Магия Булгакова

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ КР

ОШСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ РУССКОЙ ФИЛОЛОГИИ

На правах рукописи

УДК: 081/01

Магистерская диссертация

Абдималикова Уулкан

«Магическое в романе

«Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова»

ОШ – 2021

С О Д Е Р Ж А Н И Е ДИССЕРТАЦИИ

В В Е Д Е Н И Е. ЦЕЛИ, ЗАДАЧИ РАБОТЫ……………………с. 1- 11

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Творческая позиция М.А. Булгакова к классическому на следию (проблема рецепции искусства магического). . . . . . . . . . . . . . ..с. 12-25

ВТОРАЯ ГЛАВА

Поэтика магического в сюжетно-фабульной линии романа

«Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова . . . . . . . . . . . . . . . . . .с. 26 - 37

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Феномен магического в художественном мире творчества

Михаила Булгакова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ……….с. 38-57

З А К Л Ю Ч Е Н И Е . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .с. 58- 62

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ . . . . . . . . . . . 63 -64

ВВЕДЕНИЕ

Изучение феномена магического в творчестве Михаила Афанасьевича Булгакова, автора великого творения «Мастер и Маргарита» - это актуальная задача филологической науки (1; 2;9: 13). Словари так трактуют понятие магия, магическое: это совокупность действий и слов, обладающих чудодейственными свойствами и способных подчинить так называемые сверхъестественные силы ( С.И. Ожегов. СРЯ, с. 325).

Литературоведы Л.Яновская (1983), М.Чудакова (1988 ) справедливо отмечают, что после многолетнего замалчивания творение М.Булгакова "Мастер и Маргарита" по праву было признано в культурном мире как величайшее произведение русской и мировой литературы XX века (28, 218).

Существует сотни различных толкований популярного романа, анализ которых дает основание делать вывод: творческая мысль Булгакова на многие годы опередила свое время. Роман, созданный в тридцатые годы, то есть в пору расцвета писательского дарования автора, к сожалению, остался в письменном столе. Он не увидел света. А в эти годы им были написаны такие яркие произведения, как роман "Жизнь господина де Мольера", "Театральный роман", драма "Кабала святош", "Последние дни" и другие (20).

Булгаков создавал "Мастера и Маргариту" как исторически и психологически достоверную книгу о своем времени и его людях: именно поэтому роман стал уникальным человеческим документом той сложной эпохи (17). Вместе с тем, все повествование обращено в будущее, эта книга на все времена, чему способствует ее высочайшая художественность. По сей день, мы убеждаемся в оригинальности и глубине творческих поисках автора, что подтверждается непрекращающимся потоком книг и статей о писателе.

Верно замечено: в романе присутствует некий особый магнетизм, своеобразная магия слова (М.Чудакова (28). Она покоряет читателя, вводит его в мир, где реальность невозможно отличить от фантазии. Даже время в романе течет по особым законам. Большой энциклопедический словарь дает такое толкование магии, - обряды, связанные с верой в сверхъестественные способности человека воздействовать на людей и явления природы. В романе чрезвычайно сильна тема высшей и даже дьявольской силы. Магические действия и акты, высказывания героев на высшие философские темы мастерски вплетены Булгаковым в художественную ткань произведения. Мотивы демонического играют значимую роль в структуре романа. Есть смысл критически взглянуть на творческий путь писателя, чтобы понять новаторство его творческих поисков при создании шедевра «Мастер и Маргарита». В этом актуальность работы.

Изученность проблемы. Видные булгаковеды Л.Яновская, М. Чудакова, А.Варламов, В.Петелин и др. указывают: творческий путь писателя вписывается в 20 лет (1919-1939гг), когда им было написано 112 фельетонов, 17 очерков, 46 рассказов, шесть повестей, три романа, 14 статей, 34 репортажа, 11 пьес, три инсценировки, два киносценария, пять либретто, один перевод (Б.В. Соколов (25). Свой литературный путь он начал с пьес, которые позже оказались утерянными (сохранилась пьеса «Сыновья муллы»). Затем были созданы оригинальные драмы («Дни Турбиных», «Зойкина квартира», «Багровый остров», «Бег», «Кабала святош», «Адам и Ева», «Блаженство», «Иван Васильевич», «Александр Пушкин», «Батум»), ряд инсценировок по произведениям классиков (“Дон Кихот”, «Мертвые душ», «Война и мир» и др.). мы не случайно акцент делаем на драматических опытах писателя, так как драматизм- одна из сильных сторон «Мастера и Маргариты». Во всех своих произведениях автор романа о Мастере и Маргарите поднимал проблемы, которые до сих пор остаются волнуют наше общество. М.А.Булгаков затрагивал вечные темы добра и зла, свободы и рабства, власти и подчинения, актуальные в любое время (19). И здесь весьма значимой была роль мировой классики ( 2, 5-6: 13, 58; 14, 10).

Представляется насущным обобщение и осмысление всего накопленного в литературоведении о проблеме обогащения творческого мастерства писателя под благотворным влиянием традиций классики. Бесспорно одно: именно исследование феномена магического через призму взаимодействия с опытом предшественников (Данте, Шекспир, Мольер, Расин, Лопе де Вега, Гете, Гоголь, Пушкин, Чехов и др.) может помочь выявлению важных моментов историко-культурной парадигмы литературного процесса 20-40 годов прошлого века, особенностей развития искусств слова тех лет.

Актуальность данного исследования обусловлена недооценкой роли традиций классики в развитии русской магистики, демонологии первых десятилетий ХХ века, в то время как, сегодня это очевидно: новаторское искусство М.А. Булгакова 20-30-х годов переживало время поиска новых форм выразительности, достигло больших высот. А критика той поры, а позже и отечественное литературоведение, оказались не готовыми объективно осмыслить эти новации. Многолетнее замалчивание имени Михаила Булгакова и его наследия в СССР не давало полной картины развития литературы ХХ века. Сегодня наступило время решения этой задачи (4; 7).

Новизна. Развитие литературоведения как науки представляет собой перманентную смену одной научной парадигмы знания другой. Общеизвестен весомый вклад в изучение истории русского литературоведения многих выдающихся ученых России и Кыргызстана (А.С. Архангельский, А.Н. Веселовский, М.М. Бахтин, Ю.М.Лотман, Д.Мирский, Г.Струве, П.А. Николаев, А.С.Курилов, Ю.В. Манн, Е.К. Озмитель, М.А. Рудов, К. Асаналиев, О. Ибраимов и др.). Справочник «Кто есть кто в русском литературоведении» (1992) довольно представительно демонстрирует состояние литературной науки конца ХХ века. Все чаще ученые говорят о необходимости комплексного анализа проблемы творческого наследия писателя, когда литературоведческий анализ должен быть основан на следующих принципах: рассмотрение феномена писателя как явления культуры, характеристика не только идеологической (как было в советскую пору), но и эстетической позиции автора, изучение произведения как элемента общечеловеческой и национальной духовной культуры. В этом новизна данной работы.

Традиционно отношение советской критики к автору «Собачьего сердца» и «Мастера и Маргариты» было однозначно негативным. Позиция РАППа зримо видна по статьям: Л. Авербах «Почему мы против Булгакова» (На лит. посту, 1928, № 20-21), А. Фадеев «Против булгаковщины» (Рабочая Москва, 7-ХП- 1928) и др. Лозунг рапповца Вл. Киршона был однозначен: «Советскому обществу произведения Булгакова не нужны». Естественно, трудно говорить о желании критики и литературоведения 20-40-х годов ХХ века разобраться в сложном феномене автора «Мастера и Маргариты».

Объект исследования. Материала о жизни и творчестве М.А.Булгакова и «вокруг» него накопилось немало. Изданы Собрание сочинений в 10 томах под редакцией Э. Проффер (Анн Арбор-Мичиган, 1982- 89), Собрание сочинений в 5-и томах под редакцией Г.С. Гоца, А.В. Караганова, В.Я. Лакшина, П.А. Николаева, В.В. Новикова (М.: 1989- 90), в 10 томах (1999), в которые вошли все драматические произведения писателя. В подготовке, выпуске, комментировании текстов отечественных собраний сочинений участвовали известные булгаковеды В.В. Гудкова, И.Е. Ерыкалова, Е.А. Кухта, Я.С. Лурье, А.А. Нинов, О.В. Рыкова и др.

Наметились сдвиги литературоведов по созданию опыта творческой биографии, малоизученным сторонам творческой деятельности Булгакова (25). Внимание Д.А. Гиреева, Б.С. Мягкова, Б.В. Соколова и других к киевским, владикавказским, московским страницам биографии писателя лишний раз продемонстрировало то, что жизненный путь М.А. Булгакова, пришедшийся на 20-30-е годы ХХ века, был нелегок и трагичен. В революционной России, пережившей страшную мировую войну, две революции, гражданскую войну, шли нескончаемые споры и дискуссии о будущем новой литературы и искусства. Ревнителями Пролеткульта создавался миф о новом искусстве. Главным героем всех событий становилась толпа. Как и во всякой революции, толпу прельщал дух разрушения, анархии, отказ от традиций классики. Вместе с падением старого строя происходило разрушение культуры, семьи, дома, прежних нравственных ценностей, то есть того, что было для М.А. Булгакова свято. Он понимал, что «грядущие перспективы» оборачиваются для России падением культуры. Ему были вполне понятны чувства, которые волновали И.А. Бунина, высказанные им в книге «Окаянные дни». Вот почему он своего героя сатану Воланда отправляет в столицу советской страны: ему любопытно выяснить, что большевики действительно создали нового человека. Вся книга Булгакова посвящена развенчанию этой химеры.

Авторы книг, исследований о писателе “Творческий путь М.А. Булгакова” Л. Яновская (1983), “Жизнеописание Михаила Булгакова” М. Чудакова (1988), “Михаил Булгаков” В. Петелин (1989), “Михаил Булгаков” В. Немцов (1991), “Михаил Булгаков” А.Варламов (2008) отмечают неприятие им ни «белых», ни «красных». Перед врачом Булгаковым стояла дилемма, и он выбирает третий путь (об этом пишут Л. Яновская, М. Чудакова, Б.Соколов, А.Варламов и др.). Ежедневно молодому автору сатирических фельетонов, рассказов, повестей, пьесе приходилось в Москве решать вопрос: переступить через себя или нет, писать конъюнктурные вещицы на революционные темы, ему чуждые, или остаться верным идеалам неангажированной классики? В первом случае его ждало бы безбедное существование, во-втором - безвестность и нищета. «Двух станов не боец», Булгаков сразу стал подвергаться нападкам сторонников «пролетарского» искусства, которые объявили стороннику развития классических традиций настоящую войну. В общественный и литературный обиход в те годы вошло словечко «булгаковщина», когда с языка Л.Авербаха, А.Фадеева и др. звучали обвинения типа «внутренний эмигрант», «антисоветское явление».

Все усилия самого писателя и особенно его жены Елены Сергеевны, опубликовать в 40-е годы книгу, успеха не имели. Лишь в оттепельные годы журнал «Москва» опубликовал роман «Мастер и Маргарита» (Москва, 1966), что вызвало шумную дискуссию на страницах советских газет и журналов. Отметим статьи И.Виноградова, М.Гуса, В.Лакшина первыми попытавшихся понять сложный художественный мир демонического романа писателя. К сожалению, в брежневские застойные годы вокруг наследия М.А. Булгакова снова наступила полоса замалчивания. Весьма редкими были публикации статей: И.Виноградова «Завещание Мастера» (Вопросы литературы, 1968), И. Бэлзы («Генеалогия «Мастера и Маргариты» /1978), И.Р. Альми («Роман «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова и традиции русской классики /1979), М.Арсланова («За что казнил Михаил Булгакова Михаила Александровича?» /Вопросы литературы, 1989, № 8). Отметим, что эти публикации имели важное значение, напоминая миллионам читателей, что в русской культуре есть такая замалчиваемая фигура как автор «Мастера и Маргариты».

Юбилейные материалы 1991 года, когда отмечалось 100-летие со дня рождения М.А. Булгакова, способствовали переосмыслению многих страниц жизни и творчества писателя. В Москве, Киеве, Куйбышеве, Томске и др. прошли научные конференции, был издан ряд неопубликованных текстов писателя. Тогда наметился реальный поворот в булгаковедении, стало возможным говорить об интересе писателя к классике и современности, к фантастике и демонологии. Это было заметно по материалам конференции в Куйбышеве “Литературные традиции в поэтике М.А. Булгакова” (1990), на которой говорилось о традициях великих класиков в творчестве писателя. Событием стали издания книг «Булгакиада» Вл. Лакшина (1991), «Ключи даны» шифры Михаила Булгакова» И.Л. Галинской (1989) «Сатана в нестерпимом блеске» М. Золотоносова (1991), авторы которых говорят об актуальности изучения демонического, магического начала в романе

Эти аспекты были затронуты на конференции в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР. Здесь с докладами выступили Н.Н. Скатов, А.И. Павловский, В.В. Бузник, Н.А. Грознова, Т.М. Вахитова, Б.В. Соколов, Г.С. Файман, В.А. Шошина, В.П. Муромский и др. Ими отмечалось, что наследие Булгакова «долгие годы было объектом тотальной травли со стороны деятелей культуры» (Н.Н. Скатов). Ученый подчеркнул, что при изучении жизни и творчества автора ««Мастера и Маргариты» необходимо преодолеть банальные, привычные схемы, ослабить растущее конъюнктурное, политизированное внимание к творчеству писателя: «Литературоведение, пройдя через своеобразный шок, вызванный публикацией романа «Мастер и Маргарита», через (несвободное от политических установок) освоение горизонтальных пластов булгаковских произведений, наконец-то приступает к глубинному осмыслению мира художника, в ее связях с традициями классики» (4) В докладах Т.М. Вахитовой, Б.В. Соколова были уточнены некоторые аспекты политических и эстетических взглядов писателя, Н.И. Желтова, В.П. Муромский затронули вопросы его взаимоотношений с литературной средой (М. Горький, А.В. Луначарский и др.). О противостоянии «веку-волкодаву» драматургии М.А. Булгакова говорили А.И. Павловский (ИРЛИ), Г.С. Файман и др. Я.С. Лурье в докладе «Из истории булгаковедения» затронул вопрос о положении дел в этой дисциплине. Со дня появления первых статей о писателе (Русская литература, 1965, № 2) прошли десятилетия, наметились некоторые пунктиры изучения проблемы: связи Булгакова с произведениями классиков (А.С.Пушкин, Вл. Одоевский, Н.В.Гоголь, М.Салтыков-Щедрин и др.). Чувствуется интерес к Булгакову в западном литературоведении (Э. Проффер, А.Дравич, Л.Милн, М.Йованович, В.Казак, Дж. Кертис, А. Сказа и др.), которое, к сожалению, мало говорит об интересе русского писателя к зарубежной классике.

Как видим, степень изученности материала не одинакова в различных ее аспектах. Достаточно удовлетворительно исследован жизненный и творческий путь М.А. Булгаквоа (Л. Яновская, М. Чудакова, В.Петелин /1989/, А.Варламов /2008), О. Михайлов /2011) и др. К сожалению, несмотря на наличие работ, статей видных ученых (Л. Яновская, М. Чудакова, В.Петелин, А.Варламов, О. Михайлов и др.) проблема изучения феномена магического остается насущной задачей науки. Требует к себе внимания художественный метод писателя, роль феномена магического, демонического через анализ опыта мировых классиков Данте, Гете, Гофмана, Н.В.Гоголя Вл. Одоевского и др.

Объект исследования: текст произведения М.А. булгакова и ряда классиков мировой литературы.

Предмет исследования: специфика проявления феномена магического в художественной системе романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова.

ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ РАБОТЫ: изучить феномен магического в художественной структуре романа "Мастер и Маргарита" М.Булгакова», использованное писателей в качестве художественного приема: философские, психологические, творческие поиски главных героев романа, стремящихся обрести ответы на вечные вопросы бытия (Бог, Сатана. Жизнь, смерть, любовь, семья и др. Цели исследования определили круг задач работы: 1) Критически рассмотреть евангельские и демонологические линии произведения; 2) провести сравнительный анализ текста в подходе Булгакова к таинственному, сверхестественному; 3) выявить художественные возможности М.Булгакова как талантливого самобытного писателя, поэтику и мистику его творческого наследия; 4) определить значимость романа как уникального явления мировой и русской литературы XX века, новаторски решающего проблему магического.

Теоретической основой работы послужили исследования таких литературоведов, как М.М. Бахтин, Л.Яновская, М. Чудакова, В.Лакшин, В.Петелин, И. Бэлза, А.Варламов, О. Михайлов, А.Вулис и др.

Выбор методов исследования обусловлен спецификой текстового материала и задачами работы. Нами использовались описательный метод (сбор, анализ, классификация, интерпретация явлений магического в тексте романа), сравнительный метод текстов изучаемого писателя и классиков мировой литературы. Обобщение осуществлялось приемами и методами наблюдения, сравнения, синтеза, анализа.

Положения, выносимые на защиту: 1). Частые отсылки демонических образов и мотивов романа «Мастер и Маргарита» к различным источникам определяет жанровую специфику произведения; архетипы и магические образы буквально обильно представлены в текте романа, соединяя произведение Булгакова со многими творениями великих художников слова (Данте, Гете, Гофман, Гоголь и др.); сакральное та первооснова, из которого взошла вся последующая литература; многие переклички, аллюзии носят объективно-типологический характер; 2) Некоторые совпадения в большинстве случаев это не подражание, не копирование, а развитие духовного опыта классиков; булгаковсике «метки» на поверхности текста- это своеобразный ключ к прочтению тех или иных образов; искусственная ориентация Булгакова на всю доступную ему область мировой культуры подчеркивает эсхатологический, итоговый для своего времени характер произведения; это дает право соотнести роман с символистской «неомифологической» традицией в литературе; интертекстуальность - порождает множественность смыслов; «чужие» и «свои» образы и мотивы трансформируются прозаиком, наполняясь новыми значениями; они переживают процесс травестирования; в силу этого в поэтике романа «Мастер и Маргарита» нашли емкое воплощение мировосприятие Булгакова, его видение культуры и истории. 4) В эпохе 30-х годов, когда происходит распад былой культуры и утрата духовных ориентиров — истоки духовной трагедии Булгакова-человека, которая выразилась в творческой позиции Булгакова-писателя: образы его книг несут идею справедливости в мир, погрязший во грехе; однако, даже справедливый судия в облике Князя Тьмы не способен изменить мир. Этим объясняется обилие эсхатологических примет в романе.

Научная новизна исследования заключается в том, что в работе впервые рассматривается действие творческих принципов организации текста (установка на двойственность, игровой принцип, текст в тексте) на уровне прообразов, а также предприняты попытки ввести целостный мифопоэтический анализ демонических образов и мотивов романа. В диссертации приводятся доказательства того, что архетипы, органично вбираемые демоническими образами и мотивами, становятся жанрообразующей основой романа. Некоторые грани художественного своеобразия «Мастера и Маргариты» изучены булгаковедами. В нашей работе учтены эти важные источники, но акцент сделан на выявлении объективно-типологических связей романа с русским фольклором, древнерусской литературой, с текстами мировой классики в плане художественного воплощения феномена магического; изучение подобного рода реминисценций позволяет уточнить представления о жанре произведения и методе М. А. Булгакова.

Личный вклад диссертанта: впервые выполнено комплексное исследование литературных, мифологических и фольклорных истоков демонических образов и магических мотивов романа с точки зрения их функциональной значимости, выявления системы магических символов, указывающих на различные миры (мифомир состояния, мифомир прошлого, мифомир инобытия); выявлены переклички демонологической линии «Мастера и Маргариты» с материалом русских народных сказок, текстов древнерусской, русской и мировой классики.

Достоверность научных положений и выводов диссертации: фундаментально-комплексный характер поставленной проблемы, ее обоснованность, выбор адекватных решений проблемы магического обусловлены ориентацией на авторитетные теоретико-методологические труды выдающихся ученых-филологов.

Теоретическая значимость диссертации: нами дан системное исследование демонических образов и мотивов романа «Мастер и Маргарита», что дает возможность осмыслить особенности его поэтики. В исследовании раскрывается гетерогенность, полигенетичность демонических образов произведения М. А. Булгакова.

Практическая значимость диссертационной работы: основные положении, конкретные наблюдения и выводы будут использованы в последующих научных работах, посвщенных проблема булгаковедения; материалы данного исследования буду полезными при чтении вузовских лекционных курсов, проведении семинарских занятий, в спецкурсах по теории и истории литературы XIX и XX веков; материалы диссертации имеют важное значение при изучении творчества М. А. Булгакова в рамках школьной программы в кыргызской школе.

Апробация работы осуществлялась в выступлениях на межвузовских студенческих научно-практических конференциях, на научном семинаре кафедры всемирной литературы; концепция работы и ее основные положения становились темой докладов на научных конференциях аспирантов и магистрантов; На межвузовской научно-практической конференции, посвященной 70-летию проф. С. Момуналиева прочитан доклад «Духовно-нравственные основы романа «Мастер и Маргарита» (Ош, 2011, 30 апреля). Структура магистерского исследования: работа состоит из введения, трех глав с параграфами, заключения, библиографии

ПЕРВАЯ ГЛАВА

ТВОРЧЕСКАЯ ПОЗИЦИЯ М.А.БУЛГАКОВА К КЛАССИЧЕСКОМУ НАСЛЕДИЮ (проблема рецепции искусства магического)

Русская и мировая классика оказала большое влияние на формирование творческой личности Михаила Афанасьевича Булгакова (1891-1940), в том числе и в плане художественногог осмысления феномена магического (2). О ольшом интересе к классике Булгакова говорят его современники К.Г. Паустовский (Повесть о жизни), И.Г. Эренбург (Люди. Годы. Жизнь), которые жили и учились в Киеве. Киев, в котором родился и вырос Михаил Булгаков, был крупным культурным центром, он связывал Россию с Европой. Очень важную роль в освоении религиозных, демонических мотивов сыграли отец, профессор богослов Киевской духовной семинарии, мать, весьма образованная женщина.

Михаил Булгаков был старшим сыном в семье профессора Киевской духовной академии Афанасия Ивановича. В этой очень дружной и интеллигентной семье царила атмосфера любви и взаимоуважения. Родители прививали детям высокие нравственные понятия, любовь к труду, к самостоятельности. Михаил Иванович Булгаков, глава семьи, знал несколько языков – латинский, французский, английский, немецкий, итальянский. Эту любовь к языкам, книгам, он прививал детям. Мировая классика занимала большое место в культурном досуге семьи (11).

Учился Михаил Булгаков в лучшем учебном заведении – Первой киевской гимназии. Здесь занятия вели профессора университета и политехнического интситута. Преподавание многих предметов было поставлено на университетский уровень. Незабываемый след в душе юноши оставил латинист Владимир Фадеевич Субоч, который знакомил гимназитов с творениями Гомера, Эсхила, Софокла, Плавта, Аристофана. Здесь большое внимание уделяось изучению текстов Библии, Евангелия, Патериков.

В доме часто ставились спектакли по произведениям Шекспира, Мольера, Гоголя, в которых юный Миша играл очень хорошо разные роли. Здесь устраивались читки книг Данте, Сервантеса, Гете, Байрона. Сестра писателя вспоминала: «У нас были разные книги. Классики мировой и русской литературы, которых мы жадно читали. Были детские книги… И была иностранная литература. Мы со вкусом выбирали книги» (Воспоминания). В статье М.С. Петровского “Киевские впечатления М.А. Булгакова” (1989) дается картина страстного увлечения будущего писателя мировой классикой.

Книги Данте, Вольтера, Мольера, Гофмана, Гете, Грибоедова, Пушкина, Гоголя, Некрасова, Толстого, Салтыкова-Щедрина, Чехова оказали сильное влияние на будущего писателя. Об этом пишет М. Чудакова в работе “Библиотека М.А. Булгакова и круг его чтения” (1979).

В доме Булгаковых всегда было полно молодежи. Звучали, песни, шутки. Но не только: часто происходили споры о будущем России, о вере, о народе, интеллигенции. Молодые люди любили бродить по Киеву. Часто молодые люди рассматривали храмы города, бывали в киевских театрах, в которых ставились произведения зарубежных и русских авторов.

Глава семьи умер рано. И вся забота о многочисленной семье выпала на долю матери – Варвары Михайловны. Но мать, по признанию сестры писателя, сумела им дать радостное детство и отрочество.

С 1916-1917 годов после окончания медицинского факультета Киевского университета Булгаков работает земским врачом в глухой деревне Смоленской губернии. В непривычной обстановке он проявил себя как заботливый врач. Часто на прием к Булгакову в один день сходились до ста больных людей. Об этом он позже расскажет в книге «Записки юного врача». Работа в больнице дала материалы для многих других книг писателя. Поздними вечерами молодой врач Булгаков и его юная жена –Татьяна Лаппа- любили проводить досуг за книгами классиков (М. Чудакова. М.А. Булгаков-читатель). Здесь, по воспоминаниям Т.Н. Лаппа, Булгаков стал пробовать свои силы в литературе. Им были написаны первые рассказы “Недуг”, “Морфий” и др., в которых чувствовалось влияние традиций Гофмана, Золя, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Чехова.

События революции и начала гражданской войны заставили его вернуться в Киев. Здесь вместе с семьей он пережил оккупацию немцами Украины, многочисленные перевороты в городе, кровавые расправы, расстрелы, конфискации. Факты насилия, как со стороны петлюровцев, красных, так и белых, вызывали в нем протест. С болью он записывал в дневнике: “Идут грабежи, уничтожаются библиотеки...” В сложных условиях, но киевские театры ставили “Зори” Верхарна, “Принцессу Брамбиллу” Гофмана, “Федру” Расина.

Будущий писатель знакомится с интеллигенцией Киева – Н.К. Гудзием, В.Ф. Асмусом (будущие академики), с Л. Никулиным, И. Эренбургом, К. Паустовским (будущие писатели). Он ревниво отстаивал и оберегал свою независимость (11, 31). Интерес к потусторонним силам, свойственный сыну богослова, заметно усилился в юношеские годы. Однажды (ему было тогда двенадцать лет) сказал сестре Наде: «Ты думаешь, я сегодня ночью спал? Я был на приеме у сатаны»( Яновская Л. Треугольник Воланда // Октябрь. - 1991. - № 5. - С. 191). Близкие вспоминают, что Миша уже будучи юношей, продолжал стращать родных рассказами о сатане. Литературоведы признают: замысел романа имел «мистическое» для Булгакова происхождение(Бэлза И. Ф. Генеалогия « Мастера и Маргариты»). В середине двадцатых годов, по воспоминаниям Л. Е. Белозерской-Булгаковой, Михаилу Афанасьевичу подарили книгу А. В. Чаянова «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей» (1929). Герой, от имени которого ведется рассказ, носит фамилию Булгаков. А все повествование в книге Чаянова связано с пребыванием Сатаны в Москве. Совпадение имен и сама повесть оказали, как считает Белозерская-Булгакова, «настолько сильное воздействие на писателя»( Белозерская-Булгакова, 1990, с.102), они и послужили толчком к написанию уже своего «романа о дьяволе». Итак, примерно в 1928 году (В. И. Лосев, М. О. Чудакова) Булгаков приступил к написанию романа. По текстам различных редакций и вариантов видно, какую эволюцию пережил булгаковский замысел. А вот изменения названий, роковая фигура Воланда не потеряа своего веса на всех стадиях работы над романом. Так, И. Ф. Бэлза приводит в своей работе следующие варианты заглавий: «Великий канцлер», «Сатана», «Вот и я», «Шляпа с пером», «Черный богослов», «Он появился», «Подкова иностранца» (И. Бэлза. Генеалогия «Мастера и Маргариты»). Мариэтта Чудакова расширяет этот ряд, установив варианты названия первой редакции романа: «Черный маг», «Гастроль (Воланда)», «Консультант с копытом», «Копыто инженера», «Жонглер с копытом»(М. Чудакова, 1976. С.79).

Отметим, что произведение для самого Булгакова продолжало оставаться почти до самых последних этапов работы прежде всего «романом о дьяволе». Все перечисленные названия имеют в виду именно этого героя. Заглавие, как справедливо отметил С. Кржижановский, «лишь конденсирует тему и высказывание своей книги», «книга и есть — развернутое до конца заглавие, заглавие же — стянутая до объема двух-трех слов книга» (С. Кржижановский, 1931, с.7)..

В дальнейшем облик Дьявола менялся, совмещая в себе разные комплексы, но для автора роман долгие годы оставался именно как «роман о дьяволе». Об этом свидетельствуют отрывок из письма Булгакова правительству от 28 марта 1930 года: «И лично я, своими руками бросил в печку черновик романа о дьяволе»( Письмо Правительству СССР от 28.03.1930) и запись в дневнике Е. С. Булгаковой от 27 сентября 1933 года: о том как Миша читал Коле Яшину новые главы романа о дьяволе» (Письма).

Исследователи признают: в ходе работы образ Князя Тьмы пережил известную эволюцию. Если Воланд первой редакции очень напоминал Коровьева (последний своим ерничеством и фиглярством и по духу был близок гетевскому Мефистофелю), то в окончательном тексте сатана обрел истинную демоничность. Предполагаем, что именно множественность кодирования текста литературными, сказочными, мифологическими претекстами обуславливает эволюцию Воланда.

В то же время в новых редакциях роман все более освобождался от прямых отождествлений образа Воланда с дьяволом. Выбор «нейтрального» имени дьявола объясняется не только уходом автора от литературных ассоциаций, но и отвечает глубинным сторонам замысла Булгакова. Сатану не узнают многие герои, хотя во всем облике Воланда мы можем увидеть знакомые приметы Мефистофеля из детища Гете.. И весь сонм чертей, ведьм, говорящих котов, упырей, окружающий Сатану, указывает на природу этого персонажа. Их генеалогия прослеживается и в народнопоэтических сказаниях, повествующих об отношениях человека с демонами зла, и в древней русской литературе, а также в произведениях Н. В. Гоголя (Вечера на хутрое близ Диканьки, «Страшная месть», «Вий»), А.С.Пушкина («Пиковая дама»), В. Ф. Одоевского («Эродида»), А. Погорельского, А. К. Толстого, Ф. М. Достоевского («Бесы») и других русских писателей. Широка связь демонических персонажей романа Булгакова с мировой и особенно с западноевропейской литературой (Данте, Гете, Байрон, Гофман и др.). Традиционность демонических образов романа «Мастер и Маргарита» несомненна. Фигуры Воланда и его свиты поучительны тем, как гармонично они впитали в себя опыт предшествующей отечественной и мировой литературы в разработке подобных тем. Установление литературного влияния для нас не самоцель. Необходимо помнить, что «.своеобразен гений И собственным величием велик» (Е. А. Баратынский). Исследование генеалогии демонических образов в произведении Булгакова нельзя свести только к поискам «источников» и «прототипов», а роман «Мастер и Маргарита» рассматривать лишь как сумму заимствованных мотивов (12). Хотя Л. Фиалкова и утверждает, что «выдумывать Булгаков не умел, и это хорошо известно всем исследователям его творчества» (Фиалкова, 1997, № 6, с. 532), что не совсем верно. Темы и мотивы предшествующей литературы вбираются «космическим» романом как составные части единого текста, правда. получай в нем дальнейшее развитие. Поэтому важно не только определить мифологические, фольклорные и литературные источники, питавшие эти образы, но и выяснить особенности их трансформации в тексте Булгакова.

Вопрос связей образа сатаны Воланда и его свиты с традициями русской и западноевропейской литературы, религиозно-философскими учениями и материалом фольклора правильно может быть решена лишь при условии, считают В.Б. Жирмунский, Б.М. Гаспаров, В. Сахаров, если исследование будет опираться не только и не столько на сходство отдельных мотивов, а на общие исторические и теоретические закономерности развития литературного процесса. Вот почему в работе мы попытаемся при решении поставленной проблемы мы попытаемся отграничить «прямые» заимствования, «опосредованные» влияния и объективно-типологические связи, определяемые сходством социально-исторических условий жизни различных стран, а также характером отношения художника к миру. Будем помнить: творческие контакты и взаимодействия никогда не представляет собой процесса механического перенесения однажды найденного в иную художественную систему. «Чужой» материал подвергается сложной переработке, включая в себя как процесс приятия, так и спор, отталкивание, преодоление. Как писал В. М. Жирмунский, для исследователя, «изучающего проблему взаимодействия и влияний. вопрос о чертах различия и их исторической обусловленности не менее важен, чем вопрос о сходстве» (В.Жирумский, 1960, с.60).

Сложная история написания романа (многолетняя работа Булгакова над «Мастером и Маргаритой», большое количество редакций и в то же время отсутствие канонического текста, уничтожение рукописи) обусловила возникновение качественно нового текста вследствие необратимых изменений авторского замысла, распространившихся на все уровни текста. В произведении автором используется (сознательно или бессознательно) огромное количество самых разнообразных кодов: историко-религиозных, философских, художественных, на перекрестке которых создается текст, работающий по определенным законам. И законы эти обусловлены в первую очередь самим подходом Булгакова к традиции. Ведь автор романа культуру воспринимал как начало, поддерживающее связь времен, осознавая особое значение незыблемых духовных ценностей (М.Б. Гаспраов). Одним булгаковеды полагают, что прозаику было весьма близко символистское мироощущение. Оно определял его представление об искусстве как высшем проявлении прекрасного и мифе как наиболее ярком выражении сущности творческих начал мира, то становится понятной жанровая соотнесенность романа с неомифологическими текстами русских символистов начала XX века («Петербург» А. Белого, «Мелкий бес» Ф. Сологуба и др.). К жанровой особенности романа-мифа относится и структурно выделенные сюжетно-образные планы повествования - современность и собственно миф, выполняющий функцию «шифра-кода» и проясняющий тайный смысл происходящего. Есть немало жанрово-стилевых признаков романа М. А. Булгакова, его ориентацию на мифопоэтическую традицию. Ведь такие писатели-авангардисты, какими были Андрей белый и Федор Сологуб, автору романа о Мастере и Маргарите были весьма близки. Считай, одно поколение.

В философском плане в центр романа-мифа, считают Э. Безносов, М. Золотоносов, выдвигается собственно авторская картина мира, особый булгаковский космос с продуманным иерархическим взаимоположением частей в рамках оппозиции смерть -бессмертие. В плане религиозных убеждений авторская позиция может быть истолкована как право личности на веру, не обязательно совпадающую с догматами церкви. На страницах романа видим особую модель мира, имеющую прямое отношение к области «трансцендентального». Важную роль в этом плане играют персонажи из «пятого измерения». Воланд, по верному замечанию Г. А. Лесскиса, «так же необходим для реализации философского замысла произведения, как и Христос, - в нем тоже реализован замысел Господа Бога» (Г. Лесскис. 1999, с.116). Новаторски введя в текст евангельский пласт, Булгаков временами уходит от новозаветного изложения событий и создает, как считают Б. М. Гаспаров, В. Сахаров, своего рода апокриф, Евангелие от Мастера. Эта точка зрения вызвала возражения. Иного мнения придерживается профессор Московской Духовной Академии М. М. Дунаев. В статье "Истина в том, что болит голова", автор довольно прямолинейно утверждает: «роман, созданный мастером, является ни чем иным, как "евангелием от сатаны", искусно включенным в композиционную структуру произведения об антилитургии» ( Дунаев М., 1992, с. 39). Другой литературовед Н. Гаврюшин в работе «Литостротон, или Мастер без Маргариты» (1991) исходит из следующего убеждения: «Обращение М. Булгакова к апокрифу обусловлено сознательным и резким неприятием канонической новозаветной традиции», и доказывает его рядом сопоставлений текста романа с первоисточником (Вопр. лит-ры, 1991, №. 8, с. 76).

Ученые предполагают, что М.А. Булгаков, обращаясь к столь щепетильной теме, рассчитывал, с одной стороны, на актуализацию всего комплекса идей и образов, связанных с Новым Заветом, а с другой стороны, на этом фоне создал символ распятия нового времени, состоявшегося в современной писателю Москве. История и современность являют, таким образом, изоморфы некоего мирового всеединства, что также ннапоминает о неомифологической направленности романа. По убеждению Петра Палиевского: не все соответствия с Библией, имеющие каждое свою идею, можно отнести к источникам романа Булгакова. И как вполне справедливо полагает этот критик, неотвратимой «становится катастрофа, когда в источники попадает вера» (Палиевсикй, 2004, с. 176). Здесь уместно вспомнить слова отца Александра Меня, который в свое время говорил, что «роман "Мастер и Маргарита" имеет к Евангелию весьма отдаленное отношение. Это не трактовка и не интерпретация, а просто другое о другом» (А.В. Мень, 1995, с. 351). И здесь уместно будет вспомнить мысль М.М. Бахтина в связи с авторской позицией, считавшего, что очень часто есть возможность влияние героя на сознание автора: «герой буквально завладевает автором»( М.М. Бахтин. 1986, с. 10).

Напомним, М. А. Булгаков задумал в 1928 году «роман о дьяволе» (именно так автор обозначает эту рукопись в дневниках и письмах того времени). С этих позиций мы можем понимать слова М. М. Бахтина достаточно буквально, ибо если говорить об инфернальной сфере не как о реальности, а как об архетипе, можно предположить, что эволюция писателя «от Иешуа к Воланду» не была осознанной и целенаправленной для самого Булгакова. Ряд ученых нашли подтверждение для этого положения в фактах биографии писателя, Тогда мы отрицаем версию «сознательного сатанизма» Булгакова. Рассмотрение материалов по проблеме интерпретации этого романа приводит к выводу о чрезвычайной сложности трактовки романа с христианских позиций; носителю христианского мировоззрения этот материал позволяет говорить о духовной трагедии автора романа «Мастер и Маргарита». Ведь немало верующих христиан осуждают автора книги, удивляясь, как в семье богослова, мог сформировать человек с такими убеждениями. Однако, не все так просто, у искусств слова свои законы. В своем произведении Булгаков явно уравновешивает образы Иешуа и Воланда, пытаясь средствами искусства создать своего рода глубинный аналог гармоничного мироустройства. В этом он близок символистской традиции, по убеждению которых, «мир художественного текста наделен "онтологическим" бытием и истинностью, то есть приравнен мифу» (26).

Но слишком уж многое соединилось и переплелось в образе Князя Тьмы, являя другую важнейшую особенность неомифологического текста - его метакультурность. Верно замечено, синтез разных религиозных и культурных факторов в «Мастере и Маргарите» можно также объяснить популярным в России 1910-х гг. и позднее богоискательством. Это ощущается при внимательном чтении текста романа и трудов русских религиозных философов (Н. А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Дм.С. Мережковский, И.А. Ильин, В.Г. Сорокин) Идеи названных ученых имели влияние на автора романа о безбожной Москве. Одна из особенностей их работ-неразрывность религиозной и художественной проблематики, стремление к духовному преображению действительности. Само понятие «богоискание», с точки зрения Н. А. Бердяева, является неотъемлемой частью как русской души в целом, так и русской литературы в частности. И хотя «над-религиозность» Воланда может иметь масонские корни. Масонский пласт романа изучали И. Белобровцева, В. Я. Лакшин, Н. Гаврюшин, М. Золотоносов, Б. Соколов, отмечая стремление писателя к синтезу христианских и языческих традиций, поиска высшего духовного начала. А оно верно характеризовывало атмосферу того сталинского времени времени: это крушение церквей, разграбление монастырей, гонения на служителей веры. Слияние в образе Воланда нескольких религиозных факторов дают отсылку к философии всеединства В.С.Соловьева, воззрениям «нового религиозного сознания» Д. С.Мережковского, Н. А.Бердяева. Не случайно, вопрос о генеалогии демонических сил в романе «Мастер и Маргарита» неоднократно возникал в трудах исследователей творчества М.А.Булгакова. Отмечались связи образа Воланда с образами Люцифера Данте, Мефистофеля Гете, романтическими силами зла в произведениях Байрона, Гофмана, Лермонтова, Гоголя. В трудах литературоведов ( И. Бэлза, В.Лакшин, Н. Утехин, В. Сахаров), посвященных данной проблеме, удовлетворительно выявлены сходные сюжетные ситуации, аналогичные образы и мотивы. К сожалению, при этом фактический материал в некоторых работах не поднимался выше эмпирики, в лучшем случае подтверждавшего факт знакомства Булгакова с творчеством того или иного писателя.

Как уже нами указывалось, начало генеалогическим исследованиям демонических образов романа Булгакова было положено В. Я. Лакшиным. В своей работе "Мастер и Маргарита" М. Булгакова» (1968) он посвятил этому вопросу четвертую главу. В ней исследователь пишет, что роман «пронизан бесчисленными отголосками "Фауста" Гете», и признает очевидной «преемственную связь Воланда с Мефистофелем» (В. Лакшин. 1968. С. 292). Критически подойдя к решению этого вопроса, В. Я. Лакшин показывает отличие демонического персонажа Булгакова от образа гетевского Мефистофеля. Исследователь раскрывает один из многочисленных источников, питавших образ Воланда. Надо сказать, точка зрения данного ученого выдержала проверку временем.

Другая обстоятельная работа по данной теме принадлежит И. Ф. Бэлзе. Литературовед сделал немало весьма существенных наблюдений, касающихся связи образов Воланда и его свиты с образами Мефистофеля Гете, Люцифера Данте. Бэлза, безусловно, прав, считая, что в романе пародируется образ Мефистофеля, которому «автор "Мастера и Маргариты" противопоставил свое понимание духа зла и повелителя теней» (И. Бэлза, с. 188). Но, как нам кажется, исследователь несколько преувеличил доброту булгаковского Сатаны, объяснив дуализм в романе лишь влиянием болгарского богомильства.

Традиционную природу демонических образов романа «Мастер и Маргарита» выявляет также Л. Фиалкова (1981, 532). Наиболее подробно она останавливается на проблеме влияния на произведение Булгакова романа В. Брюсова «Огненный ангел» (1908), указывая в своей статье на сходство ряда эпизодов. Можно согласиться с исследователем в том, что «бал Воланда и еще ряд эпизодов одним из генетических источников имел текст поэта- символиста из "Огненного ангела." Исследователи М.О. Чудакова, В.Р. Щербина в своих работах выявили преемственные связи ряда эпизодов из Булгакова в показе сил зла с гоголевскими традициями. Творения Н.В. Гоголя, особенно в показе инфернальных, демонических сил были весьма значимы для автора романа «Мастер и Маргарита». В этом же направлении работали булгаковеды В. А. Чеботарева, В. В. Сахаров, авторы весьма продуктивного труда «О гоголевских традициях в прозе Булгакова» ( Русская литература. -1984. ~№ 1.). Весьма логично дается анализ образа ведьмы в романе «Мастер и Маргарита» и ее связи с подобными персонажами в повестях Гоголя. Интересную мысль высказал академик В. Р. Щербина о продолжении Булгаковым гоголевского «мотива дьявольских денег», «неизбежного наказания за жадность» к ним. Вывод В. В. Сахарова о том, что зло и дьявол у Булгакова, «как и у Гоголя, вынуждены служить человеку и добру», нельзя признать достаточно убедительным, но имеющими право на существование (14, 20).

Безусловно, прав В. А. Доманский, отмечая в статье «Только человек ответствен за добро и зло» (1989) родственность образов Воланда Булгакова и Демона Лермонтова, считая, что их сближают такие черты, как «бесстрашное всеведение и гордое одиночество» (Доманский, 1989, № 11). Правда, дальше этого вывода исследователь не идет, оставив его неаргументированным, на уровне гипотезы, но эта точка зрения интересна.

Проблема «Грин и Булгаков» была начата М.О. Чудаковой, сопоставившей раннюю редакцию «Мастера и Маргариты» (1928-29 г.г.) с рассказом «Фанданго» и указавшей на сходство деталей сюжетной линии Воланда в романе Булгакова и гриновского рассказа. Е. А. Яблоков, продолжая тему «Булгаков-Грин», указывает на связь демонологической темы «Мастера и Маргариты» с романом Грина «Блистающий мир» (1923). Некоторые положения статьи этого исследователя имеют ценность для нашей работы, хотя автор не всегда разграничивает «прямые» заимствования от объективно-типологических связей. В работе «Мотивы прозы Михаила Булгакова» Е. А. Яблоков (1991)исследует заимствованные сюжеты в булгаковских текстах, показывая взаимодействие языческих и христианских символов, раскрывая роль подтекстовых тематических пластов, которые присутствуют в прозе Булгакова. Как пишет автор книги, она, главным образом, посвящена «связям творчества писателя с художественно-культурным интертекстом в двух его разновидностях: в аспекте мифопоэтической традиции и в аспекте влияния старших писателей-современников»(Яблоков, 1991). Исследуя роман «Мастер и Маргарита», Е. А. Яблоков считает, что наибольшее число мифопоэтических ассоциаций вызывает мотив астральной символики. При этом Е. А. Яблоков образы инфернальных персонажей связывает с лунарной мифологией. Выявляя связи романа «Мастер и Маргарита» с творчеством писателей-современников, этот ученый полагает, что наиболее существенное влияние на Булгакова оказали произведения Леонида Андреева и Ивана Бунина. Неоконченный роман Андреева «Дневник Сатаны» Е. А. Яблоков сопоставляет с «Мастером и Маргаритой», акцентируя мысль, что сходства этих двух произведений «объясняются установкой их авторов на одинаковую литературную традицию: прежде всего - традицию Достоевского» ( Яблоков, 1997, с.5).

Б. В. Соколов, автор «Булгаковской энциклопедии», монографии «Расшифрованный Булгаков. Тайны "Мастера и Маргариты"», а также ряда работ, посвященных творчеству М. А. Булгакова, опираясь на выписки, сохранившиеся в архиве писателя, обращается к проблеме связи образов и мотивов романа «Мастер и Маргарита» с традициями предшествующей литературы. Так, пишет автор, «источники, которыми пользовался Булгаков, помогают разгадать многие загадки демонологии романа» (Б.Соколов, 2006, с.351) . Особое значение Б. В. Соколов придает книге М. А. Орлова «История сношений человека с дьяволом» (1831), из которой Булгаков почерпнул множество сведений для своего романа. Однако отмеченные исследователем переклички не рассматриваются в контексте поэтики романа. Да и название книги - «Расшифрованный Булгаков», и в этом мы согласны с мнением Ксении Атаровой, «самонадеянное и в принципе неточное». . «Текст "Мастера и Маргариты" не поддается однозначной расшифровке. И важно не расшифровать, а хотя бы обозначить возникающие в нем ассоциативные ряды, выявить принципиальную многомерность текста, его открытость самым неожиданным сопоставлениям и интерпретациям. Для понимания поэтики магического "Мастера и Маргариты" это особенно важно»( Соколов, 1992, № 2, с. 45). Также представляют интерес наблюдения Б. В. Соколова(1992), раскрывающие влияние на демонологическую линию романа Булгакова Симфоний и «Московского чудака» А. Белого. Вячеслав Вс. Иванов в статье «Черт у Набокова и Булгакова» проводит параллель между булгаковским сюжетом с трамваем на Патриарших прудах в Москве и подобным эпизодом из «Сказки» Набокова. Автор статьи считает, что случайность совпадений этих историй кажется исключенной. Хотя дьявола можно считать архетипической идеей, продолжает Вячеслав Вс. Иванов, которая всплывает со дна подсознания писателя, чаще всего ему помогает «всплыть» прочитанное этим писателем сочинение другого автора( Вс. Иванов, Звезда. - 1996. - № 11. - С.49). Представляют интерес также работы литературоведов О. Кушлиной, Ю. Смирнова, Л.Карасева, К, атаровой, выявляющеи следу учебы М.А. булгакова у классиков, современников. Вот почему демонические образы «Мастера и Маргариты» несут в себе синтез разных поэтик.

ВТОРАЯ ГЛАВА

ПОЭТИКА МАГИЧЕСКОГО В СЮЖЕТНО-ФАБУЛЬНОЙ ЛИНИИ РОМАНА «МАСТЕР И МАРГАРИТА»

Проблема поэтики романа «Мастера и Маргариты» М.А.Булгакова – одна из самых остро обсуждаемых проблем в булгаковеднии (15; 24). Она напрямую связана с особенностями построения сюжета, фабулы и композиции произведения. На проблему поэтики произведения Булгакова обратили внимание ученые-филологи: об особенностях пространства и текста заговорил В.Н. Топоров (1983), А.З. Вулис предложил свою трактовку поэтики Мастера/ 1990). Эти вопросы затронули О.Кушлина, Ю.Смирнов (1991), мотивные элементы в структуре художественного мира романа изучал Е.А. Яблоков (1997). Обратили на себя внимание работы М.Ардова («Прочтение романа, 1992), Л.С. Ачкасовой, Т.Б. Васильева (1992), М. Гаспарова (1994), А.М. Минаковой (1996), Н.В. Барковской («Поэтика романа, 1996). Из работ заслуживающих внимание отметим исследование В.И. Немцева («Поэтика М.А. Булгакова» (1999) И.Л. Галинской («Поэтика произведений М.А. Булгакова / 2003). Особенности художественного мира романов М.А.Булгакова привлекли внимание Г.М. Ребель (2001). Различные формы проявления лейтмтотивов изучили Е.А. Ляхова (1994), В.П. Маслов (1995), М.И Бессонова (1996) и др. авторы. А.Н. Барков вообще предложил вариант альтернативно-структурного прочтения текста (1994). Пути проблемного анализа предлагает В.Г. Маранцман (2002).

Все названные публикации могут стать основой для изучения поэтики магического в художественной структуре романа «Мастер и Маргарита». Отмеченные ученые справедливо отмечают, что сюжетно-фабульная линия романа распадается на две параллельные линии: первая повествует о том, как сатана Воланд со своей свитой появляется в красной Москве, скандально путешествует по советской столице 30-х годов, привнеся в ее будничную монотонную жизнь слухи, досужие разговоры, толки. Вспомним: жарким весенним вечером на Патриарших прудах встречаются два московских писателя – редактор большого советского журнала и руковдитель МАССОЛИТа Михаил Берлиоз и начинающий поэт Иван бездомный )уже здесь видим явные намеки на псевдонимы ряда советских писателей (М.Горький, Демьян Бедный, Михаил Голодный). Они беседуют об Иисусе Христе. Дело в том, что начинающий Иван Бездомный в духе советских антирелигиозных компаний написал поэму о Христе и изобрази его «очень черными красками». Берлиоз, как более начитанный человек, пытается объяснить малограмотному Ивану, что Иисус никогда не существовал. Это миф, созданный поборниками мирового христанства. Но вскоре в разговор вмешивается странный незнакомец в дорогом костюме, похожий на иностранца. Оказывается, это профессор магии Воланд. Профессор пытается убедить советских писателей в существовании Иисуса Христа, жизненности его заповедей. Он даже предсказывает гибель Берлиоза («Аннушка уже пролила масло»), встреченный атеистом Михаилом Александровичем насмешливо (« как это с ним что-то может случиться, ничего с ним не случиться!»). А Берлиоз в тот день действительно погибает, ему отрезало голову на трамвайных путях. Организация советских писателей осталась «без головы», то есть руководителя. Кстати, из за его недоверия к мнению профессора магии. С приходом Воланда и его команды в Москве происходят невиданные вещи: одни исчезают, другие попадаются на взятках, третья совершают нелепые поступки. Бурей проносится Воланд над Москвой и мы видим: ничего у большевиков не получилось с созданием нового человека. Люди, как были людьми, такими же и остались: куролесят, обманывают, обогащаются, изменяют женам. Особенно выразительна картина сеанса волшебной магии в варьете, показывающий многих обитателей столицы в самом неприглядном свете («в Москва две тысячи человек вышли из театра нагишом… и в таком виде разъехались по домам»). Алчность, чревоугодие, разврат, тщеславие людей обнажены автором магической силой Воланда. Выразительна такая деталь: сосед Мастера по квартире Алоизий Могарыч пишет на него донос, с надеждой захватить его жилье.

В статье «Масло на Патриарших.» В.Карасев называет «эмблемами» художественного текста. Самые прославленные сцены или фразы, как визитные карточки, представляют сразу весь сюжет. Эмблемами с его точки зрения являются в романе масло, огонь, гроза. Рассматривая как эмблематическое выражение фразу Воланда «рукописи не горят», исследователь считает, что логика булгаковского романа в противопоставлении преходящего и вечного, магического и реального.

Говоря о поэтике «закатного» романа, можно согласиться с мнением Ким До Е, отметившего в своем исследовании, что «специфика поэтики романа заключается в свободном сочетании жизнеподобного и условного, обыденного и фантастического, романтически возвышенного и сатирического, космического и земного» ( Ким До Е, 2002, с. 24). Замечено, что эта многоплановость композиционной структуры дает возможность автору «Мастера и Маргариты» выразить философско-этическую концепцию, в которой роль персонажей из «пятого измерения» трудно переоценить. Конструктивность организации текста романа на уровне мотивной структуры, а также на уровне прототипов, играет важную роль, особенно в осмыслении сюжетно-фабульной линии, связанной с эршалаимскими событиями.

Известная работа «Из наблюдений над мотивной структурой романа» Б. М. Гаспарова (1994) значима в методологическом плане, так как обращена к поэтике романа посредством исследования внутренней формы произведения. Этот ученый акцент делает на второй линии повесттвования - рассказе об Иешуа Га-Ноцри и правителе Иудеи Понтии Пилате, вынесшем не виновному проповеднику смертный приговор. Если первая ветвь сюжета произведения является абсолютной выдумкой гениального автора, то вторая имеет историческое обоснование и вот уже много веков не дает покоя человечеству. Напомним, М.А.Булгаков великолепно воспроизводит на страницах «Мастера и Маргариты» этот вечный евангельский сюжет. Он известен миллионам людей, правда, Иисус назван в романе Иешуа. Критики считают, что сетовать на писателя в подмене имени несправедливо, так как греческая транскрипция «Иисус» звучит именно как Иешуа. Вторая линия сюжетнофабульного повествования такова. Перед читателем предстает молодой человек, проповедник, ведущий бродячий образ жизни. По доносу Иуды он арестован и приговорен к казни. По законам того времени смертный приговор должен утвердить римский прокуратор. Им же на тот момент выступал Понтий Пилат. Как раз сценой допроса и начинается знакомство с Иешуа. В описании писателя молодой целитель считает всех людей добрыми: и наместника, и Иуду, и истязающего его Марка Крысобоя. Наказание не меняет его мнения, он только тверже стоит на своем. Из допроса мы узнаем, что Иешуа путешествует из города в город и ведет проповеди. Но люди, которые его слушают, все путают. Левий Матвей записывает за Иешуа, но, когда тот случайно заглядывает в пергамент, обнаруживает, что там нет и слова, из того, что он говорил. Мысли арестованного проповедника приводят Понтия в раздражение, прокуратора мучают нестерпимые головные боли. И вдруг Иешуа избавляет его от этого дискомфортного состояния. Все проходит в один миг. Бродячий целитель высказывает свое дерзкое мнение об одиночестве Понтия, что он кажется ему достаточно разумным человеком и правителем.
Пилат понимает: он должен отпустить проповедника Иешуа, что он ни в чем не невинен. И в это время поступает новый донос на целителя. Теперь выясняются еще более опасные размышления проповедника: власть – насилие над людьми, так якобы говорил Иешуа. А это уже преступление против государства, и прокуратор не может рисковать своей должностью. И хотя целитель просит отпустить его, сделать этого он уже не может. Вот так прокуратор Понтий Пилат утверждает вынесенный ранее смертный приговор. На подобный шаг, а он нравственно мучается от мысли, что по его приказу, проповедника казнят, его толкает страх перед кесарем, боязнь за свое благополучие. Цинично Пилат думает: «царство истины никогда не настанет!». Мотив палачи и жертвы звучит не только в ершалаимских главах, но и в московской жизни. Ведь сторонники Берлиоза жестко расправляются с неугодными писателями и деятелями культуры. Читателя потрясают главы гонений на Мастера. Читатели понимают иронический смысл названия московских писателей из МАССОЛИТа, когда полуграмотные люди называют себя МАСтерами СОветской ЛИТературы. У них говорящие фамилии: Бездомный, Богохульский, Лиходее, Глухарев и др. Вся их «творческая энергия» нацелена на «пробивание» материальных выгод себе: «выпросить квартиру», «достать дачу» « «пробить путевку на Черное море», «сытно покушать в ресторане» и др. Многие из этих «мастеров» в совершенстве овладели искусством «написать донос на коллегу».
В описании Москвы и Ершалаима есть немало общего.
Город Ершалаим, прообразом которого стал Иерусалим, мрачный и зловещий. Толпа людей веселится на светлом празднике Пасхи и не вспоминает Иешуа. Образ этого города легко соотносится с Москвой, в которой путешествует Сатана. Здесь мелькают такие же лица, которые чужды жалости, но полны твердости «выбить себе место под солнцем» (19).

Феномен магического в структуре романа «Мастер и Маргарита» связан не только с художественным методом, но и поэтикой его творения. Одни ученые называют его роман-миф, другие роман в романе. Исследователи правы, подчеркивая связь полигенетичности образов и двух линий повествования с явлением металитературность, по другому метакультурности, свойственной «неомифологическим» текстам русского символизма. Какова бы ни была тематика подобных произведений, они так широко и осознанно отсылают к предшествующей мифологической, литературной и культурной традиции, что всегда создают не только ту или иную картину действительности, но и ту или иную концепцию искусства и истории искусства.

Верно суждение: булгаковский «текст-миф» - «литература о литературе», осознанная игра разнообразными традициями, варьирование заданных ими образов и ситуаций, создающее в итоге образ самой этой традиции. Выявление литературных или общекультурных воздействий всегда ведет в важные для литературоведения области эстетических взглядов автора, творческой истории текста и, разумеется, помогает понять язык, на котором говорит с нами художник. Евангельские мотивы, символы, восходящих к мифопоэтическому сознанию и отражающих предельно обобщающий характер мифа, дают возможность исследовать образы и мотивы романа М. А. Булгакова в мифопоэтическом аспекте. Без учета которого глубинное понимание «Мастера и Маргариты» невозможно. В целом «жанровая ситуация» романа связана с обращением к архетипам и обуславливается кризисным состоянием мира и человека того времени, отражая мучительные искания автора. На мировосприятии Булгакова сказались культурная и религиозная традиции, семейная атмосфера, его индивидуальные особенности. Мы в свое время отмечали сложные духовные искания Булгакова, что и сказалось в синтезе и соединении в образе Воланда различных религиозных факторов Ведь здесь налицо стремление к синтезу христианского и языческого, явно заимствованных из текстов русских религиозных богоискателей В. С. Соловьева, Д. С. Мережковского, Н. А. Бердяева. В целом же поиск синтеза, мифотворчество характерны для эстетики русского символизма.

Полифонизм магических и демонологических образов романа М. А. Булгакова проявляется в слиянии воедино нескольких культурных и историко-религиозных традиций: элементов раннего христианства, западноевропейской средневековой демонологии, славянских мифологических представлений (опосредованных православием, но все же более близких к фольклору, нежели к религиозной ортодоксии). Каждая из этих традиций влечет за собой определенные устойчивые ассоциации. Важно опознать не только «чужое», заимствованное слово в булгаковском произведении, но и определить его трансформацию, истолковать значение контакта между текстами. Сплетение традиций в демонологической линии романа подчеркивается обилием литературных реминисценций, скрытыми цитатами из Библии, парафразами «Фауста» Гете. Сложнее обстоит дело, когда писатель использует вечные образы, которые не являются авторским созданием, а составляют глубинную часть культуры и воспринимаются на интуитивном, подсознательном уровне. И здесь важным является разграничение прямого влияния от объективно-типологических связей, что и было сделано некоторыми исследователями. При решении этой задачи немалую роль сыграло наличие или отсутствие документально подтвержденного (письма, воспоминания) интереса автора «Мастера и Маргариты» к какому-либо писателю; совпадение единичных и простейших мотивов (что может быть объяснено принадлежностью разных писателей к одной и той же культурной традиции) или же ряда таких совпадений и их единообразная последовательность заставляют думать о сознательной ориентации Булгакова на какого-либо писателя. Следы культурного воздействия на текст романа обильны, своеобразны и оригинальны. Булгаков не просто заимствует детали, приемы создания инфернальных персонажей, но и преобразует их в соответствии со своим миропониманием и замыслом. Говоря о совпадениях, можем предположить, что в большинстве случаев это не прямое копирование, а впитывание духовного опыта. А «метки», оставленные автором на поверхности, дают своеобразный ключ к прочтению тех или иных образов. Творческая специфика Булгаковым связи добра и зла восходит к древнеегипетским мифам, зороастризму, учению богомилов, отчасти к христианству. Но автор «Мастера и Маргариты», обобщив и переосмыслив весь этот материал, создает собственную концепцию взаимосвязи добра и зла, света и тени. Образ Воланда является олицетворением не только и не столько духа Зла, сколько Высшей Справедливости. Иешуа и Воланд равновелики: Милосердие и Справедливость находятся в согласии, совместно управляя землей. В такой трактовке дуалистического принципа проявилось присущее Булгакову ощущение цельности мира, неразрывности света и тени, дня и ночи. Воланд не противопоставляет себя и не противопоставляется автором Богу. Напомним, что отношение Воланда к Иешуа выражено просто в словах, они «числятся по другому ведомству».

Вся магически-демонологическая линия романа Булгакова пронизана формами народных суеверий и элементами западноевропейской средневековой демонологии. В инфернальных образах здесь слились языческие и христианские культурные традиции, образовав неповторимый и своеобразный синтез. Отмечены переклички демонологической линии «Мастера и Маргариты» с русским сказочным материалом, исследованы трансформации мотива воды, грозы. Отголоски «вечных» сюжетов, знакомых литературе и фольклору многих стран, Булгаков использует для решения своих философских и нравственных задач.

Есть смысл обозначить обширную область литературных источников демонологической линии романа М. А. Булгакова. Здесь легко выявляются связи с теми произведениями мировой литературы, в которых демонические образы и темы использованы с целью сатирического обличения или философского осмысления современности. Замечено мощное влияние на демонологическую линию романа «Мастер и Маргарита» таких классиков, как Гете, Гофмана, Гоголя. Напомним, что уже было нами сказано о творческом воздействии на Булгакова гениев - Данте и Достоевского. Конечно же, как и всякий талантливый ученик, Михаил Булгаков не только следует своим учителям, но и в чем-то полемизирует с ними. Так, соглашаясь с высказыванием И. Ф. Бэлзы, что Булгаков в романе приближается к дантовской дуалистической концепции и реализует в нем принцип абсолютизации нарушения этических норм, хочется сказать, что автор «Мастера и Маргариты» создает образ Князя Тьмы, противоположный фигуре Люцифера у Данте. Таким образом, мы можем сделать вывод, что тексты классиков, участвуя в движении повествования романа, подвергаются различной трансформации. Последнее представляет собой прием скрытой полемики Булгакова с источником или его апологетизации. Укажем, ведь образ Воланда трактуется Булгаковым не как воплощение абсолютного и вечного зла, как это было в произведениях Гоголя и Гофмана, а несколько иначе. Он и не отрицающий дух, родственный образу Мефистофеля Гете; Воланду не чужд мотив деяния, и про него нельзя сказать, что он «вечно желает зла». В фигуре булгаковского Сатаны нет ничего от романтической инверсии, превращающей Дух Зла в положительного героя, как у Байрона и Франса.

Магический персонаж романа Булгакова тесно связан с русской литературой начала XX века. Так, неоромантические традиции серебряного века нашли свое отражение в том, что образ Воланда и силы зла реабилитируются и существенно «очеловечивается» автором.

Итак, Воланд - творение автора, выразитель идей и умонастроений Булгакова. Его роль в романе двойственна: с одной стороны он - сатана, дьявол, «Князь тьмы», а с другой - справедливый судья, воздающий каждому по заслугам. Он хром, как Мефистофель, его глаза черны и пусты, как глаза истинного дьявола, «владельца» ада, но, тем не менее, он остается вечным жизненным принципом справедливости, которому подвластно все живое. Таким его создал Михаил Булгаков.

Эволюция магической и демонологической линии в поэтике романа «Мастер и Маргарита» довольно обширна. Но многочисленность отсылок имеет свои следствия: создается впечатление, что роман Булгакова может быть разнесен по различным источникам. Однако такое утверждение неверно. Проведенное исследование позволяет сделать заключение о космологичности художественного мышления М. А. Булгакова. Множественность отсылок демонических образов и мотивов романа «Мастер и Маргарита» к различным источникам определяется жанровой спецификой романа-мифа. Архетипические образы красной нитью проходят через всю ткань романного целого, соединяя произведение Булгакова со многими творениями великих художников слова. Ведь область сакрального является той первоосновой, тем зерном, из которого взошла вся последующая литература. Исходя из этого, можем предположить, что некоторые переклички, аллюзии носят объективнотипологический характер, поскольку обусловлены «жанровой ситуацией» поэтики романа. В то же время обилие «меток», оставленных Булгаковым на поверхности романной ткани, позволяет нам сделать вывод о нарочитой ориентации автора по существу на всю доступную ему сферу мировой культуры, что подчеркивает эсхатологический, итоговый для своего времени характер произведения.

Корпус многочисленных реминисценций, аллюзий, отсылок к различным культурным традициям позволяет нам развить идеи булгаковедов ( М.Бахтин, А. Барков, И. Белобровцева) о коллажной технике построения демонических образов романа «Мастер и Маргарита». В переходные эпохи, в том числе на рубеже Х1Х-ХХ вв., коллаж помогал выстраивать новую модель мира и выражать новое мироощущение. В искусстве того времени формируется новое видение мира, перестраивается человеческое сознание, и эти процессы характеризуются поиском новых изобразительных средств, формальными экспериментами, которые должны были выразить оригинальное авторское мировоззрение. Именно в модернизме коллаж был впервые осмыслен как особый технический прием, направленный на разрушение привычных форм, на создание новой реальности, и стал применяться осознанно. Это было задачей мировоззренческого характера.

Внимательное изучение источников, питавших демонические образы романа «Мастер и Маргарита», дает возможность увидеть некоторую особенность текста, заключенную в центонах. Они построены по принципу коллажа. Булгаков использовал элементы чужих высказываний для постройки своего произведения, то есть по-своему обыгрывал незакавыченные цитаты. Примеров тому множество. Достаточно вспомнить, к примеру, фразу «А вот и я!», сказанную Воландом. Булгаков, страстный любитель оперы Гуно, точно знал, что эта фраза была произнесена Мефистофелем. Или слова Азазелло, обращенные к мастеру и Маргарите «Мир вам!» - имеют евангельское происхождение и были сказаны Иисусом. Подобного рода цитаты, несомненно, выполняют роль смысловых ориентиров. О различных явных или завуалированных совпадениях мы уже говорили в исследовании. Здесь же речь идет об истоках подобного приема. Вообще поэтика цитат характерна для культурного сознания эпохи 1920-1930-х гг., когда, по словам 3. Г. Минц, формировались стандарты читательского ожидания и оказалась «возможной игра известностью/неизвестностью цитатного образа, его подлинностью/мнимостью, точностью/нарочитой неточностью воспроизведения "чужого слова" (например, в творчестве Б. Пастернака)» (Г. Минц, 2004, с. 56). Это игра в духе Булгакова-мистификатора. Но поскольку первична в истории новейшей русской литературы XX в. именно символистская поэтика цитат, то использование этого приема, помимо предполагаемой проекции на поэтику постмодернизма, накладывает на роман «Мастер и Маргарита» символистский отсвет. В художественной организации «текстов-мифов» цитаты, реминисценции и предельно свернутые знаки текстов — мифологемы становятся одной из главных примет поэтического языка. В них содержатся важные части художественного сообщения, заключенного в тексте. Художник вводит их в текст поэтически осознанно, то есть с установкой на их опознание читателем («своим читателем»). Образы искусства здесь не только определяют те или иные стороны строения текста, но и становятся его темой.

Булгаков бережно относился к культурному наследию, поэтому его поэтику цитат можно рассматривать не только как элемент игры с читателем, а как своеобразную перекличку голосов, продолжение традиции. Это имеет непосредственное отношение к теме особенностей поэтики романа «Мастера и Маргариты» - синхронная работа структурно разнородных рядов, подключающих смысловые комплексы чужих текстов и актуализирующих память культуры. На основании литературных контактов происходит художественно-философское освоение символа, традиции. А в этом заметны элементы поэтики искусства постмодернизма с характерной для него ситуацией художественного заимствования, когда сплав старого, прежнего используется в новом маргинальном контексте.

Итак, мы видим, что проблема магического и демонического, привлекавшая особое внимание автора романа «Мастер и Маргарита», решается писателем не только в традиционном плане, но и на путях новых поисков. В поэтике романа весьма значимы полифонизм художественного мира «Мастера и Маргариты», в нем есть отзвуки не только воздействия опыта великих классиков (Данте, Гете, Гофман, Гоголь, Достоевский, Андрей Белый), но и опыта постмодернистского искусства. Сюжетно-фабульная линия произведения насыщена интертекстуальными связями, символами, реминисценциями. Это говорит о новаторских поисках мастера слова. Интертекстуальный анализ «Мастера и Маргариты» позволяет увидеть, как взаимодействуют множественные коды, следствием которых являются вторичные смыслы; итоговый роман Булгакова - произведения, содержащее элементы поэтики постмодернизма, что дает возможность понять, почему роман на долгие годы оказался в зоне маргинального замалчивания.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

ФЕНОМЕН ДЕМОНИЧЕСКОГО В РОМАНЕ «МАСТЕР И МАРГАРИТА»

(к вопросу о восприятии традиций русской классики )

Феномен магического и демонического в прозе М.А.Булгакова невозможно понять во всей глубине без обращения к традиция русской классики в решении данного вопроса (2; 13; 14). На память приходят не только тексты из русского фольклора, древнерусской литературы, но и из истории русской словесности ХУШ-Х1Х-ХХ веков. Литературовед М. Чудакова в докладе «Соблазн классики» указывает, что наряду с многими писателями под особым лермонтовским обаянием (создателем мотива демонического) был и Михаил Афанасьевич Булгаков (25). Помимо Гоголя, Достоевского, Булгаков буквально зачитывался Пушкиным, Лермонтовым. Разумеется, автор романа «Мастер и Маргарита» много сделал для создания убедительных образов, картин инобытия, демонической силы, захлестнувшей в 20-30-е годы всю советскую жизнь. Лермонтовские традиции в показе души, потрясенного сознания героев, демонических существ, с неподдающимися человеческим меркам чувствами и страстями, были во многом близки не только М. Булгакову, но и мироощущению И. Ильфа, Е. Петрова, Е. Замятина, А. Платонова. Б. Пильняк в 1928 году написал повесть «Штосс в жизнь» - о трагической гибели М.Ю. Лермонтова, она осмыслена как демоническая игра со смертью. М. Булгаков в развитии традиций Лермонтова оказался подлинным новатором. Дневники писателя показывают, как много он собирал и читал материалов по демонизму.

Демоническая тема явственно зазвучала у Булгакова уже в «Записках на манжетах» (1922-24). Эта книга не только важный источник сведений о буднях жизни на Кавказе и о приезде в Москву, но и показатель его читательских интересов. В Записках наметились мотивы и образы зрелого Булгакова. Уже в первой части книги рассказчик от первого лица воскрешает в памяти кавказские лишения: нужду, голод, бред во время тифа, ненависть к неприветливому краю, намерение бежать в Париж и написать там роман. Беспощадный наблюдатель самого себя, Булгаков говорит о своем дебюте в качестве драматурга, где переплетаются ирония и сострадание к слабому литературному дебюту. Рассказывает он о том, как создавал «из ничего» ЛИТО. Отражен в Записках и тот момент, когда сам Булгаков был лектором. Во Владикавказе писатель выступал в литературных дебатах, где ему приходилось защищать от революционных «демонов» Пушкина, Лермонтова, Гоголя, которых они требовали «сбросить с парохода современности».

Фоном второй части Записок является опустошенная и темная Москва со следами суровости периода военного коммунизма. В книге выступает мир, находящийся в стремительном преображении, далекий от того, чтобы принять определенную форму. В произведении много гипербол, титанизма образов («Я кулаком грозил черной туче»). Небо писатель сравнивал с портянкой («Вместо неба висит огромная портянка»). По-гоголевски Булгаков порой жонглирует словами ( Дювлам - это оказывается «20-летний юбилей Владимира Маяковского»). В Записках звучит тема души («Мысли, как громкие мальчишки, бестактно трогают душу»). Почти как у С. Есенина: «Если раньше мне били морду, то теперь вся душа в крови».

Творчество М.А. Булгакова с первых литературных шагов и вплоть до романа «Мастер и Маргарита» представляет собою настоящую хрестоматию сведений по демонологии. Однако правы те, которые полагают, что категорию «дьявольского» следует воспринимать как «подкласс» более широкой категории «магического», безусловно, центрального элемента булгаковской поэтики (15; 24).

Использование магического элемента- прежде всего литературный прием: посредством волшебных появлений и исчезновений, колдовства, фокусов и тому подобного Булгаков передает очевидную нелепость и настоящую иррациональность многих аспектов социального устройства. В этом плане Лермонтов - талантливый продолжатель Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Салтыкова - Щедрина. Вспомним, что ЛИТО исчезает по причине «колдовства», благодаря «большевистским фокусам» материализуется милиционер в фельетоне «Столица в блокноте»; только при одном имени администратора «волшебно» загорается свет в рассказе «№ 13. Дом Эльпит-Рабкоммуна»; «морозный бог на машине «спасает Москву от нашествия пресмыкающихся в повести «Роковые яйца». И еще много можно было привести подобных примеров.

Следовательно, магическое - это элемент, который широко используется в булгаковской иронии и сатире. Но отношение Булгакова к категории магического (демонического) более глубокое и выходит далеко за рамки чисто литературного приема.

Увлеченный читатель произведений Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Одоевского, склонный к суеверию и к анимистическому восприятию мира (например, он переименовывал в «Пенаты» комплекс домашней жизни, включая также домашних животных и дорогие ему предметы); с детства обладавший способностью придумывать чудесные и фантастические истории, Булгаков предназначал фантастическому и сверхестественному, почетное место в своем поэтическом мире. Поэтому в большей части его произведений, как и во многих произведениях Гоголя, дьявол постоянно присутствует, переходя из одного произведения в другое с различными отличительными признаками.

В «Записках на манжетах» - это частое лексическое повторение. Слово черт в самом деле встречается довольно часто в булгаковском тексте в таких идиоматических выражениях, как к черту!, черт возьми, черт взял, у черта на куличках и т.д. Правда, дьявол имеет также и конкретный облик: в тексте почти всегда автор использует термин черт, в традиции русской литературы всегда обозначающий дьявола. Слово черт появилось в русском языке только около 17 века; слово, возможно, польского происхождения, которое в западнославянской мифологии обозначало обитателя болот, некоторым образом подобного лешему. В евангелиях же используются термин дьявол – точная транскрипция греческого термина ибес. Это слово употреблялось также и в агиографической литературе. Черт - слово, которым определяли дьявола в фольклоре и народных повериях. Именно с народными лубками перекликается образ больного и бредящего рассказчика «Записок» («Голова! Голова! Нет монашек, взбранной воеводе, а демоны трубят и раскаленными крючьями рвут череп»). Дьяволы появляются здесь со всеми атрибутами, освященными народной иконографией: у них крючья, которые раздирают тело, и они трубят в трубу в соответствии с агиографической традицией, которая утверждала, что умирающего окружают и мучают дьяволы. Однако в этом отрывке Булгаков вместо того, чтобы использовать термин черт или бесы, прибегает к слову дьявол.

Весьма богат демоническими мотивами текст, который называется «Московская бездна. Дювлам». Здесь рассказывается о прибытии писателя в Москву. В рассказе доминирующим цветом является черный (по преимуществу –демонический цвет), в котором время от времени пробивается луч света. В этом отрывке нет ясно обрисованных отдельных дьявольских фигур, но постепенно само место действия приобретает демонические и адские черты: «во тьме проходят «серые тела», и черная бездна города, колеблясь становится зеленой. Зеленый, как черный и голубой, является еще одним дьявольским цветом; почти угасшее воспоминание о том, что в средневековье считалось, что зеленый цвет- это цвет Князя мира, то есть цвет Сатаны. И вообще зеленый цвет доминирует у Булгакова. Он имеет для писателя двойное значение: с одной стороны, это демонический цвет (вспомним роман «Мастер и Маргарита», в котором цвет глаз героини становится зеленым во время ее превращения в ведьму; зеленые глаза не только у Геллы, но и у Воланда один глаз зеленый, а другой-черный). Вместе с тем, с зеленым цветом у Булгакова связано представление о домашнем очаге, о моральном климате семейного уюта, символом которого является лампа с зеленым абажуром (этот образ повторяется в ряде произведений писателя, начиная от рассказа «Записки юного врача» и кончая повестью «Собачье сердце», романом «Белая гвардия». Черно-зеленая московская бездна оживляется «демоническими голосами серых балахонов», в то время как «перестали мелькать бородатые лики» (славянский термин «лик» возвращает образ на века назад, когда в лубках дьяволы изображались с длинными бородами). Церковь тоже имеет странный облик («Вид у нее неясный, растерянный»).

Дьяволизация окружающего мира сопровождается, можно сказать, стихийно одушевлением предметов. Это еще один элемент, присущий булгаковской поэтике, который связывает писателя не только с традициями русской классики, но посредством литературного наследия Гоголя, Одоевского и русских романтиков, также с традицией немецкого романтизма. Не менее сильно влияние опыта Лермонтова, который описывал не только Петербург, но и Москву. В русской литературе «демоническим» городом по преимуществу считали Петербург, но Булгаков и Москву называет дьяволом(19). И этот мотив идет не только от Гоголя, но и Лермонтова. В главе, которая называется «Неожиданный кошмар», исчезновение Лито, которое произошло из-за его неожиданного перемещения, воспринимается как кошмар и в следующую минуту получает такое объяснение: «Клянусь, это сон!! Что же это, колдовство что ли?! Значит, это был сон… Понятно… Понятно….» В поисках Лито рассказчик углубляется в лабиринт контор шестэтажного дома, который является предвестником здания «Матфильм» в повести «Дьяволиада». Пробегая глазами таинственные названия контор, рассказчик мало-помалу теряет надежду найти Лито, которое он называет «заколдованное Лито», ссылаясь на заглавие другого гоголевского рассказа «Заколдованное место» (20).

Заколдованный, магический, волшебный - эти концепты часто встречаются в текстах писателя. Очаровательное место, в котором выдают зарплату- «волшебное слово: касса», старик в момент регистрации приема на работу нового служащего пишет «магические слова» и т.д. В Записках Булгаков, может быть, помнящий о том, оригинально и гиперболически Гоголь «играл» с цифрами, уделяет им особое внимание. Особенно часто повторяется цифра три: это часто повторяющийся элемент в Священном писании, в сказках. Кроме того, тройка, наряду с цифрами семь, девять и тринадцать, была привелигированной цифрой в арифмомантии (гадания по цифрам). В Записках утроение придает повествованию немного сказочный оттенок: три дня находится в путешествии рассказчик, прежде чем приехать в Москву, через три дня начинает работать Лито, через три дня составляются ведомости для получения зарплаты и т.д.

Цитаты демонологического плана сопровождаются в Записках отголосками, сносками, парафразами отрывков из Библии. В русской литературе тех лет было очень распространено использование библейских образов и выражений: вспомним в стихах Маяковского, Есенина, Бедного, Блока, Белого фигуру Христа. Недаром рассказчик Записок сравнивая себя с Богом, говорит о себе: «С креста снятый сидит в самом центре писатель и из хаоса лепит подотдел». Это сравнение, нелепое из-за разнородности терминов и сравниваемой деятельности, производит комический эффект. Даже в лампаде писатель улавливает аналогии с церковным ритуалом: «божественным глазком светит лампада и поет хрустальным голосом».

Замечено, что дьяволы, появляющиеся в Записках, это дьяволы устной традиции, средневековой иконографии, это второстепенные дьяволские существа. Сатана же ни разу здесь не появляется. В романе «Мастер и Маргарита», наоборот, дьявольский образ распадается на отдельные фигуры дьяволов. Это и дает возможность М. Булгакову «упражнятся» в демонологии (4; 9; 18).

Демоническое начало в романе «Мастер и Маргарита» высокохудожественно воплощено в образе Воланда и его свиты. Воланд-дьявол, явившийся в «час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах», чтобы справить в Москве «великий бал сатаны» (21, 53). Как ему и полагается Воланд - дьявол становится причиной многих необычайных демонических событий, которые произвели смуту в мирной советской Москве и доставили немало беспокойства ее обитателям.

Еще в процессе создания романа М. Булгакова Воланд играл ключевую роль. Этот персонаж был отправным пунктом художественного замысла, который потом претерпел множество изменений. Как говорят исследователи М. Чудакова, В. Лосев и др., будущий роман о Мастере и Маргарите начинался как роман о дьяволе ( слова М. Булгакова из его письма Правительству СССР в 1930 г.). В ранних редакциях Воланд, еще не нашедший своего имени, называемый то герр Фаланд, то Азазел, был главным лицом, поставленным в центре повествования. На это указывают едва ли не все варианты названия романа, отмеченные в рукописях с 1928 по 1937 год: «Черный маг», «Копыто инженера» «Консультант с копытом», «Сатана», «Черный богослов», «Великий канцлер», «Князь тьмы» и др. По мере того расширялась «даль свободного романа» (получила развитие «античная линия», появились Мастер и Маргарита, а также многие другие лица). Воланд утрачивал функции героя. В окончательной редакции он был оттеснен с главных ролей и стал тритагонистом сюжета, после Мастера и Маргариты, после Иешуа Га- Нори и Понтия Пилата (22). Но утратив первенство в иерархии образов, Воланд тем не менее сохранил очевидное первенство с точки зрения сюжетного присутствия. Он участвует в пятнадцати главах романа, тогда как Мастер появляется только в пяти, а Иешуа лишь в двух главах.

Имя Воланд автор почерпнул из «Фауста» Гете: возглас Мефистофеля «Дорогу- черт идет!»; перевод Н.А. Холодковского; сцена «Вальпургиева ночь». Источником образа для Булгакова послужила книга М.Н. Орлова «История сношений человека с дьяволом» (1904), а также статьи о сатане, о демонологии из Словаря Брокгауза и Ефрона. Литературная генеалогия Воланда весьма обширна: среди его предшественников называют Сатану Мильтона, Мельмота - скитальца Метьюрина, но самыми близкими прообразами следует назвать Мефистофеля Гете и Демона Лермонтова.

Вспомним ироничную идентификацию Воланда как сатаны в разговоре Мастера и Ивана Бездомного. Последний не мог распознать в «иностранце» дьявола, потому что никогда не слышал оперу «Фауст» Гуно. Если Мефистофель лишь «заслуга великого Люцифера», то Воланд - главное лицо среди сил тьмы, сам Люцифер, принявший другое имя(27, 166).

В изображении дьявола писатель подчеркивает некоторые традиционные атрибуты, эмблемы, портретные описания: хромота, косоглазие, кривой рот, черные брови – одна выше другой, трость с набалдашником в виде головы пуделя, берет, лихо заломленный на ухо, правда, без пера. Тем не менее булгаковский Воланд существенно отличается от образов сатаны, запечатленных художественной традицией. Как показывают исследования, эти отличия усиливались от одной редакции к другой. «Ранний» Воланд был намного ближе к традиционному типу искусителя, ловца человеческих душ. Он совершал святотатство и требовал кощунственных действий от других. В «окончательном» варианте эти моменты исчезли. Своеобразно интерпретируется Булгаковым провокация дьявола. Традиционно сатана призван спровоцировать все темное, таящееся в душе человека, как бы разжечь его. Смысл провокаций Воланда – исследование людей, каковы они на самом деле. Сеанс черной магии в театре-варьете (классическая провокация) обнаружил в собравшихся там зрителях как дурное (алчность), так и хорошее, показав, что милосердие иногда стучится в людские сердца. Последний вывод, убийственный для сатаны, булгаковского Воланда нисколько не уязвляет.

Мессир Воланд, как его почтительно именует свита, состоящая из ломаки-регента Коровьева (Фагота, демона Азазелло, кота Бегемота и ведьмы Геллы),- отнюдь не богоборец и не враг роду человеческому. Вопреки ортодоксальному толкованию, отказывающему дьяволу в истине, ибо «он ложь и отец лжи» (Иоанн,У11,44), Воланд причастен к истине. Он безусловно различает добро и зло: обычно же сатана – релятивист, для которого эти понятия относительны. Более того, Воланд наделен властью наказывать людей за зло, ими совершенное; сам ни на кого не клевещет, зато карает клеветников и доносчиков.

На всем протяжении романа Воланд не пытается улавливать души. Не нужны ему души и Мастера с Маргаритой, к которым он проявил столько бескорыстного участия. Строго говоря, Воланд не дьявол (с греческого «разбрасывающий»), понимаемый как злая воля, разъединяющая людей. Воланд решительно вторгается в судьбу Мастера и Маргариты, разлученных волею обстоятельств, соединяет их и находит им «вечный приют». Столь явное преступление дьявольских полномочий Булгаков обозначил в эпиграфе романа, взятом из «Фауста» Гете : « Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». В этом мы видим следование Булгаковым линии Лермонтова.

Философско-религиозным источником образа Воланда явилось дуалистическое учение манихейцев (Ш-Х1 вв), согласно которому Бог и дьявол действуют в мире, выражаясь словами романа, каждый по своему ведомству. Бог повелевает горними сферами, дьявол распоряжается на земле, верша справедливый суд. На это указывает, в частности, сцена Воланда с глобусом, на котором тот видит все происходящее в мире. В окончательном варианте романа Воланд просит наградить Мастера и его возлюбленную покоем. «Два мира, света и тени, сделались, таким образом, равноправными»,- пишет критик М. Золотоносов (18).

В композиционной структуре романа Воланд и его свита играют ключевую роль. Как верно замечает литературовед В.В. Агеносов, композиция произведения весьма оригинальна и многопланова: ведь в рамках единого текста сложно взаимодействуют два романа. Это повествование о жизненной судьбе Мастера и о всей московской карусели, связанной с приездом воландовской кампании и созданном Мастером романа о Понтии Пилате и Иешуа. В творении Булгакова сопряжены два временных пласта, есть два по-разному организованных временных пространства. Любопытно, что в московских похождениях Воланда и его свиты совмещены события 1929 и 1936 годов (26). Напомним, что московские страницы начинаются с встречи и спора только что появившегося в столице «иностранного специалиста», мага, сатаны Воланда с председателем МАССОЛИТА (мастера советской литературы) Михаилом Александровичем Берлиозом и поэтом Иваном Бездомным. Завершаются московские события через четыре дня, когда Воланд и его свита вместе с Мастером и Маргаритой покидают советскую столицу. За это время булгаковский Сатана со своими помощниками успел немало покуролесить и растревожить покой московских обывателей, выставить на осмеяние нелепости советских учреждений и пороки отдельных людей. Общий смысл всех перипетий состоит в стремлении сказать одно: с революцией и установлением новых советских догм в человеке ничего не изменилось: люди по прежнему остались во многом алчными, корыстными, лживыми, другие - сохранили в себе человечность.

Новаторство поэтики романа заключается в том, что автор щедро использует самые различные стилевые приемы в решении демонической темы - лермонтовскую желчь и щедринскую сатиру (образы московских бюрократов и обывателей), гоголевскую фантастику (сцены шабаша, полета на метле, человека-борова и др.), народную буффонаду (злоключения Коровьева – Фагота и Кота Бегемота). Все это напоминает порой веселое, а чаще дьявольское издевательство над святынями, литургию наоборот, модный фокстрот, гремящий то в ресторане для писателей, то за стеной квартиры сходящего с ума профессора, то на балу у сатаны,- кощунственно он назван «Алилуйей». Еще одна метафора всего происходящего- «сумасшедший дом», каковым в пространстве романа является не только клиника доктора Стравинского, но и весь изображенный в книге современный мир. «О боги, боги!»,- систематически восклицает по ходу повествования то сам автор, то кто-то из персонажей (и это в безбожной Москве!). В 27 глав романа вклиниваются строгие, данные ритмизированным началом второй главы описания истории Понтия Пилата и бродячего философа Иешуа Га-Ноцри. Фрагменты этой истории по разному вводятся в текст: то как рассказ Воланда, то как сон Ивана Бездомного, то как части созданного Мастером романа. Обе линии единого произведения- сатирическая (современная) и мифологическая- явно или неявно перекликаются друг с другом, соединяясь на разных повествовательных уровнях текста.

Почти все персонажи московского сюжета имеют своих «двойников» в мифологическом мире: Мастер - Иешуа, Берлиоз - Каифа, Бездомный - Левий Матвей, Алоизий - Иуда и т.п. Параллель Москва - Ершалаим подчеркивается календарными перекличками: так арест Иешуа и встреча Воланда с литераторами происходит в среду. «Эти совпадения,- считает В. Агеносов, - призваны развернуть картину наступления Судного часа: и во времена Иешуа и в ХХ веке». Может показаться парадоксальным, что фигуры Иешуа и Воланда в романе ни разу друг с другом непосредственно не сталкиваются, лично они не встречаются. Каждый действует в сюжете определенного микроромана: Иешуа в романе Мастера, а Воланд в романе героев - Мастера и Маргариты, в сюжете об Иване Бездомном и в «жестоком романе» о Москве и москвичах. Каждый из них живет в определенном отрезке времени: Воланд - в настоящем (сцены с его участием происходят в Москве 30-х годов), Иешуа - в отдаленном от современности прошлом (библейские времена правления в Иудее Понтия Пилата) и гипотетическом будущем (сон Понтия Пилата и его страстное желаемой, мысленно вызванной встрече с Иешуа в мире космическом). Существуя в произведении как бы на разных временных и пространственных параллелях, Иешуа и Воланд - по законам сюжетостроения и логики развития характеров- вправе друг с другом не встречаться и один с другим никак не соотноситься, кроме как ассоциативным для повествователя, героев или читателя способом.

Тем не менее, стержнем «Мастера и Маргариты» как цельного единого произведения является сквозной скрытый диалог между Воландом и Иешуа, этими двумя представителями, как теперь сказали бы, альтернативных сил в человеческой истории. Его содержательно- структурная роль внутри жанра «романа в романе» подобна явлению «штопора» в ассоциации, искусству высшего пилотажа.

Диалог двух различных мировидений и кардинально не сходных типов личного поведения в ситуациях земной жизни возникает с первых строк, в ходе романных завязок ( в разговор критика Берлиоза с поэтом Бездомным об Иисусе Христе «встревает», в буквальном смысле слова, лицо его антипода, претендующего, судя по всему, не меньшую роль в данном произведении (а если участь предшествующий этой сцене эпиграф, то даже и большую), видимо, считая, что в истории реальной и художественной он также играл значительную роль. И все последующие сюжеты разворачиваются так или иначе в атмосфере биополей двух сил, фабульно вроде бы друг к другу безотносительных, но по сути же - весьма таки взаимосвязанных и взаимозависимых, что ясно отразится в зеркале судеб героев (19).

Формы этого сквозного, хотя и скрытого диалога между Иешуа и Воландом - необычны: он совершается чаще через посредников- Левия Матвея, Понтия Пилата, Маргариту и др. Содержание - разносторонне, а способы ведения - всякий раз оригинальны (диалог происходит зачастую косвенным путем: противостоянием позиций, реакций и акций в отношении дел земных, судеб центральных героев или человеческих коллективов). В этом исследователи видят «мучительное» лермонтовское начало (27). Финал этого в прямом смысле «диалога на высшем уровне» завершается консесусом по судьбам главных героев - Понтия Пилата, Мастера и Маргариты. Точнее именовать его не соглашением, а сложным перекрестным ходом процесса согласования мнений, где окончательное решение одной стороной находится в прямой зависимости от действий и высказываний другой. Критики говорят о необходимости выявления связей образа Князя Тьмы с другими персонажами. Образ демона Воланда интересен бытовыми, библейскими, символическими ассоциативными связями. Вся сложная система художественного целого приходит в движение лишь с появлением Воланда, чем и объясняется необходимость проследить его структурную функцию в романе ( 8) .

Воланд – концепт многомерный и полуфункциональный; он выступает как конденсатор и носитель определенных философских взглядов, фигурой, заставляющей приглядеться к характеру нравственных ценностей; он, как лакмусовая бумажка, помогает установить подлинное содержание той или иной человеческой натуры и общественной среды. Воланд – инструмент, с помощью которого вскрывается правда и ложь советской действительности, сильное и слабое, великое и мелочно подленькое в людях – все, что обуславливает облик мира.

Понятно, что Воланд имеет самое прямое отношение к булгаковской концепции человека и форм его бытия, во многом сформированных в авторе романа под воздействием классических традиций (А.Пушкин, М. Лермонов, Н. Гоголь, Вл. Одоевский и др.).

Функциональная роль Воланда выражается прежде всего в его способностях быть очевидцем событий, происходящих на протяжении тысячелетий. Воланд – свидетель (28), но он и всеобъемлющая память. Анализ характера и свойств этой памяти чрезвычайно актуален: он помогает постичь сложность структуры сознания и взаимодействия его с поступками людей. В романе возникает образ памяти – совести; памяти – бдительного ока, от которого не скроется ничто от содеянного. Образуется ряд координат: память – правда – вечность. Воланд концентрирует в себе всю темную память о безнравственности и бесчеловечности. Эти два явления в романе представлены не изолированно. Пилат, убивая Иуду, тщетно стремится освободиться от иудиного начала в себе самом. С именем Воланда связана и память – казнь и память – раскаяние. Ответственность не снимается даже с жертвы, если эта жертва в свою очередь совершает преступление перед жизнью (судьба Фриды). Так в роман входят идеи максимализма и снисхождения. Но Воланд это еще и всеобщее знание (Л.Ионин), а следовательно, он уже не только дьявол. Две стороны воландова существа – память и знание – необходимо рассматривать в диалектическом единстве. В образе Воланда зримо сказались традиции классики (2).

Автору романа «Мастер и Маргарита» особенно созвучными были лермонтовские мотивы раздумий о человеческой и божественной природе. Человеческая душа, ее несовершенство - вот ведущие мотивы творчества автора «Демона». И они вызвали у Булгакова живой отклик. «Душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно быть.. Только в этом высшем состоянии самопознания человек может оценить правосудие божие», - писал М. Лермонтов. И «правосудие божие», как оно было явлено в судьбе Демона, Печорина, в судьбах лермонтовского поколения, порождает не столько вызов, сколько укор поэта небесам. Вот эти мотивы нашли в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» яркое художественное воплощение, став по сути развитием классических традиций. И таким образом, Воланд, как концепт демона, сатаны, играет особо важную и значимую роль в авторской концепции писателя. В структуре романа этот оригинальный образ - своеобразный идейный и функциональный центр.

В наши дни ряд исследователей (Ю.В. Кондакова /2001), Е. П.Багирова /2004), Е.Ю. Колышева / 2005), О.Н. Гуцалюк /2010) больше внимания стали уделять поэтике имен произведений классиков, чего пока не ощущается по отношению к роману М.А.Булгакова. Как показывает опыт мировой и русской классики ( Гомер, Данте, Гете, Байрон, Гоголь, Пушкин и др.) антропонимическая лексика (ономастикон), выбор ее автором всегда бывает обусловлен художественными задачами текста. В.П. Нерознак в работе «Поэтическая антропонимика» (1987) указывал, что выделяют имена персонажей нейтральные (Ростов, Иван Ильич у Л.Н. Толстого), стилистические окрашенные, либо с положительной (Правдин, Стародум у Фонвизина) или с отрицательной оценкой (Собакевич Гоголя, Червяков Чехова). Также выделяют ономастикон вымышленных имен (Ассоль у Ал. Грина) и имен прозвищных (дед Щукарь М.А. Шолохова). Весьма часто даже нейтральные имена приобретают экспрессивную окраску и становятся именами нарицательными ( гоголевский Акакий Акакиевич).

Онтология имени, номинация персонажей текста романа «Мастер и Маргарита» еще одна значимая грань мастерства писателя в реализации поэтики магического. Как отмечает современный прозаик Тимур Пулатов: «романт М.А. Булгакова, содержащий множество загадок, начиная с имен персонажей, толкования их странных поступков, кончая местом действия в Москве 30-х годов, требует особого внимиания к тексту и контекству» (Пулатов, 1988, с. 125). Можно говорить об особом отношении автора к подбору имен, их художественного значения. Вспомним наиболее значимые из них.

Образ самозабвенного Мастера как бы олицетворяет собой идеи восточного мудреца, аскета, что по Булгакову сродни идеалу художника, творца. Вот почему он безымянен, это усиливает высокое значение понятия Мастер. Не случано, в среднеазиатском быту слово Усто, Уста весьма почитаемо. Можно говорить, что для создателя роман основным стало имя духа, имя гения, имя творца. Мастер - это общее имя для всех истинных художников. Понятие мастер в тексте романа встречается более 150 раз (Колышева, 2005, с. 5). В некоторых случаях автор использует для его обозначения слова он, гость, посетитель, неизвестный и др. Мастер кроток, не приемлет суеты, не желает мстить своим врагам, живет по принципу: долготерпение, умение смотреть прямо в глаза невзгодам жизни рано или поздно будет всевышним вознаграждено. Отношение Мастера к филсофским, теологическим категориям жизнь, смерть, рождение, старость чисто восточно-мусульманское. Уход в небытиые, смерть он воспринимает спокойно, умиротворенно. Смерть даже желанна ему. Мастер уверен, после его смерти начнется новая жизнь его детища, романа о Иешуа.

Маргарита – главная героиня, женщина, осветившая светом любви трудные дни для мастера. Ее имя от греческого обозначает жемчуг, перл. Имя героини восходит ко многим классическим текстам (Гете, Дюма и др.), фольклору, христианской мифологии. Булгаковской героине, как и всем Маргаритам, присущи такие черты как ум, хитрость, сообразительность, нетерпеливост, ей надо сразу все. Героиня Булгакова уходит от вполне состоятельного мужа-военного при чинах к бедному писателю. Маргарита одна стала спасением для писателя. Их любовь пронизана подлинным светом поэзии. В критическую пору Мастер просит любимую вернуться к прежнему мужу, к благополучной жизни, но Маргарита не оставляет любимого. Эта героиня в литературе Хх века стала символом женской верности.

Воланд, это Сатана, – еще один весьма загадочный образ в освещении мотива магического. «Дух зла и повелитель теней», так называет Воланда Левий Матвей, полемизируя с ним о законах жизни. Левий Матвей говорит Воланду: «Ты глуп. Я не буду спорить с тобой, старый софист, как бы отступая перед доводами Сатаны. Но будем помнить, что он и Пророк, проповедующий добро во имя полного исчезновения зла. Но мир человеческий устроен сложно, добро всегда шло рядом со злом. НЕ случайно народы Средней Азии говорят6 «В месяце - пятнадцать дней светлых, а 15- темных». И в ответ религиозным столпам и их проповедям, что победа добра неизбежна, охотно вспоминают названную пословицу. В решении темы магического мотив двуединства мира, излагаемого автором романа, вполне уместна. Как и Понтий Пилат, Воланд нацелен на главную свою роль – судьи. Он судит устоявшийся порядок вещей в образе казнокрадов, доносчиков, глупцов от идеологии, самодовольных чинуш. Пилат учинив суд над Иешуа любым путем стремится пресечь всякую попытку изменить устоявшийся образ жизни в Иудее, который, как и в Москве, держится только на доносах, подкупах, обмане. И тут получается, снова прав Воланд. Отметим, такую детатль в показе Понтия и Воланда: вынеся суд, оба они как бы становятся безучастными к происходящему. Пусть решает первосвященник Иудеи Иосиф Каифа.

Еще один колоритный образ в романе, представленный читателям уже в первых страницах, это начинающий советской поэт, «безбожник» Иван Бездомный (упоминается в тексте 257 раз), варианты этого имени – Иван Николаевич (34 раза), Иванушка ( 25 раз), Иван Николаевич Бездомный (5 раз), И. Бедомный (4), иван Николаевич Понырев ( 2 раза). Нами уже отмечалось, что под этот образ подходят судьбы известных русско-советских писателей Демьяна Бедного, Александра Безыменского, Михаила Голодного и др., в свое время активно участвовавших в антирелигиозных компаниях «безбожников». Иван Бездомный — поэт. Его настоящая фамилия — Понырев, а Бездомный — псевдоним. Писатель неспроста дает своему герою такое прозвище. Многие советские литераторы брали себе яркие, вычурные псевдонимы, подобные Бездомному. Это делало их «пролетарями», так как СССР себя афишировала как страну рабочих и крестьян (только куда дели интеллигенцию, не понятно?!). Псевдоним БЕЗДОМНЫЙ намекал на простоту, близость к народу писателя. Есть мнение, что Михаил Булгаков взял эту фамилию из литературной жизни СП СССР. Иван Бездомный — поэт, но поэт бездарный. Он пишет на те темы, которые ему дают в МАССОЛИТе. Литератор не способен тонко чувствовать мир и сопереживать. Он относится к поэзии как к работе, к источнику дохода. Начинающий автор не вкладывает свою душу, свои мысли в работы. Внешность у героя незамысловатая. Это молодой бедный человек, худощавого телосложения с рыжими волосами. Автор не акцентирует внимание на его внешности. Ему важнее характер героя. Как и все советские люди, Иван Бездомный — атеист. Он не только не верит в Бога, но и в дьявола не верит тоже. Иван Понырев человек малограмотный, необразованный, но он любит много говорить на разные темы, используя яркие выражения. В его речи видна его наивность, малоопытность. Вот почему герой становится жертвой интриг Воланда. После смерти Берлиоза, подстроенной сатаной, Бездомный сходит с ума и оказывается в психиатрической лечебнице. Здесь происходит важное событие в жизни героя. Он знакомится с Мастером, который лежит в соседней палате. Беседы с Мастером в корне изменили мировоззрение поэта. Иван Бездомный признает свои ошибки и оплошности, постепенно узнает, что такое настоящее искусство, настоящее творчество и зачем оно нужно. В разговорах с Мастером Иванушка Бездомный признает, что не является истинным творцом. Он обещает больше не писать свои стихи. И действительно, в будущем герой становится профессором истории и даже женится. Однако, Иван Понырев так и не смог забыть те таинственные события, которые на него навлек Воланд. Иван Бездомный — это сложный образ типичного литератора 1930-х годов, однако, он сумел признать свою никчемность и нашел то занятие, которое ему по душе. Возможно, создавая этого героя, автор хотел показать, что многим поэтам того времени необходимо призадуматься о своей профессии и миссии, о своем предназначении. Надо признать, Иван Бездомный, без сомнения, еще одна большая творческая удача Булгакова в показе эволюции сотен советских писателе от иванов бездомных. не помнящих родства, к мыслящим натурам.

Следует признать, онтология имен в романе «Мастер и Маргарита» весьма и весьма богат, разноообразен. Многие герои даны в контрасте друг с другом: верно замечено, что почти все персонажи московского сюжета и ершалаимской связки имеют своих «двойников» в мифологическом мире: Мастер - Иешуа, Берлиоз - Каифа, Бездомный - Левий Матвей, Алоизий - Иуда и т.п. Критически анализ страниц, посвященных названным героям проясняет многие черты феномена магического. Магия слова покоряет нас и при чтении текста, связанной с параллелью Москва - Ершалаим подчеркивается календарными перекличками: так арест Иешуа и встреча Воланда с литераторами происходит в среду. Перед своей смертью Мастера прозрел: его детище будет жить в сердцах людей. Как видим. магическое играет важную роль в постижении тайн прошлого и сегодняшнего дня.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучение феномена магического в творчестве Михаила Афанасьевича Булгакова, автора великого творения «Мастер и Маргарита» - это актуальная задача филологической науки. Словари так трактуют понятие магия, магическое: это совокупность действий и слов, обладающих чудодейственными свойствами и способных подчинить так называемые сверхъестественные силы ( С.И. Ожегов. СРЯ, с. 325).

Литературоведы Л.Яновская (1983), М.Чудакова (1988 ) справедливо отмечают, что после многолетнего замалчивания творение М.Булгакова "Мастер и Маргарита" по праву было признано в культурном мире как величайшее произведение русской и мировой литературы XX века.

Существует сотни различных толкований популярного романа, анализ которых дает основание делать вывод: творческая мысль Булгакова на многие годы опередила свое время. Роман, созданный в тридцатые годы, то есть в пору расцвета писательского дарования автора, к сожалению, остался в письменном столе. Он не увидел света. А в эти годы им были написаны такие яркие произведения, как роман "Жизнь господина де Мольера", "Театральный роман", драма "Кабала святош", "Последние дни" и другие.

Булгаков создавал "Мастера и Маргариту" как исторически и психологически достоверную книгу о своем времени и его людях: именно поэтому роман стал уникальным человеческим документом той сложной эпохи. Вместе с тем, все повествование обращено в будущее, эта книга на все времена, чему способствует ее высочайшая художественность. По сей день, мы убеждаемся в оригинальности и глубине творческих поисках автора, что подтверждается непрекращающимся потоком книг и статей о писателе.

Верно замечено: в романе присутствует некий особый магнетизм, своеобразная магия слова (М.Чудакова). Она покоряет читателя, вводит его в мир, где реальность невозможно отличить от фантазии. Даже время в романе течет по особым законам. Большой энциклопедический словарь дает такое толкование магии, - обряды, связанные с верой в сверхъестественные способности человека воздействовать на людей и явления природы. В романе чрезвычайно сильна тема высшей и даже дьявольской силы. Магические действия и акты, высказывания героев на высшие философские темы мастерски вплетены Булгаковым в художественную ткань произведения. Мотивы демонического играют значимую роль в структуре романа.

Во введении дан критический обзор существующей литературы и определены цели и задачи исследования. Анализ феномена магического (демонического) дает возможность по новому взглянуть не только на сам закатный роман, но и на весь творческий путь писателя. Так можно глубже понять новаторство его творческих поисков при создании шедевра «Мастер и Маргарита». В этом актуальность и новизна работы.

В первой главе с опорой на труды известных ученых ( М.М.Бахтин, М.О. Чудакова, А.З. Вулис, В.Я. Лакшин и др.) обстоятельно выявлена творческая позиция Михаила Булгакова к наследию классиков, в том числе и в плане осмысления феномена магического, демонического мотива. Сопоставительно изучены текст русского писателя ХХ века и произведений европейских классиков Данте («Божественная комедия»), Гете и др. Отмечено, что в пору революционного нигилизма и всеотрицания традиций предшественников, Автор «Мастера и Маргариты» избежал этой «болезни». Он очень бережно осваивал уроки классики, творчески используя в своем романе многие мотивы мировой литературы. Магические и деомнические мотивы, считаем мы, в романе «"Мастер и Маргарита" обусловлены благотворным воздействием опыта классиков.

Вторая глава диссертации посвящена исследованию поэтики магического в художественной структулре произведения. В отличие от многих советских писателей пролетарского происхождения, М.А.булгаков был сыном видного киевского ученого-богослова. В семье царила атмосфера почитания книг, веры во всевышнего. Дети в доме Булгаковых вырастали с определенной долей воцерковленности, то есть церковь, ее обряды имели для них определенное значение. Роман «Мастер и Маргарита» насыщен религиозными, мифологическими, магическими, демоническими мотивами. С первых страниц, начиная с эпизода беседы директора МАССОЛИТа Михаила Александровича Берлиоза и начинающего поэта Ивана Бездомного и завершающими эпизодами книги, роман насыщен спорами о Боге, о Сатане, о казни Иешуа (Иисуса Христа), о вере и безверии. И как уже нами говорилось, в связи с линией Воланда-Сатаны весь текст романа насыщен с нечистой дьявольской силой. Здесь и загадочная встреча на Патриарших прудах Берлиоза и Иванушки Бездомного со странным неизвестным господином, их странный разговор есть или нет бога, о жизни и смерти, гибель Берлиоза, описания Ночи полнолуния. Очень важен эпизод сеанса черной магии в варьете «Потусторонняя». В работе дается подробный анализ текста об этой МАГИИ. О МИСТИФИКАЦИЯХ, происходящих в советской столице. Вся картина пронизана таинственностью, мистицизмом и шумным скандалом для тысяч москвичей. Как и мы смертные, они поверили, что все можно брать, нахапали, а выйдя на улицу, обнаружили сотни голых дамочек, оставшимися без платьев, куда-то наряды растаяли из этого бесовского «модногол магазина», не стало сатанинских денежных купюр, вмиг превратившихся в дребедень. Поистине, дьяволское наваждение напало на советских людей. Умному Воланду ничего не стоило разбудить в людях их алчность, всеобщий психоз. «Люди, как люди», - мудро говорит Князь Тьмы. – Любят деньги, но ведь это было всегда». На память приходят знаменитые куплеты Мефистофеля из «Фауста» Гете: «Люди гибнут за металл- сатана там правит бал!» Поэтика магического и демонического начала помогает автору четко выразить мысль: жизнь в советской стране изменилась мало! Здесь царят взяточничество, вымогательство, пьянство.

В третьей главе критическому анализу подвергнут феномен демонического в романе «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова. Его истоки нами обнаружены уже в ранних произведениях писателя: в повестях «Записки на манжетах», «Дьяволиада». В романе «Мастер и Маргарита» зримо ощущается бережное развитие Булгаковым традиций Лермонтова, Гоголя, Пушкина, Одоевского. Вслед за исследователями (М. О. Чудакова, В. Агеносов, М. Золотоносов и др.) мы считаем, что Булгаков - писатель магического, мифологического реализма. Он всегда внимательно изучал тексты по демоннологии. Отсюда, в его книгах и образы сатаны Воланда, дьяволиады, чертей и пр. Коровьев, кот Бегемот и др. Нами в работе подчеркнуто, что в поэтике Булгакова они играют структурообразующую роль. Тексты писателя дают немало пищи для размышлений. Чаще всего автор вместо концептов сатана, дьявол пользуется словом черт( «к черту», «черт возьми», «у черта на куличках»). Демоническое присутствует у автора «Дьяволиады» постоянно и в разных вариациях. Однако, черт-дьявол в Записках напоминает лубочного черта. Булгаковский дьявол несет в себе черты народной мифологии: у него крючья, которыми он раздирает тело, трубит в трубу, готов мучить умирающего. Если у Пушкина, Лермонтова, Гоголя порой Петербург - это город-дьявол, то у Булгакова- это Москва. Богат дьявольскими мотивами глава «Московская бездна». А сколько бед выпало из-за дьявольских шуток бедному Короткову («Дьяволиада»). В образе Короткова мы видим следы воздействия опыта не только Гоголя (Аакакий Акакиевич), но и Достоевского (Башмачкин из «Двойника»).

Концепт Сатаны появляется у М. Булгакова в романе «Мастер и Маргарита». Тема демонической силы здесь решена как трагикомическая коллизия взаимоотношений между Богом, Сатаной и человеком. Сатана выдает себя за профессора «черной магии» и с компанией слуг разгуливает по советской Москве. М. Булгаков по своим взглядам был человеком умеренно-либеральных реформ, скептически относясь ко всем революционным переменам. Вот почему Воланд – образ многомерный, то он выступает как носитель определенных философских взглядов, то фигурой, заставляющей приглядеться к характеру нравственных ценностей москвичей. С помощью Воланда автор вскрывает правду и ложь, великое и мелочное, подлое в советских людях. Это сближает его с Маяковским, его оппонентом, который сатирически высмеивал советскую дрянь. В сценах и встречах с москвичами Воланд и его свита выступают силой, которая обнажает то, что москвичи стремятся скрыть от глаз. Все эпизоды строятся по одной схеме: встреча, испытание, разоблачение и наказание. И здесь важную роль играют инвективы – чертыхания. Ими, как и в «Записках», «Дьяволиаде» широко пользуются не только обычные смертные персонажи, но и Воланд и его свита. «Говорю вам, капризен, как черт знает что!» - зашептал Коровьев. «А черт вас возьми, с вашими бальными затеями!» - буркнул Воланд, не отрываясь от своего глобуса». Настойчивое использование в главах, где действует Воланд и его помощники, инвектив с упоминанием имени дьявола(черта) не случайно. Автор это делает специально, создавая иронический подтекст. Вспомним эпизод с потерявшим терпение Прохором Петровичем («Да что ж, это такое? Вывести его вон , черти б меня взяли!» А тот, вообразите, улыбнулся и говорит: «Черти чтоб взяли? А что ж, это можно!» Прохор Петрович не один в такой ситуации. Иуда, барон Майгель, Берлиоз и многие другие пережили чувство ужаса от таких встреч.

Плутовские похождения московских демонов потрясают многих. «Громадный, как боров, черный как сажа» Кот разъезжает на трамвае, устраивает дебош в Торгсине. Писатель использует поэтику «карнавала, чтоб разоблачить «мертвые души» советского общества. Таким образом, магическое, демоническое в художественном мире М.А.Булгакова это важное средство развенчания многих канонов советской жизни. Несмотря на широковещательные лозунги советской идеологии, природа человеческая изменилась мало. Они спешать заполучить жирный кусок от жизни, грешат, обманывают, изменяют, берут взятки.

В страшных мучениях умирает добрейший непротивленец Иешуа, погибает никого не виня. Он знает, жизнь трудно изменить! Даже погибая, Ииусу (Иешуа) исполняет свою миссию. М.А.Булгаков деяниями Воланда и его сподручных вроде бы устанавливает некую справедливость, за которую боролся Иешуа. В этом парадокс книги: силами зла порой вынужденно утверждается добро. Так «материализзуется» в романе идея, выраженная в его эпиграфе – цитате из трагедии Гете «Фауст»: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

Таким образом, критическое рассмотрение поэтики магических, евангельских и демонологических страниц произведения; сравнительный анализ текста в Булгакова с произведениями классиков, выявление художественных возможностей М. А.Булгакова как талантливого самобытного писателя-новатора, автора уникального творения, дает основание говорить, что в романе «Мастер и Маргарита» мы имеем дело с подлинным шедевром мировой и русской литературы ХХ века.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. БУЛГАКОВ М.А. Мастер и Маргарита. Роман. // М.А. Булгаков. Полное собрание сочинений в восьми томах. Подготовка текста В.В. Петелина. – М.:2010. – т. 3. – с.123- 481.

ххх

2. Абрагам П.Р. Роман «Мастер и Маргарита» М.Булгакова в аспекте литературных традиций. АКД. – М.: 1989. -24с.

3. Айтбаева Г. «Меч исчезнет, а вот звезды останутся…» (о романе М.А. Булгакова // РЯЛКШ, 1991, № № 2-3, с. 43-48.

4. Акимов В.М. Надо ли отдавать нечистой силе Михаила Булгакова // Фома, 1996, № 2, с. 36-42.

5. Андреева А.Ю. Над страницами Михаила Булгакова ( с уроков по роману «Мастер и Маргарита») // РЯЛШК, 1995, № 4, с. 75- 84.; № 5-6, с. 96-100.

6. Андреев П.А. Беспросветье и просвет: фантастические рассуждения о фантастическом роман // Литературное обозрение, 1991, № 5, с. 108-112.

7. Арсланов В. За что казнил М.Булгакова Михаила Александровича Берлиоза // Вопросы литературы, 1989, № 8, с. 115-147.

8. Ачкасова Л.С. Принципы сюжетно-композиционной организации романа«Мастер и Маргарита» // О жанре и стиле советскойф литератувры.- Тверь, 1992, с. 21-27.

9. Барков А.Н. Религиозно-философские аспекты романа «Мастер и Маргарита» // Возвращенные имена русской литературы. Самара, СГПИ, 1994, с. 64-72.

10. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. – М.: 1979, 320с.

11. Безродный М.В. Об одном источнике романа «Мастер и Маргарита» // Русская литература, 1992, № 12, с. 205- 208.

12. Бэльза И. Генеалогия романа «Мастер и Маргарита // Контекст. 1979. – М.: Наука, 1979, с. 156-248.

13. Бэльза И. Дантовская концепция «Мастер и Маргарита» // Дантовские чтения. М.: Наука, 1989, с. 58-90.

14. Васильева М.Г. Гоголь в творческом сознании М.А. Булгакова. АКД.- Томск. 2005,. – 23с.

15. Вулис А.З. Поэтика Мастера. // Звезда Востока, 1990, № 10, с. 107-122.

16. Галинская И.Л. «Ключи даны»: шифры Михаила Булгакова / М.А.Булгаков, Мастер и Марграита. – М.: Современник, 1989, с. 27—301.

17. Зеркалов А. Евангелие Михаила Булгакова: опыт исследования ершалаимских глав. – М.: 2003, с.191с.

18. Золотоносов М. «Сатана в нестерпимом блеске»: изучение контекста романа // Литературное обозрение, 1991, № 5, с.100-107.

19. Киселев Л.Ф. Диалог добра и зла в романе «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова // Филологические науки, 1991, № 6, с. 3-11.

20. Крючков В.П. «Он не заслужил света. Он заслужил покой..» // Литература в школе, 1998, № 2, с.11- 57.

21. Лакшин В. Я. «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова // Новый мир, 1968, № 6, с. 34-42. – Его же: Булгакиада. - Киев, 1990.

22. Лесскис Г. А., Атарова К. Путеводитель по роману «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова. – М.: Радуга. 2007. – 520с.

23. Маранцман В.Г. Проблемный анализ романа «Мастер и Маргарита» М.А. Булгкова // Литература в школе, 2002, № 2. С. 40-42.

24. Немцев В.И. Поэтика М.А.Булгакова. АКД.- Волгоград, 1999. – 72с.

25. Соколов Б.В. Булгаков: энциклопедия.- М.: Алгоритм, 2003. - 608с.

26. Фиалкова Л.Л. К генеалогии романа «Мастер и Маргарита // Изв. АН СССР,1981,№6,с.532-536.
27. Чеботарева В.А. О гоголевских традициях в прозе Булгакова // Русская лит-ра, 1984, № 1, с. 166-176.

28. Чудакова М.О. Творческая история романа «Мастер и Маргарита // Вопросы литературы, 1976, № 1, с. 218-257.

29. Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. – Киев: Валкер, 1996. – 288с.

30. Яблоков Е.А. Проза М.Булгакова: ст-ра худ-го мира. АКД. – М.: 1997,- 47с.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ КР

ОШСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ РУССКОЙ ФИЛОЛОГИИ

На правах рукописи

УДК: 081/01

Абдималикова Уулкан

«Магическое в романе

«Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова»

Автореферат

магистерской диссертации

ОШ – 2021

Диссертация выполнена на кафедре всемирной литературы ОшГУ

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент Асанова Д.А.

Официальный оппонент: к.ф. наук, доцент Мурадымов Н.М.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Изучение феномена магического в творчестве Михаила Афанасьевича Булгакова, автора великого творения «Мастер и Маргарита» - это актуальная задача филологической науки. Словари так трактуют понятие магия, магическое: это совокупность действий и слов, обладающих чудодейственными свойствами и способных подчинить так называемые сверхъестественные силы ( С.И. Ожегов. СРЯ, с. 325).

Литературоведы Л.Яновская (1983), М.Чудакова (1988 ) справедливо отмечают, что после многолетнего замалчивания творение М.Булгакова "Мастер и Маргарита" по праву было признано в культурном мире как величайшее произведение русской и мировой литературы XX века.

Существует сотни различных толкований популярного романа, анализ которых дает основание делать вывод: творческая мысль Булгакова на многие годы опередила свое время. Роман, созданный в тридцатые годы, то есть в пору расцвета писательского дарования автора, к сожалению, остался в письменном столе. Он не увидел света. А в эти годы им были написаны такие яркие произведения, как роман "Жизнь господина де Мольера", "Театральный роман", драма "Кабала святош", "Последние дни" и другие.

Булгаков создавал "Мастера и Маргариту" как исторически и психологически достоверную книгу о своем времени и его людях: именно поэтому роман стал уникальным человеческим документом той сложной эпохи. Вместе с тем, все повествование обращено в будущее, эта книга на все времена, чему способствует ее высочайшая художественность. По сей день, мы убеждаемся в оригинальности и глубине творческих поисках автора, что подтверждается непрекращающимся потоком книг и статей о писателе.

Верно замечено: в романе присутствует некий особый магнетизм, своеобразная магия слова (М.Чудакова). Она покоряет читателя, вводит его в мир, где реальность невозможно отличить от фантазии. Даже время в романе течет по особым законам. Большой энциклопедический словарь дает такое толкование магии, - обряды, связанные с верой в сверхъестественные способности человека воздействовать на людей и явления природы. В романе чрезвычайно сильна тема высшей и даже дьявольской силы. Магические действия и акты, высказывания героев на высшие философские темы мастерски вплетены Булгаковым в художественную ткань произведения. Мотивы демонического играют значимую роль в структуре романа. Есть смысл критически взглянуть на творческий путь писателя, чтобы понять новаторство его творческих поисков при создании шедевра «Мастер и Маргарита». В этом актуальность работы.

Изученность проблемы. Видные булгаковеды Л.Яновская, М. Чудакова, А.Варламов, В.Петелин и др. указывают: творческий путь писателя вписывается в 20 лет (1919-1939гг), когда им было написано 112 фельетонов, 17 очерков, 46 рассказов, шесть повестей, три романа, 14 статей, 34 репортажа, 11 пьес, три инсценировки, два киносценария, пять либретто, один перевод (Б.С. Мягков). Свой литературный путь он начал с пьес, которые позже оказались утерянными (сохранилась пьеса «Сыновья муллы»). Затем были созданы оригинальные драмы («Дни Турбиных», «Зойкина квартира», «Багровый остров», «Бег», «Кабала святош», «Адам и Ева», «Блаженство», «Иван Васильевич», «Александр Пушкин», «Батум»), ряд инсценировок по произведениям классиков (“Дон Кихот”, «Мертвые душ», «Война и мир» и др.). мы не случайно акцент делаем на драматических опытах писателя, так как драматизм- одна из сильных сторон «Мастера и Маргариты». Во всех своих произведениях автор романа о Мастере и Маргарите поднимал проблемы, которые до сих пор остаются волнуют наше общество. М.А.Булгаков затрагивал вечные темы добра и зла, свободы и рабства, власти и подчинения, актуальные в любое время. И здесь весьма значимой была роль мировой классики.

Представляется насущным обобщение и осмысление всего накопленного в литературоведении о проблеме обогащения творческого мастерства писателя под благотворным влиянием традиций классики. Бесспорно одно: именно исследование феномена магического через призму взаимодействия с опытом предшественников (Данте, Шекспир, Мольер, Расин, Лопе де Вега, Гете, Гоголь, Пушкин, Чехов и др.) может помочь выявлению важных моментов историко-культурной парадигмы литературного процесса 20-40 годов прошлого века, особенностей развития искусств слова тех лет.

Актуальность данного исследования обусловлена недооценкой роли традиций классики в развитии русской магистики, демонологии первых десятилетий ХХ века, в то время как, сегодня это очевидно: новаторское искусство М.А. Булгакова 20-30-х годов переживало время поиска новых форм выразительности, достигло больших высот. А критика той поры, а позже и отечественное литературоведение, оказались не готовыми объективно осмыслить эти новации. Многолетнее замалчивание имени Михаила Булгакова и его наследия в СССР не давало полной картины развития литературы ХХ века. Сегодня наступило время решения этой задачи.

Новизна. Развитие литературоведения как науки представляет собой перманентную смену одной научной парадигмы знания другой. Общеизвестен весомый вклад в изучение истории русского литературоведения многих выдающихся ученых России и Кыргызстана (А.С. Архангельский, А.Н. Веселовский, М.М. Бахтин, Ю.М.Лотман, Д.Мирский, Г.Струве, П.А. Николаев, А.С.Курилов, Ю.В. Манн, Е.К. Озмитель, М.А. Рудов, К. Асаналиев, О. Ибраимов и др.). Справочник «Кто есть кто в русском литературоведении» (1992) довольно представительно демонстрирует состояние литературной науки конца ХХ века. Все чаще ученые говорят о необходимости комплексного анализа проблемы творческого наследия писателя, когда литературоведческий анализ должен быть основан на следующих принципах: рассмотрение феномена писателя как явления культуры, характеристика не только идеологической (как было в советскую пору), но и эстетической позиции автора, изучение произведения как элемента общечеловеческой и национальной духовной культуры. В этом новизна данной работы.

Традиционно отношение советской критики к автору «Собачьего сердца» и «Мастера и Маргариты» было однозначно негативным. Позиция РАППа зримо видна по статьям: Л. Авербах «Почему мы против Булгакова» (На лит. посту, 1928, № 20-21), А. Фадеев «Против булгаковщины» (Рабочая Москва, 7-ХП- 1928) и др. Лозунг рапповца Вл. Киршона был однозначен: «Советскому обществу произведения Булгакова не нужны». Естественно, трудно говорить о желании критики и литературоведения 20-40-х годов ХХ века разобраться в сложном феномене автора «Мастера и Маргариты».

Объект исследования. Материала о жизни и творчестве М.А.Булгакова и «вокруг» него накопилось немало. Изданы Собрание сочинений в 10 томах под редакцией Э. Проффер (Анн Арбор-Мичиган, 1982- 89), Собрание сочинений в 5-и томах под редакцией Г.С. Гоца, А.В. Караганова, В.Я. Лакшина, П.А. Николаева, В.В. Новикова (М.: 1989- 90), в 10 томах (1999), в которые вошли все драматические произведения писателя. В подготовке, выпуске, комментировании текстов отечественных собраний сочинений участвовали известные булгаковеды В.В. Гудкова, И.Е. Ерыкалова, Е.А. Кухта, Я.С. Лурье, А.А. Нинов, О.В. Рыкова и др.

Наметились сдвиги литературоведов по созданию опыта творческой биографии, малоизученным сторонам творческой деятельности Булгакова. Внимание Д.А. Гиреева, Б.С. Мягкова, Б.В. Соколова и других к киевским, владикавказским, московским страницам биографии писателя лишний раз продемонстрировало то, что жизненный путь М.А. Булгакова, пришедшийся на 20-30-е годы ХХ века, был нелегок и трагичен. В революционной России, пережившей страшную мировую войну, две революции, гражданскую войну, шли нескончаемые споры и дискуссии о будущем новой литературы и искусства. Ревнителями Пролеткульта создавался миф о новом искусстве. Главным героем всех событий становилась толпа. Как и во всякой революции, толпу прельщал дух разрушения, анархии, отказ от традиций классики. Вместе с падением старого строя происходило разрушение культуры, семьи, дома, прежних нравственных ценностей, то есть того, что было для М.А. Булгакова свято. Он понимал, что «грядущие перспективы» оборачиваются для России падением культуры. Ему были вполне понятны чувства, которые волновали И.А. Бунина, высказанные им в книге «Окаянные дни». Вот почему он своего героя сатану Воланда отправляет в столицу советской страны: ему любопытно выяснить, что большевики действительно создали нового человека. Вся книга Булгакова посвящена развенчанию этой химеры.

Авторы книг, исследований о писателе “Творческий путь М.А. Булгакова” Л. Яновская (1983), “Жизнеописание Михаила Булгакова” М. Чудакова (1988), “Михаил Булгаков” В. Петелин (1989), “Михаил Булгаков” В. Немцов (1991), “МИхаил Булгаков” А.Варламов (2008) отмечают неприятие им ни «белых», ни «красных». Перед врачом Булгаковым стояла дилемма, и он выбирает третий путь (об этом пишут Л. Яновская, М. Чудакова, Б.Соколов, А.Варламов и др.). Ежедневно молодому автору сатирических фельетонов, рассказов, повестей, пьесе приходилось в Москве решать вопрос: переступить через себя или нет, писать конъюнктурные вещицы на революционные темы, ему чуждые, или остаться верным идеалам неангажированной классики? В первом случае его ждало бы безбедное существование, во-втором - безвестность и нищета. «Двух станов не боец», Булгаков сразу стал подвергаться нападкам сторонников «пролетарского» искусства, которые объявили стороннику развития классических традиций настоящую войну. В общественный и литературный обиход в те годы вошло словечко «булгаковщина», когда с языка Л.Авербаха, А.Фадеева и др. звучали обвинения типа «внутренний эмигрант», «антисоветское явление».

Все усилия самого писателя и особенно его жены Елены Сергеевны, опубликовать в 40-е годы книгу, успеха не имели. Лишь в оттепельные годы журнал «Москва» опубликовал роман «Мастер и Маргарита» (Москва, 1966), что вызвало шумную дискуссию на страницах советских газет и журналов. Отметим статьи И.Виноградова, М.Гуса, В.Лакшина первыми попытавшихся понять сложный художественный мир демонического романа писателя. К сожалению, в брежневские застойные годы вокруг наследия М.А. Булгакова снова наступила полоса замалчивания. Весьма редкими были публикации статей: И.Виноградова «Завещание Мастера» (Вопросы литературы, 1968), И. Бэлзы («Генеалогия «Мастера и Маргариты» /1978), И.Р. Альми («Роман «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова и традиции русской классики /1979), М.Арсланова («За что казнил Михаил Булгакова Михаила Александровича?» /Вопросы литературы, 1989, № 8). Отметим, что эти публикации имели важное значение, напоминая миллионам читателей, что в русской культуре есть такая замалчиваемая фигура как автор «Мастера и Маргариты».

Юбилейные материалы 1991 года, когда отмечалось 100-летие со дня рождения М.А. Булгакова, способствовали переосмыслению многих страниц жизни и творчества писателя. В Москве, Киеве, Куйбышеве, Томске и др. прошли научные конференции, был издан ряд неопубликованных текстов писателя. Тогда наметился реальный поворот в булгаковедении, стало возможным говорить об интересе писателя к классике и современности, к фантастике и демонологии. Это было заметно по материалам конференции в Куйбышеве “Литературные традиции в поэтике М.А. Булгакова” (1990), на которой говорилось о традициях великих класиков в творчестве писателя. Событием стали издания книг «Булгакиада» Вл. Лакшина (1991), «Ключи даны» шифры Михаила Булгакова» И.Л. Галинской (1989) «Сатана в нестерпимом блеске» М. Золотоносова (1991), авторы которых говорят об актуальности изучения демонического, магического начала в романе

Эти аспекты были затронуты на конференции в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР. Здесь с докладами выступили Н.Н. Скатов, А.И. Павловский, В.В. Бузник, Н.А. Грознова, Т.М. Вахитова, Б.В. Соколов, Г.С. Файман, В.А. Шошина, В.П. Муромский и др. Ими отмечалось, что наследие Булгакова «долгие годы было объектом тотальной травли со стороны деятелей культуры» (Н.Н. Скатов). Ученый подчеркнул, что при изучении жизни и творчества автора ««Мастера и Маргариты» необходимо преодолеть банальные, привычные схемы, ослабить растущее конъюнктурное, политизированное внимание к творчеству писателя: «Литературоведение, пройдя через своеобразный шок, вызванный публикацией романа «Мастер и Маргарита», через (несвободное от политических установок) освоение горизонтальных пластов булгаковских произведений, наконец-то приступает к глубинному осмыслению мира художника, в ее связях с традициями классики» (4) В докладах Т.М. Вахитовой, Б.В. Соколова были уточнены некоторые аспекты политических и эстетических взглядов писателя, Н.И. Желтова, В.П. Муромский затронули вопросы его взаимоотношений с литературной средой (М. Горький, А.В. Луначарский и др.). О противостоянии «веку-волкодаву» драматургии М.А. Булгакова говорили А.И. Павловский (ИРЛИ), Г.С. Файман и др. Я.С. Лурье в докладе «Из истории булгаковедения» затронул вопрос о положении дел в этой дисциплине. Со дня появления первых статей о писателе (Русская литература, 1965, № 2) прошли десятилетия, наметились некоторые пунктиры изучения проблемы: связи Булгакова с произведениями классиков (А.С.Пушкин, Вл. Одоевский, Н.В.Гоголь, М.Салтыков-Щедрин и др.). Чувствуется интерес к Булгакову в западном литературоведении (Э. Проффер, А.Дравич, Л.Милн, М.Йованович, В.Казак, Дж. Кертис, А. Сказа и др.), которое, к сожалению, мало говорит об интересе русского писателя к зарубежной классике.

Как видим, степень изученности материала не одинакова в различных ее аспектах. Достаточно удовлетворительно исследован жизненный и творческий путь М.А. Булгаквоа (Л. Яновская, М. Чудакова, В.Петелин /1989/, А.Варламов /2008), О. Михайлов /2011) и др. К сожалению, несмотря на наличие работ, статей видных ученых (Л. Яновская, М. Чудакова, В.Петелин, А.Варламов, О. Михайлов и др.) проблема изучения феномена магического остается насущной задачей науки. Требует к себе внимания художественный метод писателя, роль феномена магического, демонического через анализ опыта мировых классиков Данте, Гете, Гофмана, Н.В.Гоголя Вл. Одоевского и др.вания.

Объект исследования: текст произведения М.А. булгакова и ряда классиков мировой литературы.

Предмет исследования: специфика проявления феномена магического в художественной системе романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова.

ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ РАБОТЫ: изучить феномен магического в художественной структуре романа "Мастер и Маргарита" М.Булгакова», использованное писателей в качестве художественного приема: философские, психологические, творческие поиски главных героев романа, стремящихся обрести ответы на вечные вопросы бытия (Бог, Сатана. Жизнь, смерть, любовь, семья и др. Цели исследования определили круг задач работы: 1) Критически рассмотреть евангельские и демонологические линии произведения; 2) провести сравнительный анализ текста в подходе Булгакова к таинственному, сверхестественному; 3) выявить художественные возможности М.Булгакова как талантливого самобытного писателя, поэтику и мистику его творческого наследия; 4) определить значимость романа как уникального явления мировой и русской литературы XX века, новаторски решающего проблему магического.

Теоретической основой работы послужили исследования таких литературоведов, как Л.Яновская, М. Чудакова, В.Лакшин, В.Петелин, И. Бэлза, А.Варламов, О. Михайлов, А.Вулис и др.

Выбор методов исследования обусловлен спецификой текстового материала и задачами работы. Нами использовались описательный метод (сбор, анализ, классификация, интерпретация явлений магического в тексте романа), сравнительный метод текстов изучаемого писателя и классиков мировой литературы. Обобщение осуществлялось приемами и методами наблюдения, сравнения, синтеза, анализа.

Положения, выносимые на защиту: 1). Частые отсылки демонических образов и мотивов романа «Мастер и Маргарита» к различным источникам определяет жанровую специфику произведения; архетипы и магические образы буквально обильно представлены в текте романа, соединяя произведение Булгакова со многими творениями великих художников слова (Данте, Гете, Гофман, Гоголь и др.); сакральное та первооснова, из которого взошла вся последующая литература; многие переклички, аллюзии носят объективно-типологический характер; 2) Некоторые совпадения в большинстве случаев это не подражание, не копирование, а развитие духовного опыта классиков; булгаковсике «метки» на поверхности текста- это своеобразный ключ к прочтению тех или иных образов; искусственная ориентация Булгакова на всю доступную ему область мировой культуры подчеркивает эсхатологический, итоговый для своего времени характер произведения; это дает право соотнести роман с символистской «неомифологической» традицией в литературе; интертекстуальность - порождает множественность смыслов; «чужие» и «свои» образы и мотивы трансформируются прозаиком, наполняясь новыми значениями; они переживают процесс травестирования; в силу этого в поэтике романа «Мастер и Маргарита» нашли емкое воплощение мировосприятие Булгакова, его видение культуры и истории. 4) В эпохе 30-х годов, когда происходит распад былой культуры и утрата духовных ориентиров — истоки духовной трагедии Булгакова-человека, которая выразилась в творческой позиции Булгакова-писателя: образы его книг несут идею справедливости в мир, погрязший во грехе; однако, даже справедливый судия в облике Князя Тьмы не способен изменить мир. Этим объясняется обилие эсхатологических примет в романе.

Научная новизна исследования заключается в том, что в работе впервые рассматривается действие творческих принципов организации текста (установка на двойственность, игровой принцип, текст в тексте) на уровне прообразов, а также предприняты попытки ввести целостный мифопоэтический анализ демонических образов и мотивов романа. В диссертации приводятся доказательства того, что архетипы, органично вбираемые демоническими образами и мотивами, становятся жанрообразующей основой романа. Некоторые грани художественного своеобразия «Мастера и Маргариты» изучены булгаковедами. В нашей работе учтены эти важные источники, но акцент сделан на выявлении объективно-типологических связей романа с русским фольклором, древнерусской литературой, с текстами мировой классики в плане художественного воплощения феномена магического; изучение подобного рода реминисценций позволяет уточнить представления о жанре произведения и методе М. А. Булгакова.

Личный вклад диссертанта: впервые выполнено комплексное исследование литературных, мифологических и фольклорных истоков демонических образов и магических мотивов романа с точки зрения их функциональной значимости, выявления системы магических символов, указывающих на различные миры (мифомир состояния, мифомир прошлого, мифомир инобытия); выявлены переклички демонологической линии «Мастера и Маргариты» с материалом русских народных сказок, текстов древнерусской, русской и мировой классики.

Достоверность научных положений и выводов диссертации: фундаментально-комплексный характер поставленной проблемы, ее обоснованность, выбор адекватных решений проблемы магического обусловлены ориентацией на авторитетные теоретико-методологические труды выдающихся ученых-филологов.

Теоретическая значимость диссертации: нами дан системное исследование демонических образов и мотивов романа «Мастер и Маргарита», что дает возможность осмыслить особенности его поэтики. В исследовании раскрывается гетерогенность, полигенетичность демонических образов произведения М. А. Булгакова.

Практическая значимость диссертационной работы: основные положении, конкретные наблюдения и выводы будут использованы в последующих научных работах, посвщенных проблема булгаковедения; материалы данного исследования буду полезными при чтении вузовских лекционных курсов, проведении семинарских занятий, в спецкурсах по теории и истории литературы XIX и XX веков; материалы диссертации имеют важное значение при изучении творчества М. А. Булгакова в рамках школьной программы в кыргызской школе.

Апробация работы осуществлялась в выступлениях на межвузовских студенческих научно-практических конференциях, на научном семинаре кафедры всемирной литературы; концепция работы и ее основные положения становились темой докладов на научных конференциях аспирантов и магистрантов; На межвузовской научно-практической конференции, посвященной 70-летию проф. С. Момуналиева прочитан доклад «Духовно-нравственные основы романа «Мастер и Маргарита» (Ош, 2011, 30 апреля). Структура магистерского исследования: работа состоит из введения, трех глав с параграфами, заключения, библиографии

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Изучение феномена магического в творчестве Михаила Афанасьевича Булгакова, автора великого творения «Мастер и Маргарита» - это актуальная задача филологической науки. Словари так трактуют понятие магия, магическое: это совокупность действий и слов, обладающих чудодейственными свойствами и способных подчинить так называемые сверхъестественные силы ( С.И. Ожегов. СРЯ, с. 325).

Литературоведы Л.Яновская (1983), М.Чудакова (1988 ) справедливо отмечают, что после многолетнего замалчивания творение М.Булгакова "Мастер и Маргарита" по праву было признано в культурном мире как величайшее произведение русской и мировой литературы XX века.

Существует сотни различных толкований популярного романа, анализ которых дает основание делать вывод: творческая мысль Булгакова на многие годы опередила свое время. Роман, созданный в тридцатые годы, то есть в пору расцвета писательского дарования автора, к сожалению, остался в письменном столе. Он не увидел света. А в эти годы им были написаны такие яркие произведения, как роман "Жизнь господина де Мольера", "Театральный роман", драма "Кабала святош", "Последние дни" и другие.

Булгаков создавал "Мастера и Маргариту" как исторически и психологически достоверную книгу о своем времени и его людях: именно поэтому роман стал уникальным человеческим документом той сложной эпохи. Вместе с тем, все повествование обращено в будущее, эта книга на все времена, чему способствует ее высочайшая художественность. По сей день, мы убеждаемся в оригинальности и глубине творческих поисках автора, что подтверждается непрекращающимся потоком книг и статей о писателе.

Верно замечено: в романе присутствует некий особый магнетизм, своеобразная магия слова (М.Чудакова). Она покоряет читателя, вводит его в мир, где реальность невозможно отличить от фантазии. Даже время в романе течет по особым законам. Большой энциклопедический словарь дает такое толкование магии, - обряды, связанные с верой в сверхъестественные способности человека воздействовать на людей и явления природы. В романе чрезвычайно сильна тема высшей и даже дьявольской силы. Магические действия и акты, высказывания героев на высшие философские темы мастерски вплетены Булгаковым в художественную ткань произведения. Мотивы демонического играют значимую роль в структуре романа.

Во введении дан критический обзор существующей литературы и определены цели и задачи исследования. Анализ феномена магического (демонического) дает возможность по новому взглянуть не только на сам закатный роман, но и на весь творческий путь писателя. Так можно глубже понять новаторство его творческих поисков при создании шедевра «Мастер и Маргарита». В этом актуальность и новизна работы.

В первой главе с опорой на труды известных ученых ( М.М.Бахтин, М.О. Чудакова, А.З. Вулис, В.Я. Лакшин и др.) обстоятельно выявлена творческая позиция Михаила Булгакова к наследию классиков, в том числе и в плане осмысления феномена магического, демонического мотива. Сопоставительно изучены текст русского писателя ХХ века и произведений европейских классиков Данте («Божественная комедия»), Гете и др. Отмечено, что в пору революционного нигилизма и всеотрицания традиций предшественников, Автор «Мастера и Маргариты» избежал этой «болезни». Он очень бережно осваивал уроки классики, творчески используя в своем романе многие мотивы мировой литературы. Магические и деомнические мотивы, считаем мы, в романе «"Мастер и Маргарита" обусловлены благотворным воздействием опыта классиков.

Вторая глава диссертации посвящена исследованию поэтики магического в художественной структулре произведения. В отличие от многих советских писателей пролетарского происхождения, М.А.булгаков был сыном видного киевского ученого-богослова. В семье царила атмосфера почитания книг, веры во всевышнего. Дети в доме Булгаковых вырастали с определенной долей воцерковленности, то есть церковь, ее обряды имели для них определенное значение. Роман «Мастер и Маргарита» насыщен религиозными, мифологическими, магическими, демоническими мотивами. С первых страниц, начиная с эпизода беседы директора МАССОЛИТа Михаила Александровича Берлиоза и начинающего поэта Ивана Бездомного и завершающими эпизодами книги, роман насыщен спорами о Боге, о Сатане, о казни Иешуа (Иисуса Христа), о вере и безверии. И как уже нами говорилось, в связи с линией Воланда-Сатаны весь текст романа насыщен с нечистой дьявольской силой. Здесь и загадочная встреча на Патриарших прудах Берлиоза и Иванушки Бездомного со странным неизвестным господином, их странный разговор есть или нет бога, о жизни и смерти, гибель Берлиоза, описания Ночи полнолуния. Очень важен эпизод сеанса черной магии в варьете «Потусторонняя». В работе дается подробный анализ текста об этой МАГИИ. О МИСТИФИКАЦИЯХ, происходящих в советской столице. Вся картина пронизана таинственностью, мистицизмом и шумным скандалом для тысяч москвичей. Как и мы смертные, они поверили, что все можно брать, нахапали, а выйдя на улицу, обнаружили сотни голых дамочек, оставшимися без платьев, куда-то наряды растаяли из этого бесовского «модногол магазина», не стало сатанинских денежных купюр, вмиг превратившихся в дребедень. Поистине, дьяволское наваждение напало на советских людей. Умному Воланду ничего не стоило разбудить в людях их алчность, всеобщий психоз. «Люди, как люди», - мудро говорит Князь Тьмы. – Любят деньги, но ведь это было всегда». На память приходят знаменитые куплеты Мефистофеля из «Фауста» Гете: «Люди гибнут за металл- сатана там правит бал!» Поэтика магического и демонического начала помогает автору четко выразить мысль: жизнь в советской стране изменилась мало! Здесь царят взяточничество, вымогательство, пьянство.

В третьей главе критическому анализу подвергнут феномен демонического в романе «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова. Его истоки нами обнаружены уже в ранних произведениях писателя: в повестях «Записки на манжетах», «Дьяволиада». В романе «Мастер и Маргарита» зримо ощущается бережное развитие Булгаковым традиций Лермонтова, Гоголя, Пушкина, Одоевского. Вслед за исследователями (М. О. Чудакова, В. Агеносов, М. Золотоносов и др.) мы считаем, что Булгаков - писатель магического, мифологического реализма. Он всегда внимательно изучал тексты по демоннологии. Отсюда, в его книгах и образы сатаны Воланда, дьяволиады, чертей и пр. Коровьев, кот Бегемот и др. Нами в работе подчеркнуто, что в поэтике Булгакова они играют структурообразующую роль. Тексты писателя дают немало пищи для размышлений. Чаще всего автор вместо концептов сатана, дьявол пользуется словом черт( «к черту», «черт возьми», «у черта на куличках»). Демоническое присутствует у автора «Дьяволиады» постоянно и в разных вариациях. Однако, черт-дьявол в Записках напоминает лубочного черта. Булгаковский дьявол несет в себе черты народной мифологии: у него крючья, которыми он раздирает тело, трубит в трубу, готов мучить умирающего. Если у Пушкина, Лермонтова, Гоголя порой Петербург - это город-дьявол, то у Булгакова- это Москва. Богат дьявольскими мотивами глава «Московская бездна». А сколько бед выпало из-за дьявольских шуток бедному Короткову («Дьяволиада»). В образе Короткова мы видим следы воздействия опыта не только Гоголя (Аакакий Акакиевич), но и Достоевского (Башмачкин из «Двойника»).

Концепт Сатаны появляется у М. Булгакова в романе «Мастер и Маргарита». Тема демонической силы здесь решена как трагикомическая коллизия взаимоотношений между Богом, Сатаной и человеком. Сатана выдает себя за профессора «черной магии» и с компанией слуг разгуливает по советской Москве. М. Булгаков по своим взглядам был человеком умеренно-либеральных реформ, скептически относясь ко всем революционным переменам. Вот почему Воланд – образ многомерный, то он выступает как носитель определенных философских взглядов, то фигурой, заставляющей приглядеться к характеру нравственных ценностей москвичей. С помощью Воланда автор вскрывает правду и ложь, великое и мелочное, подлое в советских людях. Это сближает его с Маяковским, его оппонентом, который сатирически высмеивал советскую дрянь. В сценах и встречах с москвичами Воланд и его свита выступают силой, которая обнажает то, что москвичи стремятся скрыть от глаз. Все эпизоды строятся по одной схеме: встреча, испытание, разоблачение и наказание. И здесь важную роль играют инвективы – чертыхания. Ими, как и в «Записках», «Дьяволиаде» широко пользуются не только обычные смертные персонажи, но и Воланд и его свита. «Говорю вам, капризен, как черт знает что!» - зашептал Коровьев. «А черт вас возьми, с вашими бальными затеями!» - буркнул Воланд, не отрываясь от своего глобуса». Настойчивое использование в главах, где действует Воланд и его помощники, инвектив с упоминанием имени дьявола(черта) не случайно. Автор это делает специально, создавая иронический подтекст. Вспомним эпизод с потерявшим терпение Прохором Петровичем («Да что ж, это такое? Вывести его вон , черти б меня взяли!» А тот, вообразите, улыбнулся и говорит: «Черти чтоб взяли? А что ж, это можно!» Прохор Петрович не один в такой ситуации. Иуда, барон Майгель, Берлиоз и многие другие пережили чувство ужаса от таких встреч.

Плутовские похождения московских демонов потрясают многих. «Громадный, как боров, черный как сажа» Кот разъезжает на трамвае, устраивает дебош в Торгсине. Писатель использует поэтику «карнавала, чтоб разоблачить «мертвые души» советского общества. Таким образом, магическое, демоническое в художественном мире М.А.Булгакова это важное средство развенчания многих канонов советской жизни. Несмотря на широковещательные лозунги советской идеологии, природа человеческая изменилась мало. Они спешать заполучить жирный кусок от жизни, грешат, обманывают, изменяют, берут взятки.

В страшных мучениях умирает добрейший непротивленец Иешуа, погибает никого не виня. Он знает, жизнь трудно изменить! Даже погибая, Ииусу (Иешуа) исполняет свою миссию. М.А.Булгаков деяниями Воланда и его сподручных вроде бы устанавливает некую справедливость, за которую боролся Иешуа. В этом парадокс книги: силами зла порой вынужденно утверждается добро. Так «материализзуется» в романе идея, выраженная в его эпиграфе – цитате из трагедии Гете «Фауст»: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

Таким образом, критическое рассмотрение поэтики магических, евангельских и демонологических страниц произведения; сравнительный анализ текста в Булгакова с произведениями классиков, выявление художественных возможностей М. А.Булгакова как талантливого самобытного писателя-новатора, автора уникального творения, дает основание говорить, что в романе «Мастер и Маргарита» мы имеем дело с подлинным шедевром мировой и русской литературы ХХ века.

Основные положения диссертации изложены в статьях:

РЕЗЮМЕ

магистерской диссертации Абдималиковой Уулкан «Магическое в романе «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова

Ключевые слова: магия, магическое, демоническое,христианство, евангелие, миф, архетип, поэтика, текст, традиции классики, мистика, реальность, сатана, символика, лейтмотив.

Цель исследования: изучить феномен магического в художественной структуре романа "Мастер и Маргарита" М.Булгакова», использованное писателей в качестве художественного приема: философские, психологические, творческие поиски главных героев романа, стремящихся обрести ответы на вечные вопросы бытия (Бог, Сатана. жизнь, смерть, любовь, семья и др.).

Объект исследования: текст произведения М.А. Булгакова и ряда классиков мировой литературы.

Предмет исследования: специфика проявления феномена магического в художественной системе романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова.

Методы исследования: методологическую основу диссертации составили идеи трудов М.М.Бахтина, М.О. Чудаковой, Л. Яновской, В.Я. Лакшина В.В. Петелина и др. ученых. Были использованы сравнительно-исторический и сопоставительный методы.

Новизна работы состоит в том, что впервые изучен феномен магического в романе «Мастер и Маргарита».

Область применения: материалы могут быть использованы при работе в школе на уроках русской литературы.