Когда говорят о Пушкине, то невольно вспоминают имена его друзей, лицейских братьев, товарищей. И незаслуженно забывают простых "маленьких людей" - спутников удивительной жизни Пушкина. А люди эти - интересные, настоящие, достойные светлой памяти. И первый из них - Никита Тимофеевич Козлов, дядька поэта.
Между няней Ариной Родионовной и дядькой Пушкина очень много общего. Они были крепостными крестьянами. Всю жизнь прожили при господском дворе. Состояли между собой в родстве. Никита Тимофеевич был женат на дочери Арины Родионовны Надежде Федоровне.
Родившись в 1770 году в нижегородской вотчине Пушкиных селе Большое Болдино, Козлов прошел весь путь тяжелой неволи крепостного человека, испробовал всю горечь нищеты.
Будучи от природы любознательным и настойчивым, он самоучкой освоил грамоту. Малым мальчонкой был взят Сергеем Львовичем ко двору. В начале своего поприща он был казачком: разжигал барину трубку, бегал на побегушках.
Потом возвысился и к семнадцати годам был возведен в ранг камердинера. Натура поэтическая, он увлекался игрой на балалайке и гитаре, не был лишен интереса к стихотворству и сочинял сказки.
В своих воспоминаниях сестра Пушкина Ольга Сергеевна так рассказывает о литературных опытах дядьки: "В доме деда и бабки благоденствовала и процветала по-эзия. Процветала она и благоденствовала до такой степени, что в передней комнате Пушкиных (комнате, где толпились слуги) поклонялись музе доморощенные стихотворцы... Никита Тимофеевич состряпал нечто вроде баллады о "Соловье Разбойнике", богатыре широкогрудом Еруслане Лазаревиче и златокудрой царевне Милитрисе Кирбитьевне. Безграмотная рукопись Тимофеича, в которой был нарисован в ужасном, по его выражению, виде Змеи Горыныч, долгое время хранилась у моей матери..."
Будущий автор "Руслана и Людмилы", который в те годы был от горшка два вершка, не раз слышал сказку своего дядьки, и она крепко запала ему в душу.
Никите было уже далеко за тридцать, когда Сергей Львович обратил на него особое внимание. Подраставшему сыну пришло время расстаться с нянькой. И вот Никита Тимофеевич объявляется дядькой маленького барина; ему доверили его растить, учить жизни, уму-разуму. С этих пор Никита Тимофеевич становится спутником всей жизни Пушкина, до его гробовой доски. Он был при маленьком мальчике в Москве. Водил его на народные гулянья. Он заставлял своего "Сашку" лазать на колокольню Ивана Великого, показывал кремлевские древности и святыни. С Пушкиным-юношей он жил в Петербурге после лицея.
В дядьке своем Пушкин, по его словам, видел настоящего русского человека.
Познания дядьки были обширны. Его простая, умная речь обращала на себя внимание друзей молодого поэта.
Крамольные стихи - "Деревня", "Вольность", эпиграммы на "барство дикое" - Пушкин отдавал на сохранение верному своему дядьке.
О замечательном отношении Пушкина, о его уважении к своему слуге свидетельствует событие, закрепившее навсегда дружеские отношения между ними.
В Петербурге в одном доме с Пушкиным жил его лицейский товарищ, барон, впоследствии граф, Модест Андреевич Корф - большой барии, крепостник. Однажды Корф ни за что ни про что побил Никиту Тимофеевича. Дядька прибежал жаловаться Пушкину. "Александр Сергеевич, вспылил и заступился за дядьку, вызвал Корфа на дуэль. На письменный вызов Пушкина Корф ответил по-французски: "Я не принимаю вашего вызова из-за такой безделицы"... Буря повела к тому, что Александр Сергеевич начал коситься на Корфа и стал его избегать".
Для Пушкина всякий простой человек, все равно, кем бы он ни был - кучером, кухаркой или ямщиком, - был прежде всего человеком, имевшим такое же чувство достоинства, как Корф и другие господа.
Никита Тимофеевич на всю жизнь запомнил его заступничество и вскорости отблагодарил Пушкина должным образом.
Царь Александр I говорил: "Пушкин наводнил Россию возмутительными стихами, вся молодежь их читает. Пушкина надобно сослать в Сибирь!"
2 апреля 1820 года царь приказал сделать обыск у Пушкина и, в случае необходимости, арестовать его. Полицейский сыщик Фогель, придя к Пушкину в его отсутствие, встретил Никиту Тимофеевича и стал просить почитать рукописи Пушкина. Фогель прикинулся поклонником поэта, но Никита, предупрежденный Александром Сергеевичем о возможности такого визита, наотрез отказал Фогелю. Тогда сыщик стал предлагать Никите деньги, и немалые. Но Никита открыл дверь и выпроводил гостя.
Когда Пушкин возвратился домой, он увидел сияющего дядьку.
- Что так весел, Никитушка?
- Да как же не радоваться, когда беда ушла со двора... - И Никита рассказал Пушкину во всех подробностях о визите сыщика.
Наступили тревожные дни...
5 мая 1820 года А. И. Тургенев сообщил П. А. Вяземскому: "Участь Пушкина решена. Он завтра отправляется в ссылку".
Царский приказ был строг. Сборы были недолги.
- Что ж, едем, Тимофеич? - Едем, батюшка!
- А куда едем, знаешь, старче?
- Да по России, куда ж еще! - отвечал Никита.
6 мая Пушкин и Никита Козлов покинули Петербург, До Царского Села вызвались проводить друзья - лицейские братья Дельвиг и Яковлев. В Царском долго прощались. Спрыснули дорожку, чтоб пыльно не было. Наконец ссыльные сели на перекладные и по скучному белорусскому тракту тронулись в далекий, далекий путь. В дороге сразу же скинули городское платье: Пушкин - свой городской сюртук, Никита - свою "ливрею". В красных рубашках, опоясках и высоких сапогах, поэт и его дядька выглядели довольно забавно...
17 мая прибыли наконец в Екатеринослав. Остановились в трактире, где их чуть заживо не съели клопы. В городе было пыльно и душно. С утра отправились купаться на Днепр. Пушкин любил уплывать далеко. Никита волновался, кричал, умолял держаться ближе к берегу... В одну из поездок на лодке, после купанья, Пушкин схватил лихорадку. Несколько дней пролежал в бреду. Никита натирал больного водкой, бегал в больницу за порошками. После выздоровления поехали дальше.
В Кишиневе Никита жил в одной из двух комнат, отведенных Пушкину. Никита Тимофеевич делил с Пушкиным все тяготы, лишения и нужду. А тягот было немало. Трудно было вольному поэту переносить притеснения со стороны власти. Ему, числившемуся на государственной службе, полагалось регулярно ходить в церковь, в местный архиерейский дом или, как там его называли, "Митрополию", нужно было говеть, исповедоваться. Это было обязательно. Неисполнение наказывалось.
"Дай, Никита, мне одеться: в "Митрополии" звонят!" - писал Пушкин в одном из своих шуточных стихотворений, осмеивающих местные кислые нравы и обычаи. Он любил читать эти стихи вслух, подражая глухому басу церковного колокола.
Жизнь Пушкина закончилась на юге ссорой с графом М. С. Воронцовым. Это и привело к ссылке в Псковскую губернию, в село Михайловское.
В дорогу собирались спешно. Никита бегал к разным лицам с записочками Пушкина об одолжении 20, 30, 50 рублей... На деньги, взятые у Веры Федоровны Вяземской, купили дорожную, модную, даже щегольскую, коляску. "Потом кому-нибудь продадим", - заметил Пушкин.
Наконец всё было кончено. 31 июля утром шикарная карета, запряженная тремя старыми казенными одрами, ехала по улицам шумной Одессы.
Наконец 9 августа показались холмы Опочки.
На другой день после приезда Никита был вызван в кабинет к старому барину на расправу.
Сергей Львович бегал по комнате, размахивал руками и кричал:
- Стыдно тебе, старый пес, что ты, невзирая на мои строгие приказания, ничего не донес о сыне... Как ты исполнял свою должность! Ах ты, развратный старый черт! Да я тебя пошлю свиней пасти! Прочь с моих глаз... На конюшню... Выпороть!
Разжалованный Никита был отнят у Александра Сергеевича и вскоре отправлен в Петербург "с сельскими припасами". Через несколько дней он был назначен в услужение Льву Сергеевичу (брату А.С. Пушкина).
Как жил Никита Тимофеевич у Льва Сергеевича, мы Знаем очень мало, да и жил он с ним недолго...
В сентябре 1826 года Никита по распоряжению Сергея Львовича, вновь назначается в услужение Александру Сергеевичу. Никита жил с ним в Москве в период сватовства к Н. Н. Гончаровой и после женитьбы неотлучно был при нем в Петербурге.
Он наблюдал за Пушкиным, как за ребенком. Гордился его славой, гремевшей по всему государству.
В середине июня 1830 года в Москве на квартиру Пушкина как-то зашел с визитом его приятель князь В. Голицын. Пушкина не оказалось дома. Голицын разговорился с Никитой. Тот, хорошо зная Голицына, обстоятельно рассказал о житье-бытье своего Александра Сергеевича и сообщил о том, что вскоре будет свадьба. Свою беседу с Никитой Тимофеевичем Голицын описал в стихах:
"Кн. Голицын.
Никитушка, скажи, где Пушкин царь-поэт?
Никита.
Давным-давно, сударь, его уж дома нет,
Не усидит никак приятель ваш на месте:
То к дяде на поклон, то полетит к невесте.
Кн. Голицын.
А скоро ль женится твой мудрый господин?
Никита;
Осталось месяц лишь гулять ему один...
Вот моя беседа с Вашим камердинером. Я продолжил бы ее в стихах, если бы не так стремился сказать Вам прозой, как бесконечно я раздосадован, что не застал Вас дома. Всего лучшего! Вл. Г.".
Особенно ревниво хранил Козлов книги Пушкина, его рукописи, переписку. Он считал себя чем-то вроде секретаря поэта. Временами даже переусердствовал. Однажды он, по просьбе Александра Сергеевича, так припрятал некоторые его книги, что Пушкин никак не мог их найти.
Для старого дядьки тридцатилетний Пушкин был таким же мальчиком, ребенком, требовавшим отеческой заботы, каким он был двадцать пять лет назад.
В последние годы жизни Пушкина Никита был уже не старый балагур и весельчак, а импозантный, строгий и к себе и к людям старик. Он сознавал, кем был Пушкин в его царстве-государстве.
В апреле 1836 года, в день похорон матери, Пушкин сказал сопровождавшему его дядьке, что внес в монастырскую казну деньги за место для собственной могилы, и указал, где надлежало положить его тело, буде он нечаянно умрет.
Старый Никита, конечно, не знал, на краю какой пропасти стоял Пушкин в эти последние его дни. Борьба поэта со всем Петербургом неумолимо вела его к гибели. Умудренный годами Никита чувствовал сердцем эту беду. Но чем он мог помочь?
Велико и безысходно было горе старого дядьки в тяжелые январские дни 1837 года. В. А. Жуковский рассказывает, что, когда карета с Пушкиным подъехала дому, на крыльцо выбежал растерянный Никита. Он 1 взял Пушкина, как ребенка, на руки и, горько плача, понес по лестнице.
- Грустно тебе нести меня? - спросил у него Пушкин.
Мы не знаем, что ответил ему Никита. Вероятнее всего, сильнее зарыдал...
Всю ночь и весь день и опять всю ночь Никита бегал го городу к докторам, к аптекарю, в лавку за морошкой, которой попросил умирающий...
Когда Пушкин скончался, Никита безотлучно стоял около гроба, и, по свидетельству современников, "рассказывал публике всем теперь известные эпизоды смерти Пушкина".
На другой день после отпевания он снял с крышки гроба шляпу с плюмажем Пушкина и отнес ее, как драгоценную реликвию, знакомому Пушкина.
Вместе с А. И. Тургеневым Никита Тимофеевич провожал поэта в последний путь.
Жандарм приказал лететь быстро, нигде не задерживаться. Ходили слухи, что в Пскове народ хочет распрячь лошадей и нести гроб на руках до Святых Гор.
И кони летели. За Псковом пала одна из лошадей. Пришлось задержаться в Острове.
Морозы в тот год стояли лютые. А Никита как встал на задок возка, припав головой к гробу, так и застыл. На что уж жесток был жандармский офицер Ракеев, сопровождавший гроб Пушкина, и тот был потрясен, видя доброго старика еле-еле живого.
"Человек у него был, - вспоминал Ракеев, - что за преданный был слуга! Смотреть даже было больно, как убивался. Привязан был к покойнику, очень привязан. Не отходил почти от гроба: не ест, не пьет..."
5 февраля, в десятом часу вечера, взмыленные кони остановились у ворот монастыря. Монастырь спал. Игумен распорядился внести гроб в верхнюю церковь. Никита побежал в Михайловское, чтобы собрать людей рыть могилу. Возвратясь, всю ночь простоял у гроба, распоряжался устройством могилы. Говорил Тургеневу: "Александр Сергеевич приказывал хоронить здесь, возле матушки..."
Рано утром другого дня гроб Пушкина был вынесен из соборного придела на руках крестьян и опущен в свежевырытую могилу.
Плакали крестьяне. Плакал Никита. Плакал древний колокол.
После панихиды Тургенев попросил Козлова приготовить ему узелок земли и еловую ветвь, чтобы увезти с собою в Петербург...
Всё было кончено. Тургенев уехал. Никита остался, чтобы отслужить панихиду в своем церковном приходе, на Ворониче.
В Михайловском были поминки: пришли все дворовые и крестьяне пушкинских деревень.
Как он ехал обратно, как добрался до Петербурга, Никита помнил плохо. Приехав - заболел простудного болезнью и чуть богу душу не отдал.
Дом Пушкина без Александра Сергеевича был не дом для Никиты. Всё в нем было чужое и как бы пустое. И вот, узнав, что над сочинениями Пушкина организована опека, а в опеке всеми делами заправляют Жуковский, Вильегорский и Тарасенков-Отрешков, Никита пришел к ним на заседание.
Упав на колени, он протянул нм свое заявление, в котором просил "не оставить его, старика, своею милостью".
- Да что вы, голубчик. Встаньте! Не нужно так, - обратился к старику Жуковский.
- Заставьте богу мелиться, возьмите хоть рассыльным. Я ведь и прежде много употреблялся Александром Сергеевичем по таким делам.
Просьбу старого дядьки уважили, и он был зачислен рассыльным.
Так и после смерти Пушкина Никита Тимофеевич Козлов продолжал состоять по литературным делам покойного!
Умер верный друг великого поэта в 1854 году в возрасте 84 лет. Перед смертью он просил жену похоронить его в Святых Горах, в ногах Александра Сергеевича.
817
70 385 
