Читательский возраст

Читательский возраст

Константин Станиславский сказал, что для детей нужно играть так же, как для взрослых, “только лучше, тоньше, культурнее и совершеннее”. Это утверждение актуально в отношении не только театральных постановок, но и книг. Однако ответ на вопрос, где пролегает грань между литературой для взрослых и литературой для детей, далеко не так очевиден, как может показаться на первый взгляд.

Прежде чем говорить о тонкостях детской литературы, следует разобраться в истории ее возникновения. Хотя народные предания и сказки стали попадать в летописи еще в XII веке, в то время в массовом сознании еще не укоренился стереотип, будто истории про Бабу-ягу и Царевну-лягушку будут интересны главным образом детям. Фонд русской литературы тогда только начинал формироваться, а читательская аудитория по сравнению с нашими днями была крайне невелика и состояла преимущественно из взрослых просто потому, что именно они имели доступ к обучению грамоте.

Букварь – и тот появился только в 1596 году, но и он не был адресован какой-то конкретной возрастной группе. Более того, “Повесть о Ерше Ершовиче” (конец XVI – начало XVII вв.), которую порой называют первой ласточкой детской литературы, не является таковой в строгом смысле. Да, действующие лица в ней – антропоморфные рыбы, что в целом характерно для сказочной поэтики, но написана повесть в жанре сатиры, который вообще отличается аллегоричностью. Произведения Салтыкова-Щедрина ведь тоже вряд ли можно назвать сугубо детским чтивом.

Источник фото

Литература для детей и подростков в России мощный толчок получила лишь к XVIII веку, в начале которого появилось «Юности честное зерцало» — учебное пособие по воспитанию отроков, а во второй половине проза Карамзина, басни Хемницера и стихотворные сказки Дмитриева составили костяк библиотеки юного читателя. Тем не менее, настоящие звезды детской литературы в России (точнее, уже в Советском Союзе) появились лишь в XX веке: Корней Чуковский, Агния Барто, Самуил Маршак, Валентина Осеева – вот кого мы сегодня называем мэтрами и ставим в пример авторам, которые претендуют на то, чтобы стать кумирами читателей самого нежного возраста.

Означает ли это, что до прихода советской власти детям почти нечего было читать? Разумеется, нет. В школьную программу входили Пушкин, Островский, Лермонтов, Толстой. И до сих пор входят. И частенько становятся камнем преткновения в спорах родителей и учителей.

Книжки добрые любить и воспитанными быть

Дискуссии об адекватности современной программы по литературе потребностям и способностям учеников возникают чрезвычайно часто как в родительской и учительской среде, так и в средствах массовой информации. Мы постоянно слышим, что некоторые произведения, признанные классикой, непригодны для изучения в стенах общеобразовательной школы – мол, они слишком «взрослые»:

• Поэзия Пушкина изобилует архаизмами, которые звучат для современных детей как слова на тарабарском языке. Ну какой школьник в наши дни знает, что такое “ланиты”, “рыбарь” или “ярем”?
• Проза Достоевского отличается излишней мрачностью и пессимистичностью и поднимает вопросы, которые люди обычно задают себе не в юном, а в преклонном возрасте, пытаясь оценить, на что они потратили свою жизнь.
• Слог Толстого чересчур тяжеловесен, и честно одолеть 4 тома “Войны и мира” под силу не каждому взрослому, не говоря уже о находящихся в плену гормонального всплеска подростках, которые часто испытывают проблемы с концентрацией на одном предмете.
• “Мастер и Маргарита” Булгакова воспринимается старшеклассниками как фантастический роман, и лишь единицы могут разглядеть в нем критику советской власти.

В этих аргументах, безусловно, есть немалая доля истины, но те, кто предъявляет претензии к современной программе по литературе, утверждая, что она не учитывает степень интеллектуального и эмоционального развития детей и подростков, забывают о двух важных факторах. Во-первых, о роли педагога: романы Толстого и Достоевского и поэзия Пушкина и Маяковского предлагаются школьникам не для самостоятельного изучения. Процесс контролируется преподавателем, который должен взять на себя роль проводника и показать подопечным самый короткий и комфортный путь к пониманию того или иного текста.

Источник фото

Во-вторых, разные книги в разном возрасте воспринимаются по-разному. В десять лет мы читаем «Приключения Гекльберри Финна» как веселый роман о похождениях беззаботного беспризорника. В тридцать – видим перед собой трагическую историю брошенного всеми ребенка, который каким-то чудом умудрился сохранить оптимизм и жизнелюбие, несмотря на беды, сваливающиеся на его голову одна за другой. Авантюрные романы Диккенса и волшебные сказки Гофмана неспроста входят в программу филологических факультетов крупнейших вузов в России и за рубежом.

Детям вход воспрещен

Вместе с тем, программа – не истина в последней инстанции. Выбор, какие книги читать (или подсовывать ребенку), человек зачастую все-таки делает самостоятельно. И порой совершает большую ошибку, убеждая себя в том, что какой-то пласт литературы можно и нужно освоить только до 16 лет, а какой-то – только после.

Считается, например, будто детям не следует увлекаться книгами, в которых пристальное внимание уделяется любовным отношениям. Якобы они негативно сказываются на неокрепшей психике, и в один прекрасный день пай-мальчик может возопить: «Не хочу учиться, а хочу жениться!» Однако реальность такова, что первые романтические привязанности появляются у ребенка уже в начальной школе, а для того, чтобы с минимальными потерями преодолеть сложный пубертатный период, нужно вступать в него подготовленным – и помогут в этом не только энциклопедии для мальчиков и для девочек, но и художественная литература.

Источник фото

Книги о любви – это необязательно сентиментальные романы, в которых на каждой странице томные дамы падают в объятия мускулистых кавалеров. Узнать о чувственной стороне жизни можно из произведений Фицджеральда, Саган, Лоуренса, Уортон, Бальзака, Фаулза, сестер Бронте: все они прекрасно переведены на русский язык и играют важную роль в формировании мирового литературного процесса.

Есть и другие жанры, которые традиционно – и порой ошибочно – считаются не совсем подходящими для юного читателя:

• Мемуары и биографические книги;
• Научно-популярные книги, посвященные «серьезным», «заумным» областям знаний вроде астрофизики или эволюционной теории;
• Сборники публицистики;
• Книги по психологии.

С одной стороны, писатели, работающие в этих жанрах, действительно ориентируются скорее на взрослую аудиторию, используют сложную терминологию и, что греха таить, бывают настоящими занудами. С другой, так называемый нон-фикшн вполне может пробудить в ребенке интерес к темам, которые раньше ускользали от его внимания. Например, странно требовать от школьника страстной увлеченности историей, если Иван Грозный и Людовик XIV для него – абстрактные, полумифические персонажи. Документальные или беллетризованные биографии способны эффективно решить эту проблему.

Литература как лекарство

Безусловно, у детской литературы есть специфические черты, которые легко распознать:

• Во-первых, сюжет и композиция книги для детей устроены значительно проще. Действие, как правило, развивается линейно, а количество главных героев часто не превышает трех-четырех;
• Во-вторых, ее основными действующими лицами зачастую становятся или, собственно, дети, или животные, или фольклорные персонажи;
• В-третьих, она насыщена информацией скорее не о внутренних переживаниях человека, а об окружающем его мире;
• В-четвертых, она часто имеет дидактический характер, поскольку книги вообще оказывают значительное влияние на формирование личности, а на ранних этапах развития сознания это их свойство особенно актуально;
• В-пятых, крупная проза для детей и подростков тяготеет к жанрам приключенческого романа или романа воспитания;
• Наконец, в-шестых, обращаясь к юному читателю, авторы сознательно избегают использования ненормативной лексики, а также изображения сцен насилия: даже если в книге рыцарю все-таки приходится убить дракона, количество натуралистических деталей этого действа сведено к минимуму.

Вместе с тем, хотя детские книги по определению считаются менее «серьезными», они вполне могут иметь глубокий философский смысл и поднимать те самые проклятые вопросы, о которых писал Достоевский. Более того, фантазийность и сказочность литературного произведения далеко не всегда делает его легковесным: вспомним сагу Толкина «Властелин колец» или «Хроники Нарнии» Клайва Льюиса.

Источник фото

Впрочем, если взрослый человек испытывает желание провести вечер за книгой, которую традиционно относят к библиотеке юного читателя, ему вовсе необязательно искать себе оправдания и прикрываться тем, что, дескать, в историях о муми-троллях содержится множество мудрых мыслей, а «Маленький принц» развивает эмпатию и чувство ответственности. Иногда сказка – это просто сказка.

Повести Николая Носова, рассказы Виктора Драгунского, романы Элинор Портер, очерки Джеральда Даррелла – все эти произведения не в последнюю очередь ценны тем, что способны утолить боль, вызванную одной из самых мучительных форм тоски, которая рано или поздно посещает каждого взрослого человека: тоски по утраченному детству. По времени, когда жизнь была наполнена беззаботным счастьем и удивительными открытиями.

Целительная сила литературы в том и заключается, что она способна переносить читателя в другие миры – и неважно, кто в этих мирах живет: говорящие звери или обычные люди