают Перл-Харбор, что для американского восприятия неприемлемо.

Это сравнение изменило позицию Роберта Кеннеди, который будучи сторонником воздушного удара, переметнулся в лагерь сторонников экономической блокады. Позже Генеральный прокурор США Роберт Кеннеди напишет президенту Кеннеди следующее: «Теперь я знаю, что чувствовал Хидеки Тоджо, когда планировал Перл-Харбор», – аргумент, который поколебал убеждение Джона Кеннеди.

Уже 20 октября ExComm проголосует за экономическую блокаду, которая во избежание нарушения международного права была названа «карантином», определяющим ход кризиса. Блокада предотвратила новые установки, как и предполагал М. Банди. Более того, этот вариант позволил достичь важной цели: «не загнать в угол Хрущёва, а дать ему пространство для манёвра, чтобы отступить».

Президент США решил проинформировать Конгресс США и подготовить своё обращение к нации, оба из которых произошли в понедельник 22 октября. Этот день стал важным в истории кризиса. Обращение Джона Кеннеди к Конгрессу, в котором он «ясно дал понять, что не нуждается в совете или согласии», подтвердило опасения советских и кубинских коллег. Он чётко указал на многие осложнения кризиса, в частности на ситуацию вокруг Берлина. В своём обращении Джон Кеннеди рассказал о том, как Советский Союз ввёл Соединённые Штаты в заблуждение. Президент сослался на недавнюю встречу с Министром иностранных дел СССР Андреем Громыко, на которой он подтвердил, что СССР не собирался размещать ядерное оружие на Кубе, тем самым, отклонив «ложные» обещания советского дипломата.

Возможно, одним из наиболее красноречивых замечаний президента Кеннеди, сделанных 22 октября, было его заверение людям в правильности выбранного Соединёнными Штатами курса действий. Во время своей речи он отмечал, что «величайшей опасностью будет бездействие», – намёк на возможный провал в Берлине. Уже 24 октября экономическая блокада вступила в действие.

Экономическая блокада продемонстрировала растущее напряжение и то, как мало времени было в распоряжении, как у Кеннеди, так и Хрущёва. Утреннее совещание 24 октября, которое ознаменовалось введением экономической блокады, началось с того, что Джон Маккоун провёл брифинг разведки. Он отметил, что «наблюдение за Кубой свидетельствует о продолжающемся быстром прогрессе в завершении строительства ракетных объектов БРСД [баллистическая ракета средней дальности] и БРМД [баллистическая ракеты малой дальности]», что усугубляет и без того серьёзную угрозу – эскалацию кризиса.

Однако первой проверкой американской решимости стала более серьёзная угроза, отмеченная Дж. Маккоуном. Блокада не была признана Советским Союзом, который утверждал, что «будет защищать свои права». Более того, корабли, направлявшиеся на Кубу, не собирались менять курс. Опасность усугублялась присутствием атомной подводной лодки, сопровождавшей советские корабли. Роберт Кеннеди описывает этот момент кризиса как «время серьёзнейшей обеспокоенности президента» и «время принятия окончательного решения».

К счастью, советские корабли иногда останавливались в акватории во время незначительных переговоров между СССР и США, что временно снижало быстро нарастающую напряженность. Этот момент остался в народной памяти из-за того, что Дин Раск интерпретировал противостояние как момент, когда две сверхдержавы стояли «с глаза на глаз». Необходимо отметить, что ядерной войны удалось избежать, однако кризис ещё не завершился.

Когда советские корабли отплыли от Кубы, ExComm обратил своё внимание на удаление ракет, которые уже были на острове. Хрущёв, чуткий к потенциальным опасностям эскалации, направил Джону Кеннеди личное письмо с призывом сдержанности. Письмо, которое многие историки называют «бессвязным», смягчило дипломатические отношения.

Лидер СССР предпринял дальнейшие шаги, чтобы передать послание президенту Кеннеди, и обратился к Джону Скали, репортёру американской радиовещательной корпорации, чтобы договориться о встрече между ними 26 октября при участии сотрудника Первого главного управления КГБ СССР Александра Феклисова.

Джон Скали передал важное послание Государственному департаменту США. Целью этой встречи было внесение предложения, которое позже положило бы конец кризису. В письме предлагалось обменять удаление ядерных ракет с Кубы на обещание не вторгаться, тем самым гарантируя постоянную безопасность правительства Ф. Кастро. Однако 27 октября Никита Хрущёв направил ещё одно письмо с требованием удалить из Турции ракеты «Юпитер».

Второе письмо было совершенно другой тональности. М. Банди описал его следующим образом: «упёртое окружение Хрущёва продолжает давить на него». Однако Джон Кеннеди определил сделку как «очень хорошее предложение», в котором «всё разумно и рационально», что впоследствии усилило давление американской администрации на президента. Однако за вторым письмом последовали печальные новости: американский пилот U2 был сбит над Кубой.

Майор Рудольф Андерсон, пилот, сделавший фотографии советских ракет, был убит 27 октября 1962 года. Смерть пилота Андерсона была критическим моментом, который легко мог привести к обмену ядерными ударами. Необходимо отметить заслугу Джона Кеннеди и Никиты Хрущёва, что они действовали максимально сдержанно сразу после крушения U2.

Давление со стороны Объединённого комитета начальников штабов и Исполнительного комитета Совета национальной безопасности усилилось на Джона Кеннеди, и вскоре он вынужден был действовать. Никита Хрущёв столкнулся с аналогичным бременем со стороны некоторых членов Президиума СССР, а время и гибкость сократились. У обоих, казалось бы, нет другой альтернативы, кроме как нанести ядерный удар. Эту мысль президент Кеннеди презирал, заявляя, что «это безумие, что два человека, сидящие на противоположных концах света, могут решать судьбу человеческой цивилизации». Тем не менее, ядерная конфронтация к решительным действиям не переходила.

Во время заседания ExComm 27 октября 1962 года Макджордж Банди, Адлай Стивенсон, Льюэллин Томпсон и Роберт Кеннеди посоветовали президенту «ответить на первое личное письмо, сказать спасибо, и не обращать внимания на второе письмо». Джону Кеннеди пришлось тщательно обдумать свои следующие шаги. Чувствуя, что время имеет решающее значение, он выбрал своего брата для важной дипломатической миссии.

Роберт Кеннеди тайно встретился с советским послом Анатолием Добрыниным, что найти мирное, дипломатическое решение кризиса, причём последний был поражен тревогой первого. Анатолий Добрынин и Роберт Кеннеди ясно осознавали надвигающуюся угрозу и возможность неминуемой ядерной войны. На фоне таких обстоятельств они договорились об урегулировании кризиса. Таким образом, Роберт Кеннеди согласился, что правительство Соединённых Штатов выведет ракеты из Турции. При этом любое публичное утверждение об обратном аннулирует договорённость. США публично пообещают не вторгаться на Кубу при условии, что всё советское наступательное оружие будет удалено с острова.

Роберт Кеннеди также настаивал на организации инспекций на местах, чтобы убедиться, что ракеты были удалены и советский персонал вернулся в СССР. Анатолий Добрынин быстро передал это сообщение в Москву, поскольку кризис балансировал на грани пропасти и очевидна возможность военного вмешательства. В то же время, ожидая советского ответа, американское правительство готовилось к возможному перерастанию кризиса в полномасштабную войну.

К счастью, Никита Хрущёв публично объявил 28 октября о том, что он примет предложение США удалить ракеты с Кубы с дальнейшими проверками на месте в обмен на обещание о невмешательстве.

Принятие Хрущёвым соглашения Кеннеди положило конец наиболее угрожающему моменту, однако некоторые дипломатические проблемы остались после окончания кризиса. Тем не менее, первоначальное облегчение в Вашингтоне и Москве было глубоким, хотя и не для всех. Члены Объединённого комитета начальников штабов, в частности Кёртис Лемэй, возражали против соглашения и продолжали безжалостно настаивать на вторжении на Кубу, заявляя, что «это величайшее поражение в нашей истории» и «мы должны вторгнуться сегодня».

Фидель Кастро возражал против согласия Никиты Хрущёва на инспекции на местах без его консультации, а удаление бомбардировщиков Ил-28 требовало длительных обсуждений. Несмотря на это препятствие, кризис закончился мирно, ракеты были выведены с Кубы без дополнительных инцидентов.

Заключение соглашения положило конец ядерной опасности, однако наследие и бремя ядерного оружия произвело неизгладимое впечатление на Президиум СССР и ExComm. Близость Президиума СССР и ExComm к их лидерам придавала некоторую солидарность во время конфронтации, однако огромную ответственность могли по-настоящему оценить только Хрущёв и Кеннеди.

Огромное давление, связанное с определением судьбы человечества, преобладало над моральными соображениями обоих лидеров, и это бремя полностью ложилось на их решения. Американский историк Роберт Даллек в своей работе «Незаконченная жизнь» предполагает, что администрацию Кеннеди во время кризиса можно сравнить с «главами европейских правительств перед Первой мировой войной – катастрофой, унесшей миллионы жизней». Даллек явно не преувеличивает потенциальную цену войны, и администрация Кеннеди сыграла важную роль в мирном урегулировании.

Давление на Джона Кеннеди и Никиту Хрущёва изменило ситуацию. Оба были «глубоко потрясены ракетным кризисом» и сразу же «совершили перелом». Давление в течение тринадцати дней было огромным и многогранным. Некоторые члены обоих правительств безжалостно настаивали на забастовке, и вероятность того, что события за пределами Белого дома или Кремля выйдут из-под контроля, вызывала беспокойство на протяжении всего кризиса.

Решение, к которому пришли Роберт Кеннеди и Анатолий Добрынин, во многом было вызвано этим беспокойством. Кроме того, отсутствие прямого канала связи между Вашингтоном и Москвой значительно затрудняло интерпретацию действий друг друга. Из-за кризиса у двух лидеров «практически не было значительного диалога», и поэтому простые просчёты, такие как полёт U2, случайно пролетевший над Советским Союзом, стали ключевой демонстрацией того, как якобы невинная миссия может привести к ужасным последствиям.

В конце концов, оба лидера опасались своей ответственности за «окончательный провал». Роберт Макнамара напишет позже, что ядерные ракеты полезны лишь для сдерживания, но не для применения. По его словам, «никакая значимая победа не может быть даже значительной, поскольку ни одна страна не может выиграть от полномасштабной ядерной войны».

Джон Кеннеди и Никита Хрущёв, осознавая опасность обмена ядерными ударами, были вынуждены противостоять собственной смертности и смертности своих наций. Лучшим их советником было неизбежное и сокрушительное нежелание стоять на краю ядерной пропасти. Позднее Соренсон напишет, что «президент никогда не был так одинок, как во время ядерной конфронтации». Их осознание того, что они находятся на грани, положило конец первой эпохе холодной войны и перешло порог разрядки отношений. Близость к ядерной войне не положила конец гонке вооружений и не разрушила Берлинскую стену, однако открыла путь к положительным и конструктивным изменениям в политическом ландшафте холодной войны.

2.2 США и СССР

Отношения между Соединёнными Штатами и Советским Союзом до Кубинского ракетного кризиса были и без того напряженными. Разногласия между лидерами демократического и коммунистического миров начались ещё во времена администрации президента Г. Трумэна.

Карибский ракетный кризис стал кульминацией продолжающихся колкостей и проблем между Соединёнными Штатами и СССР, которые нарастали с момента завершения Второй мировой войны. Мотивированные гонкой ядерного вооружения и подпитываемые необходимость сдержать распространение коммунизма, отношения между двумя супердержавами ухудшились, что привело к «холодной войне».

В первые годы «холодной войны» между Соединёнными Штатами и Советским Союзом не было прямого военного противостояния, однако негодование и горечь двух стран были очевидны. Попытки наладить отношения казались возможными после смерти руководителя СССР И.В. Сталина и назначения вместо него Н.С. Хрущёва.

Когда Никита Хрущёв отрёкся от политики своего предшественника и раскрыл всю глубину его преступлений, казалось, что десталинизация может привести к новой эре мирного согласия коммунистического и демократического миров, однако политическая разрядка не могла расцвести во время президентства Д. Эйзенхауэра.

Когда президент Кеннеди пришел к власти в январе 1961 года, он мало что сделал для изменения «статус-кво» между двумя странами, а вместо этого увеличил военные расходы. Первая встреча Президента США Джона Кеннеди и лидера СССР Никиты Хрущёва состоялась на саммите в Вене в 1961 году. Она не привела ни к каким соглашениям и не дала результатов. Как позже отметили аналитики, любой жизнеспособный вариант работать в направлении одного государства только усугубил враждебность между двумя правительствами. Между саммитом в Вене и Карибским ракетным кризисом оба правительства часто критиковали действия друг друга по широкому кругу внешних проблем, включая Лаос, Китай, Кубу и Берлин.

Исследователи Джеймс Блайт и Дэвид Уэлч охарактеризовали первые два года президентства Джона Кеннеди как «период без конструктивного диалога» между Соединёнными Штатами и Советским Союзом. Существовали предпосылки благоприятных рабочих отношений между Джоном Кеннеди и Никитой Хрущёвым, однако после «Карибского ракетного кризиса Кеннеди начал двигаться в сторону мирной внешней политики, чего не скажешь о Хрущёве».

Кубинский ракетный кризис был первым серьёзным опытом для лидеров обеих стран. В отличие от Ф. Кастро, который не имел никакого отношения к окончательному решению кризиса и не мог нанести ядерный удар, именно Н.С. Хрущёв стоял «лицом к лицу» с Дж. Кеннеди. Оба понимали пагубный исход ядерной войны и стремились избежать конфронтации. Дж. Блайт предполагает, что лидеры двух супердержав были «глубоко потрясены ракетным кризисом», который вызвал полный «поворот» в их ядерной политике.

Кризис был испытанием и упражнением в умственной стойкости для обоих, и именно Никита Хрущёв пожертвовал своим престижем, чтобы удовлетворить потребность Джона Кеннеди в тайном соглашении. Позже Кеннеди напишет Хрущёву следующее: «возможно, только те, кто несёт ответственность за контроль над этим оружием, полностью осознают ужасные разрушения, которые его применение принесёт», имея в виду психологическое бремя приказа о нанесении ядерного удара. Таким образом, опыт «на грани ядерного апокалипсиса» выковал новое понимание их ответственности за предотвращение ядерной войны.

Оптимизм после Карибского ракетного кризиса был назван «настоящим поворотным моментом в истории», возможностью, которой воспользовались Белый дом и Кремль.

Во времена администрации Д. Эйзенхауэра оба правительства пытались вести переговоры друг с другом, но суматоха десятилетия холодной войны помешала достижению какого-либо значимого прогресса. Предотвращение распространения ядерного оружия обсуждалось ещё при Д. Эйзенхауэре, однако любой прогресс был отброшен назад в 1960 году, когда был сбит американский пилот Фрэнсис Гэри Пауэрс. Когда Советский Союз сбил американский самолёт-разведчик U-2 над своей территорией, это положило «конец стремлению Никиты Хрущёва к ядерному разоружению», поэтому отношения между главами двух государств испортились надолго.

Мемуары лидера СССР ещё раз демонстрируют его разочарование политикой Д. Эйзенхауэра. Никита Хрущёв, отмечая ухудшение отношений между Соединёнными Штатами и Советским Союзом, заявил, что «в отличие от Эйзенхауэра, Кеннеди имел чётко сформированное мнение по каждому вопросу, он был разумным человеком».

Споры вокруг Берлина и Кубы помешали Президента США и лидеру СССР добиться какого-либо прогресса в их дипломатических усилиях, что свело на нет дальнейшие двусторонние переговоры. Кубинский ракетный кризис, наконец, станет катализатором начала диалога между Соединёнными Штатами и Советским Союзом.

В отличие от политики США на Кубе, администрация Кеннеди хотела немедленно улучшить отношения с Москвой. Президент Кеннеди понял, что кризис «снял тревогу по поводу ядерного оружия», и хотел убедиться в том, что он «даёт гарантии в том, что ядерным оружием и ядерной дипломатией можно управлять».

Мгновенное осознание ужаса ядерной войны побудило Президента США к более активным действиям, а именно к работе над снятием напряженности между Соединёнными Штатами и Советским Союзом. Однако успехов у администрации Кеннеди в этом вопросе по-прежнему не было.

Трудности с советским правительством сохранялись, а внешняя политика Соединённых Штатов в других частях земного шара продолжала вызывать гнев или критику со стороны Советского Союза. Сторонники жесткой политики в СССР отговаривали Никиту Хрущёва от конструктивного диалога с США, поэтому диалог часто срывался из-за неспособности двух правительств прийти к соглашению по Берлину или количеству совместных инспекций на местах. С другой стороны, Объединённый комитет начальников штабов и ЦРУ ограничивали президента Кеннеди в осуществлении конструктивного диалога с СССР, тем не менее, он продолжал настаивать на более безопасном мире в конце 1962 – начале 1963 гг.

Пока Советский Союз пытался умиротворить Ф. Кастро, сотрудники администрации Джона Кеннеди пытались определить, какие дальнейшие шаги предпринять в отношении советской политики. Хотя Карибский ракетный кризис спровоцировал незначительный конструктивный диалог между Москвой и Вашингтоном, степень дипломатической выгоды была неоднозначной. Записки из Белого дома демонстрируют мотивацию изменить политику США в отношении СССР.

31 октября 1962 года, всего через три дня после того, как Никита Хрущёв согласился убрать ракеты с Кубы, заместитель советника по национальной безопасности Карл Кайсен написал Макджорджу Банди, утверждая, что «это единственный способ проверить предположение о том, что события прошлой недели создали потенциал для изменений в американо-советских отношениях» [].

К. Кайсен далее отметил, что «минимальный результат, к которому стоит стремиться, по всей видимости, является всеобъемлющий запрет на ядерные испытания», указывая на то, что администрация Кеннеди стремилась добиться ограничения ядерных испытаний. Артур Шлезинджер в работе «Тысяча дней» писал, что Джон Кеннеди «с исключительной серьёзностью относился к снятию напряженности между США и СССР» и даже рассматривал возможность полёта на Луну с советскими космонавтами. Пока Вашингтон размышлял о том, как улучшить отношения с Москвой, руководство Советского Союза было в смятении.

Готовность лидера СССР пожертвовать своим авторитетом ради прекращения кризиса положила начало бурному периоду в Кремле. В докладе посольства США в Москве 7 декабря 1962 года отмечалось, что «последние десять дней действительно потрясли советское руководство». Оптимизм касательно того, что продуктивные соглашения между двумя странами могут быть достигнуты, быстро испарился в разгар внутренних советских проблем. Хотя Никита Хрущёв в своих мемуарах заявлял, что обещание США о невмешательстве было «великой победой», другие члены Президиума СССР расходились с точкой зрения своего председателя.

Разведка ЦРУ сообщила, что конфликт в Москве поглотит значительную часть внимания Хрущёва и сдержит любые его попытки шагнуть навстречу Западу. В записке Джона Маккоуна говорилось, что «шансы на скорейшее выздоровление отношений между США и СССР падают». Более того, ЦРУ продолжало сообщать, что СССР был в состоянии «возродить берлинский вопрос», предполагая, что внезапная жёсткая позиция Хрущёва выросла из-за давления в Кремле.

Этот вопрос был дополнительно поднят Государственным секретарём США Дином Раском, который сомневался в правдоподобности каких-либо приемлемых решений по поводу Берлина. Несмотря на неспокойную политическую обстановку в Кремле, которой понадобятся месяцы, чтобы принести плоды и полностью подорвать репутацию лидера СССР, сотрудники администрации Кеннеди продолжат искать пути решения проблемы для того, чтобы предпринять осмысленные действия по снятию напряженности между США и СССР.

Сотрудники администрации Кеннеди продолжат призывать советское правительство к диалогу. Посол США в СССР Фой Колер сообщил 9 ноября 1962 года, что он пытался помешать правительству Советского Союза «заглушить американские радиоволны». Попытки Ф. Колера открыть эфир – это маленький шаг к лучшему взаимопониманию с Советским Союзом, который позволил бы гражданам СССР познакомиться с культурой США.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР Анастас Микоян в беседе с Президентом США Джоном Кеннеди подчеркнул важность взаимопонимания. Он, описывая свои наблюдения за посткризисными отношениями, заявил, что «важно, чтобы две страны лучше понимали друг друга», якобы для того, чтобы способствовать уменьшению враждебности между двумя странами. Советское правительство также отметило стремление Советского Союза придерживаться негласного пакта о ненападении в отношении Берлина. Хотя пакт о ненападении потенциально мог бы облегчить жизнь Администрации США, такой договор в официальном виде потребовал бы официального признания восточногерманского государства. Эта идея была категорически отвергнута с тех пор, как Германская Демократическая партия пришла к власти и установила коммунистическое правительство. Канцлер Западной Германии Конрад Аденауэр счёл признание Восточной Германии «недружественным актом», так как это представляет собой дипломатическое согласие с расколом.

Однако среди наиболее важных предложений по улучшению отношений была идея продолжить переговоры по договору о запрете испытаний ядерного оружия. В конечном итоге американское правительство должно было определить, какую дипломатическую инициативу предпринять, однако эти предложения должны были быть рассмотрены Президентом США. Из его направления политики, очевидно, что запрет испытаний ядерного оружия был одной из главных забот Джона Кеннеди.

Попытки Президента США договориться о запрете испытаний ядерного оружия были постоянным делом его администрации. Более того, после Карибского ракетного кризиса мотивации в этом деле у него прибавилось.

До октября 1962 года журналист Бен Брэдли отмечал, что «Кеннеди и Макмиллан (премьер-министр Великобритании) активно работали над прекращением ядерных испытаний» с целью предотвращения дальнейшего распространения ядерного оружия.

Обеспокоенность Джона Кеннеди касательно ядерных испытаний выросла из понимания угрозы выпадения ядерных осадков. Угрозы, присущие ядерной программе, вызвали опасения за будущее его детей. Джон Кеннеди, говоря о радиации в осадках, заявил: «я думаю не столько о нашем мире, сколько о мире, в котором будет жить моя дочь Кэролайн». Его обещание прекратить ядерные испытания США в 1962 году демонстрирует его приверженность этому вопросу.

Хотя запрет ядерных испытаний обсуждался между Джоном Кеннеди и Никитой Хрущёвым, такие вопросы, как Берлин и количество инспекций на местах, в целом не позволяли переговорам получить серьёзную поддержку.

Несмотря на целый ряд неудач в достижении какого-либо прогресса в переговорах о запрете ядерных испытаний, советское правительство, как сообщается, «было мотивировано продолжать диалог». Советский дипломат Анатолий Добрынин указывает, что оба лидера осознавали, что движутся к «точке согласия», которая может обеспечить «шесть лет мира», если предположить, что Джон Кеннеди будет переизбран. Вскоре после удаления с Кубы бомбардировщиков Ил-28 оба Соединённые Штаты и Советский Союз приступили к решению следующей проблемы – Берлин.

Берлин был предметом конфликта после окончания Второй мировой войны. Во время Потсдамской конференции 1945 года лидеры союзников договорились о разделении Берлина на оккупационные зоны, охраняемые солдатами из Франции, Великобритании, США и Советского Союза. В 1946 году советская зона была объединена в более крупный район, создав дихотомию Запад-Восток в городе.

Напряженность обострилась в результате сталинской блокады в 1948 году, что побудило Президента США Гарри Трумэна инициировать масштабный Берлинский воздушный мост. Город продолжал раздражать советское правительство, так как оставался западным анклавом за железным занавесом. Во время президентства Джона Кеннеди политика Никиты Хрущёва в отношении Берлина была неоднозначной. Советский лидер не раз угрожал удалением войск западных держав из города и часто проявлял непоколебимость и воинственность в своих требованиях, тем не менее, каждый раз до действий дело не доходило.

Неспособность начать диалог загнала Никиту Хрущёва и советское правительство в тупик. Тем не менее, гамбит Хрущёва на Кубе «ознаменовал его последнюю попытку навязать берлинский вопрос», и оба правительства последовали договоренности по городу. Неоднозначность вопроса потребовала взвешенного подхода со стороны обоих правительств, и, к счастью, американская разведка указала на способность работать над «постепенным урегулированием берлинского вопроса».

Готовность президента Кеннеди продолжить диалог с лидером СССР была очевидна. Внешняя политика США после Карибского ракетного кризиса была явно более открыта для потенциальных соглашений с СССР, потому что «ограничение» на ядерное оружие «как инструмента политики» стало очевидным. Джон Кеннеди знал об опасностях ядерной войны и был полон решимости предотвратить её. Более того, он стремился к лучшим, более доверительным отношениям между Соединёнными Штатами и Советским Союзом, заявив, что «важно создавать зону доверия, когда это возможно». В дополнение к его постоянным усилиям наложить вето на ядерные испытания Президент США продолжал искать и другие способы стабилизации отношений между двумя странами. В своём письме к Никите Хрущёву он отметил необходимость «ликвидации войны в этот ядерный век» и предложил не только запретить испытания ядерного оружия, но и полное ядерное разоружение.

Хотя Джон Кеннеди не смог продвинуть идею полного ядерного разоружения, его пропаганда против увеличения запасов ядерного оружия демонстрирует резкий контраст с человеком, которого только что избрали в Овальный кабинет. Его понимание опасности ядерной войны гарантировало то, что его позиция выражала желание предотвратить возникновение аналогичного кризиса.

Президент США, демонстрируя свою приверженность решению ключевых вопросов, продолжал вести с Хрущёвым частную переписку. В одном из таких писем американский лидер подчеркнул «ценность этих конфиденциальных каналов связи» советскому коллеге. Послания Джона Кеннеди были содержательны, поскольку они многое говорят о президенте. Он не только осознал реальные опасности ядерного оружия, но и развил реальное понимание того, как избежать таких кризисов. Тем не менее, несмотря на активную роль американского лидера в попытках стабилизации отношений, внешние факторы объединились так, чтобы помешать любому прогрессу.

Однако проблеск оптимизма в отношении того, что значительные изменения в холодной войне могут произойти в тени ракетного кризиса, был вызван внешним фактором. Положение Никиты Хрущёва в Кремле снова было дестабилизировано – отношения СССР с коммунистическим Китаем постепенно ухудшались. К 1962 – 1963 гг. Китайско-советский раскол стал главным объектом изучения для американской разведки.

Китайский лидер Мао Цзэдун и его правительство в Пекине резко раскритиковали урегулирование кризиса, осуждая руководство Хрущёва и «осторожность Советского Союза по отношению к Соединённым Штатам» как «обуржуазивание» СССР.

Принятие мер против Кубы увеличило уязвимость лидера СССР перед обвинениями Китая, что подорвало его авторитет перед Политбюро. Китайская критика нанесла удар по престижу Хрущёва в коммунистическом мире, и советскому лидеру требовалась дипломатическая победа, чтобы укрепить свой авторитет. Необходимо отметить, что критика в сторону СССР будет усиливаться, вынуждая Никиту Хрущёва, находящегося в боевой готовности, добиваться определённого политического успеха везде, где это возможно.

Советник по внешней политике США Честер Боулз отметил во время одной беседы в Москве, что лидер СССР «временами фактически умолял нас о каком-то знаке», который облегчил бы его бремя. Комментарии Ч. Боулза подчеркнули значительную внутреннюю напряженность в Кремле, который только начал укрепляться после Карибского ракетного кризиса. Подобно внутренним политическим противоречиям в Москве, критика со стороны китайского правительства усугубила положение Хрущёва в течение года.

Кубинский ракетный кризис породил явную потребность между Вашингтоном и Москвой в немедленном диалоге. Во время кризиса связь между двумя правительствами была медленной, и вероятность выхода из-под контроля событий в Карибском бассейне могла иметь необратимые последствия. Скорость, с которой мог быть отдан приказ и нанесён ядерный удар, была не только слишком большой угрозой, которую нельзя было игнорировать, но она ещё увеличивала вероятность эскалации ядерного конфликта без официальной санкции правительства.

Ф. Колер в телеграмме из Москвы признал важность «горячей линии» между двумя правительствами, но также указал на убеждённость Президента США в этом вопросе. Он заявил, что Джон Кеннеди верил «больше, чем кто-либо из людей, которых я когда-либо знал, в ценность связи». Признавая важность быстрого диалога, Карибский ракетный кризис привёл к установке «горячей линии».

Хотя «горячая линии» не является идеальным решением для предотвращения непреднамеренной эскалации, особенно, по мере развития ракетной техники и технологий наведения, она всё же повысит безопасность и ограничит возможность случайной ядерной войны.

Непосредственные отношения после ракетного кризиса были гораздо более позитивными, однако некоторые внешние факторы продолжали препятствовать дипломатическому прогрессу. Никита Хрущёв опасался, что Соединённые Штаты займут более жесткую позицию в отношении СССР, подобную К. Аденауэру и Ш. де Голлю, тем не менее, правительства Западной Германии и Франции были недовольны политикой Джона Кеннеди.

Артур Шлезинджер отметил, что критика Ш. де Голлем «Великого замысла», вероятно, была ответом на ракетный кризис, поскольку «она показала, что Соединённые Штаты в чрезвычайных ситуациях будут действовать самостоятельно, без консультаций с НАТО». Президент Франции публично заявил, что «никто в мире не может сказать, будет ли, когда, как и в какой степени, американское ядерное оружие будет использовано для защиты Европы», что привело к его настойчивости в создании французского ядерного арсенала независимо от потенциальных возражений США.

Позиция Ш. де Голля помешала продвижению договора о запрете ядерных испытаний, так как участие Франции было ключом к соглашению. В 1961 году Никита Хрущёв заявил, что договор о запрете ядерных испытаний требует участия Франции, однако отказ Ш. де Голля принять подводные лодки с ракетами «Polaris» и его настойчивое стремление поддерживать ядерную программу поставили новый барьер на пути запрета ядерных испытаний.

Националистическая риторика Ш. де Голля была проблемой для Джона Кеннеди, и, однако, он был лишь одной из проблем для Президента США в Европе. Обеспокоенность французского лидера американской защитой Европы была постоянной проблемой для президента Кеннеди.

Ещё одной проблемой для Джона Кеннеди и его администрации был Конрад Аденауэр – Канцлер Западной Германии. Его тесные отношения с французским правительством беспокоили Джона Кеннеди, и он всё больше опасался того, что «Германия может последовать примеру де Голля» и отвергнуть «Великий замысел» президента Кеннеди.

Хотя город находился далеко за железным занавесом, немецкое правительство не могло отказаться от своих обязательств по защите Берлина. К. Аденауэр ранее высказывался против встреч на высшем уровне с Советским Союзом и вместо этого говорил о необходимости «защититься от попыток СССР получить контроль над Западным Берлином». Его нежелание участвовать в дипломатических переговорах с Советским Союзом способствовало сохранению тупикового положения в Европе. Более того, К. Аденауэр выступил против Восточной Германии, заявив, что только Западная Германия «имеет право представлять Германию», так как коммунистическое государство «не является суверенным».

Возражения Канцлера Западной Германии против диалога с СССР препятствовали продвижению берлинского вопроса. Отчёт американской разведки от 25 января 1963 года гласил, что у Советского Союза есть желание «держать дверь открытой для возобновления берлинского диалога», однако отказ К. Аденауэра от советского присутствия в Восточной Германии помешал прогрессу.

Не только лишь один Кеннеди столкнулся с внешним и внутренним давлением. Пока он пытался определить, как вести себя с правительствами Франции и Западной Германии, авторитет Никиты Хрущёва падал на фоне международной критики. После многих месяцев пристального внимания внутреннее и внешнее давление начало отвлекать внимание Хрущёва от развития отношений с Западом. Китайское правительство продолжало оказывать на лидера СССР давление, и он был заметно «обременён бременем».

Фой Колер сообщил о том, что советско-китайский раскол отрицательно сказался на руководстве Никиты Хрущёва и его способности проводить дипломатические инициативы, поскольку подорвал его престиж в коммунистическом мире.

В записке для Государственного департамента США Ф. Колер отметил, что «советская позиция никак не изменилась за шесть недель», что свидетельствует о том, что китайско-советские отношения значительно ухудшились. Кроме того, договор о запрете ядерных испытаний, являющийся целью интересов обоих правительств, по всей видимости, оказался под угрозой срыва.

Государственный департамент США не прояснил «намерений Советского Союза в отношении запрета ядерных испытаний», так как инспекция на местах продолжала вызывать споры. Кроме того, критика со стороны Китая усилила давление на Никиту Хрущёва, что вынудило занять его более жесткую позицию и сосредоточиться на решении внутренних проблем. Сотрудник ЦРУ Л. Томпсон сообщил Д. Раску о неспособности советского лидера сосредоточиться на разрядке напряженности, разоружении или запрете ядерных испытаний.

Л. Томпсон, однако, заметил, что есть повод для оптимизма, заявив: «Я думаю, что всякий раз, когда внутреннее положение Хрущёва улучшается, мы можем ожидать дальнейших советских шагов, и, возможно, радикальных в области внешней политики».

Президент Кеннеди, несмотря на все препятствия, с которыми столкнулись правительства США и Советского Союза, продолжал добиваться улучшения дипломатических отношений. Стремясь напрямую связаться с советским лидером, протоколы заседания Государственного департамента США показывают, что Д. Раск посоветовал американскому лидеру провести «закрытую встречу».

Президент США, хорошо осведомлённый о внутренней ситуации советского лидера, обсуждал возможность запрета ядерных испытаний с Премьер-министром Великобритании Г. Макмилланом. Ранее Г. Макмиллан и Дж. Кеннеди пытались добиться прогресса в запрете ядерных испытаний с СССР и их рабочие отношения продолжались.

Президент Кеннеди заявил, что, несмотря на то, что у Никиты Хрущёва «слишком много проблем», это «не означает, что мы должны прекратить все разговоры с Советским Союзом о запрете ядерных испытаний». Решимость Джона Кеннеди работать над этой проблемой показала свою результативность на фоне ужесточения советской политики. Он и его администрация также способствовали формированию двусторонних рабочих отношений с британским правительством.

Путаница вокруг советской политики продолжалась до апреля 1963 года. В начале этого месяца Дин Раск обсудил с президентом Кеннеди неоднозначность советско-американских отношений. Китайско-советский раскол потребовал жесткой позиции советского лидера, и Государственный департамент США сообщил, что советское правительство находится в «периоде переоценки и ещё не решило, каким должно быть их отношение и политика на Западе».

Американская разведка отметила, что «сопротивление Хрущёва неоспоримо», поскольку атаки его критиков «становятся всё более смелыми». Следовательно, лидер СССР был вынужден продолжать ужесточать свою риторику относительно Соединённых Штатов, чтобы добиться некоторых уступок с целью укрепления своего положения. Хотя Советский Союз ещё официально не определил свою позицию в отношении Соединённых Штатов, сообщения из Москвы вызвали негодование в Вашингтоне.

Оба правительства всё также работали над запретом ядерных испытаний, тем не менее, вероятность этого соглашения уменьшалась. Встреча Генерального прокурора США Роберта Кеннеди с послом СССР в США Анатолием Добрыниным продемонстрировала советский антагонизм. Роберт Кеннеди получил письмо от Никиты Хрущёва, которое он назвал «очень оскорбительным» до такой степени, что отказался поделиться им с президентом.

Кроме того, советская позиция в отношении облётов США над Кубой стала более жёсткой. До каких-либо советских заявлений о слежке за Кубой Л. Томпсон предсказал возможность ужесточения советской политики, особенно, в отношении их дислокации на острове. Всего через три дня после того, как Л. Томпсон отправил записку Д. Раску, прогноз относительно ситуации в Карибском бассейне подтвердился.

Лидер СССР выразил своё растущее недовольство рейдами эмигрантов (хоть они и продолжались, ситуация показывала, что их эффективность сводилась к нулю) на Кубу и постоянными полётами США в воздушной гавани Кубы, что привело к необходимости проведения дополнительных инспекций на местах. Ожидания Вашингтона относительно вероятного запрета ядерных испытаний почти испарились. Посол США в СССР Фой Колер проинформировал Президента США и Премьер-министра Великобритании о том, что отношение Хрущёва к договору стало «безразличным», и что Берлин – это тот вопрос, в котором он стремился договориться. Хоть советское правительство дало согласие на встречу на высшем уровне, казалось, что советская политика останется такой же, как и до ракетного кризиса.

На фоне растущего цинизма в Вашингтоне в вопросе запрета ядерных испытаний или прогресса по другим ключевым вопросам, полному разоружению или нераспространению, Джон Кеннеди бросил вызов ожиданиям и продолжал работать над достижением своей цели – полного запрета ядерного вооружения. Несмотря на полученное Робертом Кеннеди «оскорбительное» письмо, Президент США проявил большую решимость, чтобы выйти из тупика. Джон Кеннеди проигнорировал тон Хрущёва в письме и вместо этого сделал попытку устранить «как можно больше из этого недоразумения», а не вызвать враждебность своего коллеги.

Государственный департамент США успешно согласился организовать частные встречи на высоком уровне между правительствами США и СССР в попытке наладить мирный диалог, однако руководство СССР ответило незаинтересованностью. Джон Кеннеди снова попытался сгладить разногласия по поводу инспекций на местах, как недопонимание, и настаивал на встрече между Д. Раском и представителем СССР в Москве.

Несмотря на отсутствие прогресса в переговорах с Советским Союзом, Президент США оставался верным идее возобновления диалога и поиска областей, представляющих общий интерес для обеих стран, чтобы установить доверительные отношения с Советским Союзом. К счастью, в начале мая лидер СССР, казалось, сумел добиться определённых успехов в борьбе со своими недоброжелателями в Москве. Когда Никита Хрущёв успешно восстановил прежний уровень доверия и поддержки, это дало ему большую гибкость для достижения соглашения с Вашингтоном и попытки опровергнуть прецедент враждебности.

В начале мая 1963 года Макджордж Банди и Анатолий Добрынин обсуждали отношения США и СССР. Добрынин указал, что сожалеет об отсутствии прогресса в отношении запрета ядерных испытаний, особенно на фоне дальнейшего обострения китайско-советских отношений. Москву всё больше беспокоит ядерная программа Китая, которую он определил как «вопрос общего интереса» между Соединёнными Штатами и Советским Союзом. Необходимо отметить, что комментарии А. Добрынина отражают резкий контраст между позицией Советского Союза всего месяцем ранее и демонстрацией того, что Хрущёву всё же удалось вернуть инициативу в свои руки.

Хотя положение лидера СССР улучшилось, это не гарантировало немедленного успеха или прогресса. Оставался вопрос об инспекции на местах, и Хрущёв не хотел уступать, отмечая, что «напор американцев был в какой-то степени признаком высокомерия».

Запрет ядерных испытаний стал ключевым вопросом, но СССР также был заинтересован в решении многих других вопросов, в том числе, соглашение между НАТО и Варшавским договором. Кроме того, Куба оставалась предметом спора между правительствами обеих стран, и воспоминания о Карибском ракетном кризисе ещё не утихли. Необходимо отметить, что диалог между Соединёнными Штатами и Советским Союзом хоть и улучшился, тем не менее, выход из тупика ещё не завершился.

Несмотря на то, что «враждебность, казалось, исчезла из двусторонних отношений», политические осложнения оставались. Вероятность конфликта между Соединёнными Штатами и Советским Союзом снизилась, но доверие между ними было «слишком низким для заключения договора о запрете ядерных испытаний» и после Карибского ракетного кризиса почти не было восстановлено. Чувствуя потребность в более явном признаке своих благих намерений, Джон Кеннеди решил использовать своё вступительное слово на открытии Американского университета 10 июня 1963 года в качестве платформы, чтобы сформулировать своё видение мирного сосуществования. Впоследствии речь будет иметь важнейшее значение для дальнейшего развития отношений между США и СССР.

Речь на открытии Американского университета имела некоторое отношение к Ф. Кастро и Кубе, однако, в обращении Дж. Кеннеди основное внимание уделялось достижению разрядки в отношениях с Советским Союзом. В своём выступлении Президент США отметил необратимые опасности ядерной войны, заявив, что «тотальная война не имеет смысла в эпоху, когда великие державы могут сдерживать свой ядерный потенциал и отказываться капитулировать, не прибегая к этим силам».

Кроме того, Джон Кеннеди описал опасности испытаний ядерных испытаний и призвал к действиям против ядерного оружия, которое «с помощью смертоносных ядов» распространится по всему земному шару и затронут «ещё не родившиеся поколения». Опасность затяжной борьбы между Западом и Востоком была основным предметом беспокойства в речи Президента США, но, пожалуй, самым заметным моментом выступления была его оценка возможности установления мирного диалога.

Джон Кеннеди описал опасность и цену ядерного оружия, однако он отметил, что антагонистическое отношение к Советскому Союзу требует пересмотра. «Я также считаю, что мы должны пересмотреть наше собственное отношение к ним, поскольку оно так же важно, как и их», – произнёс Президент США. «И каждый выпускник этого университета, каждый вдумчивый гражданин, который в отчаянии от войны и желает установить мир, должен начать с того, чтобы посмотреть на самого себя».

Значение речи было в том, что она очень ясно демонстрирует перемену в президенте Кеннеди. Вопреки повествованию о холодной войне со времен администрации Трумэна, Джон Кеннеди направил свои политические усилия в русло позитивной дипломатии с СССР. В его заявлениях отразилось вовсе не признание коммунизма, а признание достижений советского народа. В конце своего выступления Президент США объявил, что в Москве могут пройти переговоры о запрете ядерных испытаний.

Речь на открытии Американского университета положила начало быстрому продвижению к переговорам и соглашению между Соединёнными Штатами и Советским Союзом, что привело к «эре зарождающейся дипломатии». Посол США в СССР Фой Колер отметил, что нового мышления по поводу разоружения не было, однако Джон Кеннеди почувствовал возможность для определённого дипломатического подхода.

Никита Хрущёв отреагировал на эту речь положительно, отметив, что это была «лучшая речь американского президента со времен Рузвельта», и «впервые с 1960 года» он выглядел готовым к переговорам о запрете ядерных испытаний. Практически сразу после этого переговоры о запрете ядерных испытаний были серьёзно возобновлены. Джон Кеннеди продемонстрировал своё желание достичь определенного соглашения, отправив Аверелла Гарримана, опытного дипломата, с которым у Хрущёва были хорошие отношения.

Переговоры по договору потребовали значительных усилий со стороны всех участников, несмотря на взаимную заинтересованность в достижении этой цели. Количество проверок на местах продолжало раздражать участников переговоров, и запрет на подземные ядерные испытания казался маловероятным. Представители США настаивали на проведении шести или семи инспекций в год, в то время как их советские коллеги не желали превышать трёх в год, которые потом вовсе были отменены. Проблема инспекций на местах сохранялась после Карибского ракетного кризиса, и Джон Кеннеди опасался, что это возобновит конфликт. Неустрашимый в своём желании достичь некоторого соглашения А. Гарриман был уполномочен предварительно принять ограниченный запрет на ядерные испытания, который исключал подземные испытания.

Обеспокоенность Президента США ядерной войной подпитывала его стремление ограничить ядерные испытания, и он прекрасно понимал, что подписание договора может предотвратить «более тяжёлую гонку вооружений».

По мере того, как переговоры о запрете ядерных испытаний набирали обороты, между двумя правительствами происходило ещё одно изменение. Кеннеди и Хрущёв, в дополнение к административному персоналу и Президиуму, осознали во время Карибского ракетного кризиса необходимость в быстрой связи, и, наконец, такая вещь была налажена. Под руководством М. Банди, NSAM №255 установило прямую связь между Москвой и Вашингтоном. NSAM №255 предписало разместить горячую линию внутри Пентагона и под руководством Министра обороны США.

Горячая линия должна была быть укомплектована персоналом и тщательно регулироваться. Мера небольшая, но потенциальный ущерб, которого можно было избежать, был огромен. Обеспечение эффективных коммуникаций снизило вероятность случайной ядерной войны и недопонимания между Соединёнными Штатами и СССР. Горячая линия также продемонстрировала, что Москва и Вашингтоном могут сделать некоторые положительные шаги в интересах международной безопасности, несмотря на их взаимную историю недоверия и антагонизма.

Наиболее значимое движение к заключению договора о запрете ядерных испытаний начало проявляться в июле 1963 года, и президент Кеннеди по-прежнему был полон решимости достичь соглашения. Позднее в том же месяце Никита Хрущёв прокомментировал договор о запрете ядерных испытаний, исключив возможность включения подземных инспекций в окончательный документ.

Лидер СССР заявил, что Советский Союз «готов заключить соглашение о прекращении ядерных испытаний в атмосфере, в открытом космосе и под водой», отложив вопрос о подземных испытаниях. Хотя предполагаемый договор ещё не содержал положения о подземных испытаниях, это ускорило заключение исторического соглашения.

Несмотря на отказ Франции и Китая, двух ключевых ядерных держав, подписать договор, множество других стран быстро согласились на запрет. Скорость, с которой был парафировано соглашение о запрете на ядерные испытания, является свидетельством дальновидности и символической силы речи президента Кеннеди на открытии Американского университета и его неизменной приверженности дипломатии.

Эдмунд Ионс, бывший преподаватель политики, отмечает, что соглашение было заключено после месяцев напряженной работы, но его ускорило выступление Джона Кеннеди. Э. Ионс заявляет, что «договор о всеобъемлющем запрете на ядерные испытания подписан девяносто девятью странами в течении четырёх месяцев после этой речи».

Дин Раск отметил, что запрет на ядерные испытания был началом всеобъемлющего соглашения, и, тем не менее, вероятность его успеха всего за год до этого была невозможна. Переговоры продолжались в Москве, и 25 июля 1963 года был парафирован Договор об ограниченном запрете ядерных испытаний.

Договор действительно был ограниченным, но его символическое значение было нематериальным, а руководство Джона Кеннеди было решающим. Писатель Джона Мейсон отметил, что «полдесятилетия с 1957 по 1962 года было названо ядерной эпохой, временем, когда ядерная опасность была выше, чем когда-либо до или после».

Джон Кеннеди активно работал с Гарольдом Макмилланом и Никитой Хрущёвым по этому договору в течение нескольких месяцев, и оставался открытым к переговорам, несмотря на незаинтересованность Советского Союза и их внутренние беспорядки.

Шаткое положение лидера Советского Союза вынудило его занять более жесткую позицию, и всё же Президент США оставался открытым для любого дипломатического решения, несмотря на незаинтересованность своих коллег. Сложность переговоров демонстрирует заявление Кеннета Томпсона о том, что договор показал «необходимость президентского руководства, если вы хотите, чтобы что-то произошло».

Уровень взаимного доверия вырос благодаря соглашению, что открывало перспективы для дальнейшего сотрудничества. Создание небольшой возможности для дипломатического прогресса привело к прецеденту и «обратило вспять тенденцию предыдущих лет и начало укреплять столь необходимое доверие».

Критики договора отмечают, что запрет ядерных испытаний не гарантировал предотвращение ядерной войны или даже распространения оружия. Американский лингвист Ноам Хомский оспаривал ценность запрета ядерных испытаний, преуменьшая даже его символическое значение.

Н. Хомский отмечает, что запрет ядерных испытаний «не препятствовал технологическому прогрессу в области ядерного оружия, что было важно американских стратегов». Необходимо отметить, что было бы глупо опровергать ограничения запрета ядерных испытаний, но то, что Хомский игнорирует, так это то, что запрет не был исключительно в интересах Соединённых Штатов, так как это вопрос долгосрочного мира и устойчивости. Запрет ядерных испытаний продемонстрировал дипломатический прорыв между двумя враждебными правительствами и стал значительным достижением.

Речь Джона Кеннеди на открытии Американского университета указывает на то, что он обеспокоен возможным уроном ядерного оружия, в том числе, его последствия ощутят и будущие поколения. Более того, последующие речи Президента США не будут содержать самоуспокоение, а будут посвящены дальнейшему продвижению в советско-американских отношениях.

Администрация Джона Кеннеди вскоре придёт к своему трагическому завершению, и способность вести дальнейшие переговоры будет резко ограничена. Договор обеспечил небольшой дипломатический прогресс между коммунистическим и демократическим миром, что стало важным шагом в области предотвращения ядерной войны. Несмотря на успех между двумя сверхдержавами, соглашение не было признано всеобщим успехом.

Запрет ядерных испытаний был важным договором в истории холодной войны, однако он создал проблемы среди ключевых союзников. Чарльз Болен, посол США во Франции, отметил, как соглашение повлияло на их отношения с Шарлем де Голлем. Раскол с Францией стал очевиден во время недавней поездки Джона Кеннеди в Европу, в ходе которой Президент Франции отказался видеть президента. Президент Кеннеди встретился с Конрадом Аденауэром в Западном Берлине, где он сделал своё печально известное высказывание «Ich bin ein Berliner» и фактически осудил коммунизм – риторический ход, который противоречил его речи на открытии Американского университета.

Обеспокоенность К. Аденауэра также основывалась на продолжающихся попытках Н. Хрущёва добиться признания. Тем не менее, соглашение подорвало доверие Франции и Германии к США, поскольку Ш. де Голль и К. Аденауэр продолжали сомневаться в приверженности Дж. Кеннеди европейской безопасности. И США, и СССР были привержены делу предотвращения распространения ядерного оружия, усиливая опасения глав Франции и Германии, что Джон Кеннеди не будет вмешиваться против советской агрессии. Хотя Президент США признал ущерб, который это соглашение нанесёт двум основным союзникам, он продолжил выполнение соглашения, чтобы установить определённый уровень доверия с СССР и добиться определённого прогресса в устранении ядерной угрозы.

Возможность улучшения торговли с Советским Союзом открыла ещё одну возможность диалога между сверхдержавами, и президент Кеннеди снова продемонстрировал свою гибкость и готовность воспользоваться такими возможностями. Вскоре после ратификации запрета ядерных испытаний Президент США объявил, что американская компания продаёт Советскому Союзу 150 миллионов бушелей американской пшеницы.

Убийство Президента США Джона Кеннеди 22 ноября 1963 года остановило дальнейшее движение к политической разрядке. Хотя его внешняя политика в 1963 году наглядно продемонстрировала более мягкий подход к Советскому Союзу, чем его докризисная позиция, прогресс его преемника в отношениях двух правительств не продолжился. Доверие, которое было установлено между двумя странами, в значительной степени опиралось на то, что Кеннеди и Хрущёв нашли более-менее общий язык во время Карибского ракетного кризиса, поэтому, когда Президент США Линдон Джонсон вступил в должность, это взаимопонимание исчезло, потому что Хрущёв больше не мог найти общих точек соприкосновения в тех или иных вопросах.

Хотя Л. Джонсон был членом ExComm (Исполнительный комитет Совета национальной безопасности США), его участие в решении кризиса было минимальным. Джон Кеннеди был важнейшим партнёром Никиты Хрущёва на переговорах, потому что их общий опыт помог вызвать взаимное доверие. Министр иностранных дел СССР Андрей Громыко прокомментировал отношения, заявив, что «напряженность, порождённая Карибским кризисом, вынудила мировых лидеров по-новому взглянуть на международные отношения».

Трагическая смерть президента Кеннеди создала путаницу, в которой двусторонние усложнились. Позднее лидер СССР отметил, что «когда Кеннеди был убит, я волновался, как наши отношения будут развиваться после этого, я доверял Кеннеди», – чтобы подчеркнуть, что это убийство подорвало отношения между Советским Союзом и Соединёнными Штатами.

Более того, Джон Кеннеди и Никита Хрущёв развили свои отношения до такой степени, что установилось непоколебимое доверие друг к другу. Хрущёв, размышляя об умершем президенте, заявил, что Кеннеди «заслуживает доверия и уважения», что послужило основой для развития их отношений.

Кубинский ракетный кризис оказал долгосрочное влияние на президента Кеннеди, и он стал гораздо более активным в своих попытках добиться дипломатического прогресса. А. Громыко отметил, что «есть все основания полагать, что движение Джона Кеннеди к более разумным действиям было спровоцировано Карибским кризисом». Необходимо отметить, что, изучив его решимость в течение последнего года его пребывания на должности главы Соединённых Штатов, замечание А. Громыко явно верно, так как президент Кеннеди создавал возможность для заключения соглашения, и никогда не переходил к окончательному завершению переговоров или закрытию потенциальных возможностей для обсуждения.

Несмотря на серьёзные внутренние проблемы Н. Хрущёва и безжалостную критику со стороны Китая, Президент США сохранял терпение и продолжал настаивать на сделке, несмотря на «оскорбительные» письма лидера СССР. Более того, Джон Кеннеди оставался податливым в возможных переговорах, готовым пойти на компромисс, чтобы прийти к любому соглашению и работать над более обширным договором позже.

Хотя Президент США продемонстрировал «личное и историческое удовлетворение подписанием запрета ядерных испытаний», его идеи по улучшению отношений были ненасытными, и он отказывался опираться на предыдущие достижения. Вместо этого он непрерывно работал над достижением лучших отношений и инициатив с Советским Союзом, игнорируя прецедент холодной войны.

Необходимо отметить, что Джон Кеннеди разработал ряд идей, как сделать мир безопасным, несмотря на то, что запрет ядерных испытаний стал центральным направлением его дипломатии. Разоружение и нераспространение ядерного оружия были постоянными темами на протяжении всего его срока пребывания на должности главы Соединённых Штатов, а политическая атмосфера, созданная завершением Карибского ракетного кризиса, обеспечила благодатную почву, на которой можно было вести переговоры на подобные темы.

Таким образом, работа Джона Кеннеди и его администрации по построению более мирного существования всех стран является свидетельством знаний и опыта во время Карибского ракетного кризиса, от которого выиграли и Соединённые Штаты, и Советский Союз. В последний год жизни президента Кеннеди его внешняя политика по отношению к СССР стала гораздо более терпимой и терпеливой, поскольку и Кеннеди, и Хрущёв активно стремились предотвратить ядерную войну.

2.3 США и Куба

Решение кубинского ракетного кризиса ослабило напряженность, как в международной, так и в общественной сферах. Тем не менее, администрация президента Кеннеди столкнулась с серьёзными проблемами в Карибском бассейне. Явная угроза ядерной войны была устранена и для большинства людей жизнь продолжалась, чего не скажешь о жизни президента Кеннеди, чья жизнь изменилась навсегда. Столкновение с возможным «Армагеддоном» было для США отрезвляющим опытом.

В то время как президент Кеннеди использовал свой страх перед ядерной войной, чтобы подпитывать дипломатическое сближение с СССР, его изначальная политика в отношении Кубы была оценена как устаревшая и лишенная воображения. Президент Кеннеди видел в Карибском кризисе конфликт между СССР и США. Однако если оглянуться назад, то становится ясно, что операция «Мангуст» (секретная программа ЦРУ с целью отстранения от власти коммунистов на Кубе) была катализатором этого кризиса.

Публичное обещание не вторгаться на остров ограничивало некоторые военные возможности президента Кеннеди, тем не менее, подготовка подрывной деятельности на Кубе продолжалась в ускоренном темпе. Он понимал, что открытая интервенция на Кубу приведёт к ядерной войне, поэтому было принято решение продолжить тайные диверсионные операции.

Однако по мере продолжения различных диверсий отчёты Объединенного комитета начальников штабов, ЦРУ и Государственного департамента показали, что у стратегии диверсий достаточно недостатков. Это вынудило президента стать более гибким в политике по отношению к Кубе. Хотя президент Кеннеди никогда не прекращал действия против режима Ф. Кастро, он разработал более гибкую политику, благодаря которой США начали делать небольшие шаги в сторону сближения с Кубой. Таким образом, Дж. Кеннеди, учитывая опасность кризиса и неудачную дестабилизацию кубинского режима, решил придерживаться иных вариантов, которые свидетельствовали о его зрелости как президента и государственного деятеля.

Заметные улучшения в отношениях между США и Кубой произошли в последний год пребывания президента Кеннеди у власти, что продемонстрировало постепенный сдвиг американо-кубинских отношениях в сторону укрепления дипломатических связей с режимом Ф. Кастро.

Кубинский ракетный кризис оказал большое влияние на Дж. Кеннеди. Настоящая озабоченность президента Кеннеди силой ядерного оружия и его последствиями, в конечном итоге, привела к изменению его взглядов на американо-кубинские отношения.

Американский исследователь Т. Ривз описывает президента Кеннеди после Кубинского ракетного кризиса как зрелого и называет его исключительным приверженцем мира. По его мнению, стрессы и реалии ядерной эпохи подпитывали желание президента Кеннеди сделать мир более безопасным. Однако в то же время продолжались диверсии на Кубе, что свидетельствовало о противоположном [].

В соглашении от 28 октября 1962 года полностью игнорировался суверенитет Кубы, что создало ещё одно серьёзное препятствие для прекращения конфронтации. Кризис, по мнению Т. Ривза, положил конец операции «Мангуст», что стало единственным значительным ранним изменением в американо-кубинской политике до освобождения заключенных в заливе Свиней в апреле 1961 года. Хотя президент Кеннеди проявит бездействие по отношению к пленникам, Генеральный прокурор США Р. Кеннеди будет до последнего бороться за возможность совершения обмена с Ф. Кастро [].

Упорная работа и решимость Р. Кеннеди продемонстрировали возможность эффективно работать с коммунистическим режимом Кубы. Его действия приведут к некоторому оздоровлению токсичных отношений между США и Кубой. Тем не менее, Р. Кеннеди не сделает ничего, чтобы ослабить ненависть Дж. Кеннеди к Ф. Кастро.

Необходимо отметить, что, по иронии судьбы, Р. Кеннеди продолжал добиваться свержения коммунистического режима на Кубе, несмотря на его способность работать с кубинским правительством.

Хотя резолюция от 28 октября 1962 года и ослабила международную напряженность в Карибском бассейне, соглашение не было признано успешным. Президент Кубы Ф. Кастро был глубоко взбешен урегулированием кризиса, и его разочарование оказало негативное влияние на мирное решение. Наиболее ярко это проявилось в распадающихся отношениях Кубы и СССР.

Позднее лидер СССР Н.С. Хрущёв в своих мемуарах отметил следующее: «Наши отношения с Кубой ухудшились. Кастро даже перестал принимать нашего посла. Казалось, что, сняв наши ракеты, мы потерпели моральное поражение в глазах кубинцев».

Государственный секретарь США Дин Раск подтвердил гнев Кастро. Гнев был вызван тем, что СССР не проконсультировались с Ф. Кастро перед отправкой письма США по поводу ракет. Это вызвало отказ кубинского лидера в проверке удаления ракет на Кубе. Он дал понять, что не даст проверить даже после того, как ракеты будут демонтированы и эвакуированы.

Отказ Ф. Кастро в проверке ракет Организацией Объединённых Наций вызвал раздражение президента Кеннеди. Несмотря на все усилия по обеспечению мирного урегулирования со стороны США, кубинский лидер продолжал усиливать ненависть Президента США.

Необходимо отметить, что хотя президент Кеннеди пообещал не вторгаться на Кубу, его указание Генералу армии США Э. Уиллеру свидетельствует о том, что президент хотел «сил такого размера, чтобы операция против Кубы могла быть проведена быстро», и этот вопрос был «вопросом престижа», предполагая, что вторжение имело место быть.

Спустя времени США направили СССР список нежелательного оружия, которое СССР мог поставить на Кубу, в том числе и бомбардировщик Ил-28, что было следствием раздраженного поведения президента Кеннеди. Необходимо отметить, что в первоначальном списке не было наступательных самолётов, и только в поправке к списку был Ил-28 с пометкой «неприемлемая военная помощь».

Это вызвало раздражение лидера СССР Н.С. Хрущёва, который указал, что это осложнило и без того сложную ситуацию. Президент Кеннеди парировал тем, что «США будут действовать, если у Кубы будет возможность проводить наступательные действия». Таким образом, США выразили недоверие Кубе и показали решимость полностью устранить ядерную угрозу на острове, что послужило дальнейшим препятствием для истинного разрешения кризиса.

В конце концов, СССР уступил и прекратил поставки Ил-28. Лидер СССР Н.С. Хрущёв вопреки своему обещанию Ф. Кастро от 5 ноября 1962 года оставить бомбардировщики на Кубе, 20 ноября 1962 года объявил, что Ил-28 будут удалены, что, в свою очередь, побудило президента Кеннеди снять карантин. Так же для надлежащей проверки советские корабли сняли брезент, закрывающий оружие на кораблях, возвращающихся в СССР, тем самым, упростив фотографирование ракет американские самолётами U-2.

Хоть и удалось избежать возражений кубинского правительства, унижение этой сделкой навсегда испортило мнение Ф. Кастро об СССР, и он стал озлоблен на советское руководство. Н.С. Хрущёв сделает попытку восстановить отношения в 1963 году, но непостоянный Ф. Кастро вскоре задумается о сближении с самой большой угрозой своих революций.

Пока обсуждались вопросы об удалении советских бомбардировщиков, и смягчалось разочарование Ф. Кастро, администрация президента Кеннеди пересматривала политику в отношении Кубы. Во время переговоров американское наблюдение за Кубой продолжалось безоговоровочно, к несчастью для Ф. Кастро.

Бывший директор ЦРУ Джон Маккоун, отмечая развитие событий в своих личных мемуарах, вычленил основную озабоченность американского правительства касательно коммунистического сателлита в Карибском бассейне. Дж. Маккоун беспокоился, что «Куба превратится в сильную кубинско-советскую базу для проведения тайных диверсионных операций против всей Центральной Америки», что может привести к созданию большего количества коммунистических правительств в Западном полушарии.

Хотя страх перед коммунизмом пронизывал американскую культуру, коммунизм, тем не менее, осуждался в некоторых частях Латинской Америки. Дж. Маккоун далее заявляет, что страны Латинской Америки были «глубоко обеспокоены» распространением коммунизма в меморандуме Макджорджа Банди, однако партизанская деятельность коммунистов продолжалась во многих странах Латинской Америки. Боливия, где был убит Эрнесто Че Гевара, является одним из примечательных примеров.

Желание правительств обеспечить соблюдение своего суверенитета было подтверждено и заявлением Ф. Кастро о том, что все американские разведывательные самолёты будут сбиты. Таким образом, учитывая нежелание Ф. Кастро обеспечить надлежащее наблюдение удаления ракет с Кубы, позиция кубинского правительства как бы вынудила правительство США занять оборонительную позицию, пытаясь предотвратить повторное возгорание конфликта.

В меморандуме США от 20 ноября 1962 года о непредвиденных обстоятельствах со стороны Кубы, если Ил-28 не будут удалены, официальная политика гласила: «Так как Соединённые Штаты должны продолжать наблюдение, существует серьёзная вероятность инцидента, против которого правительство Соединённых Штатов будет вынуждено предпринять ответные меры». Напряженность между двумя странами оставалась высокой и намерения США сдержать распространение коммунизма в Западном полушарии оставались в центре внимания администрации президента Джона Кеннеди.

Критики президента Кеннеди, американские исследователи Сеймур Херш и Тим Вайнер, утверждают, что его настойчивые требования убрать советские бомбардировщики Ил-28 с Кубы демонстрируют агрессию американского правительства и отсутствие благодарности по отношению к лидеру СССР Н.С. Хрущёву. Готовность Первого секретаря ЦК КПСС СССР урегулировать ракетный кризис сделкой, которая значительно подорвала его престиж и перспективы в Карибском бассейне, несомненно, потребовала бы некоторой гибкости со стороны его американского коллеги. Однако действия президента Кеннеди вовсе не были продиктованы его желанием унизить своего советского коллегу. Напротив, президент Кеннеди признал, что инспекция по вооружения была заблокирована Ф. Кастро, и ему потребуются более серьёзные гарантии того, что ядерная угроза уменьшена. Таким образом, президент США просто пытался успокоить «горячие головы» своей администрации, которые «быстро вторглись бы на Кубу».

Давление со стороны Пентагона, которое так беспокоило президента Кеннеди, не ослабло 28 октября 1962 года. Объединённый комитет начальников штабов, встревоженный этой резолюцией, продолжал выступать за насильственную смену руководства на Кубе, пока была ещё возможность. Однако Президент США эффективно справился с требованиями своих генералов и продолжал добиваться эффективного решения.

Устранение бомбардировщиков позволило президенту Кеннеди обратить больше внимания на Кубу. Когда кризис закончился, важный шаг к правительству Ф. Кастро продолжился под контролем Генерального прокурора США Р. Кеннеди. Он работал над поиском способа освобождения заключенных, захваченных в заливе Свиней. За несколько недель Р. Кеннеди устроил «великолепное и невероятное спасение» партизан, содержащихся в тюрьмах Ф. Кастро. Генеральный прокурор США снова применил методы обратной связи для выполнения грандиозной задачи. Чтобы заключить сделку с Ф. Кастро, Р. Кеннеди предложили связаться с адвокатом Джеймсом Донованом. Он получил известность благодаря успешным переговорам с Советским Союзом касательно пилота Фрэнсиса Гэри Пауэрса самолёта U-2, сбитого над СССР во времена президентства Д. Эйзенхауэра.

Донован заслужил доверие президента Кеннеди, поэтому отправился в Гавану, чтобы начать переговоры с Ф. Кастро. В свою очередь, Ф. Кастро потребовал лекарства в качестве компенсации за заключенных. С этим вызовом встретился Р. Кеннеди и пообещал решить задачу до Рождества 1962 года. Вскоре американские исследователи назвали этот случай «классической операцией Роберта Кеннеди» – достижение цели, несмотря на значительные разногласия. Этот обмен станет первым сердечным соглашением между двумя странами со времен диктатуры Батисты.

Хотя освобождение заключенных было инициировано Генеральным прокурором США, однако значительные изменения были более заметны у Президента США. Несмотря на обещание президента Кеннеди при встрече с заключёнными во Флориде, что флаг США «будет развеваться в свободной Гаване», его враждебность по отношению к Кубе постепенно спала.

Исследователи Фурсенко и Нафтали отмечают, что Кеннеди сделал такие подстрекательские заявления с двойной целью: «выпустить пар» и успокоить Объединённый комитет начальников штабов, избегая при этом того, что его сочли «мягким по отношению к Кастро».

Необходимо отметить, что такой подход Дж. Кеннеди вызвал большую дискуссию у историков по поводу его политики на Кубе, так как его президентство оборвалось внезапно и трагически и оставило мало однозначных ответов.

Освобождение заключённых было лишь одним из ярких примеров успешной дипломатии с Кубой на фоне попыток дестабилизации коммунистического режима, но при этом обозначило широкий контраст между прошлыми отношениями с Ф. Кастро.

Подрыв коммунизма и погоня за Ф. Кастро продолжались до 1963 года, тем не менее, отношение президента Кеннеди к программе «Мангуст» потеряло большую часть своей прежней силы. Несмотря на то, что ЦРУ внимательно следило за Кубой с момента решения Карибского кризиса, полученная информация привела к укреплению позиций кубинского лидера. Американский историк Джон Льюис Гэддис утверждает, что хотя серьёзной угрозы вторжения США после кризиса не было, диверсионные операции кубинских изгнанников усугубляли ситуацию.

Необходимо отметить, что по мере того, как Ф. Кастро укреплял свою власть в Гаване, группы изгнанников продолжали операции по свержению коммунистического режима на Кубе. 17 марта 1963 года две группы ополченцев атаковали советский корабль, пришвартованный на севере Кубы. 3 апреля 1963 года советник Президента США по национальной безопасности Макджордж Банди передал Джону Кеннеди меморандум с описанием рейда и назвал виновных кубинскими изгнанниками. Банди сообщил, что у рейда не было чёткой цели, и в целом ополченцы нанесли удар по самому большому объекту в пределах досягаемости, что явно свидетельствует об их неорганизованности.

Тем не менее, своей цели они добились – напряжение в Карибском бассейне усилилось. Банди далее отмечает, что две партизанские организации провели совместную пресс-конференцию, объявив об атаке и выпустив военное коммюнике в Вашингтоне. Таким образом, они подтвердили на международном уровне, что США укрывают группы, враждебные режиму Ф. Кастро. Своими действиями они разожгли напряженность, так как СССР немедленно отметил их действия, хотя в записке от 1 апреля 1963 года, отправленной Генеральным прокурором США Р. Кеннеди, объяснялось, что США делают всё, чтобы сократить количество рейдов изганников.

СССР по понятным причинам с подозрением отнеслись к виновности администрации Дж. Кеннеди. Посол по особым поручениям Л. Томпсон описал опасность, подчеркнув озабоченность лидера СССР. Как и президент Кеннеди, Н.С. Хрущёв «находился под давлением своих вооруженных сил» с целью «ослабить действия США против Кастро», что могло иметь необратимые последствия.

Осведомленность президента Кеннеди о подобных рейдах была полной, учитывая, что приказ о прекращении любых действия по отношению к Кубе исходил из Овального кабинета. Тем не менее, Президент США предпринял смелый шаг, чтобы положить конец рейдам, что немедленно привело к укреплению престижа Ф. Кастро в Гаване.

Действия президента Кеннеди демонстрируют его рост как государственного деятеля, так как он отложил своё желание победить и вместо этого помог предотвратить снова разгорающийся кризис. Несмотря на свою ненависть к Ф. Кастро и желание дестабилизировать ситуацию на Кубе, прекратил операцию «Мангуст». В свою очередь, кубинский лидер продолжал утверждать, что это его личная победа, что ослабило позиции США, который осознавал опасность эскалации конфликта.

В то же время ЦРУ продолжало сообщать, что коммунистический режим эффективно консолидировал свою власть, несмотря на экономическую деградацию. Недостатки программы «Мангуст» были очевидны, а результатов не было. В меморандуме от 9 января 1963 года Дж. Маккоун описал ситуацию на Кубе следующим образом: «Кастро по-прежнему контролирует ситуацию, его позиция не изменилась» []. Таким образом, операция «Мангуст» оказалась неспособна дестабилизировать режим Ф. Кастро.

В меморандуме, составленном всего через несколько дней Гордоном Чейзом, ситуация описывалась как «изучаемая», по-видимому, признавая необходимость переориентации политики на Кубе. Отчёты ЦРУ продолжали демонстрировать, что возможности на Кубе становятся все более ограниченными. Хотя экономические санкции против Ф. Кастро нанесли ущерб кубинской экономике, в январских отчётах ЦРУ было предсказано, что «вероятно, не будет дальнейшего снижения общего объёма производства и могут быть некоторые улучшения по сравнению с 1962 годом» []. Эта информация дошла до президента Кеннеди до конца января, подчёркивая мрачные перспективы на Кубе, которые начали исчезать на фоне постоянных протестов Ф. Кастро против наблюдения с воздуха.

Необходимо отметить, что наблюдение за Кубой было проблемой ещё до ракетного кризиса и продолжалось после октября 1962 года. Карибский ракетный кризис утих, однако ситуация оставалась напряжённой, так как американские самолёты-разведчики U-2 продолжали фотографировать Кубу. Несмотря на ранние предупреждения Ф. Кастро, против наблюдения США не было предпринято никаких ответных действий из-за уверенности кубинских властей в том, что вооруженные действия против американского самолёта повлекут за собой немедленные и серьёзные репрессалии.

Несмотря на риски, присущие программе шпионажа, операции США на Кубе во многом зависели от этих рейсов. Шпионаж доказал свою эффективность с обнаружением ракетных объектов в октябре 1962 года. Кроме того, наблюдение за Кубой продолжало успокаивать администрацию Кеннеди, так как наступательное оружие действительно исчезло с острова. Продолжение облётов имело сдерживающий эффект на потенциальную передислокацию местных военных сил, что могло бы вызвать серьёзную озабоченность у американского правительства.

В конце концов, облёты позволили США проверить вывод советских военных с Кубы. Несмотря на раздражение Ф. Кастро по поводу того, что США продолжают нарушать суверенитет Кубы, его сдержанность предполагала, что возмущение кубинского лидера улеглось, и он осознал шаткое положение обеих стран.

Продолжающееся наблюдение продемонстрировало сохраняющееся недоверие США к кубинскому и советскому правительствам, но оно также продемонстрировало приверженность Президента США предотвращению распространения ядерного оружия.

К апрелю 1963 года стало совершенно очевидно, что власть Ф. Кастро эффективно консолидируется, вопреки усилиям США. В служебной записке ЦРУ о перспективах смещения Ф. Кастро указывалось, что «время, кажется, благоприятствует Кастро», и его власть «вероятно, будет более надёжной» по мере того, как его правительство приобретёт больше опыта.

Позже Дж. Маккоун сообщит, что Кубы «неуязвима», пока США не предпримет попытки вмешательства, вариант, который наверняка приведёт к ядерной войне или удару по Берлину. Неспособность администрации Кеннеди вторгнуться на Кубу побудила пересмотреть использование кубинских изгнанников для проведения диверсионных операций, однако их неэффективность против режима Ф. Кастро была очевидна.

Согласно дальнейшим отчётам Государственного департамента США, активные группы кубинских изгнанников, работавшие против кубинского режима, были раздробленными и чрезвычайно многочисленными. В записке, отправленной Дину Раску, американская разведка указала, что «по оценкам, более 400 групп ополченцев» работали против коммунистического правительства. Рассеивание вооруженных партизан ограничило их способность координировать свою миссию.

Кульминация мрачных отчётов привела к растущему сопротивлению президентским операциям на Кубе. Очевидно, тщетность операции «Мангуст» и попытки подорвать авторитет Ф. Кастро после кризиса «стали препятствием для более продуктивных внешнеполитических инициатив». Видя, что у него становится всё меньше вариантов, бесстрастный взгляд Президента США стал очевиден. Он начал отвлекаться от этой проблемы и отодвигать операции на периферию своих забот.

Генеральный прокурор США Р. Кеннеди, который всё ещё неустанно преследовал Ф. Кастро, обнаружил, что его старший брат невосприимчив к его дальнейшим планам по дестабилизации режима на Кубе.

Необходимо отметить, что Куба ещё больше усугубила политические проблемы президента Кеннеди у себя дома. Политика требовала продолжения его публичной нетерпимости к Ф. Кастро, несмотря на его личные опасения по поводу этой позиции. Кубинский вопрос был внешней политикой, которую Республиканская партия использовала до такой степени, что республиканцы пообещали сделать его «доминирующим вопросом» на выборах в Конгресс 1962 года.

Несмотря на отсутствие успехов в Кубе, Дж. Маккоун предложил усилить влияние США, чтобы свергнуть Ф. Кастро. На встрече 25 апреля 1963 года Директор ЦРУ высказался за «сохранение действий против экономики Кубы», которые «должны быть продолжены и ужесточены». Доклад Дж. Маккоуна не только не уменьшил желание президента Кеннеди отвлечься от Кубы, но и просто убедил его в исчерпанности операции. ЦРУ указало, что «тщательно спланированный и хорошо проведённый саботаж усугубит проблемы режима Кастро, но не приведёт к его падению», и, возможно, может привести ко «второй конфронтации, подобной той, что произошла в октябре прошлого года».

Президент США знал о политических рисках, которые может вызвать новая конфронтация, поэтому Кеннеди снова выразил серьёзную озабоченность ядерной войной. В своей книге 1989 года «На грани» Джеймс Блайт и Дэвид Уэлч описывают влияние ракетного кризиса на президента Кеннеди. По их мнению, это было бы не характерно для Джона Кеннеди взять на себя серьёзные обязательства в отношении кампании, которая была далека от достижения своей цели. Более того, уроки ракетного кризиса были важны для Президента США, и ограниченный диапазон действия против Гаваны вынудил Джона Кеннеди рассмотреть другие политические цели.

К счастью, 1 мая 1963 года появились новые обстоятельства. Ричард Хелмс, который станет Директором ЦРУ при президенте Джонсоне, написал записку Джону Маккоуну, информируя его о потенциальном и неожиданном развитии событий на Кубе. Ф. Кастро, несмотря на антиамериканскую риторику, «искал способ достичь сближения с правительством США».

Как и Джон Кеннеди, Фидель Кастро пытался управлять радикальными группировками и потенциальными внутренними конфликтами, которые могли иметь катастрофические последствия для консолидации его власти. В правящей коммунистической партии влиятельный брат Фиделя Кастро, Рауль Кастро, и харизматичный революционер Эрнесто Че Гевара выступили против сближения. Противоречивые идеологические основы в отношении Соединённых штатов, «латинская гордость» и нынешняя политика Кубы заставили Ф. Кастро настаивать на том, чтобы первый шаг был сделан из Вашингтона.

Первоначальные сообщения о сближении были скептическими, однако различные источники продолжали подтверждать их достоверность. Ричард Хелмс снова написал Джону Маккоуну спустя месяц. В записке от 5 июня 1963 года он заявил, что информация поступает из многочисленных источников, сообщающих о стремлении Кубы сблизиться с Соединёнными Штатами.

На фоне сообщений о потенциальном сближении президент Кеннеди продолжал получать из многочисленных источников разочаровывающие сведения о кубинских операциях. Генерал Максвелл Тейлор, председатель Объединённого комитета начальников штабов, сообщил, что «широкомасштабное эффективно восстание на Кубе в настоящее время маловероятно», несмотря на продолжающиеся усилия ЦРУ.

Кроме того, советские отношения с Кубой были возобновлены визитом Ф. Кастро в Советский Союз. Хотя Карибский ракетный кризис разочаровал Ф. Кастро, в сообщениях ЦРУ говорилось, что «его визит в Советский Союз помог сгладить трения», в результате чего узы связывали их «более тесно».

Ситуация в Карибском бассейне практически не изменилась, так как заговоры против Ф. Кастро не принесли результатов. Неподтверждённые сообщения о сближении не сразу заставили Джона Кеннеди отреагировать, и он не спешил с этим. Отчасти Президента США беспокоило присутствие кубинских эмигрантов в США.

Возвращение заключённых залива Свиней в США означало успешное дипломатическое урегулирование с Кубой. Однако это создало для Президента США больше внутриполитических проблем. В то время как некоторые изгнанники приветствовали Джона Кеннеди во Флориде, другие воздержались от посещения в знак протеста против неспособности Президента США нанести достаточное количество ударов с воздуха во время вторжения.

Их продолжающееся присутствие в Соединённых Штатах усилило давление на Кеннеди настолько, чтобы он задумался о более продолжительном наступлении на Гавану. Хотя разведка сообщала, что секретные операции на Кубе, направленные на дестабилизацию Ф. Кастро, продвигались безуспешно, умиротворение эмигрантов имело политическую выгоду, отражая атаки правых. Р. Кеннеди уяснил для себя, что эмигрантам «нечего терять», и продолжение наступательных действия, однако, будет иметь неблагоприятные последствия в международной политической сфере.

Рейды кубинских изгнанников, спланированные и осуществлённые дружественными США эмигрантами, ещё больше усугубили напряженность, поскольку они могли подорвать доверие к обещанию Соединённых Штатов о невмешательстве. 16 июля 1963 года Постоянная группа (дополненная) указала, что пресса спекулирует на том, что Соединённые Штаты «спонсируют рейды на Кубу», что ещё больше усугубляет политические проблемы, с которыми уже столкнулся президент Кеннеди, и ставит под сомнение достоверность обещания о невмешательстве.

Продолжающееся присутствие кубинских изгнанников помешало Джону Кеннеди открыто принять предложение Фиделя Кастро, так как это было бы воспринято как предательство их делу. Сложность этого вопроса требовало очень осторожного подхода, так как любое резкое изменение могло спровоцировать политическую бурю.

Однако осторожность Джона Кеннеди была очевидна. Под постоянным политическим давлением Президент США не возобновил энергичных действий против Гаваны.

Конец весны и начало лета 1963 года свидетельствуют о продолжающемся профессиональном росте президента Джона Кеннеди как государственного деятеля. Его речь 10 июня на открытии Американского университета, в которой он выступал за мир и согласие во всём мире, остаётся свидетельством приверженности Президента США созданию более безопасного мира после Кубинского ракетного кризиса. Он ссылался на Советский Союз и говорил, что «ни одно правительство или общество не являются настолько злыми, чтобы их народ считался недееспособным», что является замечательным контрастом с яростной антикоммунистической риторикой, которая характеризовала раннюю «холодную войну».

Заявления Президента США явно указывают на то, что Джон Кеннеди был готов проводить политику мирного сосуществования. Харрис Уоффорд усилил это мнение, заявив, что «неправильно смотреть на Джона и Роберта Кеннеди просто как на сторонников холодной войны». По его мнению, они показали, что в мирном решении Кубинского ракетного кризиса возможен другой курс и он предпочтительнее. Таким образом, это подчёркивает растущую приверженность дипломатии и компромиссу.

Более ранние попытки правительства Ф. Кастро по возможному сближению с Соединёнными Штатами не привели к каким-либо существенным изменениям в позиции США в Карибском бассейне, однако обращение Джона Кеннеди укрепило его веру в то, что «ни одна социальная система не может быть полностью лишена добродетели». Несмотря на продолжающиеся подрывные действия и попытки убийства Ф. Кастро, Гавана возобновила попытки сближения в октябре 1963 года.

Предыдущие попытки Гаваны начать диалог с Вашингтоном остались без ответа. Хотя в 1962 году в Монтевидео состоялся продуктивный диалог между Ричардом Гудвином и Эрнесто Че Геварой, в ходе которого кубинская сторона подарила американскому президенту коробку кубинских сигар, тем не менее, ракетный кризис заморозил обсуждение между двумя правительствами.

В 1963 году продолжалось наблюдение с самолётов со стороны США, и подрывные действия против режима Ф. Кастро продолжались, хотя успех был недостижимым. Однако в это время Джон Кеннеди успешно справлялся с давлением со стороны Объединённого комитета начальников штабов, чтобы позволить пилотам Военно-воздушных сил Соединённых Штатов (ВВС США) следить за диверсиями над кубинской территорией. Тем не менее, так называемые наступательные действия были нацелены на экономику Кубы. Архивные записи также включают интервью с Ф. Кастро, который дал некоторое представление о мышлении кубинского правительства. Он заявил, что существует «обоюдная заинтересованность в выводе советского вооружения с Кубы», и сделал вывод о возможности дальнейшего дипломатического сближения между Гаваной и Вашингтоном. Таким образом, кубинский лидер подтвердил интересы сближения.

Объединённый комитет начальников штабов продолжал сообщать об отсутствии успеха в дестабилизации кубинского правительства. 21 октября 1963 года Объединённый комитет начальников штабов направил Министру обороны США Роберту Макнамаре меморандум, в котором говорилось, что переворот маловероятен, несмотря на продолжающиеся усилия по дестабилизации режима Ф. Кастро. Подобно первому предложению Фиделя Кастро Соединённым Штатам, его вторая попытка предложила Джону Кеннеди ещё один вариант. Необходимо отметить, что в последние два месяца правления администрации Кеннеди, Президент США начал более серьёзно относится к взаимоотношениям с Ф. Кастро.

Вторая попытка кубинского лидера к сближению с Соединёнными Штатами была сделана, когда его хватка в Гаване была менее надёжной. На заседании Постоянной группы (дополненной) 1 октября 1963 года появились сообщения о том, что ситуация в Гаване начинает проявлять признаки напряженности. Авторитет Ф. Кастро сохранялся, однако поддержание мира на Кубе становилось всё более сложным для кубинского лидера. Советские войска продолжали покидать Карибский бассейн в больших количествах, и к осени 1963 года Джон Маккоун сообщил, что советских сухопутных войск на Кубе не осталось.

Непосредственная безопасность Ф. Кастро, очевидно, стала под большей угрозой на фоне непрекращающихся попыток Соединённых Штатов дестабилизировать экономику Кубы, ограничив международную торговлю на остров. Разведка ЦРУ отметила сокращение производства сахара, ключевого экспорта Кубы, на 20%, что подорвало «рай социализма» Ф. Кастро и нанесло ему ущерб в виде уменьшения народной поддержки.

Президент США поначалу, казалось, неохотно рассматривал возможность заключения соглашения с Кубой, но по мере продвижения 1963 года его заинтересованность всё больше возрастала. Его интерес к сближению с Кубой совпал с ростом восстаний против режима Фиделя Кастро. В рамках разработанной им тонкой политики президент Кеннеди «продолжал продвигать мирное сосуществование» с Кубой и попытки Гаваны сделали это возможным.

Различные источники продолжали утверждать, что Ф. Кастро лично заинтересован в примирении с Соединёнными Штатами, однако сторонники жесткой политики в отношении США, в том числе Рауль Кастро и Эрнесто Че Гевара, поставили кубинского лидера в тупик. Внутреннее давление, как на Кубе, так и в Соединённых Штатах, вынудило потенциальные переговоры проводить тайно.

Увертюры были прохладными, однако президент Кеннеди затронул эту тему с большим количеством людей. Чтобы выяснить, действительно ли Фидель Кастро стремится к сближению, посол и бывший журналист Уильям Эттвуд, который поддерживал отношения с Ф. Кастро после интервью несколько лет назад, когда писал для журнала «Look», был направлен для установления первого контакта.

Джон Кеннеди также выразил желание встретиться с французским журналистом Жаном Даниэлем, с которым он обсудил вопрос Кубы. Заявив, что он сочувствовал террору, царящему на острове при Батисте, и, признав, что Соединённые Штаты «создали, построили и изготовили Кастро из цельной ткани, не осознавая этого», президент Кеннеди говорил с особыми заботой и сочувствием к Кубе. Позже Президент США сообщил М. Банди 5 ноября, что кубинское правительство готово вести переговоры о мирном сосуществовании. При этом, необходимо отметить, что Джон Кеннеди вырабатывал план мирного сближения и с другими странами.

Когда Ф. Кастро согласился на встречу с У. Эттвудом, Президент США дал согласие на встречу, якобы в начале 1964 года. Казалось, что возможности мирного плана сближения с Кубой были всё ближе и ближе, однако 22 ноября 1963 года в Далласе был убит Президент Соединённых Штатов Джон Кеннеди. Сближение с Кубой «погибло вместе с Кеннеди».

Действия президента Кеннеди после Карибского ракетного кризиса укрепили его растущую зрелость. Хоть Джон Кеннеди и не спешил разряжать напряженность с Кубой, его попытки вполне могли способствовать мирному сосуществованию в Карибском бассейне. Однако последний год жизни президента представляет собой существенную модель перемен. Несмотря на первоначальные опасения по поводу гнева Ф. Кастро на советского лидера и завершения кризиса, в дополнение к продолжающемуся воздушному наблюдению, политика США на Кубе стало более утонченной. Хоть военное вмешательство и продолжалось разрабатываться, это выросло больше из желания Президента США сохранить политическое лицо и использовать множество вариантов, а не из его искреннего желания дестабилизировать кубинский режим.

Он не оказывал давление на Гавану, когда власть Ф. Кастро показалась шаткой, и вместо этого использовал несколько способов, что кубинский лидер понял его намерения. Более того, Джон Кеннеди всегда был реалистом. Когда сообщения различных американских ведомств продолжали говорить о неэффективности давления США на Кубу и рейдов кубинских изгнанников, Джон Кеннеди выразил сомнения относительно продолжения подобных мероприятий, заявив, что «американское правительство не служит бесполезным целям». Однако он столкнулся со значительным внутренним давлением своей же администрации. Обдумывая избирательную кампанию и полностью осознавая, что Куба будет ключевым вопросом на выборах, Президент США знал, что ему нужны хоть какие-то успехи в отношениях с Гаваной.

Таким образом, Кубинский ракетный кризис оказал значительное влияние на политику администрации президента Кеннеди на Кубе. Любое нарушение обещания о невмешательстве могло вызвать колоссальный внутренний и международный резонанс, почти наверняка спровоцировав ядерную войну.

Тайные операции не привели к сколько-нибудь заметному прогрессу в подрыве режима Ф. Кастро, и общественное мнение о кубинском лидере оставалось высоким. Застоявшуюся политику администрации Д. Эйзенхауэра и Дж. Кеннеди в отношении Кубы необходимо было скорректировать, чтобы отразить важные преобразования, которые претерпел президент после Карибского ракетного кризиса.

Новые реалии международной политики позволили расширить диалог в тени ядерной войны. Критики Джона Кеннеди могут предположить, что его действия после кризиса были корыстными, агрессивными или империалистическими, однако эти предположения ошибочны. Его отвращение к ядерной войне было очевидным, и его мирные инициативы в отношении Гаваны требовали лишь прекращения кубинской подрывной деятельности по всему Карибскому региону.

Готовность Президента США Джона Кеннеди к диалогу с кубинским лидером Фиделем Кастро демонстрирует, что, несмотря на его приверженность дестабилизации коммунистического режима Кубы в прошлом, он придерживался не того, что было политически целесообразным, а всячески пытался достигнуть долгосрочной выгоды для Соединённых Штатов и Кубы.

Эталон отказа президента Кеннеди от политических позиций в погоне за спорными и незначительными достижениями, включая гражданские права и договор об ограниченном запрете на испытания, ознаменовал его последний год в Овальном кабинете.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сделав взгляд на аспекты внешней политики во времена президента Джона Кеннеди, необходимо сделать вывод, ситуация была такой что влияние США распространилось на ФРГ и страны «третьего мира», и не во всех случаях это было оправдано и необходимо. В период президентства Джона Кеннеди, видно, что его политика в течение длительного времени способствовала продолжению «холодной войны».

Каких-либо серьезных признаков изменений в этой политике долгое время не наблюдалось. Вместе с тем, как отметил генеральный секретарь Коммунистической партии США Г. Холл, уже в 1962 году правительство Кеннеди, «проводя опасную политику« холодной войны », не соглашается пойти по пути «самоубийственного» совета и решить вопрос ядерной войны мгновенно.

Проявляя колебания и маневрируя, администрация Кеннеди все же не прислушивается к совету прекратить всякие переговоры с Советским Союзом. Подобного рода требования перед Кеннеди постоянно ставили ультраправые группировки Соединённых Штатов.

Это давление сковывало действия Президента США, усложняя, а чаще делая вообще невозможным развитие американской политики в направлении политического реализма. Джон Кеннеди, больше, чем другие американские политики, чувствовал пределы реальных возможностей и старался не нарушать их.

Из-за такой двойственности внешняя политика 35-го Президента США имела весьма своеобразный характер. Она характеризуется переплетением двух тенденций: с одной стороны, нагнетанием военного противовеса, примером чего может служить соучастие в интервенции против Кубы на Плайя-Хирон в апреле 1961 года; с другой, возвращением к линии политического реализма, направленной на соответствующее ослабление международной напряженности, а именно: заменой предыдущих внешнеполитических принципов новой стратегической доктриной «гибкого реагирования» на изменения в мире, признанием необходимости (правда, далеко не всеми американскими политиками) мирного разрешения международных проблем, сдвигов в советско-американских отношениях.

Подъем национально-освободительного движения в странах «третьего мира» заставил администрацию Кеннеди рассматривать этот регион как приоритетный. «Большим полем битвы для защиты и распространения свободы сегодня являются Азия, Латинская Америка и Ближний Восток, земли народов, которые пробуждаются», – заявил президент Кеннеди в послании Конгрессу 22 мая 1961.

Джон Кеннеди даже и не думал отдавать освобожденные от колониального господства регионы в жертву другим политическим акторам. Бросая взгляд в будущее, он считал страны «третьего мира» собственным «полем боя» в конфликте между диктатурой и демократией: была разработана стратегия помощи, которая ставила целью модернизации развивающихся стран, по-американски.

В период правления Кеннеди стратегия «модернизации» получила новый импульс. Соответствующие тактические изменения произошли в дипломатических, политических и культурных отношениях США с деколонизированными странами. Новый, более гибкий и «либеральный» режим помощи во имя «модернизации» стал неотъемлемой частью политики «новых рубежей», которая предусматривала осуществление социально-экономических реформ в странах «третьего мира» для того, чтобы удержать их в орбите США и изолировать от коммунистического влияния.

Еще до избрания на пост президента советники Джона Кеннеди много говорили о необходимости введения новой латиноамериканской политики, направленной прежде всего на реализацию социально-экономических реформ в этих странах с целью преодоления их отсталости и бедности. Эту концепцию под названием «Союз ради прогресса» Джон Кеннеди обнародовал 13 марта 1961 года в Белом доме перед латиноамериканскими дипломатами и членами Конгресса, а как программа она была утверждена на специальной сессии Организации американских государств (ОАГ) в августе того же года (после провала высадки на Плайя-Хирон).

Программа «Союз ради прогресса» (как аналог европейского плана Маршалла) предусматривала финансовую помощь Соединённых Штатов латиноамериканским странам. Её размер: по 2 млрд. дол. (1,1 млрд. дол. – правительственная помощь; 0,9 млрд. дол. – частные капиталовложения и займы международных финансовых организаций) ежегодно в течение 10 лет.

Страны региона обязывались взамен подавать на одобрение ОАГ свои планы экономического и социального развития и соблюдать ряд показателей: добиваться темпов роста экономики в 2,5% в год, осуществить демократические реформы и тому подобное.

Бесспорно, что «Союз ради прогресса» был вызван к жизни революцией на Кубе и стремлением затормозить её распространение в регионе. В то же время американская дипломатия времен Джона Кеннеди применяла более разнообразные и гибкие методы сотрудничества со странами «третьего мира»: разрабатывались и внедрялись не только разнообразные программы экономической, технической и военной помощи, но и такие нововведения как программы «корпус мира», «продовольствие для дела мира », их с энтузиазмом встретила молодежь США.

«Корпус мира» – это организация добровольцев, которые по собственной воле отправлялись в отсталые страны, где работали в сфере экономики, образования, медицины. Правда, инициированные Джоном Кеннеди финансовые и кадровые программы помощи развивающимся странам из-за их колоссальных потребностей не смогли существенно повлиять на ситуацию.

Тем не менее, его новации вызвали осознание Америкой, как, впрочем, и Европой, существование такой глобальной проблемы как страны «третьего мира». Президент Кеннеди в своей деятельности был, прежде всего, исполнителем воли господствующей в США монополистической буржуазии.

Он был важной, но все же лишь частью государственного механизма США. Со стороны могло показаться, что, будучи лидером мощного капиталистического государства в мире, Президент Кеннеди был способен управлять политикой США по своему усмотрению. На самом деле все было иначе. Кеннеди мог это делать только в крайне ограниченных рамках и только тогда, когда его действия совпадали с волей и желанием американского капитала.

Ведь именно последний является, как уже отмечалось ранее, основной движущей силой американской внешней политики. Когда же в деятельности Джона Кеннеди появлялись тенденции, которые приходились по вкусу большей части американской монополистической буржуазии, особенно военно-промышленного комплекса, то сразу же оказывалось, насколько президент зависит от этих сил и контролируется ими.

В то же время из союзников президента они становились его противниками. Так что для осуществления действительно смелого маневра во внешней политике США Кеннеди обладал сравнительно небольшим полем. Но даже и это поле ещё больше сужалось, если учесть, что сам он оставался в плену американской буржуазной идеологии, обозначенной, как известно, «печатью агрессии».

Президентство Джона Кеннеди примечательно следующим образом. До конца своих дней он понимал значение уроков «лучшего учителя» – повседневной жизни и стал более трезво анализировать и свои действия, и действия других людей. Джон Кеннеди был большим буржуазным политическим деятелем. Пожалуй, после президента Франклина Рузвельта это наиболее интересная политическая фигура буржуазных Соединённых Штатов.

Президентство Кеннеди говорит и о следующем: американский президент, приступая к своим обязанностям, сразу же попал под непосредственное влияние буржуазного государственного аппарата. Ему приходилось почти каждый день изучать десятки докладных, подготовленных в недрах различных министерств и ведомств. Новый президент регулярно беседовал с сотней высокопоставленных чиновников. Его «информировали» и «просвещали», ему «подсказывали». В значительной степени результатом подобного рода активного натаскивания новоизбранного президента и была достаточно наглядная скованность его взглядов, особенно в международных делах.

В советско-американских отношениях, хоть Президент США и продемонстрировал личное и историческое удовлетворение подписанием запрета ядерных испытаний, тем не менее, его идеи по улучшению отношений были ненасытными, и он отказывался опираться на предыдущие достижения. Вместо этого он непрерывно работал над достижением лучших отношений и инициатив с Советским Союзом, игнорируя прецедент «холодной войны».

Необходимо отметить, что Джон Кеннеди разработал ряд идей, как сделать мир безопасным, несмотря на то, что запрет ядерных испытаний стал центральным направлением его дипломатии. Разоружение и нераспространение ядерного оружия были постоянными темами на протяжении всего его срока пребывания на должности главы Соединённых Штатов, а политическая атмосфера, созданная завершением Карибского ракетного кризиса, обеспечила благодатную почву, на которой можно было вести переговоры на подобные темы.

Работа Джона Кеннеди и его администрации по построению более мирного существования всех стран является свидетельством знаний и опыта во время Карибского ракетного кризиса, от которого выиграли и Соединённые Штаты, и Советский Союз. В последний год жизни президента Кеннеди его внешняя политика по отношению к СССР стала гораздо более терпимой и терпеливой, поскольку и Кеннеди, и Хрущёв активно стремились предотвратить ядерную войну.

Таким образом, Кубинский ракетный кризис оказал значительное влияние на политику администрации президента Кеннеди на Кубе. Любое нарушение обещания о невмешательстве могло вызвать колоссальный внутренний и международный резонанс, почти наверняка спровоцировав ядерную войну.

Новые реалии международной политики позволили расширить диалог в тени ядерной войны. Критики Джона Кеннеди могут предположить, что его действия после кризиса были корыстными, агрессивными или империалистическими, однако эти предположения ошибочны. Его отвращение к ядерной войне было очевидным, и его мирные инициативы в отношении Гаваны требовали лишь прекращения кубинской подрывной деятельности по всему Карибскому региону.

Эталон отказа президента Кеннеди от политических позиций в погоне за спорными и незначительными достижениями, включая гражданские права и договор об ограниченном запрете на испытания, ознаменовал его последний год в Овальном кабинете.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Джеймс Дуглас. Зачем убили Джона Кеннеди: Правда, которую важно знать = JFK and the Unspeakable: Why He Died and Why It Matters. — М.: Альпина Паблишер, 2019. — 978 с. — ISBN 978-5-9614-2089-0.

2. Robert Dallek[en]. An Unfinished Life. John F. Kennedy 1917-1963. — New York: Back Bay Book/Little, Brown and Company, 2004. — 838 p. — ISBN 978-0-316-90792-7.

3. Алан Бринкли. Джон Фицджеральд Кеннеди. — М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2013. — 352 с.

4. Дмитрий Петров. Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки. — М.: АСТ, 2013. — 576 с.

5. Чернявский Г. И., Дубова Л. Л. Клан Кеннеди. — М.: Молодая гвардия, 2014. — 713 с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 5-235-03646-8.

6. Пономарев М.В. История стран Европы и Америки в Новейшее

время - М.: Проспект, 2009

1. Лебедева Л.Ф. США: государство и социальная политика / Л.Ф.

Лебедева; Рос. Акад. Наук, Ин-т Соед. Штатов Америки и Канады. - М.: Наука, 2007г.

1. Хайдекинг Ю. Джон Ф. Кеннеди // Ю. Хайденинг

//www.peoples.ru/state/king/usa/kennedy/index.html

1. http://www.echo.ratry.ru/interview/13340/index.phtml

2. http:tzone.kulichki.com/articles/other/kennedi.html

3. Шелепов В. Тайное правительство планеты?! /

http://www.aferizm.ru/chydesa/nlo/ch

1. Шелепов В. Операция “Сокрытие»: ещё одна версия убийства

президента Джона Кеннеди /http://www.cap.ru/cap/DAILY/9902/1902/delo14.htm

1. www.coldwar.ru / «Холодная» война. Персоналии.