Внеклассное мероприятие "Я душу латала пером"

«Я ДУШУ ЛАТАЛА ПЕРОМ».

И́нна Ина́ловна Каше́жева

( 12 февраля 1944  — 14 мая 2000 )  советская и российская поэтесса и переводчица кабардинских поэтов — яркий, самый молодой представитель так называемой «эстрадной поэзии» шестидесятников .

Автор стихов почти трёх сотен популярных песен.

Отец — Инал Шахимович, адыг из кабардинского села Кармахабль , полковник, лётчик-испытатель,

мать — Ксения Фёдоровна Васильева, русская, юрист по образованию.

Инна родилась и выросла в Москве , но, будучи внучатой племянницей кабардинского просветителя — Талиба Кашежева, духовно всегда была связана с Кабардой и Балкарией .

Первые стихи опубликовала шестнадцатилетней школьницей в журнале «Юность» (1960, № 3). В 1962 году в Нальчике вышла первая книга стихов «Вольный аул», на которую обратили внимание Алим Кешоков и Кайсын Кулиев , высоко оценив национальное своеобразие молодой одарённой поэтессы.

« Я ДУШУ ЛАТАЛА ПЕРОМ».

Отец мой - суровый горец, Глаза ледяней росы. А мама из нежных горлиц, Взращенных на Руси. Он, выросший в тесной сакле, Как мог ее полюбить? Даны ему были сабля Да право врага рубить. Вот там, где шинели да выстрелы, Где даже трава в крови, Как кровь из раны, вытекли Слова о его любви. Пылали сенцы и горницы В домах деревень и столиц, И стали похожи горлицы На гордых горных орлиц. А то отчего бы горцу Любить голубую горлицу?

Мои друзья уже постарше отцов, вернувшихся с войны. Чем я иду по жизни дальше, тем больше мне они нужны. Свела судьба нас, а не случай, свела и силу мне дала. Мои друзья других не лучше, но ведь они - мои друзья. Ко мне друзья приходят редко, уж так диктует бытие. Но помню их, как помнит ветка большое дерево свое. Порой беды колючий ветер влетит ко мне... Но знаю я: они живут на белом свете, мои друзья. Мои друзья!

И дружба вновь легко и смело беды отводит острие. О, только б вечно зеленело большое дерево мое!

Заговори, отец, по-кабардински, хотя б немного внуков поучи, звеня уздечкой звуков, проскачи в тот край, где ты на счастье им родился!

  Родина, родившая отца, Никогда, не ведавшая страха, Вся ты - оттиск моего лица. Вся ты - взгляд с вершины Ошхамахо.

Родина, родившая отца, Никогда не ведавшая страха, Вся ты – оттиск моего лица, Вся ты – взгляд с вершины Ошхамахо. Родина, родившая меня, Поколений трепетное эхо, Вся ты – свет пастушьего огня, Мягче моха он, теплее меха. Родина, хранящая огонь Наших дел, сердец, стихотворений, Ты не любишь долгих уверений – Просто я на грудь кладу ладонь И твержу безмолвно, без конца: «Ты – грядущих слов моих основа, Ты – сама единственное слово, Родина, родившая отца!»

"Ты не знаешь, а это всё просто: Есть вершина, как старый корабль, В тихой пристани Каменномоста, В том селе, что звалось Кармохабль, Ты не знаешь обычного чуда: Там и мост ни к чему - всюду брод, Но, представь, почему-то оттуда Вышел в плаванье древний мой род....

Никому не кивала мимолетным кивком: есть простое "кебляга!" - приглашение в дом. Хоть свободен, хоть занят, есть обычай в горах, по какому хозяин гостя встретит в дверях.

Хочу лакума, пахнущего детством,

его когда-то бабушка пекла...

А мне, знакомой с кухней европейской,

в её меню, прелестном, только пресном,

такого вот не встретилось пока.

Знаменитая Кашежева! Когда-то самая молодая звезда эстрадной поэзии.

Песни на ее стихи с утра до ночи крутили по радиостанции «Юность». Ее пластинки и книги выходили немыслимыми, по сегодняшним меркам.

Последние годы Кашежева была уже тяжело больная. Ее покалеченные в аварии ноги не слушались: кости ломило, ныли тромбозные вены. Она ходила на костылях. Раз в неделю заставляла себя ездить в газету «Достоинство», где — золотое перо! — подрабатывала статьями на социальные темы. С деньгами и лекарствами было туго.

О смерти Кашежевой Маша, подруга Инны, сообщила только спустя некоторое время. С её слов, Кашежева не хотела, чтобы те, кого она любила, видели её мёртвой. В последний путь легенду советской поэзии провожали только её родная сестра Вера и близкие родственники.