Чистополь. Здесь жил Пастернак

ЧИСТОПОЛЬ. ЗДЕСЬ ЖИЛ ПАСТЕРНАК (в сокращении)

Я прикоснулась к стене компактного кирпичного дома, в котором с октября 1941-го года по июнь 1943-го года жил писатель Борис Леонидович Пастернак. Провинциальный двухэтажный особнячок украшали окна в белых рамочках. Табличка в нише кирпичной ограды сообщала ёмкой надписью: Здесь жил ПАСТЕРНАК. Старые липы на аллее впитали в свою память прогулки писателя. Светлый взгляд с полупрофиля на барельефе стены охватывал мир будущего. Голова стремилась вырвать тело из каменного плена и дать возможность взлететь ему к мыслям, которые унесла с собой душа. Крутая деревянная лестница вела в залы литературно-мемориального музея. Моё внимание остановил большой портрет кисти художника Валерия Дмитриевича Авдеева от 1943-го года «Борис Пастернак в Чистополе». Розовая полоска зарева сквозь низкое тучное небо высветлила гладь воды среди сумеречного заката на побережье. Писатель в чёрном костюме стоял на фоне реки. Белый воротник акцентировал напряжённость сжатых губ на лице усталого человека. Пронзительный взгляд проникал во внутренний мир зрителя.

…Разгружая дрова из баржи на Каме в тридцатиградусный мороз, Пастернак находил в себе силы шутить: «Здесь мы ближе к коренным устоям жизни. Во время войны все должны жить так, особенно художники». На съёмной квартире печь обогревала слабо, и тепло шло через дверь кухни, шум из которой мешал работать писателю над заказом по переводу трагедий Шекспира. Во время войны семья Вавиловых занимала большую комнату на втором этаже, а маленькую и неуютную снимал Борис Леонидович. Отодвинутая маленькая занавеска в устье побелённой русской печи открыла для обозрения кухонную утварь. Рядом с печью заняли угол ухват и большой медный самовар. Светлая шторка с ламбрекеном не задерживала оконный свет. На белой скатерти стола тускло поблёскивал никелированный самовар на таком же подносе. Ауру того времени поддерживали белый фарфоровый чайник, шкатулки, сахарница, изящное блюдце, бокал, открытый патефон с пластинкой. Бока фарфоровой посуды украсили лёгкие цветочные композиции. За прозрачными дверцами на верхней полке шкафа изящная ваза раскинула синие лепестки, выделившись стеклянным цветком среди светлых фарфоровых чайных чашек. На средней полке напоминали о прошлой жизни писателя стеклянный графин, фарфоровый бокал, шкатулка, простые фужеры, фигурка козлика. Нижнюю полку заняла светлая супница на металлическом подносе. Скромнее смотрелись фарфоровая сахарница, ложки, металлическая утварь. Возле шкафа ожидал борьбы с грязью оцинкованный настенный умывальник над ёмким тазом. С вешалки демонстрировали вышитые концы два полотенца. Угловой сундук был накрыт ковром с розово-красными цветами на чёрном фоне. На стене висели простые ходики с цепью. Из кухни дверь вела в маленькую комнату, ставшую мемориальной. Границу между белым верхом и розовой панелькой стен украсил ряд птичьих парочек. Такие же голубки сохранились на старых фото. В углу над потёртой кожаной кушеткой висела рамка с фотографиями. В красном деревянном шкафу под стеклом спрятались несколько книг и керосиновая лампа без верха. Укомплектованная стеклом керосиновая лампа на рабочем столе у окна помнила рождение в переводе шекспировских Ромео и Джульетты. Трогательным штрихом дополнила обстановку рамочная фотография маленького сына писателя. Стакан с ложкой в подстаканнике тщетно ожидали привычного наполнения. Лучи играли светом с белыми листками бумаги и стеклянной чернильницей с перьевой ручкой. Черной тарелкой на белой стене висело радио образца 1926-го года, но писатель не включал его во время работы, а значит, оно молчало всегда. В левом углу от входа в комнату стояла узкая и низкая пружинная кровать, аккуратно застеленная белым покрывалом, из-под которого виднелись кружева. Белая небольшая взбитая подушка уже забыла о своём предназначении. Над кроватью висела репродукция картины Перова «Дети, бегущие от грозы». На закрытую тумбочку примкнул узкий деревянный шкаф с фарфоровой посудой под стеклом. Через высокую железную спинку кровати перекинулось белое полотенце с кружевной каймой. Рядом с кроватью на деревянной стойке висело чёрное суконное пальто с шестью большими блестящими пуговицами в два ряда и каракулевым воротником. К низу старинной вешалки примкнули высокие белые валенкис подшитой подошвой. Эти тёплые вещи помогли Пастернаку пережить две холодных зимы Чистополя. *

Другой зал музея уже не рассказывал о бытовых условиях. В нём поселились музы истории и литературы. Я обратила внимание на первое издание книги «Доктор Живаго» 1957-го года в Милане, роман Л.Н. Толстого «Воскресение» с иллюстрациями отца писателя – академика живописи Леонида Осиповича Пастернака, переводы «Ромео и Джульетта» и книгу «Русские писатели – лауреаты Нобелевской премии. Борис Пастернак». В Чистополе родился цикл «Памяти Марины Цветаевой». В СССР роман «Доктор Живаго» появился лишь с 1988 года.

Резную скульптуру «Портрет Б. Пастернака» Адылов Науфаль Исмагилович выполнил к столетию со дня рождения писателя. Создалось ощущение того, что сама природа изваяла в дереве сплав мысли и характера и витавшие в ауре музея слова: «Я всегда любил нашу глушь, мелкие города и сельские местности больше столиц, и мил моему сердцу Чистополь, и зимы в нем, и жители, и дома, как я увидел их зимой 1941 года, когда приехал к эвакуированной семье». … Массу печальных эмоций вызвали экспонаты на маленьком столике: тёмный патефон с ручкой и адаптером на пластинке. Под мотком колючей проволоки на белой подставке продуманной беспорядочностью лежали фотографии Тухачевского, Мандельштама, Гумилёва и других политических заключённых с трагической судьбой. Мраморное пресс-папье на подставке с гравированными колосьями устойчиво прижимало то время к столу. Книги с докладами о проекте советской конституции и отчёте ЦК съезду партии Иосифа Сталина и опус Калинина «Что дала советская власть трудящимся» пытались утвердить оптимизм, соседствуя с колючей проволокой.

11.07.14, Чистополь …В годы Великой Отечественной войны Чистополь стал приютом для Союза Советских писателей, в числе которых были Борис Пастернак, Леонид Леонов, Михаил Максимов, один из авторов известной песни «Синий платочек», которую исполняла Клавдия Шульженко. Во время Войны в 1941—1943 годах в городе жили: советский поэт Асеев Николай Николаевич, советская поэтесса Ахматова Анна Андреевна, советский писатель Пастернак Борис Леонидович, советский поэт и переводчик Тарковский Арсений Александрович, советский писатель Фадеев Александр Александрович. Советская поэтесса Цветаева Марина Ивановна была в Чистополе в эвакуации 25 и 26 августа 1941 года.