Стихи Роберта Бернса

Роберт Бернс. Стихотворения

----------------------------------------------------------------------------

Перевод С.Я. Маршака

Собрание сочинений С.Я. Маршака в восьми томах. Т. 3.

М., "Художественная литература", 1969.

OCR Бычков М.Н.

----------------------------------------------------------------------------

ЧЕСТНАЯ БЕДНОСТЬ

Кто честной бедности своей

Стыдится и все прочее,

Тот самый жалкий из людей,

Трусливый раб и прочее.

При всем при том,

При всем при том,

Пускай бедны мы с вами,

Богатство -

Штамп на золотом,

А золотой -

Мы сами!

Мы хлеб едим и воду пьем,

Мы укрываемся тряпьем

И все такое прочее,

А между тем дурак и плут

Одеты в шелк и вина пьют

И все такое прочее.

При всем при том,

При всем при том,

Судите не по платью.

Кто честным кормится трудом,

Таких зову я знатью,

Вот этот шут - природный лорд.

Ему должны мы кланяться.

Но пусть он чопорен и горд,

Бревно бревном останется!

При всем при том,

При всем при том,

Хоть весь он в позументах, -

Бревно останется бревном

И в орденах, и в лентах!

Король лакея своего

Назначит генералом,

Но он не может никого

Назначить честным малым.

При всем при том,

При всем при том,

Награды, лесть

И прочее

Не заменяют

Ум и честь

И все такое прочее!

Настанет день и час пробьет,

Когда уму и чести

На всей земле придет черед

Стоять на первом месте.

При всем при том,

При всем при том,

Могу вам предсказать я,

Что будет день,

Когда кругом

Все люди станут братья!

A Man's A Man For A' That

1795
Type: Song
Tune: For a' that.

Is there for honest Poverty That hings his head, an' a' that; The coward slave-we pass him by, We dare be poor for a' that! For a' that, an' a' that. Our toils obscure an' a' that, The rank is but the guinea's stamp, The Man's the gowd for a' that. What though on hamely fare we dine, Wear hoddin grey, an' a that; Gie fools their silks, and knaves their wine; A Man's a Man for a' that: For a' that, and a' that, Their tinsel show, an' a' that; The honest man, tho' e'er sae poor, Is king o' men for a' that. Ye see yon birkie, ca'd a lord, Wha struts, an' stares, an' a' that; Tho' hundreds worship at his word, He's but a coof for a' that: For a' that, an' a' that, His ribband, star, an' a' that: The man o' independent mind He looks an' laughs at a' that. A prince can mak a belted knight, A marquis, duke, an' a' that; But an honest man's abon his might, Gude faith, he maunna fa' that! For a' that, an' a' that, Their dignities an' a' that; The pith o' sense, an' pride o' worth, Are higher rank than a' that. Then let us pray that come it may, (As come it will for a' that,) That Sense and Worth, o'er a' the earth, Shall bear the gree, an' a' that. For a' that, an' a' that, It's coming yet for a' that, That Man to Man, the world o'er, Shall brothers be for a' that.

ДЖОН ЯЧМЕННОЕ ЗЕРНО

Трех королей разгневал он,

И было решено,

Что навсегда погибнет Джон

Ячменное Зерно.

Велели выкопать сохой

Могилу короли,

Чтоб славный Джон, боец лихой,

Не вышел из земли.

Травой покрылся горный склон,

В ручьях воды полно,

А из земли выходит Джон

Ячменное Зерно.

Все так же буен и упрям,

С пригорка в летний зной

Грозит он копьями врагам,

Качая головой.

Но осень трезвая идет.

И, тяжко нагружен,

Поник под бременем забот,

Согнулся старый Джон.

Настало время помирать -

Зима недалека.

И тут-то недруги опять

Взялись за старика.

Его свалил горбатый нож

Одним ударом с ног,

И, как бродягу на правеж,

Везут его на ток.

Дубасить Джона принялись

Злодеи поутру.

Потом, подбрасывая ввысь,

Кружили на ветру.

Он был в колодец погружен,

На сумрачное дно.

Но и в воде не тонет Джон

Ячменное Зерно.

Не пощадив его костей,

Швырнули их в костер,

А сердце мельник меж камней

Безжалостно растер.

Бушует кровь его в котле,

Под обручем бурлит,

Вскипает в кружках на столе

И души веселит.

Недаром был покойный Джон

При жизни молодец, -

Отвагу подымает он

Со дна людских сердец.

Он гонит вон из головы

Докучный рой забот.

За кружкой сердце у вдовы

От радости поет...

Так пусть же до конца времен

Не высыхает дно

В бочонке, где клокочет Джон

Ячменное Зерно!

John Barleycorn: A Ballad

1782
Type: Poem

There was three kings into the east, Three kings both great and high, And they hae sworn a solemn oath John Barleycorn should die. They took a plough and plough'd him down, Put clods upon his head, And they hae sworn a solemn oath John Barleycorn was dead. But the cheerful Spring came kindly on, And show'rs began to fall; John Barleycorn got up again, And sore surpris'd them all. The sultry suns of Summer came, And he grew thick and strong; His head weel arm'd wi' pointed spears, That no one should him wrong. The sober Autumn enter'd mild, When he grew wan and pale; His bending joints and drooping head Show'd he began to fail. His colour sicken'd more and more, He faded into age; And then his enemies began To show their deadly rage. They've taen a weapon, long and sharp, And cut him by the knee; Then tied him fast upon a cart, Like a rogue for forgerie. They laid him down upon his back, And cudgell'd him full sore; They hung him up before the storm, And turned him o'er and o'er. They filled up a darksome pit With water to the brim; They heaved in John Barleycorn, There let him sink or swim. They laid him out upon the floor, To work him farther woe; And still, as signs of life appear'd, They toss'd him to and fro. They wasted, o'er a scorching flame, The marrow of his bones; But a miller us'd him worst of all, For he crush'd him between two stones. And they hae taen his very heart's blood, And drank it round and round; And still the more and more they drank, Their joy did more abound. John Barleycorn was a hero bold, Of noble enterprise; For if you do but taste his blood, 'Twill make your courage rise. 'Twill make a man forget his woe; 'Twill heighten all his joy; 'Twill make the widow's heart to sing, Tho' the tear were in her eye. Then let us toast John Barleycorn, Each man a glass in hand; And may his great posterity Ne'er fail in old Scotland!

СТАРАЯ ДРУЖБА

Забыть ли старую любовь

И не грустить о ней?

Забыть ли старую любовь

И дружбу прежних дней?

За дружбу старую -

До дна!

За счастье прежних дней!

С тобой мы выпьем, старина,

За счастье прежних дней.

Побольше кружки приготовь

И доверху налей.

Мы пьем за старую любовь,

За дружбу прежних дней.

За дружбу старую -

До дна!

За счастье юных дней!

По кружке старого вина -

За счастье юных дней.

С тобой топтали мы вдвоем

Траву родных полей,

Но не один крутой подъем

Мы взяли с юных дней.

Переплывали мы не раз

С тобой через ручей.

Но море разделило нас,

Товарищ юных дней...

И вот с тобой сошлись мы вновь.

Твоя рука - в моей.

Я пью за старую любовь,

За дружбу прежних дней!

За дружбу старую -

До дна!

За счастье прежних дней!

С тобой мы выпьем, старина,

За счастье прежних дней.

Auld Lang Syne

1788
Type: Poem

Should auld acquaintance be forgot, And never brought to mind? Should auld acquaintance be forgot, And auld lang syne! Chorus.-For auld lang syne, my dear, For auld lang syne. We'll tak a cup o' kindness yet, For auld lang syne. And surely ye'll be your pint stowp! And surely I'll be mine! And we'll tak a cup o'kindness yet, For auld lang syne. For auld, &c. We twa hae run about the braes, And pou'd the gowans fine; But we've wander'd mony a weary fit, Sin' auld lang syne. For auld, &c. We twa hae paidl'd in the burn, Frae morning sun till dine; But seas between us braid hae roar'd Sin' auld lang syne. For auld, &c. And there's a hand, my trusty fere! And gie's a hand o' thine! And we'll tak a right gude-willie waught, For auld lang syne. For auld, &c.

БЫЛ ЧЕСТНЫЙ ФЕРМЕР МОЙ ОТЕЦ

Был честный фермер мой отец.

Он не имел достатка,

Но от наследников своих

Он требовал порядка.

Учил достоинство хранить,

Хоть нет гроша в карманах.

Страшнее - чести изменить,

Чем быть в отрепьях рваных!

Я в свет пустился без гроша,

Но был беспечный малый.

Богатым быть я не желал,

Великим быть - пожалуй!

Таланта не был я лишен,

Был грамотен немножко

И вот решил по мере сил

Пробить себе дорожку.

И так и сяк пытался я

Понравиться фортуне,

Но все усилья и труды

Мои остались втуне.

То был врагами я подбит,

То предан был друзьями

И вновь, достигнув высоты,

Оказывался в яме.

В конце концов я был готов

Оставить попеченье.

И по примеру мудрецов

Я вывел заключенье:

В былом не знали мы добра,

Не видим в предстоящем,

А этот час - в руках у нас.

Владей же настоящим!

Надежды нет, просвета нет,

А есть нужда, забота.

Ну что ж, покуда ты живешь,

Без устали работай.

Косить, пахать и боронить

Я научился с детства.

И это все, что мой отец

Оставил мне в наследство.

Так и живу - в нужде, в труде,

Доволен передышкой.

А хорошенько отдохну

Когда-нибудь под крышкой.

Заботы завтрашнего дня

Мне сердца не тревожат.

Мне дорог нынешний мой день,

Покуда он не прожит!

Я так же весел, как монарх

В наследственном чертоге,

Хоть и становится судьба

Мне поперек дороги.

На завтра хлеба не дает

Мне эта злая скряга.

Но нынче есть чего поесть, -

И то уж это благо!

Беда, нужда крадут всегда

Мой заработок скудный.

Мой промах этому виной

Иль нрав мой безрассудный?

И все же сердцу своему

Вовеки не позволю я

Впадать от временных невзгод

В тоску и меланхолию!

О ты, кто властен и богат,

Намного ль ты счастливей?

Стремится твой голодный взгляд

Вперед - к двойной наживе.

Пусть денег куры не клюют

У баловня удачи, -

Простой, веселый, честный люд

Тебя стократ богаче!

My Father Was A Farmer

1782
Type: Song
Tune: The weaver and his shuttle, O.

My father was a farmer upon the Carrick border, O, And carefully he bred me in decency and order, O; He bade me act a manly part, though I had ne'er a farthing, O; For without an honest manly heart, no man was worth regarding, O. Then out into the world my course I did determine, O; Tho' to be rich was not my wish, yet to be great was charming, O; My talents they were not the worst, nor yet my education, O: Resolv'd was I at least to try to mend my situation, O. In many a way, and vain essay, I courted Fortune's favour, O; Some cause unseen still stept between, to frustrate each endeavour, O; Sometimes by foes I was o'erpower'd, sometimes by friends forsaken, O; And when my hope was at the top, I still was worst mistaken, O. Then sore harass'd and tir'd at last, with Fortune's vain delusion, O, I dropt my schemes, like idle dreams, and came to this conclusion, O; The past was bad, and the future hid, its good or ill untried, O; But the present hour was in my pow'r, and so I would enjoy it, O. No help, nor hope, nor view had I, nor person to befriend me, O; So I must toil, and sweat, and moil, and labour to sustain me, O; To plough and sow, to reap and mow, my father bred me early, O; For one, he said, to labour bred, was a match for Fortune fairly, O. Thus all obscure, unknown, and poor, thro' life I'm doom'd to wander, O, Till down my weary bones I lay in everlasting slumber, O: No view nor care, but shun whate'er might breed me pain or sorrow, O; I live to-day as well's I may, regardless of to-morrow, O. But cheerful still, I am as well as a monarch in his palace, O, Tho' Fortune's frown still hunts me down, with all her wonted malice, O: I make indeed my daily bread, but ne'er can make it farther, O: But as daily bread is all I need, I do not much regard her, O. When sometimes by my labour, I earn a little money, O, Some unforeseen misfortune comes gen'rally upon me, O; Mischance, mistake, or by neglect, or my goodnatur'd folly, O: But come what will, I've sworn it still, I'll ne'er be melancholy, O. All you who follow wealth and power with unremitting ardour, O, The more in this you look for bliss, you leave your view the farther, O: Had you the wealth Potosi boasts, or nations to adore you, O, A cheerful honest-hearted clown I will prefer before you, O.

В ГОРАХ МОЕ СЕРДЦЕ

В горах мое сердце... Доныне я там.

По следу оленя лечу по скалам.

Гоню я оленя, пугаю козу.

В горах мое сердце, а сам я внизу.

Прощай, моя родина! Север, прощай, -

Отечество славы и доблести край.

По белому свету судьбою гоним,

Навеки останусь я сыном твоим!

Прощайте, вершины под кровлей снегов,

Прощайте, долины и скаты лугов,

Прощайте, поникшие в бездну леса,

Прощайте, потоков лесных голоса.

В горах мое сердце... Доныне я там.

По следу оленя лечу по скалам.

Гоню я оленя, пугаю козу.

В горах мое сердце, а сам я внизу!

Chorus
My heart is in the Highlands, my heart is not here,
My heart is in the Highlands a-chasing the deer,
A-chasing the wild deer and following the roe -
My heart is in the Highlands, wherever I go!

Farewell to the Highlands, farewell to the North,
The birthplace of valour, the country of worth!
Wherever I wander, wherever I rove,
The hills of the Highlands for ever I love.

Farewell to the mountains high covered with snow,
Farewell to the broad valleys and green valleys below,
Farewell to the forests and wild-hanging woods,
Farewell to the torrents and loud-pouring floods!

ШОТЛАНДСКАЯ СЛАВА

Навек простись, Шотландский край,

С твоею древней славой.

Названье самое, прощай,

Отчизны величавой!

Где Твид несется в океан

И Сарк в песках струится, -

Теперь владенья англичан,

Провинции граница.

Века сломить нас не могли,

Но продал нас изменник

Противникам родной земли

За горсть презренных денег.

Мы сталь английскую не раз

В сраженьях притупили,

Но золотом английским нас

На торжище купили.

Как жаль, что я не пал в бою,

Когда с врагом боролись

За честь и родину свою

Наш гордый Брюс, Уоллес.

Но десять раз в последний час

Скажу я без утайки:

Проклятие предавшей нас

Мошеннической шайке!

Fareweel To A' Our
Scottish Fame

by Robert Burns
(1759-1796)

Fareweel to a' our Scottish fame,
Fareweel our ancient glory;
Fareweel ev'n to the Scottish name,
Sae famed in martial story!
Now Sark rins over Solway sands,
And Tweed rins to the ocean,
To mark where England's province stands -
Such a parcel of rogues in a nation!

What force or guile could not subdue
Thro' many warlike ages,
Is wrought now by a coward few,
For hireling traitor's wages.
The English steel we could disdain,
Secure in valour's station;
But English gold has been our bane -
Such a parcel of rogues in a nation!

O, would or I had seen the day
That treason thus could sell us,
My auld grey head had lien in clay
Wi' Bruce and loyal Wallace!
But pith and power, till my last hour,
I'll mak this declaration:
We're bought and sold for English gold -
Such a parcel of rogues in a nation!

ЛЮБОВЬ

Любовь, как роза, роза красная,

Цветет в моем саду.

Любовь моя - как песенка,

С которой в путь иду.

Сильнее красоты твоей

Моя любовь одна.

Она с тобой, пока моря

Не высохнут до дна.

Не высохнут моря, мой друг,

Не рушится гранит,

Не остановится песок,

А он, как жизнь, бежит...

Будь счастлива, моя любовь,

Прощай и не грусти.

Вернусь к тебе, хоть целый свет

Пришлось бы мне пройти!

A Red, Red Rose

[Hear Red, Red Rose]
1794
Type: Poem

O my Luve's like a red, red rose, That's newly sprung in June: O my Luve's like the melodie, That's sweetly play'd in tune. As fair art thou, my bonie lass, So deep in luve am I; And I will luve thee still, my dear, Till a' the seas gang dry. Till a' the seas gang dry, my dear, And the rocks melt wi' the sun; And I will luve thee still, my dear, While the sands o' life shall run. And fare-thee-weel, my only Luve! And fare-thee-weel, a while! And I will come again, my Luve, Tho' 'twere ten thousand mile!

ЗА ПОЛЕМ РЖИ

За полем ржи кустарник рос.

И почки нераскрытых роз

Клонились, влажные от слез,

Росистым ранним утром.

Но дважды утренняя мгла

Сошла, и роза расцвела.

И так роса была светла

На ней душистым утром.

И коноплянка на заре

Сидела в лиственном шатре

И вся была, как в серебре,

В росе холодной утром.

Придет счастливая пора,

И защебечет детвора

В тени зеленого шатра

Горячим летним утром.

Мой друг, и твой придет черед

Платить за множество забот

Тем, кто покой твой бережет

Весенним ранним утром.

Ты, нераскрывшийся цветок,

Расправишь каждый лепесток

И тех, чей вечер недалек,

Согреешь летним утром!

A Rose-Bud By My Early Walk

1787
Type: Poem

A Rose-bud by my early walk, Adown a corn-enclosed bawk, Sae gently bent its thorny stalk, All on a dewy morning. Ere twice the shades o' dawn are fled, In a' its crimson glory spread, And drooping rich the dewy head, It scents the early morning. Within the bush her covert nest A little linnet fondly prest; The dew sat chilly on her breast, Sae early in the morning. She soon shall see her tender brood, The pride, the pleasure o' the wood, Amang the fresh green leaves bedew'd, Awake the early morning. So thou, dear bird, young Jeany fair, On trembling string or vocal air, Shall sweetly pay the tender care That tents thy early morning. So thou, sweet Rose-bud, young and gay, Shalt beauteous blaze upon the day, And bless the parent's evening ray That watch'd thy early morning.

МОЕ СЧАСТЬЕ

Доволен я малым, а большему рад.

А если невзгоды нарушат мой лад,

За кружкой, под песню гоню их пинком -

Пускай они к черту летят кувырком.

В досаде я зубы сжимаю порой,

Но жизнь - это битва, а ты, брат, герой.

Мой грош неразменный - беспечный мой нрав,

И всем королям не лишить меня прав.

Гнетут меня беды весь год напролет.

Но вечер с друзьями - и все заживет.

Когда удалось нам до цели дойти,

К чему вспоминать нам о ямах в пути!

Возиться ли с клячей - судьбою моей?

Ко мне, от меня ли, но шла бы скорей.

Забота иль радость заглянет в мой дом,

- Войдите! - скажу я, - авось проживем!

ЦВЕТОК ДЕВОНА

О как ты прозрачен, извилистый Девон,

Кусты осеняют цветущий твой дол.

Но лучший из лучших цветов твоих, Девон.

У берега Эйра когда-то расцвел.

Солнце, щади этот нежный, без терний,

Алый цветок, напоенный росой.

Пусть из подкравшейся тучи вечерней

Бережно падает ливень косой.

Мимо лети, седокрылый восточный

Ветер, ведущий весенний рассвет.

Пусть лепестков не коснется порочный

Червь, поедающий листья и цвет.

Лилией стройной гордятся Бурбоны,

В гордой Британии розе почет.

Лучший цветок среди рощи зеленой

Где-то у Девона скромно цветет.

The Banks Of The Devon

1787
Type: Song
Tune: Bhanarach dhonn a' chruidh.

How pleasant the banks of the clear winding Devon, With green spreading bushes and flow'rs blooming fair! But the boniest flow'r on the banks of the Devon Was once a sweet bud on the braes of the Ayr. Mild be the sun on this sweet blushing flower, In the gay rosy morn, as it bathes in the dew; And gentle the fall of the soft vernal shower, That steals on the evening each leaf to renew! O spare the dear blossom, ye orient breezes, With chill hoary wing as ye usher the dawn; And far be thou distant, thou reptile that seizes The verdure and pride of the garden or lawn! Let Bourbon exult in his gay gilded lilies, And England triumphant display her proud rose: A fairer than either adorns the green valleys, Where Devon, sweet Devon, meandering flows.

ПЕРЕД РАЗЛУКОЙ

Прощусь, Элиза, я с тобой

Для дальних, чуждых стран.

Мою судьбу с твоей судьбой

Разделит океан.

Пусть нам в разлуке до конца

Томиться суждено, -

Не разлучаются сердца,

Что спаяны в одно!

Оставлю я в родной стране

Тебя, мой лучший клад.

И тайный голос шепчет мне:

Я не вернусь назад.

Последнее пожатье рук

Я унесу с собой.

Тебе - последний сердца стук

И вздох последний мой.

Farewell To Eliza

From thee, Eliza, I must go, And from my native shore; The cruel fates between us throw A boundless ocean's roar: But boundless oceans, roaring wide, Between my love and me, They never, never can divide My heart and soul from thee. Farewell, farewell, Eliza dear, The maid that I adore! A boding voice is in mine ear, We part to meet no more! But the latest throb that leaves my heart, While Death stands victor by, - That throb, Eliza, is thy part, And thine that latest sigh!

ЛЮБОВЬ И БЕДНОСТЬ

Любовь и бедность навсегда

Меня поймали в сети.

Но мне и бедность не беда,

Не будь любви на свете.

Зачем разлучница-судьба -

Всегда любви помеха?

И почему любовь - раба

Достатка и успеха?

Богатство, честь в конце концов

Приносят мало счастья.

И жаль мне трусов и глупцов,

Что их покорны власти.

Твои глаза горят в ответ,

Когда теряю ум я,

А на устах твоих совет -

Хранить благоразумье.

Но как же мне его хранить,

Когда с тобой мы рядом?

Но как же мне его хранить,

С тобой встречаясь взглядом?

На свете счастлив тот бедняк

С его простой любовью,

Кто не завидует никак

Богатому сословью.

Ах, почему жестокий рок -

Всегда любви помеха

И не цветет любви цветок

Без славы и успеха?

ПЕСНЯ

Мой Джон - дитя шотландских скал -

Закон долины презирал.

Но как любил родимый склон

Мой славный горец, статный Джон.

Споем, подружки, про него,

Поднимем кружки за него.

Нет среди горцев никого

Отважней Джона моего!

Он был как щеголь разодет -

Берет с пером и пестрый плед.

С ума сводил шотландских жен

Мой статный горец, храбрый Джон.

От речки Твид до речки Спей

С ватагой буйною своей

Мы кочевали - я и он,

Мой верный друг, мой статный Джон.

Но присудил его судья

К изгнанью в дальние края.

Зазеленел весною клен, -

И вновь ко мне вернулся Джон.

В тюрьму попал он с корабля.

Там обняла его петля...

Будь проклят тот, кем осужден

Мой статный горец, храбрый Джон!

И вот осталась я одна

И допиваю жизнь до дна.

Но пусть шотландских кружек звон

Тебе приветом будет, Джон...

Споем, подружки, про него,

Поднимем кружки за него.

Нет среди горцев никого

Отважней Джона моего!

- За Джона! - гаркнул пьяный хор.

Он был красой Шотландских гор!..

КУЗНЕЦУ

Устал в полете конь Пегас,

Скакун крылатый Феба,

И должен был на краткий час

Сойти на землю с неба.

Крылатый конь - плохой ходок!

Скользя по мерзлым склонам,

Он захромал и сбился с ног

Под богом Аполлоном.

Пришлось наезднику сойти

И жеребца хромого

К Вулкану в кузницу вести,

Чтоб заказать подковы.

Колпак и куртку снял кузней,

Работая до пота.

И заплатил ему певец

Сонетом за работу.

Вулкан сегодняшнего дня,

Твой труд ценю я выше.

Не подкуешь ли мне коня

За пять четверостиший?

Pegasus At Wanlockhead

1789
Type: Poem

With Pegasus upon a day, Apollo, weary flying, Through frosty hills the journey lay, On foot the way was plying. Poor slipshod giddy Pegasus Was but a sorry walker; To Vulcan then Apollo goes, To get a frosty caulker. Obliging Vulcan fell to work, Threw by his coat and bonnet, And did Sol's business in a crack; Sol paid him with a sonnet. Ye Vulcan's sons of Wanlockhead, Pity my sad disaster; My Pegasus is poorly shod, I'll pay you like my master.

ГОРЕЦ

Мой горец - парень удалой,

Широкоплеч, высок, силен.

Но не вернется он домой -

Он на изгнанье осужден.

Как мне его вернуть?

О, как его вернуть?

Я все бы горы отдала,

Чтоб горца вновь домой вернуть!

Соседи мирно спят в домах,

А я брожу в тиши ночной.

Сажусь и плачу я впотьмах

О том, что нет его со мной.

Ах, знаю, знаю я, кого

Повесить надо на сосне,

Чтоб горца - друга моего -

Вернуть горам, лесам и мне!

О ПЕСНЕ ДРОЗДА, КОТОРУЮ ПОЭТ УСЛЫШАЛ В ДЕНЬ СВОЕГО РОЖДЕНИЯ - НА РАССВЕТЕ 25 ЯНВАРЯ

Пой, милый дрозд, в глухой морозной мгле.

Пой, добрый друг, среди нагих ветвей.

Смотри: зима от песенки твоей

Разгладила морщины на челе.

Так в одинокой бедности, впотьмах

Найдешь беспечной радости приют,

Она легко встречает бег минут, -

Несут они надежду или страх.

Благодарю тебя, создатель дня,

Седых полей позолотивший гладь.

Ты, золота лишив, даришь меня

Всем, что оно не в силах дать и взять.

Приди ж, дитя забот и нищеты.

Что бог пошлет, со мной разделишь ты!

Sonnet Written On The Author's Birthday,

On hearing a Thrush sing in his Morning Walk.
1793
Type: Sonnet

Sing on, sweet thrush, upon the leafless bough, Sing on, sweet bird, I listen to thy strain, See aged Winter, 'mid his surly reign, At thy blythe carol, clears his furrowed brow. So in lone Poverty's dominion drear, Sits meek Content with light, unanxious heart; Welcomes the rapid moments, bids them part, Nor asks if they bring ought to hope or fear. I thank thee, Author of this opening day! Thou whose bright sun now gilds yon orient skies! Riches denied, thy boon was purer joys- What wealth could never give nor take away! Yet come, thou child of poverty and care, The mite high heav'n bestow'd, that mite with thee I'll share.

ПРО КОГО-ТО

Моей душе покоя нет.

Весь день я жду кого-то.

Без сна встречаю я рассвет -

И все из-за кого-то.

Со мною нет кого-то.

Ах, где найти кого-то!

Могу весь мир я обойти,

Чтобы найти кого-то.

О вы, хранящие любовь

Неведомые силы,

Пусть невредим вернется вновь

Ко мне мой кто-то милый.

Но нет со мной кого-то.

Мне грустно отчего-то.

Клянусь, я все бы отдала

На свете для кого-то!

For The Sake O' Somebody

1794
Type: Poem

My heart is sair-I dare na tell, My heart is sair for Somebody; I could wake a winter night For the sake o' Somebody. O-hon! for Somebody! O-hey! for Somebody! I could range the world around, For the sake o' Somebody. Ye Powers that smile on virtuous love, O, sweetly smile on Somebody! Frae ilka danger keep him free, And send me safe my Somebody! O-hon! for Somebody! O-hey! for Somebody! I wad do-what wad I not? For the sake o' Somebody.

ПОДРУГА МОРЯКА

Чуть забудусь сном желанным,

Слышу гул морских валов.

Пусть мой друг за океаном

Будет счастлив и здоров.

Страх с надеждою счастливой

В сердце борются моем.

Над подушкой сиротливой

Тени шепчутся о нем.

Кто не знал тоски разлуки,

В чьей груди тревоги нет,

Счастья полный, чуждый муки

Любит солнечный рассвет.

Мне же ночь и сон милее,

Пусть не тает тьмы покров,

Чтобы слышала во сне я

Дальний плеск морских валов.

НА БЕРЕГУ РЕКИ ЭЙР

Спустился быстро мрак ночной,

Протяжен ветра дикий вой,

И тучи, полные дождя,

Несутся, цепью проходя.

Ушли охотники с болот,

И птицы над равниной вод

Слетелись вновь. А я с тоской

Брожу над Эйром, над рекой.

Оплакивает осень рожь,

Что полегла на нивах сплошь.

Полет зловещий ранних бурь

Смутил осеннюю лазурь.

Как страшно слышать грозный шквал

И ждать, что скоро пенный вал

Умчит, всем чувствам вопреки,

Меня от Эйр - родной реки.

Не разъяренная волна

В открытом море мне страшна,

Не смерть в бездонной глубине

Или в неведомой стране.

Но должен я, отчизна-мать,

Те узы кровные порвать,

Что в сердце раненом моем

Так прочно стянуты узлом.

И скоро будет далека

Моя родимая страна,

Места, где дорог каждый след

Любви и дружбы прежних лет.

Привет друзьям, врагам моим.

Любовь - одним и мир - другим.

Прощайте, травы, тростники

Родимой Эйр - моей реки!

Farewell Song To The Banks Of Ayr

"I composed this song as I conveyed my chest so far on my road to
Greenock, where I was to embark in a few days for Jamaica. I meant it as my
farewell dirge to my native land."-R. B.
1786
Type: Song
Tune: Roslin Castle.

The gloomy night is gath'ring fast, Loud roars the wild, inconstant blast, Yon murky cloud is foul with rain, I see it driving o'er the plain; The hunter now has left the moor. The scatt'red coveys meet secure; While here I wander, prest with care, Along the lonely banks of Ayr. The Autumn mourns her rip'ning corn By early Winter's ravage torn; Across her placid, azure sky, She sees the scowling tempest fly: Chill runs my blood to hear it rave; I think upon the stormy wave, Where many a danger I must dare, Far from the bonie banks of Ayr. 'Tis not the surging billow's roar, 'Tis not that fatal, deadly shore; Tho' death in ev'ry shape appear, The wretched have no more to fear: But round my heart the ties are bound, That heart transpierc'd with many a wound; These bleed afresh, those ties I tear, To leave the bonie banks of Ayr. Farewell, old Coila's hills and dales, Her healthy moors and winding vales; The scenes where wretched Fancy roves, Pursuing past, unhappy loves! Farewell, my friends! farewell, my foes! My peace with these, my love with those: The bursting tears my heart declare- Farewell, the bonie banks of Ayr!