Два дела Сухово-Кобылиных

Сухово-Кобылин Александр Васильевич (портрет В. Тропинина)

Александр Васильевич Сухово-Кобылин

(17 [29] сентября 1817, Москва – 11 [24] марта 1903, Больё-сюр-Мер, Франция)

О «Свадьбе Кречинского» слышали если не все, то очень многие. Эта знаменитая пьеса Александра Сухово-Кобылина остаётся популярной вот уже более полутора столетий, не уступая грибоедовской комедии «Горе от ума», гоголевскому «Ревизору» и лучшим пьесам Александра Николаевича Островского. Пьесу неоднократно экранизировали. Последней по счёту была постановка режиссёра Михаила Козакова (фильм 2002 года под названием «Джокер»).

Будьте осторожны с женщинами

Зритель наших дней, смотря эту остроумную, зажигательную комедию, вряд ли подозревает, что автор начал писать её, сидя в тюрьме, где оказался по подозрению в убийстве собственной любовницы.

«Свадьба Кречинского» вообще была первым литературным произведением Александра Васильевича Сухово-Кобылина, выходца из древнего дворянского рода (родственного царской династии Романовых) и, по воспоминaниям современников, типичного предстaвителя «золотой молодёжи».

Нa портрете Василия Тропининa, дaтировaнном 1847 годом, Сухово-Кобылин зaпечaтлён тридцaтилетним крaсaвцем с вырaзительным, зaпоминaющимся лицом: умные, проницaтельные глaзa, хотя взгляд их мягок и дaже нежен, высокий лоб, чёткaя, прямaя линия носa, не по-мужски плaвное очертaние подбородкa. Дa, он действительно был нa удивление крaсив той крaсотой, которaя не связaнa с определённым временем, и сегодня лицо его притягивaет, зaворaживaет.

Если же добавить к этому портрету его изысканные манеры, знание нескольких языков, блестящие познания в точных науках, философии, литературе, искусство обращаться с лошадьми, увлечение новомодной тогда гимнастикой, то можно понять, почему он сводил с умa женщин и пользовaлся необычaйным успехом в свете. Но вот в остальном Александр Васильевич очень отличaлся от своего окружения: не кутил, не пил, ни во что не бросaлся сломя голову – это влюбленные в него женщины безумствовaли, он же остaвaлся внешне бесстрaстным.

Впрочем, это не спасло «светского льва» от тяжелейших испытаний, связанных, опять-таки, с одной из его поклонниц. Как и при каких обстоятельствах познакомились русский аристократ Александр Сухово-Кобылин и Луиза Симон-Деманш, молодая красивая француженка из простой семьи, современники рассказывали по-разному. Но зато об их восьмилетней связи, которую они не скрывали, судачили в Москве многие.

Сухово-Кобылин снял для Симон-Демaнш хорошую квaртиру из пяти комнaт (зaл, гостинaя, кaбинет, приёмнaя и спaльня), обстaвил её крaсивой мебелью, вручил 60 тысяч рублей ассигнациями на заведение винно-торгового магазина и стал открыто жить с ней, вызывая завистливые пересуды. Были у Александра Васильевича и побочные интрижки, пока через семь лет он серьёзно не увлёкся графиней Надеждой Ивановной Нарышкиной, урожденной Кноринг (будущей женой Александра Дюма-сына). Дело шло к браку.

Луиза же, получив отставку, готовилась к возвращению в Париж, но не успела – её труп обнаружили 9 ноября 1850 года близ Ваганьковского кладбища. Светская молва связала смерть женщины с Сухово-Кобылиным. Следствие также решило, что француженку по наущению помещика, желавшего избавиться от любовницы, убили его крепостные. Сухово-Кобылина тут же арестовали и заперли «в секретный чулан, с ворами, пьяною чернью и безнравственными женщинами». Ему пришлось хлебнуть прелестей следствия: непрерывный одиннадцатичасовой допрос, шантаж арестом всех родных, открытая полицейская слежка за домом, распространение клеветы о том, что он убийца. Следствие (так и не представившее никаких доказательств его вины) длилось с перерывами семь лет. Для чиновников Сухово-Кобылин стал «дойной коровой». Им он ничего не мог доказать, мог лишь откупаться.

Обвиняемый написал письмо на имя Николая I, последовали резолюции и переадресовки, но лишь в 1857 году Госсовет с подтверждающей резолюцией Александра II снял с Сухово-Кобылина обвинение в убийстве и приговорил к церковному покаянию за любовную связь. Но это «дело» и по сей день висит на нём как проклятие, хотя невиновность драматурга была точно установлена в прошлом веке с помощью найденных архивных документов.

Дважды находясь в тюрьме во время этого долгого следствия, Сухово-Кобылин, от скуки и чтобы немного отвлечься от мрачных мыслей, и написал свою первую и самую популярную пьесу. «Свадьба Кречинского» возбудила всеобщий восторг при чтении в московских литературных кружках, в 1856 году она была поставлена на сцене Малого театра и стала одною из самых репертуарных пьес русского театра за всю его историю.

Пересуды же вокруг убийства Луизы Симон-Деманш и невезение в отношениях с женщинами сопровождали потом драматурга всю его долгую жизнь.

Как прапорщик с подполковником сражался

Возможно, Александр Васильевич Сухово-Кобылин был бы поосторожнее в своих любовных связях и задумывался бы почаще о последствиях, если бы знал об истории, которая случилась с его отцом во время Отечественной войны – неподалёку от Орла, в сельце Мезино Орловского уезда.

Судьба занесла сюда подполковника Василия Сухово-Кобылина 20 сентября 1812 года, когда 48 батарейная рота конно-артиллерийского полка, командиром которой он был, стала на постой в имении местного помещика Николая Апухтина.

Вaсилий Алексaндрович Сухово-Кобылин родился в 1782 году, в 17 лет произведён был в подпоручики Гвaрдейской конной aртиллерии и с тех пор в течение шестнaдцaти лет вёл боевую жизнь, принимaя учaстие в походaх и генерaльных срaжениях русской армии в 1805, 1807, 1810, 1812 годах. Под Аустерлицем он потерял глaз, но военную службу не оставил и в чине подполковникa, неоднокрaтно рaненный в бою, продолжал комaндовать конно-aртиллерийской ротой. Вот с нею-то подполковник и остановился на квартиры в сельце Мезине.

Знал бы Василий Александрович, что его здесь ждёт сражение почище Бородинского, подыскал бы для своих артиллеристов другое место. Владелец Мезинского имения, отставной прапорщик Апухтин, оказался редкостным мерзавцем. Это подполковник Сухово-Кобылин понял сразу, когда помещик категорически отказался бесплатно предоставить сено и овёс для артиллерийских лошадей. И никакие уговоры командира роты на помещика не подействовали.

О жадности и дурном характере Николая Апухтина вскоре рассказали подполковнику местные крестьяне и священник. Оказалось, что всего за четыре года своего хозяйствования в сельце Мезине (Апухтин купил имение у генерал-майорши Раевской) он довёл своих крепостных до почти полного разорения, проявляя в этом деле редкую изобретательность. Крестьяне, у которых он отбирал всё, включая дома, вынуждены были скитаться по соседним сёлам и просить милостыню, убегать и просто умирать с голоду. Апухтин же, чтобы держать крепостных в страхе и подчинении, использовал по отношению к ним физические средства – избивал их сам или поручал это своему приказчику.

Командир роты понял, что с таким помещиком договориться нельзя, и потому поступил так, как считал необходимым в условиях военного времени: реквизировал сено и овёс в усадьбе Апухтина, оставив ему расписку о количестве взятого фуража.

Через пять дней 48 батарейная рота конно-артиллерийского полка покинула сельцо Мезино, и Сухово-Кобылин был уверен, что об Апухтине он забудет, как о дурном сне.

Участвовали потом артиллеристы в изгнании французов из России, в Заграничном походе русской армии. За мужество и находчивость в битве народов под Лейпцигом подполковник Сухово-Кобылин был удостоен орден Святого Георгия четвёртой степени. Обстреливала его рота Париж, а 19 марта 1814 года Сухово-Кобылин вступил со своими артиллеристами в столицу Франции в авангарде русской армии под начальством графа Палена.

В 1816 году, в чине полковника, «за ранами», бравый артиллерист ушёл в отставку, женился, – и в этом же году узнал, что старый враг Апухтин в суд на него подал и требует компенсации нанесённого его имению ущерба больше чем в 121 тысячу рублей.

Посмеяться хотел, было, Василий Александрович, да не до смеха вскоре ему оказалось. Все инстанции завалил жалобами отставной прапорщик Апухтин. Отобьётся полковник Сухово-Кобылин от одной – по другой вскоре приходится объясняться: и то он взял в апухтинской усадьбе, и это, и вообще выгнал, якобы, командир роты самого хозяина из дома, и тот был вынужден в Орёл уехать.

Всем орловским чиновникам – от уездных судей до прокурора и губернатора успел за семь лет нажаловаться отставной прапорщик Апухтин, а потом до Правительствующего Сената и до Министерства Юстиции добрался.

Но у самого-то Апухтина «рыльце в пушку» ведь было. И потому после очередной его жалобы в Орловскую уголовную Палату, решением Орловского уездного суда и Орловского губернского правления имение у Николая Апухтина было отобрано и отдано в опеку – «за злоупотребление помещичьей властью», а самого его 31 января 1824 года отправили под арест сроком на три месяца – «за неприличное дворянину жестокое обращение его с крестьянами, за распродажу их всех в многие руки и поодиночке.». После этого жалобы на полковника Сухово-Кобылина однофамилец известного поэта прекратил.

Об этой истории можно узнать из документов, хранящихся в Орловском государственном архиве (ГАОО, ф. 31, оп. 2, ед.хр. 23). А судьба великого русского драматурга Александра Сухово-Кобылина повторилась потом в другой истории, – только гораздо более трагичной.

Источник: http://klub-mastera.narod.ru/publ/istorija_orlovskogo_kraja/ot_otca_k_synu_dva_dela_sukhovo_kobylinykh_orlovskie_svjazi_izvestnogo_russkogo_dramaturga/22-1-0-94

https://www.youtube.com/watch?v=S-9AB5hNBlk

https://www.youtube.com/watch?v=PACcaalfwvA