" Никто не забыт, и ничто не забыто..."

Сценарий литературно-музыкального вечера, посвященного Великой Отечественной войне, «Никто не забыт и ничто не забыто…»

(7 класс)

Задачи:

• способствовать углублению знаний обучающихся по истории Великой Отечественной войны;

• способствовать воспитанию чувства благодарности ветеранам за Победу в Великой Отечественной войне;

• воспитывать мужество и патриотические чувства у обучающихся.

Оборудование: рисунки детей, стенгазеты, поделки своими руками; музыкальное сопровождение; одежда детей времен ВОВ (элементы одежды – пилотка, плащ, гимнастерка и т.д.)

Ход литературно – музыкального вечера.

Ведущий 1:

22 июня 1941 началась Великая Отечественная война. Фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Долгих 4 года шла война. В этой страшной войне погибло 26,6 млн человек. Весь многонациональный народ, весь Советский Союз как один, встал на защиту своей Родины.Песня «Священная война» была написана через 2 дня после начала войны, слова В.И. Лебедева-Кумача, музыка А.В. Александрова. Это песня стала своеобразным гимном защиты Отечества.

1.Песня «Священная война» (исполняет 7в класс, аккомпанирует учитель музыки ).

Ведущий 2

Стихотворение о первом дне войны написала наша современница Татьяна Лаврова. В 4 часа утра 22 июня в воскресенье, когда все спали, фашисты начали свою атаку. Стихотворение «22 июня» читает ученик.

Стихотворение «22 июня».

В тот страшный день земля рванула в небо.
От грохота застыла в жилах кровь.
Июнь цветастый сразу канул в небыль,
И смерть, вдруг, оттеснила жизнь, любовь.

Надели гимнастёрки и шинели
Вчерашние мальчишки — цвет страны.
Девчонки на прощанье песни пели,
Желали выжить в грозный час войны.

Война, как ком, катилась по дорогам,
Неся разруху, голод, смерть и боль.
Осталось их в живых совсем немного,
Принявших первый, самый страшный бой!

В атаку шли за правду, за Отчизну,
За мир, за мать с отцом, за добрый дом.
Чтоб защитить от ужасов фашизма
Права на жизнь, что рушилась кругом.

Сирень, гвоздики, нежные тюльпаны…
Начало лета, жизнь вокруг кипит.
Жива любовь, зарубцевались раны,
Но этот день июня не забыт!

© Татьяна Лаврова ⁴⁰

Ведущий 1

Стихотворение Михаила Исаковского «Враги сожгли родную хату» было написано в 1945 году. Это стихотворение проникнуто острым драматическим и трагическим настроением.

Позже, композитор М. Блантер написал музыку к стихотворению, и стихи стали песней.

Стихотворение «Враги сожгли родную хату» читают 2 учащихся.

Стихи «Враги сожгли родную хату».

Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?

Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.

Стоит солдат - и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: "Встречай, Прасковья,
Героя - мужа своего.

Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол,-
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел..."

Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только теплый летний ветер
Траву могильную качал.

Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.

"Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришел к тебе такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.

Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам..."
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.

Он пил - солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
"Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил..."

Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.

Ведущий 2

Одно из лучших стихотворений военного времени о любви к родине пишет знаменитый русский поэт Константин Михайлович Симонов. Оно посвящено его другу, поэту Алексею Суркову. Стихотворение Константина Симонова «Ты помнишь, Алёша дороги Смоленщины…» читают 3 ученика класса.

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: - Господь вас спаси! -
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина -
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: - Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.

«Мы вас подождем!» - говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» - говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.

Ведущий 1

Война-это ужас и боль. Боль, потому, что там гибнут дети. О расстреле целого класса в небольшом польском городе Крагуевац прочитает учащийся класса.

Отрывок из рассказа Юрия Яковлева «Учитель истории» .

 Вы слышали про Крагуевац? Там за одну ночь фашисты расстреляли семь тысяч мирных жителей. Половина расстрелянных были школьники. Там теперь стоит памятник. Большая римская пятерка из бетона. Дети прозвали эту пятерку - памятник пятому классу... Так вот, там был Учитель истории.
- Учитель истории возвращался под вечер в Крагуевац. 
И немецкое охранение задержало его. То ли немцы пожалели его, то ли не хотели с ним возиться. Но ему сказали: "Уноси ноги. Там тебе будет нехорошо!" - "Там мои ученики!" - возразил Учитель. 
"Их скоро не будет. Ни одного! Уходи!" Упрямый Учитель продолжал стоять на своем: "Я учил их. Я должен быть с ними!" Он так надоел немцам, что они решили: черт с ним, если ему хочется умереть, пусть идет! 
Он боялся опоздать и всю дорогу бежал, и когда попал в Крагуевац, то еле держался на ногах. А там уже сгоняли людей в колонну. И кричали: "Шнеллер, шнеллер!" И слышался плач детей. 
Он был учителем в пятом классе. Он отыскал свой класс. Собрал всех своих учеников. И они построились парами, как строились, когда шли на урок. И к этому пятому классу пристроилось еще много детей, потому что когда рядом учитель, не так страшно. 
"Дети, - сказал Учитель, - я учил вас истории. Я рассказывал вам, как умирали за Родину настоящие люди. Теперь пришел наш черед. 
Не плачьте! Поднимите голову выше! Идемте! Начинается ваш последний урок "истории". 
И пятый класс пошел за своим Учителем. 

Ведущий 2

Песня «Катюша» стала одной из любимых песен в годы Великой Отечественной войны. Она была написана в 1938 году Михаилом Васильевичем Исаковским, музыку к ней написал Матвей Исаакович Блантер. И сейчас эта песня продолжает покорять наши сердца, иначе как объяснить, что эту песню знают от мала до велика.

(Песня «Катюша» исполняет 7в класс аккомпанирует учитель музыки ).

Ведущий 1

Песня «Катюша» переведена на наш родной калмыцкий язык.

( Исполнение песни на калмыцком языке).

Ведущий 2

На войне плечом к плечу вместе с мужчинами воевали женщины и дети.

Произведение Бориса Васильева «А зори здесь тихие…» было написано в1969 году.

Это повесть о пяти девушках зенитчицах и их командире-лейтенанте Васкове.

Все девушки погибли в неравной схватке с фашистами.

Одна из них - Лиза Бричкина, родом из простой деревни попала в отряд зенитчиц, когда ей исполнилось всего 18 лет. Когда их отряд из 6 человек встретил в лесу немецкую диверсионную группу из 16 человек, командир отправил её за подмогой.

Лизе нужно было перейти болото и небольшой лес.

(Отрывок из произведения Бориса Васильева «А зори здесь тихие» читает учащаяся класса).

Отрывок из повести Б.Васильева «А зори здесь тихие».

 Перед тем как лезть в дряблую жижу, она затаенно прислушалась, а потом деловито сняла с себя юбку. 
     Привязав ее к вершине шеста, заботливо подоткнула гимнастерку под ремень и, подтянув голубые казенные рейтузы, шагнула в болото. 
     На этот раз никто не шел впереди, расталкивая грязь. 
     Жидкое месиво цеплялось за бедра, волоклось за ней, и Лиза с трудом, задыхаясь и раскачиваясь, продвигалась вперед. Шаг за шагом, цепенея от ледяной воды и не спуская глаз с двух сосенок на островке. 
     Но не грязь, не холод, не живая, дышащая под ногами почва были ей страшны. Страшным было одиночество, мертвая, загробная тишина, повисшая над бурым болотом. Лиза ощущала почти животный ужас, и ужас этот не только не пропадал, а с каждым шагом все больше и больше скапливался в ней, и она дрожала беспомощно и жалко, боясь оглянуться, сделать лишнее движение или хотя бы громко вздохнуть. 
     Она плохо помнила, как выбралась на островок. Вползла на коленях, ткнулась ничком в прелую траву и заплакала. Всхлипывала, размазывала слезы по толстым щекам, вздрагивая от холода, одиночества и омерзительного страха. 
     Вскочила — слезы еще текли. Шмыгая носом, прошла островок, прицелилась, как идти дальше, и, не отдохнув, не собравшись с силами, полезла в топь. 
     Поначалу было неглубоко, и Лиза успела успокоиться и даже повеселела. Последний кусок оставался и, каким бы трудным он ни был, дальше шла суша, твердая, родная земля с травой и деревьями. И Лиза уже думала, где бы ей помыться, вспоминала все лужи да бочажки и прикидывала, стоит ли полоскать одежду или уж потерпеть до разъезда. Там ведь совсем пустяк оставался, дорогу она хорошо запомнила, со всеми поворотами, и смело рассчитывала за час-полтора добежать до своих. 
     Идти труднее стало, топь до колен добралась, но теперь с каждым шагом приближался тот берег, и Лиза уже отчетливо, до трещинок видела пень, с которого старшина тогда в болото сиганул. Смешно сиганул, неуклюже: чуть на ногах устоял. 
     И Лиза опять стала думать о Васкове и даже заулыбалась. Споют они, обязательно даже споют, когда выполнит комендант боевой приказ и вернется опять на разъезд. Только схитрить придется, схитрить и выманить его вечером в лес. А там... Там посмотрим, кто сильнее: она или квартирная хозяйка, у которой всего-то достоинств, что под одной крышей со старшиной... 
     Огромный бурый пузырь вспучился перед ней. Это было так неожиданно, так быстро и так близко от нее, что Лиза, не успев вскрикнуть, инстинктивно рванулась в сторону. Всего на шаг в сторону, а ноги сразу потеряли опору, повисли где-то в зыбкой пустоте, и топь мягкими тисками сдавила бедра. Давно копившийся ужас вдруг разом выплеснулся наружу, острой болью отдавшись в сердце. Пытаясь во что бы то ни стало удержаться, выкарабкаться на тропу, Лиза всей тяжестью навалилась на шест. Сухая жердина звонко хрустнула, и Лиза лицом вниз упала в холодную жидкую грязь. 
     Земли не было. Ноги медленно, страшно медленно тащило вниз, руки без толку гребли топь, и Лиза, задыхаясь, извивалась в жидком месиве. А тропа была где-то совсем рядом: шаг, полшага от нее, но эти полшага уже невозможно было сделать. 
     — Помогите!.. На помощь!.. Помогите!.. 
     Жуткий одинокий крик долго звенел над равнодушным ржавым болотом. Взлетал к вершинам сосен, путался в молодой листве ольшаника, падал до хрипа и снова из последних сил взлетал к безоблачному майскому небу. 
     Лиза долго видела это синее прекрасное небо. Хрипя, выплевывала грязь и тянулась, тянулась к нему, тянулась и верила. 
     Над деревьями медленно всплыло солнце, лучи упали на болото, и Лиза в последний раз увидела его свет — теплый, нестерпимо яркий, как обещание завтрашнего дня. И до последнего мгновения верила, что это завтра будет и для нее... 

Ведущий 1

Миллионы солдат выживали, а их близкие не теряли надежды благодаря стихотворению Константина Симонова «Жди меня» , пожалуй , самому известному и ставшему народным. Оно было написано в июле-августе 1941 года и было посвящено актрисе Валентине Серовой.

( Исполнение стихотворения «Жди меня» ).

Симонов Константин

Жди меня, и я вернусь

Жди меня, и я вернусь. 
Только очень жди, 
Жди, когда наводят грусть 
Желтые дожди, 
Жди, когда снега метут, 
Жди, когда жара, 
Жди, когда других не ждут, 
Позабыв вчера. 
Жди, когда из дальних мест 
Писем не придет, 
Жди, когда уж надоест 
Всем, кто вместе ждет. 

Жди меня, и я вернусь, 
Не желай добра 
Всем, кто знает наизусть, 
Что забыть пора. 
Пусть поверят сын и мать 
В то, что нет меня, 
Пусть друзья устанут ждать, 
Сядут у огня, 
Выпьют горькое вино 
На помин души... 
Жди. И с ними заодно 
Выпить не спеши. 

Жди меня, и я вернусь, 
Всем смертям назло. 
Кто не ждал меня, тот пусть 
Скажет:- Повезло.- 
Не понять не ждавшим им, 
Как среди огня 
Ожиданием своим 
Ты спасла меня. 
Как я выжил, будем знать 
Только мы с тобой,- 
Просто ты умела ждать, 
Как никто другой.

Ведущий 2

Рассказ Михаила Пришвина « Голубая стрекоза» описывает события Первой Мировой войны. Мы включили его в наш вечер, потому, что там описаны переживания и надежды человека. Надежда на то, чтобы выжить. А война всегда одинакова…

( Чтение произведения Михаила Пришвина « Голубая стрекоза»).

В ту первую мировую войну 1914 года я поехал военным корреспондентом на фронт в костюме санитара и скоро попал в сражение на западе в Августовских лесах. Я записывал своим кратким способом все мои впечатления, но, признаюсь, ни на одну минуту не оставляло меня чувство личной ненужности и невозможности словом своим догнать то страшное, что вокруг меня совершалось.

Я шел по дороге навстречу войне и поигрывал со смертью: то падал снаряд, взрывая глубокую воронку, то пуля пчелкой жужжала, я же все шел, с любопытством разглядывая стайки куропаток, летающих от батареи к батарее.

– Вы с ума сошли, – сказал мне строгий голос из-под земли.

Я глянул и увидел голову Максима Максимыча: бронзовое лицо его с седыми усами было строго и почти торжественно. В то же время старый капитан сумел выразить мне и сочувствие и покровительство. Через минуту я хлебал у него в блиндаже щи. Вскоре, когда дело разгорелось, он крикнул мне:

– Да как же вам, писатель вы такой-рассякой, не стыдно в такие минуты заниматься своими пустяками?

– Что же мне делать? – спросил я, очень обрадованный его решительным тоном.

– Бегите немедленно, поднимайте вон тех людей, велите из школы скамейки тащить, подбирать и укладывать раненых.

Я поднимал людей, тащил скамейки, укладывал раненых, забыл в себе литератора, и вдруг почувствовал, наконец, себя настоящим человеком, и мне было так радостно, что я здесь, на войне, не только писатель.

В это время один умирающий шептал мне:

– Вот бы водицы.

Я по первому слову раненого побежал за водой.

Но он не пил и повторял мне:

– Водицы, водицы, ручья.

С изумлением поглядел я на него, и вдруг все понял: это был почти мальчик с блестящими глазами, с тонкими трепетными губами, отражавшими трепет души.

Мы с санитаром взяли носилки и отнесли его на берег ручья. Санитар удалился, я остался с глазу на глаз с умирающим мальчиком на берегу лесного ручья.

В косых лучах вечернего солнца особенным зеленым светом, как бы исходящим изнутри растений, светились минаретки хвощей, листки телореза, водяных лилий, над заводью кружилась голубая стрекоза. А совсем близко от нас, где заводь кончалась, струйки ручья, соединяясь на камушках, пели свою обычную прекрасную песенку. Раненый слушал, закрыв глаза, его бескровные губы судорожно двигались, выражая сильную борьбу. И вот борьба закончилась милой детской улыбкой, и открылись глаза.

– Спасибо, – прошептал он.

Увидев голубую стрекозу, летающую у заводи, он еще раз улыбнулся, еще раз сказал спасибо и снова закрыл глаза.

Прошло сколько-то времени в молчании, как вдруг губы опять зашевелились, возникла новая борьба, и я услышал:

– А что, она еще летает?

Голубая стрекоза еще кружилась.

– Летает, – ответил я, – и еще как!

Он опять улыбнулся и впал в забытье.

Между тем мало-помалу смерклось, и я тоже мыслями своими улетел далеко, и забылся. Как вдруг слышу, он спрашивает:

– Все еще летает?

– Летает, – сказал я, не глядя, не думая.

– Почему же я не вижу? – спросил он, с трудом открывая глаза.

Я испугался. Мне случилось раз видеть умирающего, который перед смертью вдруг потерял зрение, а с нами говорил еще вполне разумно. Не так ли и тут: глаза его умерли раньше. Но я сам посмотрел на то место, где летала стрекоза, и ничего не увидел.

Больной понял, что я его обманул, огорчился моим невниманием и молча закрыл глаза.

Мне стало больно, и вдруг я увидел в чистой воде отражение летающей стрекозы. Мы не могли заметить ее на фоне темнеющего леса, но вода – эти глаза земли остаются светлыми, когда и стемнеет: эти глаза как будто видят во тьме.

– Летает, летает! – воскликнул я так решительно, так радостно, что больной сразу открыл глаза.

И я ему показал отражение. И он улыбнулся.

Я не буду описывать, как мы спасли этого раненого, – по-видимому, его спасли доктора. Но я крепко верю: им, докторам, помогла песнь ручья и мои решительные и взволнованные слова о том, что голубая стрекоза и в темноте летала над заводью.

Ведущий 2

Калмыцкие писатели также посвящали свои произведения Великой Отечественной войне. Калмыцкие воины плечом к плечу воевали вместе с многонациональным русским народом. 23 калмыка удостоены звания - Герой Советского Союза.

« Три рисунка» Алексея Балакаева является первым в калмыцкой литературе произведением о депортации калмыцкого народа. И хотя в повести не описываются военные события, она проникнута трагизмом и болью нашего народа.

( Чтение отрывка из повести Алексея Балакаева «3 рисунка» )

 Боря, Боря, Борис...

Как же это так?..

Я думаю о нем все эти дни. Иду по улице, смотрю вдаль: из-за того дома, кажется, вот-вот выскочит Боря. Работаю в красном уголке, услышу за окном детские голоса, – это Боря. Сейчас он зайдет ко мне со своей березовой палкой. Без него не хватает мне ни солнца, ни воздуха.

Медсестра из больницы принесла мне бумаги из Бориного пальто. Она слышала последние слова мальчика и выполнила его завещание. Бумаги были сложены вчетверо и завернуты в газету. Три листка плотной серой бумаги. Видимо, они были свернуты уже давно и протерлись на сгибах.

Я разложил их в ряд на столе. На серых листах – рисунки. Эти рисунки сделаны руками Бори.

Первый рисунок. Степь. Тюльпаны. Из-за горизонта поднимается боль¬шое, оранжевое солнце. А в небе парит орел.

Родная калмыцкая степь. Я часто рассказывал о ней мальчику. И я не знал, что рассказы мои так глубоко проникли в самое сердце его. А я вот каждый день орудовал кистью и никогда не пытался нарисовать родную степь.

На другом рисунке изображен солдат. Навстречу ему бежит мальчик. А поодаль видно высокое строение, на котором реет красное знамя.

Как беззаветно ждал, как верил он в возвращение отца! До самой последней минуты маленькой жизни...

А на третьем листке: человек с большой головой, расставив длинные ноги, рисует. В руках у него кисти и краски. Рядом мальчик. У него тоже кисти.

Боря, Боря, Борис...

Оказывается, ты твердо решил стать художником.

Вот и вся история о трех рисунках. Я храню их уже семнадцать лет.

Иногда хочется эти рисунки прикрепить к стене. Но я боюсь. Боюсь, что они выгорят на солнце, а контуры совсем сотрутся и исчезнут.

Умирая, он сказал:

— Девочка была под поездом... поезд тронулся... я ее...

Это его последние слова.

Светловолосая девочка с голубыми глазами теперь, возможно, окончила институт. Кем же стала она, эта девушка? Инженером, врачом, учительницей, певицей?.. Впрочем, это не столь важно.

Я бы только хотел, чтобы она, прочтя эту маленькую повесть, вспомнила о маленьком калмычонке, который спас ее жизнь, калмычонке, который отдал людям все – свою песню, свои танцы, свое сердце, свои мечты и свою жизнь.

Боря Гаряев похоронен на станции Чернореченской у трех берез.

Если тебе, мой читатель, доведется побывать на той станции, обязательно сходи к тем березам и возложи венок на могилу моего и твоего друга. Он любил цветы.

Ведущий 2

Прошло 73 года, как закончилась война. Люди помнят её, отдают дань погибшим и никогда нам не забыть тех, кто отдал свои жизни ради мира на земле.

(Александр Твардовский стихотворение «Я знаю никакой моей вины»).

Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В то, что они - кто старше, кто моложе -
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь,-
Речь не о том, но все же, все же, все же...

Ведущий 1

Солдатам чьи имена остались неизвестными, солдатам чьи могилы ещё не найдены , всем тем неизвестным героям - горит Вечный Огонь.

(Чтение стихотворения «Неизвестный солдат» автор Юрий Коринец)

Неизвестный солдат

Ярко звезды горят,
И в кремлевском саду 
Неизвестный солдат 
Спит у всех на виду. 
Над гранитной плитой 
Вечный свет негасим. 
Вся страна сиротой 
Наклонилась над ним.
Он не сдал автомат 
И пилотку свою. 
Неизвестный солдат 
Пал в жестоком бою. 
Неизвестный солдат — 
Чей-то сын или брат,
Он с войны никогда
Не вернется назад.
Ярко звезды горят,
И в кремлевском саду
Неизвестный солдат
Спит у всех на виду.
Свет зажгли мы ему
Под стеною Кремля,

А могила ему — 
Вся земля, вся земля.

© Юрий Коринец ^{2
https://www.inpearls.ru/}

Ведущий 2

Почтим память всех тех кто погиб в Великой Отечественной войне «Минутой молчания».

(Минута молчания. Звучит метроном).

Ведущий 1

Эта весна была долгожданная, эта весна дарила близкую победу - эта весна 1945 года.

Песня «О той весне…» исполняют девочки 7 классов:

( Исполнение песни « О той весне…» Слова и музыка Елены Плотниковой).

Ведущий 2

И в заключение нашего вечера исполняется песня «День Победы».

(Исполняет 7в класс.Аккомпанирует учитель музыки .)