БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ - ВОТ ВЫСШАЯ В МИРЕ НАГРАДА!

Еще раз о войне глазами детей. Вашему вниманию представлено сочинение ученицы 7 "А" класса МБОУ "СОШ №37 с уиоп" г. Набережные Челны Щербаковой Ирины

Еще совсем недавно мы с дедом просматривали старые черно-белые фотоальбомы. Он вспоминал свое беззаботное детство, юность, опаленную войной. В такие минуты взгляд его устремлялся куда-то в даль, лицо грустнело и задорная улыбка бесследно исчезала в опущенных уголках губ. Иногда я замечала прозрачные капельки, падающие из его бездонных, глубоких, как море, глаз. Но тогда я никак не могла понять: почему дедушка плачет, ведь все его рассказы добрые и веселые? Все внимательней старалась я слушать и впитывать каждое словечко, чтобы ничего не упустить, ждала того момента, когда дедушка все-таки раскроет мне секрет, но, увы, как ни старалась, ничего не смогла узнать.

Шли годы. Я росла, становилась взрослее. В моей жизни появлялось все больше ярких впечатлений, новых интересных людей. Захватывающие события, как часто это бывает в моем возрасте, кружили мне голову, но не менялось одно: я с нескрываемым любопытством продолжала слушать рассказы деда.

Дед сильно постарел, и мы все реже стали выходить гулять: болели ноги, сдавало сердце, но несмотря на это в нем находились силы на свершение "мирного подвига". Мне казалось странным, непонятным такое его мучительное "рвение" созерцать привычный городской пейзаж, серую массу одинаково спешащих на работу или домой людей, ведь чаще всего наша прогулка вокруг дома завершалась посиделками на скамье внутри нашего же двора.

Но однажды осенью (когда мы в очередной раз завершали прогулку на лавочке), к нам подошел мальчик лет 12, грязный, большеглазый, в старой, на три размера больше, рваной курточке и каких-то нелепо на нем висящих штанах. Я сразу поняла- бродяга. Мальчишка протянул худенькую, почти костлявую ручонку и попросил "на хлебушек". Я достала звенящую мелочь и положила в холодную ладошку. Большие глаза мальчишки радостно засияли, он поблагодарил меня и хотел было уйти, но тут дед окликнул его. Мальчик, вновь повернувшись к нам, робко опустил голову. Очевидно, он подумал, что дедушка-ветеран будет отчитывать его за такой проступок. Дед грустно улыбнулся, внимательно посмотрел на незнакомца, а затем снял с груди один из своих орденов и сказал, протянув его мальчишке: "Это тебе, сынок!"

От случившегося я едва не потеряла дар речи, а большие глаза мальчишки стали еще больше. "Спасибо, не стоит. Это ведь Ваше. Вы заслужили!"-произнес он, протягивая орден деду. Я заметила, как из глаз деда потекли ручейки слез. Вот тут-то меня осенила догадка: дед заплакал оттого, что мальчишка кого-то ему напомнил! Так вот почему, вспоминая о прошлом, он часто грустит! Неясным оставалось одно: что заставило деда отдать орден незнакомому бродяге? Ответ не заставил себя долго ждать. Дед усадил мальчишку рядом с собой и, видимо опережая наши вопросы, стал рассказывать.

Сразу по окончании войны бригада деда была размещена в одном из маленьких не­мецких городков. Вернее, в руинах, что от него остались. Сами кое-как расположились в подва­лах зданий, а вот помещения для столовой не было. И командир бригады, молодой полков­ник, распорядился сбивать столы из щитов и ставить временную столовую прямо на площа­ди городка.

«И вот наш первый мирный обед. Полевые кухни, повара, все, как обычно, но солдаты си­дят не на земле или на танке, а, как положено, за столами. Только начали обедать, и вдруг из всех этих руин, подвалов, щелей, как тараканы, начали выползать немецкие дети. Кто-то сто­ит, а кто-то уже и стоять от голода не может. Стоят и смотрят на нас. И не знаю, как это получилось, но я своей простреленной рукой взял хлеб и сунул в карман, смотрю ти­хонько, а все наши ребята, не поднимая глаз друга на друга, делают то же самое».

А потом они кормили немецких детей, отда­вали все, что только можно было каким-то обра­зом утаить от обеда, сами еще вчерашние дети, которых совсем недавно, не дрогнув, насилова­ли, сжигали, расстреливали отцы этих немецких детей на захваченной ими нашей земле.

Командир бригады, Герой Советского Со­юза, по национальности еврей, родителей ко­торого, как и всех других евреев маленького бе­лорусского городка, каратели живыми закопа­ли в землю, имел полное право, как моральное, так и военное, залпами отогнать немецких «вы­родков» от своих танкистов. Они объедали его солдат, понижали их боеспособность, многие из этих детей были еще и больны и могли рас­пространить заразу среди личного состава.

Но полковник, вместо того чтобы стре­лять, приказал увеличить норму расхода про­дуктов. И немецких детей по приказу еврея кормили вместе с его солдатами.

"Думаешь, что это за явление такое — Рус­ский Солдат? Откуда такое милосердие? Поче­му не мстили? Кажется, это выше любых сил — узнать, что всю твою родню живьем закопа­ли, возможно, отцы этих же детей, видеть кон­цлагеря с множеством тел замученных людей. И вместо того, чтобы «оторваться» на детях и женах врага, наши, напротив, спасали их, кор­мили, лечили".

С описываемых событий прошло несколь­ко лет, и мой дед, окончив военное училище в пятидесятые годы, вновь проходил военную службу в Германии, но уже офицером. Как-то на улице одного города его окликнул молодой немец. Он подбежал к деду, схватил его за руку и спросил:

— Вы не узнаете меня? Да, конечно, сейчас во мне трудно узнать того голодного оборванного мальчишку. Но я вас запомнил, как вы тог­да кормили нас среди руин. Поверьте, мы ни­когда этого не забудем.

Дослушав трогательный рассказ, я поняла, что не могу сдержать чувств, овладевших мной. Глаза застилали слезы. А изнутри меня просто разрывало от гордости за мужественный поступок деда, за его доброту и милосердие по отношению к невинным детям, за его Человечность.

Все стало на свои места. В этой истории не осталось темных пятен. Так сильно поразивший меня поступок деда перестал быть чем-то вопиющим, ведь БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ - ВОТ ВЫСШАЯ В МИРЕ НАГРАДА!