Олимпиада по литературе (школьный этап) 2022год. Задания.

Школьный этап всероссийской олимпиады по литературе - 2022

5-6 классы (90 минут)

Задание № 1 (4 балла)

Узнай героя литературной сказки (человека)

Узнай героя зарубежной литературы

Задание № 2 (4,5 балла)

Кому из литературных или сказочных героев принадлежат перечисленные ниже предметы? Назови героя, произведение и автора:

А) Горошина, которая мешает уснуть.

Б) Азбука.

В) Зеркало, искажающее мир.

Задание № 3 (4 балла)

Соотнесите изображение персонажа и его автора

А) А.С.Пушкин

Б) П.П.Ершов

В) Марк Твен

Г) П. Бажов

Задание № 4 «Сказочный микс» (20 баллов)

В каждой сказке есть главный герой, его противник, происходящая с героем беда (проблема), из которой вытекают действия героя, помощник героя и волшебный предмет.

Представьте себе, что вы оказались в сказочном мире, где все сказки перепутались: поменялись героями, сюжетами, ситуациями. Например, лентяй Емеля верхом на коньке-горбунке отправляется сражаться со Змеем Горынычем; однако оружия у него нет – есть только скатерть-самобранка.

Опишите по предложенной схеме сюжет сказки так, чтобы все элементы были из разных сказок, но и чтобы получившаяся у вас история была логичной, связной. Используй не менее трёх сказок для своей истории.

Примерный объём сказки - 100-150 слов.

Школьный этап всероссийской олимпиады по литературе - 2022

7-8 классы (90 минут)

Задание № 1 «Облака» (15 баллов)

Перед вами известные литературные произведения, представленные в виде облака тегов. Слова в облаке тегов распределяются в соответствии с частотой их использования в тексте: чем слово крупнее, тем чаще оно встречается.

Вам необходимо:

1. Определить название, автора каждого произведения, его жанр.

2. Выбрать один из рисунков и объяснить, какова роль персонажа в произведении, обозначенного самым крупным шрифтом на рисунке. Как изменился бы сюжет произведения, если бы этот персонаж, предмет или явление в нём отсутствовали?

(Рекомендуемый объём ответа - 3-5 предложений)

Рис. 1 Рис. 2

Задание № 2 «Своя история» (40 баллов)

1. Представь в виде облака тегов одно из прочитанных литературных произведений.

2. Укажите название произведения, жанр и его автора.

3. Изложите новую версию сюжета, в котором одному персонажу, предмету или явлению больше нет места. Например, они могут быть заменены каким-либо другим персонажем, предметом или явлением либо отсутствовать вовсе. Персонаж должен быть действительно значимый в сюжете произведения.

Рекомендуемый объём - 150-200 слов.

Школьный этап всероссийской олимпиады по литературе - 2022

9 класс (180 минут)

1. Аналитическое задание (70 баллов)

Выполните целостный анализ предложенного произведения. Вы можете опираться на данные после него вопросы, а можете выбрать собственный путь анализа. Ваша работа должна представлять собой цельный, связный, завершённый текст.

1 вариант

Л. Улицкая «Дед-шептун»

Всех женщин своей большой семьи, от бабушки, которая приходилась ему невесткой, до правнучки Дины, прадед называл "доченьками". Всех мужчин "сыночками", делая исключение для своего старшего сына Григория, которого всегда величал полным именем.

Последние годы он был почти совсем слеп, отличал только свет от тьмы: видел окно, горящую лампу. Читать он уже давно не мог, но правнучка Дина запомнила его почему-то с толстой тяжелой книгой на коленях.

Разговаривал он мало, но постоянно что-то шептал так тихо, что почти неслышно. Видно было, как двигаются седые усы над провалившимся ртом - за это звали его дети дедом-шептуном. Он был очень тихим, почти весь день сидел в большом кресле, иногда на табуретке на крошечном полукруглом балкончике. На улицу он не выходил.

Братья ходили в школу, все взрослые были на работе, а Дина, самая младшая в семье, оставалась с прадедом. Время от времени они ложились на диван, укрывшись заштопанным сине-зеленым пледом, и прадед рассказывал девочке истории, вернее, одну бесконечную историю про людей с необыкновенными именами.

Была у них еще одна игра: Дина прятала палку темного дерева с рукоятью в виде собачьей головы с прижатыми ушами, а он ее на ощупь искал и не всегда находил. Правда, иногда он говорил:

– Доченька, вынь-ка палку из-под кровати, мне туда не залезть.

Когда брату Алику исполнилось десять лет, прадед подарил ему часы. Это был невиданно богатый по тем временам подарок. Часы были на тонком коричневом ремешке, формой напоминали кирпичик, у циферблата было торжественное выражение лица. Они были похожи на игрушечные и старались выглядеть посолиднее.

Ни у кого в классе часов не было. Ни у кого во дворе часов не было. А у Алика - были. Каждые пять минут он смотрел на часы и все удивлялся, какие же минуты разные: некоторые длинные, еле тянутся, а другие быстрые, проскакивают незаметно.

Вечерами Алик заводил часы и клал их рядом с кроватью на стул. Сколько Дина ни просила, он не давал их даже подержать.

Однажды утром, недели через две после того, как подарили часы, Алик ушел в школу, оставив часы на стуле возле кровати. По дороге он спохватился, но возвращаться было некогда.

После завтрака Дина обнаружила часы. Она осторожно взяла их - и надела. Прадед покачал головой. Он часто качал головой, словно о чем-то сокрушался.

Во дворе Дину окружили ребята.

– Это Алькины часы!- говорили они.

– Нет, мои!- врала Дина. – Наш прадед был часовщиком, пока не ослеп. У него таких часов - сто штук. Он и мне подарил.

Закатав рукава кофточки, она влезла на качели. Когда она качнулась, часы сверкнули на весь двор. Их видела и тетка, которая вешала белье, и кошка, которая грелась на солнце, и малыш, сидящий в куче песка. Сам дворник спросил у нее, который час. Дина смутилась: она еще не умела различать время по часам. Пришлось сделать вид, что спешит, и убежать на задний двор.

Там ребята играли в волейбол. Она попросилась, ее приняли неохотно. Играть толком она не умела. Дина подняла руки с растопыренными пальцами и стала ждать, когда мяч шлепнется о них. Она ждала долго, даже устала держать на весу бесполезно растопыренные пальцы. Наконец, долгожданный мяч, направленный чьей-то завистливой рукой, с силой ударился о запястье, и часы брызнули в разные стороны – отдельно механизм, отдельно стеклышко. С жалким звоном оно стукнулось о землю и подскочило, сверкнув на солнце. На руке остался только ремешок с блестящим донышком.

...Был конец мая. Была первая жара, липы стояли в новой листве, как свежевыкрашенные, и даже пахли немного масляной краской. Казалось, что деревья остолбенели перед случившимся несчастьем. Один только безжалостный Колька Клюквин ехидно произнес:

– Ну, Алька тебе задаст! Хотя часики вроде твои, да?

Зажав в ладони то, что осталось от часов, Дина медленно поднялась на крыльцо, прошла сквозь облако солнца, лежащее на ступенях, в прохладную темноту, пахнувшую сырой известкой и кошками. Долго-долго она поднималась на второй этаж. Она не плакала, но было так тяжело, как будто она несла на спине мешок картошки. Она долго колотила пяткой в дверь, пока не услышала, как шаркает, постукивая палкой, прадед. Он открыл. Дина уткнулась носом в тощий дедов живот, в парусиновые сборки мятых штанов.

– Ничего, ничего, доченька, – сказал он. – Не надо было их брать.

– Ничего! – взвыла Дина.- Хорошо тебе говорить!

И слезы наконец брызнули, как брызжут в цирке у клоунов, сильной струей. Она сунула в маленькую сухую руку прадеда стеклышко и механизм, отцепила ремешок с донышком, и оно было страшным, как крышка гроба, которую она видела однажды на лестнице.

– Ничего! Ничего! – рыдала Дина, уткнувшись в потертую ковровую подушку и заливаясь слезами. А когда все слезы, которые были, вылились, она крепко уснула.

Старичок с редкими белыми волосами, стоявшими вокруг маленькой головы, держал разбитые часы и беззвучно шевелил губами.

Когда Дина проснулась, прадед сидел за столом, а перед ним стояла фарфоровая коробочка с инструментами: пинцетами, щеточками, колесиками и круглым увеличительным стеклом в темной оправе, которое дети называли "глазком" и которым прадед давно уже не пользовался.

Дина подошла к нему на цыпочках и прижалась к острому плечу. Он засовывал ремешок в ушки целых часов.

– Деда, ты починил? – не веря своим глазам, спросила Дина.

– Ну вот, а ты плакала. Стеклышка нового у меня нет. Здесь трещинка маленькая,- и он провел твердым длинным ногтем по трещинке.- Видишь?

– Вижу, – шепотом ответила Дина. – А ты? Скажи, ты не слепой, да? Ты видишь?

Прадед повернулся к ней. Глаза его были добрыми и блеклыми. Он улыбнулся.

– Пожалуй, кое-что вижу. Но только самое главное, – ответил он и зашептал, как всегда, что-то неслышное.

Вот и вся история. Прошло очень много лет, и Дина мало что помнит из того времени. Но то, что помнит, делается с годами все ясней, и иногда ей кажется, что скоро она сможет различить, расслышать те слова, которые шептал ее прадед.

(2003г.) Из сборника « Детство сорок девять»

Опорные вопросы

1.Какими воспринимал прадед людей с высоты своего возраста? Почему всех он называл «доченьками» и «сыночками»?

2. Какую толстую Книгу мог держать на коленях прадед?

3.К какому образу архетипически восходит образ прадеда?

4.Случаен ли выбор профессии прадеда, который был часовщиком?

5.Какая композиционная и смысловая связь устанавливается в рассказе между ручными часами и Временем?

6.Какое значение в композиции рассказа имеет образ Времени? (абсолютного и психологического, сакрального и профанного) ? Чем оно может быть измерено?

7. Какая неприятная история произошла с Диной? Как прадед сумел помочь девочке?

8. Можно ли утверждать, что старость - синоним мудрости?

9.Как вы понимаете слова прадеда: «Вижу…только самое главное»?

10.Если повзрослевшая Дина расслышит слова, которые шептал прадед, то какими они могли быть? Попытайтесь реконструировать их?

11.Рассказ носит притчевый характер (притча - иносказание, носящее характер нравственного поучения). Какой философский смысл приобретает история, рассказанная в произведении?

2 вариант

Выполните целостный анализ стихотворения Я.В. Смелякова «Хорошая девочка Лида». Вы можете опираться на данные после него вопросы, а можете выбрать собственный путь анализа. Ваша работа должна представлять собой цельный, связный, завершённый текст.

Вопросы для анализа:

• Какая картина нарисована в стихотворении?

• Определите тему, идейное содержание, пафос стихотворения.

• Какие герои в нём изображены? Как автор относится к своим героям?

• Какое чувство выражено в стихотворении?

• Какими языковыми средствами переданы чувство и мысль автора?

Ярослав Трифонович Смеляков

Хорошая девочка Лида

2. Творческое задание (25 баллов)

Напишите интервью с писателем (прозаиком, поэтом, драматургом). Для этого выполните следующие задания:

1) Определите тему и цель беседы. Запишите информацию об этом в начале интервью.

2) В начале интервью обоснуйте выбор кандидатуры писателя. Сообщите необходимые сведения о своѐм собеседнике.

3) Запишите диалог с писателем: вопросы журналиста и ответы писателя.

Минимальный объѐм – 10 вопросов.

Школьный этап всероссийской олимпиады по литературе - 2022

10 класс (180 минут)

1. Аналитическое задание (70 баллов)

Выполните целостный анализ предложенного произведения. Вы можете опираться на данные после него вопросы, а можете выбрать собственный путь анализа. Ваша работа должна представлять собой цельный, связный, завершённый текст.

1 вариант

Дарья Вильке

ТАРЗАНКА

Раньше мы и слова такого не знали — тарзанка. А потом вдруг оказалось, что это и есть самое важное в жизни.

Однажды дядя Миша, Пашкин папа, и дядя Витя, Симкин отец, загадочно сказали:

— Пошли, кое-что покажем.

И повели нас к лесу. Сестра-Ася сначала даже испугалась — она всегда поначалу на всякий случай пугалась — ведь дядя Витя взял с собой моток толстой верёвки, а дядя Миша — нож.

Дядя Витя — ловкий и высокий, будто циркач в линялых джинсах, взобрался на берёзу у опушки. Мы, затаив дыхание, смотрели, как он ложится животом на самую толстую ветку и, обхватив её руками и ногами, кошкой, понемножку, движется вперёд.
Больше всех волновался Симка — он задрал голову, и видно было, как до синей бледности напряглось его горло.

— Кидай! — крикнул дядя Витя Пашкиному папе, слегка свесившись, — казалось, он вот-вот упадёт. Тот широко размахнулся, и плотное кольцо толстенной верёвки, будто серая кобра, метнулось вверх. Потом на верёвку внизу привязали гладкую перекладину, и получилась она — тарзанка.

И хотя мы не сами придумали и повесили её, нам казалось, что раз это дядя Миша и дядя Витя — то как бы и мы тоже. Симка важничал особенно — всё-таки это его папа рисковал жизнью ради тарзанки!

— Тарзанка! — оживился папа, услыхав новости. — Это от имени «Тарзан», человек, который жил с обезьянами в лесу и прыгал по лианам, раскачивался на них этак… ловко.

— Наверное, бицепсы вот такенные были, — мечтательно закатывал глаза Симка.

Уже выходя с улицы и огибая участок Пашки, сбивая коленками пушистые, пахнущие мёдом, кипенно-белые соцветия таволги на повороте, когда открывалась дорожка к лесу, а на опушке — наша красавица-берёза, мы чувствовали себя настоящими богачами. Буржуинами.

Словно ты в одночасье стал владельцем карусели, и все лошадки в деревянных раскрашенных попонах, разноцветные флажки, кружевом вырастающие из-под крыши-шапочки, — твои. И только в твоей власти включить круглые, яблоками-ранетками, фонарики и пустить лошадок в волшебный бег по кругу — под музыку старой шарманки.

Дойдя до берёзы, нужно было держаться за ребристую, будто обросшую жёсткой сухой шерстью верёвку. Прыгнуть, обхватить ногами, устроиться, как голубь на жёрдочке. И — раскачиваться. Чтоб ветер в лицо, сердце ухает вниз и снова взлетает — вместе с тарзанкой; мир опрокидывается, а лес круто, до одури, уходит из-под ног и потом несётся на тебя так стремительно, будто ветки и прохладные резные листья молодого клёна вот-вот коснутся твоего лица.

А можно — как неведомый Тарзан. Мне он представлялся большим и волосатым, вроде орангутанга. Симка заматывал тарзанку повыше, и мы в диком восторге неслись, раскачивались, схватившись руками за гладкую, тёплую, с зазубринами-канальцами, оставленными жуками-древоточцами, перекладину.

— Й-и-ех-х! — вопил Симка.

— Эге-гей! — гулко кричал в лес Пашка, долетая ногами до самого подлеска, и лес глухо отвечал ему: «Ей-ей-ей!»

Или можно было совсем не качаться, а просто сидеть на пригорке у разморённого жарой, душно пахнущего малинника, слушать, как Пашка рассказывает про леса в сторону Владимирской области, где «представляете, водятся гадюки во-от такой толщины, с руку мою, ей-богу, не вру!»

Смотреть, как у корней берёзы копошатся муравьи и слушать ветер в осинах. Тарзанка тогда качалась — из стороны в сторону. И по кругу — подчиняясь настроению ветра.

«Как флюгер», — говорит Симка и зачарованно смотрит на верёвку, а она — парусом — ловит волну ветра.

Симка давно мечтает о флюгере. «Приделал бы папа на крыше петуха», — говорит он. Но петуха нет, а тарзанка — вот она, настоящий летний Симкин флюгер.

Когда приезжали гости, их первым делом тащили к тарзанке — похвалиться, отдать кусочек полёта и радости, от которой хотелось визжать долго-долго, пока из лёгких не выйдет совсем весь воздух.

Полинкина двоюродная сестра каталась на тарзанке, хохоча таким басом, что, казалось, лесная чаща содрогается. Наш с сестрой-Асей троюродный брат Славик радостно схватился за перекладину, повисел немножко без движения — видно, потому что никто ему не объяснил, что раскачиваться надо, — вдруг отпустил руки и упал в мягкую, пушистую пыль — прямо голыми коленками.

Тарзанка или сливалась с новичками, и это была любовь с первого взгляда, или выскальзывала у них из рук скользкой рыбой. Вот такая она была самостоятельная.

Однажды мы пришли к тарзанке после обеда — а она стала другой. Висела высоко-высоко. Завязанная на толстенный узел верёвка сделала её недосягаемой для нас.

— Ой, — сказала сестра-Ася.

— Та-ак, — протянул Пашка.

— Надо же, — удивилась Полинка.

А Симка — он выше нас всех — попрыгал, пытаясь достать, и, запыхавшись, доложил:

— Не-а. Высоко.

Дядя Витя долго распутывал узел — крепкий попался, а мы молча стояли вокруг, смотрели, как тарзанка снова становится нашей, — и чувствовали, что в наш маленький рай пробрались чужаки.

Они притаились на неделю — поначалу нам казалось, что вот-вот они покажутся из-за поворота, за которым — пруд. Окажутся страшнее самых страшных хулиганов.
А через несколько дней воспоминания о них и вовсе исчезли.

В пятницу — мама убирала остатки окрошки, пахнущей квасом и укропом, в старенький, со ржавым брюхом холодильник — к нам на участок ворвались Пашка и Полинка.

— Опять, опять! — вопил Пашка, сам не свой.

Куда-то подевалась даже его всегдашняя ирония.

— Они приходили! — запыхавшись, перечисляла Полинка, и щёки от бега у неё становились всё пунцовее, — завязали тарзанку. На ДВА УЗЛА!!!

Два узла! Таким, как мы, теперь до тарзанки ни в жизнь не добраться.

Неизвестные чужаки на глазах превращались в настоящих монстров. Я поёжилась — вдруг стало зябко, хотя вовсю светило солнце.

Тарзанка болталась где-то вверху. Чужая. Недоступная.

Сестра-Ася тяжело вздохнула.

— Надо опять кого-нибудь попросить, — робко предложила Полинка.

Пашка и Симка стояли чернее ночи. Потом Пашка дёрнул упрямо плечом, резко развернулся и зашагал к дому — так быстро, будто бежал от кого-то.

— Ты куда? — растерянно прокричал ему в спину Симка, — за папой? Я тоже с тобой!

Но Пашка только зло отмахнулся. А через пять минут показался за поворотом — с большим, полусгнившим деревянным ящиком. Ящик волочился по земле и, взрыхляя дорожную пыль, опутывал Пашку лёгким пылевым облачком.

Симка сразу кинулся помогать.

— Что ж нам, вечно кого-то просить? — деловито объяснил Пашка и принялся карабкаться на ящик.

Ящик угрожающе скрипел и качался.

— Упадёшь! — заорала вдруг сестра-Ася, кинулась к нему и обняла Пашкины ноги.

Симка тоже подбежал — держать шатающийся Пашкин постамент.

Пашка тянулся, как гимнаст, изворачивался половчее, распутывал плотно скрученные узлы.

Так дальше не пойдёт, решили мы.

— Нужно их выследить, — сказал Пашка.

Сестра-Ася втянула голову в плечи — по-черепашьи:

— А вдруг они большие?

— Конечно, большие, — усмехнулся Пашка, — вон как высоко тарзанку закинули.

— Ну выследим их — и что? — спросила Полинка.

Пашка пожал плечами:

— Там решим.

А Симка важно кивнул — поддерживая.

Но выслеживать никого и не пришлось.

Они явились однажды утром, когда солнце ещё не стояло так высоко, чтоб высушить траву на пригорке, а утренняя холодная тень ещё не ушла с берёзы прочь. Пашка только-только спрыгнул с тарзанки — ужас как далеко, почти под ноги молодым клёнам на опушке.

Кусты на дорожке от пруда зашевелились.

Их было всего двое. Тот, что шёл вторым, показался нам настоящим великаном — тощий, с длинными, как у цапли, ногами и курчавыми, пастушьей шапкой, волосами. Губы его, огромные, на пол-лица, как почудилось мне с перепугу, выдавались вперёд — и когда он говорил, шлёпались друг об друга. Губошлёп — сказал потом Пашка.

Другой — с выбритой головой и острым носом — насмешливо и презрительно смотрел, будто пропуская через нас невидимые, опасные и вездесущие лучи, будто зная каждую мысль. Он вальяжно подошёл к тарзанке — Пашка сразу испуганно посторонился — по-хозяйски взялся за перекладину, для виду катнулся два раза.

Мы — оцепенев, понимая, что конец пришёл нашей тарзанке, что никогда нам не справиться с ними, — смотрели, как первый, широко улыбаясь, глядя на нас сверху вниз, словно на муравьёв, вязал причудливые узлы. Показывал, хозяин тут теперь — он.

— Отвалите, малявки, — посоветовал он Полинке, угрожающе выкинув руку вперёд в непонятном жесте.

А она всего-то попросила не завязывать тарзанку.

— Вовчик, не зверствуй, — предостерегающе сказал Губошлёп.

Вовчик сразу же успокоился, будто Губошлёп, спокойный и добродушный даже вроде, и был тут главным. И они ушли.

— Война, — сказал Пашка, очнувшись.

— Война! — с жаром повторила сестра-Ася.

Полинка попробовала возразить:

— Может, поговорим с ними?

Симка возмутился:

— Ты же видела, какой он.

И повторил странный жест Вовчика.

Стало ясно — войны не избежать. И она будет беспощадной.

— Выживем ли мы — неизвестно, — серьёзно, без тени улыбки говорил Пашка.

От страха перед войной и всесильными старшими — Губошлёпом и Вовчиком («у них, небось, и подмога есть», — фантазировал Симка) — противно сосало под ложечкой и холодели, становясь скользкими, пятки.

Сначала решили попугать.

— Мы напишем записку, будто бы от твоего отца, Сим, — предложил Пашка.

«Эй, вы!» — старательно выводила Полинка кривыми буквами на слегка помятом листке — других мы не сыскали.

Полинка среди нас самая грамотная, да и почерк у всех остальных ещё хуже.

«Это моя тарзанка. Я работаю на заводе и у меня чёрный пояс по каратэ».

— Напиши обязательно «на заводе», так внушительнее, — убеждал Пашка.

«Я сделал эту тарзанку моему сыну, — продолжала писать Полинка, — завязывать на ней узлы — запрещается. Увижу — найду всех и дам по шее».

— Подпиши: «Виктор Сергеич», — сказал Симка.

Записка получилась что надо — грозная — только хулиганов и отпугивать. Пашка налепил жвачку прямо на ствол берёзы и кулаком припечатал записку. Глаза его горели — жёлтым, как у кота, охотящегося на наглую мышь.

Идя домой, мы всё время оборачивались — белый лист записки был виден издалека, и ветер чуть шевелил её уголки.

Через день тарзанку сорвали — просто перерезали верёвку ножом — не покатаешься. Наша записка — грязным комком — беспомощно лежала под малиновым кустом.

— Гады, — сквозь зубы процедил Пашка.

Глаза у Полинки покраснели, и мне тоже захотелось сразу плакать — от беспомощности перед чужой силой, от того, что ну совсем ничего не получается так, как хочется.

Война будто затягивала нас в воронку — теперь было ясно, что обязательно нужно отомстить. Без этого — никак.

— Я знаю, где они живут, — яростным конспиративным шёпотом сказал Пашка.

— Ты шпионил? — восхитился Симка.

Пашка небрежным жестом — мол, не стоит благодарности, я и сам знаю, что я молодец, — отмахнулся.

— Это у пруда, — он вытянул из малинника сухую колючую ветку и сеточкой принялся чертить в пыли под тарзанкой улицы и участки.

Ткнул в угол — «вот здесь». План ясен: у Губошлёпа и Вовчика — новенькие велосипеды и любимый футбольный мяч. «Дорогущий», — уточнил Пашка.

Мы прокрадёмся — как стемнеет — к их участку и шилом («я достану», — вызвался Симка, у него дома настоящий склад полезных инструментов) попрокалываем шины. И мячик — это самое главное.

— Они первые ж начали, — будто успокаивала себя Полинка.

— Чтоб знали, как тарзанку ломать, — мстительно подытожила сестра-Ася.

Небо наморщилось облаками, потемнело тучами — зашелестели тревожно, предчувствуя грозу, осины. Первые небывало огромные капли плюхнулись в пыль под тарзанкой — разбивая пашкин рисунок, притаптывая серую муку.

Все повскакали и бросились бежать — по домам. Сестра-Ася визжала по дороге, будто её режут, Полинка хохотала и визжала тоже — дождь уже превратился в плотный ливень, он заливал за шиворот, не оставляя шанса добраться до дома сухими. А из-за горизонта подходила новая туча — чернющая, её перечёркивали молнии, и вдали, ещё глухо, грохотало.

Грозы всегда кружат над нашим посёлком — если уж летняя гроза нашла наши дачи в лесу, она располагается поудобнее и кидает молнии пригоршнями, ходит кругами помногу часов. «Аномальная зона», — говорят взрослые и переглядываются так, что становится жутковато.
Дождь хлестал, как ненормальный, над крышей грохотало так, что дом трясся. Сестра-Ася говорила «мамочки-мамочки» и всё спрашивала, не ударит ли молния в наш дом.

Я — после каждой, ослепительно разрывавшей комнату на части, даже сквозь закрытые занавески, молнии — считала «один-два-три», отмеряя километры, которые самой сердцевине грозы осталось до нашего участка. Вдруг где-то вверху сухо растрескалось небо и грохнуло сильно-сильно. Я тут же оглохла, а свет в доме погас.

— Вырубило пробки, — спокойно сказала мама, — сидите тихо, сейчас достану свечи.
Она долго шуршала в шкафу, искала старые «свечки-на-всякий-случай», а вверху всё страшно ухало.

«Где-то ведь рядом ударило, да?» — дрожащим голосом выспрашивала сестра-Ася.

— Может быть, у пруда, не так уж и рядом, — успокаивал её папа.

Ужинали мы при свечах и засыпали под раскаты грома — гроза ушла куда-то за лес, в сторону Торбеева озера, и дождь теперь просто шуршал по крыше, убаюкивая, смывая все тревоги.

«Утро вечера мудренее», — говорила всегда бабушка.

Пашка, видать, думает то же самое — он собрал нас с самого утра, торжественно, будто скальп врага, предъявил кусок толстой верёвки.

— Ремонтировать будем, станет как новенькая, — и радостно засмеялся.

От поворота послегрозовой лес выглядел иным.

Пашка вдруг померк — а вслед за ним и мы.

Внезапное, всеобщее горе упало на нас — это в нашу берёзу вчера ударила молния. Она сломала мощный ствол, словно простую спичку, превратила дерево в бревно с привязанной к самой толстой ветке, совсем нелепой и ненужной теперь верёвкой.

От корня торчал острый древесный осколок — всё, что осталось от нашего мира: молния опалила белую древесину, оставив на ней чёрный обугленный след.

Мы молчали — и каждый думал о своём, печальном.

Сестра-Ася всхлипнула. Было ужасно жалко тарзанки.

И вдруг оказалось, что воевать-то никому и не хотелось по-настоящему.

2011

Опорные вопросы:

1.Почему повествование ведется в основном от «мы»?

2. Кому из участников событий принадлежит «озвучка» рассказываемой истории?

3. Как обрисованы ее действующие лица?

4. За что собирались «воевать» персонажи рассказа?

5. Работа должна представлять собой цельный, связный, завершённый текст

2 вариант

Выполните целостный анализ предложенного произведения. Вы можете опираться на данные после него вопросы, а можете выбрать собственный путь анализа. Ваша работа должна представлять собой цельный, связный, завершённый текст.

Борис Чичибабин

Меня одолевает острое
и давящее чувство осени.
Живу на даче, как на острове.
и все друзья меня забросили.

Ни с кем не пью, не философствую,
забыл и знать, как сердце влюбчиво.
Долбаю землю пересохшую
да перечитываю Тютчева.

В слепую глубь ломлюсь напористо
и не тужу о вдохновении,
а по утрам трясусь на поезде
служить в трамвайном управлении.

В обед слоняюсь по базарам,
где жмот зовет меня папашей,
и весь мой мир засыпан жаром
и золотом листвы опавшей…

Не вижу снов, не слышу зова,
и будням я не вождь, а данник.
Как на себя, гляжу на дальних,
а на себя — как на чужого.

С меня, как с гаврика на следствии,
слетает позы позолота.
Никто — ни завтра, ни впоследствии
не постучит в мои ворота.

Я — просто я. А был, наверное,
как все, придуман ненароком.
Все тише, все обыкновеннее
я разговариваю с Богом.

Выполняя целостный анализ стихотворения Б. Чичибабина, примите во внимание следующие особенности его содержания и формы.

1. Как соединяются в произведении бытовой и философский планы?

2.Как соотносятся пейзажные детали и подробности психологического состояния лирического героя?

3. О чем он «разговаривает с Богом»?

4. Работа должна представлять собой цельный, связный, завершённый текст.

1. Творческое задание (30 баллов)

Поэтическую ткань произведения организуют различные художественные элементы. Не только сюжет или конфликт способствует постижению основной мысли текста. Для раскрытия характеров героев, определения перспектив развития сюжета писатели включают в текст внесюжетные элементы; сны героев, лирические отступления, вставные эпизоды, легенды и т.д.

Письма персонажей также являются важным внесюжетным элементом: они обладают достаточной степенью самостоятельности, имеют свою стилистическую окраску, особую композицию, служат дополнительной характеристикой образа-персонажа, способствуют развитию сюжета (к примеру, письмо Савельича в "Капитанской дочке", письма Татьяны Лариной и Евгения Онегина в романе «Евгений Онегин»).

ЗАДАНИЕ: попробуйте написать письмо от имени персонажа известного произведения. Этого письма нет в тексте произведения, нет и персонажа - адресата. Вы можете в полной мере проявить свою фантазию. В то же время, учтите, что текст Вашего письма должен быть связан с сюжетом данного произведения, чтобы в нем раскрывался характер персонажа – автора письма, чтобы стиль (особенно, лексика) соответствовали эпохе, в которую происходит действие данного произведения.

Например: М.Ю. Лермонтов «Княжна Мери» («Герой нашего времени»). Мери пишет московской подруги из Пятигорска, рассказывая о знакомстве с Грушницким и Печориным. Письмо написано вечером после бала, на котором Печорин спас Мери от пьяного кавалера.

Школьный этап всероссийской олимпиады по литературе - 2022

11 класс (180 минут)

1. Аналитическое задание (70 баллов)

Выполните целостный анализ предложенного произведения. Вы можете опираться на данные после него вопросы, а можете выбрать собственный путь анализа. Ваша работа должна представлять собой цельный, связный, завершённый текст.

1 вариант

Елена Долгопят

Часы

Когда-то, в общем не так давно, я готовилась стать экспертом-криминалистом, то есть училась находить человека по его следам, материальным и нематериальным, видимым невооружѐнным или только вооружѐнным глазом. Даже при современном уровне развития методов и приѐмов восстановления облика и характера человека по одной капле его крови, по тембру голоса, по манере ставить запятые или разбивать текст на абзацы дело это непростое и лежит не столько в области науки (уж, во всяком случае, не только!), сколько – искусства. Так что человеку непосвящѐнному это может показаться волшебством, как, впрочем, может показаться волшебством осуществление химической реакции семиклассником (вполне возможно, что и самому семикласснику это кажется волшебством). Но есть люди, и учѐные, и певцы, и литераторы, которые даже посвящѐнным кажутся волшебниками. Они и сами не всегда знают, по каким законам их мысль находит верное решение, а голос – верную интонацию. Тем самым они отличаются, к примеру, от Шерлока Холмса, рассказы о котором походят на сеансы чѐрной магии с непременным разоблачением в конце. Обаяние этих рассказов лежит где-то вне их, в непредусмотренной ими области, что, впрочем, тоже является волшебством.

Криминалистику я изучала два с половиной года. Занималась химией, физикой, математикой, юриспруденцией, психологией творчества, психологией обыденного сознания (что, между прочим, является самой неисследованной областью, – об отклонениях известно гораздо больше, чем о норме). Нам преподавали философию, риторику, механику, мы изучали все особенности всех известных на то время марок автомобилей, систем оружия…

Училась я с удовольствием, но криминалистом не стала. Я вышла замуж, родила двоих детей и превратилась в домашнюю хозяйку. Мои обширные познания я передаю детям, пока им интересен мир.

Дом наш большой и старый, и живѐт здесь много одиноких стариков.

В прошлом многие из них были люди известные, заслуженные, артисты, учѐные, художники.

Старики живут по расписанию: в одно и то же время встают, завтракают, смотрят новости по телевизору или прочитывают газету, прогуливаются, сидят в скверике на скамейке, если позволяет погода, наблюдают за текущей мимо них жизнью. Идут в магазин, где все продавщицы их знают и справляются о здоровье.

Старики возвращаются домой, готовят обед, слушают радио, разговаривают вслух сами с собой или с диктором, звонят по телефону оставшимся в живых друзьям или соседям.

Есть, конечно, такие, кому и позвонить некому. Есть и такие, кто уже совсем не выходит из дому. Сердобольные соседи приносят им из магазина еду, убирают раз в неделю квартиру, разговаривают. Я сама ухаживаю за одной такой старушкой на нашей площадке.

Старушка работала когда-то звукооператором в кино, в еѐ альбомах – фотографии великих режиссѐров и актѐров давних лет и несколько поздравительных открыток от создателя первого нашего сериала.

Когда-нибудь я расскажу странную историю, приключившуюся с ней в 1935 году в санатории «Красная Ривьера» во время февральского шторма. Смысл этой истории прояснился через полвека.

Но вернѐмся к старикам, живущим по расписанию.

Иван Андреевич Ерѐменко был когда-то парикмахером и ещѐ лет пять назад принимал клиентов на дому. Брал он дорого, но один раз, после рождения моего первого ребѐнка, я у него подстриглась. Мои кудрявые от природы волосы совершенно выпрямились после родов, я не могла узнать себя в зеркале, и Иван Андреевич вернул мне лицо. Помню, я ждала своей очереди, перелистывая альбом по европейской живописи из многочисленного собрания Ивана Андреевича. Сейчас он не стрижѐт – дрожат руки.

Зарабатывал Иван Андреевич всегда хорошо, часть денег откладывал, а часть тратил на свою коллекцию часов. Там были и солнечные часы, и водяные, и песочные, и механические, впервые сконструированные Гюйгенсом в 1657 году. Хронометры, наручные, настенные, напольные… Был там и знаменитый брегет – карманные часы с боем, показывающие, кроме часов и минут, числа месяца.

Впрочем, я эту коллекцию не видела, так как Иван Андреевич берѐг ее от постороннего глаза; но от слуха уберечь еѐ было невозможно – часы шли, били, играли мелодии, звенели колокольчиками, – так что всякий, переступавший порог дома, слышал эту странную какофонию, приглушѐнную замкнутыми дверями комнаты, в которой собственно и хранились драгоценные часы. Иные из них, как рассказал впоследствии Иван Андреевич, были с украшениями из алмазов и сапфиров, в серебряных, золотых и даже платиновых корпусах; но были и представляющие исключительно историческую ценность, принадлежавшие знаменитым в своѐ время, и даже по сей день, личностям.

В любую погоду, даже в снежную бурю или в грозу с раскатами грома, ровно в десять часов утра Иван Андреевич выходил из дома.

Нашим переулком он шѐл на Тверскую. В доме за Телеграфом жила подруга Ивана Андреевича, ныне забытая певица Ляля Корчагина.

Ляля не выходила на улицу пять лет, даже по квартире она передвигалась с большой осторожностью, и у Ивана Андреевича был собственный ключ от еѐ двери. Больше всего он боялся застать Лялю мѐртвой.

Десятого сентября этого года Иван Андреевич вошѐл в квартиру Ляли и не застал никого. Он позвонил соседям. Ему сказали, что Ляля в больнице, но в какой, им неизвестно. Телефон у Ляли не работал, и Иван Андреевич решил вернуться домой, чтобы обзвонить все больницы. Таким образом, домой Иван Андреевич возвратился на час раньше обычного. В дверях подъезда, украшенных гербом Советского Союза, он столкнулся с человеком, которого запомнил, более того, человек этот напомнил ему кого-то. От человека исходил странный запах.

Войдя в квартиру, Иван Андреевич услышал тот же запах. Двери заветной комнаты были взломаны. В коллекции не хватало нескольких ценных, небольших по размеру экземпляров.

Грабитель работал аккуратно. Никогда не брал громоздких вещей, то есть всегда выходил налегке. И никто из ограбленных стариков его не видел, кроме Ивана Андреевича. Иван Андреевич оказался, так сказать, первым следом, оставленным преступником.

Восстановить по этому следу облик человека оказалось практически невыполнимой задачей. Иван Андреевич не мог его описать. Невозможно было добиться ни одной точной приметы. Художник, пытавшийся составить фоторобот, измучился. Ни овал лица, на разрез глаз, ни форму носа, ничего они не могли определить, ― Иван Андреевич отвергал все возможные варианты. Запах этого человека был и запахом ванили, и запахом дешѐвого «Лесного» одеколона, и запахом трубочного табака и не отвечал ни одному из запахов, предлагавшихся Ивану Андреевичу на пробу.

Как-то днѐм, когда дети мои были на уроках, Иван Андреевич позвонил мне по телефону. Он никогда не заходил без предварительного звонка. Я поставила чайник, достала мягкие, час назад испечѐнные булочки, сливочное масло, абрикосовый джем.

Иван Андреевич пришѐл, как всегда, гладко выбритый, в свежайшей накрахмаленной рубашке. Мы выпили чаю, поговорили о будущем моих детей, и он изложил свою просьбу. Он хотел, чтобы я помогла ему ясно и чѐтко описать того человека.

Из прежних знакомых оставалось у меня несколько, с кем не прервалась связь. Один из них – артист в своей профессии, человек, малоизвестный даже среди специалистов, за консультацию у которого в другой стране платили бы сумасшедшие деньги. Меня он любил и потому не отказался потратить своѐ время, выслушать всю историю и обдумать. Разговаривали мы по телефону. Я последовала совету моего консультанта.

В ярком круге настольной лампы мы с Иваном Андреевичем рассмотрели репродукции из многочисленных живописных альбомов, собранных им за всю жизнь. На третий вечер Иван Андреевич узнал грабителя. Он был рыцарем со строгим лицом, только что убившим противника в честном поединке. Рыцарь снял шлем. Заходящее солнце смотрело в его усталое лицо. Портрет был написан пять веков назад.

Именно по этому странному портрету преступник был опознан.

Я подумала тогда, что следы наши появляются в мире задолго до нас. И мысль эта долго тревожила меня и не давала покоя.

2016

Опорные вопросы

1. Обратите внимание на жанровые особенности произведения: какое место в нѐм занимает детективная линия? Мемуарная?

2.Как изображение событий соотносится с размышлениями повествователя, а частные истории – с общими закономерностями жизни?

3.Какова роль предметной детализации в повествовании? Какое значение получают «случайные», сюжетно не мотивированные подробности (герб Советского Союза на дверях, старые поздравительные открытки в альбоме соседки)? Какие детали, наоборот, выделены и намеренно соотнесены друг с другом?

4. Почему, на ваш взгляд, рассказ о том, как был опознан и найден преступник, назван «Часы»?

Вариант 2

Выполните целостный анализ стихотворения Александра Кушнера «Времена не выбирают…». Ваша работа должна представлять собой цельный, связный, завершённый текст.

Примите во внимание следующие аспекты художественной организации произведения:

- особенности композиции стихотворения;

- образный строй стихотворения;

- особенности строфики и ритмики;

- своеобразие авторского решения традиционной для русской поэзии темы

Александр Кушнер

Времена не выбирают,

В них живут и умирают.

Большей пошлости на свете

Нет, чем клянчить и пенять.

Будто можно те на эти,

Как на рынке, поменять.

Что ни век, то век железный.

Но дымится сад чудесный,

Блещет тучка; я в пять лет

Должен был от скарлатины

Умереть, живи в невинный

Век, в котором горя нет.

Ты себя в счастливцы прочишь,

А при Грозном жить не хочешь?

Не мечтаешь о чуме

Флорентийской и проказе?

Хочешь ехать в первом классе,

А не в трюме, в полутьме?

Что ни век, то век железный.

Но дымится сад чудесный,

Блещет тучка; обниму

Век мой, рок мой на прощанье.

Время - это испытанье.

Не завидуй никому.

Крепко тесное объятье.

Время - кожа, а не платье.

Глубока его печать.

Словно с пальцев отпечатки,

С нас - его черты и складки,

Приглядевшись, можно взять.

1978

2. Творческое задание (23 балла)

Для того чтобы привлечь внимание читателя к академическим исследованиям литературы, в журналах (или на их страничках в соцсетях), на научно-просветительских сайтах используются врезы – что-то вроде краткой преамбулы, эффектно, с интригующими деталями представляющей содержание публикуемого материала.

Вот пример такой «подводки» на сайте «Арзамаса» (популярный научно-просветительский сетевой проект) к эссе Юрия Левинга, посвящѐнному роману Набокова «Лолита».

«Как связаны преступник Гумберт Гумберт и американский поэт Эдгар По? Почему Лолита сравнивается с Кармен? При чѐм тут Уильям Шекспир и американская пресса? Разбираемся в том, какие тексты легли в основу самого скандального романа Набокова».

Задание: напишите подобный врез для публикации статьи или книги о произведении русской литературы. Укажите автора статьи/книги и еѐ название.