Неявные свидетели войны

Муниципальный этап творческого конкурса среди детей и молодёжи «Наследники Победы»

Номинация «Сочинение»

«Неявные свидетели войны»

Автор: Маслецова Алиса,

ученица 11 «А» класса

МБОУ лицея № 4 г. Георгиевска.

Руководитель: Тараканова Марина Васильевна,

учитель географии

МБОУ лицея № 4 г. Георгиевска.

2025 год

Любое событие своей жизни каждый из нас понимает и принимает по-своему. Так устроен человек. И природа его такова, что прошедшее не проходит и не уходит от нас бесследно, часто занимая самые потаённые уголки души, периодически врываясь в нашу жизнь воспоминаниями, переосмысливая которые, мы понимаем суть когда-то случившихся событий.

Что может рассказать нам о войне? Документы из открывающихся в наши дни архивов, памятники и обелиски на улицах наших городов и станиц, музейные экспозиции, иногда чудом сохранившиеся в семьях солдатские треугольники и похоронки, плиты Зала Воинской Славы на Мамаевом кургане, облетевшие весь мир странички из блокадного дневника Тани Савичевой, или потрясшие всё разумное человечество деяния фашистских нелюдей в Георгиевске и его округе, собранные на страницах «Коричневого дурмана» Алексея Толстого. Бесспорно. Но я хочу рассказать вам и о других, неявных свидетелях той страшной войны.

В наши дни, когда ушли в бессмертие почти все ветераны, их место занимают «дети войны». Той страшной поры, когда подростки 9-15 лет заменили своих родителей на заводах и в поле, помогали в госпиталях и выживали на оккупированных территориях, нянчили малышей и мстили захватчикам. И рисовали. То, что видели и о чём мечтали.

Ребёнок рисует всегда. Ведь именно в изображениях он выплёскивает свои переживания, воспоминания, мечты, которые не может по каким-то причинам выразить вслух. И детские рисунки военных лет рассказывают нам, ныне живущим, о событиях, сохранившихся в душе детей военного поколения.

Таких художественных свидетельств той поры сохранилось очень немного. Ведь рисовали и на отправляемых на фронт письмах, и на выцветших страницах старых газет, и на тетрадных листочках в косую линию, обнаруженных в ящиках письменного стола и ставших символами довоенного детства…

Вот передо мной лист из такой тетради… Давно не наточенным химическим карандашом, который даже сейчас можно определить по синеватому оттенку грифеля, разного размера треугольниками обозначены контуры нескольких горных вершин. На переднем плане – неопытной и нетвёрдой, совсем детской рукой выведены примитивные силуэты людей. Они держатся за руки и идут к реке. Рядом с ними вооружённый мечом, скачущий всадник. Но конь под ним странный. С похожей на лебединую, выгнутой шеей и с горбом на спине. Верблюд! Но по рисунку видно, что всадник движется прочь от гор и реки. Он стремится на равнину, на фронт, защищать родных! Скорее всего, такую картину мог видеть ребёнок, попавший в эвакуацию куда-нибудь за Урал и видевший этапы формирования новых воинских соединений.

А вот другой рисунок, сделанный рукой подростка. Силуэт смотрящего в окно человека освещён огоньком керосиновой лампы, стоящей на деревянном столе без скатерти. Человек на рисунке, скорее всего, сам мальчик, смотрит в окно, держась за переплёт рамы. Во что он одет – разобрать невозможно. Но я думаю, что это должно было быть что-то из тёплой верхней одежды, потому что за окном видны контуры довольно высоких сугробов, а стёкла на самом окне покрыты прихотливым морозным узором. В прогретой дыханием или теплом ладони «форточку» мальчик на рисунке пытается что-то рассмотреть в сугробах. В его взгляде – отчаяние и надежда. И, может быть, чтобы подойти к окну, он встал даже из последних сил. И держится за раму, чтобы не упасть. Линии на рисунке то и дело прерываются и уходят за его границы, тёмно-серые полутона графита переходят в сероватый оттенок обёрточной бумаги… Может быть, оставшийся неизвестным автор этого рисунка передал, таким образом, страшное сообщение, когда в силу мальчишеской гордости у него так и не поднялась рука написать последнюю фразу ленинградской девочки: « Умерли все. Осталась одна Таня…»

Над третьим по счёту, без сомнения, «художественным» полотном потрудились, видимо, сразу несколько «юношей» младшего школьного возраста. На двойном тетрадном листе обломанным, но не сдавшимся пером и красным карандашом набросано несколько сюжетов: круглая тарелка радио, стреляющий танк с красной звездой на башне, большой грузовик. В одном из углов листа изображено окончание воздушного боя. Почему окончание? Потому что вражеский самолёт падает, разломившись надвое, а наш – с победой взмывает в небо. Ведь по-другому быть просто не может!

Детские рисунки военных лет… Тем малышам ещё не ведомо, какой подвиг совершили их отцы, за сутки практически голыми руками восстановив искалеченный немецкими бомбардировщиками третий путь железнодорожной станции нашего города и выведя из-под обстрела фашистских стервятников более тридцати поездов. Детям будет удивительно видеть на редких фотографиях с фронта радом с солдатами ездовых собак, оленей, ослов, верблюдов… В наши дни, путешествуя с рюкзаком за плечами и позируя на фоне красот предгорий, мы практически не в состоянии понять, как наши деды и прадеды на руках заносили в горы пушки, чтобы скинуть со склонов Кавказа оккупантов и водрузить красное знамя на вершине «Трона Богов».

«Добрый день, подруга Надюшка! 1 сентября уехал папа в действующую армию. А я теперь получила работу вместо отца. Надюшка! Я ведь тоже для фронта помогаю, принимаю лом, железо и чугун для снарядов. Сообщаю тебе, что все живы и здоровы, того и тебе желаем от всей души и сердца. От подруги Эльзы». Это письмо на фронт от 14 сентября 1941 года было адресовано нашей землячке, Надежде Перепечаевой, служившей медсестрой в передвижном госпитале № 174. А Эльза – это 15-летняя девчонка, дочь рабочего-арматурщика, добровольцем ушедшего на фронт.

Текст письма заканчивается рисунком, на котором угадывается силуэт Эльбруса, контуры Кавказских гор, волны моря… А может быть и засеянных полей… По краю которых проходит хоровод, похожих на растрепавшиеся по ветру перья Жар-птицы, деревьев. А над всем этим – полный круг яркого, ослепительного солнца…

До начала оккупации нашего города – ещё почти год… До полной победы над врагом – ещё четыре. Но вера в победу, именно в Нашу Победу – родилась в первые же дни войны. И грифельные карандаши и поломанные плакатные перья сыграли в укреплении этой веры далеко не последнюю роль.