И. Бродский. «Сретенье»

Сретенье

Когда Она в церковь впервые внесла

Дитя, находились внутри из числа

людей, находившихся там постоянно,

Святой Симеон и пророчица Анна.

И старец воспринял Младенца из рук

Марии; и три человека вокруг

Младенца стояли, как зыбкая рама,

в то утро затеряны в сумраке храма.

Тот храм обступал их, как замерший лес.

От взглядов людей и от взоров небес

вершины скрывали, сумев распластаться,

в то утро Марию, пророчицу, старца.

И только на темя случайным лучом

свет падал Младенцу; но Он ни о чём

не ведал ещё и посапывал сонно,

покоясь на крепких руках Симеона.

А было поведано старцу сему

о том, что увидит он смертную тьму

не прежде, чем Сына увидит Господня.

Свершилось. И старец промолвил: «Сегодня,

реченное некогда слово храня,

Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,

затем что глаза мои видели это

Дитя: он – твоё продолженье и света

источник для идолов чтящих племён,

и слава Израиля в нём». – Симеон

умолкнул. Их всех тишина обступила.

Лишь эхо тех слов, задевая стропила,

кружилось какое-то время спустя

над их головами, слегка шелестя

под сводами храма, как некая птица,

что в силах взлететь, но не в силах спуститься.

И странно им было. Была тишина

не менее странной, чем речь. Смущена,

Мария молчала. «Слова-то какие.»

И старец сказал, повернувшись к Марии:

«В Лежащем сейчас на раменах твоих

паденье одних, возвышенье других,

предмет пререканий и повод к раздорам.

И тем же оружьем, Мария, которым

терзаема плоть Его будет, Твоя

душа будет ранена. Рана сия

даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко

в сердцах человеков, как некое око».

Он кончил и двинулся к выходу. Вслед

Мария, сутулясь, и тяжестью лет

согбенная Анна безмолвно глядели.

Он шёл, уменьшаясь в значеньи и в теле

для двух этих женщин под сенью колонн.

Почти подгоняем их взглядами, он

шагал по застывшему храму пустому

к белевшему смутно дверному проёму.

И поступь была стариковски тверда.

Лишь голос пророчицы сзади когда

раздался, он шаг придержал свой немного:

но там не его окликали, а Бога

пророчица славить уже начала.

И дверь приближалась. Одежд и чела

уж ветер коснулся, и в уши упрямо

врывался шум жизни за стенами храма.

Он шёл умирать. И не в уличный гул

он, дверь отворивши руками, шагнул,

но в глухонемые владения смерти.

Он шёл по пространству, лишённому тверди,

он слышал, что время утратило звук.

И образ Младенца с сияньем вокруг

пушистого темени смертной тропою

душа Симеона несла пред собою,

как некий светильник, в ту чёрную тьму,

в которой дотоле ещё никому

дорогу себе озарять не случалось.

Светильник светил, и тропа расширялась.

16 февраля 1972

И. Бродский

Дата написания стихотворения – день рождения Анны Ахматовой.

*

В жизни Иосифа Александровича Бродс­кого была долгая, драматичная любовь к женщине, которую звали Марина. Сам поэт приравнивал имена Марии и Марины.

Уже живя в Америке, он составит книгу и назовет её «Новые стансы к Августе». Кни­гу он посвятит Марине. В ней будут стихи, написанные поэтом на родине и на чужби­не в течение 20 лет. Все они обращены к Марине, так или иначе с нею связаны.

В эту же книгу войдёт и известное стихот­ворение на евангельский сюжет «Сретенье», посвящённое Анне Андреевне Ахматовой. Чувства к этим двум женщинам – совершен­но различные – духовная дружба и мучитель­ная долгая страсть. Единственное, что сбли­жает эти чувства – сила того и другого. Ве­роятно, в сумме они и составляют БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЛЮБОВЬ.

Стихотворение «Сретенье» родилось в 1972 году, это последний поэтический текст, написанный Иосифом Бродским на родине, вско­ре поэт вынужден был жить вне отечества.

*

«Сретенье» по-славянски значит «Встреча». Встреча Человека с Богом, Человека с Человеком. Встреча молодого поэта Бродского и убелённой сединами Ахматовой – это судьбоносная Встреча близких, родных по духу, ода­рённых людей.

*

Анализ стихотворения «Сретенье»

Стихотворение «Сретенье» выделяется из всего корпуса библейских стихов И. Бродского. В чём же его особенность? В том, что его «топос» И «хронос» наиболее полно и точно следуют первоисточнику, т.е. Евангелию.

Начинается стихотворение событийно, сразу, без подготовки. Но чувствуется определенная робость поэта перед «материалом», которая выражается в своего рода косноязычии:

Когда она в церковь впервые внесла

дитя, находились внутри из числа

людей, находившихся там постоянно

Святой Симеон и пророчица Анна.

«Находились находившихся» – эта тавтологичность скрывается за мощным гулом стиха, но всё-таки это досадный прокол, т.к. пишет уже весьма искушенный и зрелый поэт – стихотворение датировано 1972 годом. Но дальше всё идёт гладко.

Как уже было сказано, И. Бродский очень точно следует евангельскому повествованию. Точности он старается достичь буквальной:

А было поведано старцу сему

о том, что увидит он смертную тьму

не прежде, чем Сына увидит Господня…

В Евангелии читаем: «Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти доколе не увидит Христа Господня» (Лук. 2.26).

И. Бродский продолжает далее в стихотворении:

Свершилось. И старец промолвил: «Сегодня,

реченное некогда слово храня,

Ты с миром, Господь, отпускаешь меня

затем что глаза мои видели это

дитя: он – Твоё продолженье и света

источник для идолов чтящих племен.

И слава Израиля в нём».

Перед нами поэтическое переложение молитвы Симеона-Богоприимца. Вот какова она в Евангелии: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром; Ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицом всех народов. Свет и просвещению язычников, и славу народа Твоего Израиля» (Лук. 2.29-32).

Евангельская молитва глубже стихов и красивее, а на церковно-славянском и того более. Но это и естественно. Евангелие – боговдохновенный текст, а стихи – просто вдохновенный.

Стих течёт дальше – Бродский продолжает перелагать на стихи евангельское повествование – слова Симеона, сказанные Марии:

В лежащем сейчас на раменах Твоих

паденье одних, возвышенье других,

предмет пререканий и повод к раздорам.

И тем же оружьем, Мария, которым

терзаема плоть его будет, твоя

душа будет ранена. Рана сия

даст видеть тебе, что сокрыто глубоко

в сердцах человеков, как некое око.

Снова приведём параллельный евангельский текст: «Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий (И Тебе Самой оружие пройдет душу) да откроются помышления многих сердец» (Лук. 2.34–35).

На этом параллелизм текста стихотворения и текста Евангелия заканчивается. И условно можно сказать, что заканчивается первая часть стихотворения. (Автор не делит стихотворение на первую и вторую части.) «Вторая часть» – это человек пред ликом смерти, путь Симеона из жизни в «глухонемые владения смерти».

Он шёл умирать. И не в уличный гул

он, дверь отворивши руками, шагнул,

но в глухонемые владения смерти.

Симеон идёт в смерть без страха, потому что знает – Спаситель пришёл. Недолго осталось мучиться в мрачном шеоле – загробном месте тоски и печали. Это знание, этот светильник освещает и освещает его дорогу. Это первый лучик – предвестник Незаходимого Солнца, которое вскоре спустится в ад и упразднит смерть, и каждый верующий сможет сказать: «Ад, где твое жало? Смерть, где твоя победа?» Итак, Симеон несёт первую весть об уже начавшемся спасении мира, о Спасителе:

И образ младенца с сияньем вокруг

пушистого темени смертной тропою

душа Симеона несла пред собой,

как некий светильник, в ту чёрную тьму,

в которой дотоле ещё никому

дорогу себе озарять не случалось.

Светильник светил, и тропа расширялась.

И. Бродский и здесь не отклоняется от христианского понимания. Но есть одно «но». А действительно ли подлинно и до конца раскрыл поэт в своём стихотворении смысл великого события – Сретения; события вселенского масштаба? На наш взгляд, И. Бродский показал только внешнюю сторону.

По прямому смыслу соответствующего евангельского текста (Лук. 2, 22-38) Мария и Иосиф, по обычаю, принесли Христа на 40-й день после рождения в храм, где их встретил Симеон, узнавший в Младенце Мессию и предсказавший его судьбу. Именно это и описывает И. Бродский. Но «высший смысл события становится понятным, если вспомнить, что в праздник Сретения на литургии читается то место из послания апостола Павла к Евреям (Евр. VII, 7-17), где говорится о перемене священства, о том, что у нас (христиан) новый Первосвященник – Христос – священник не по чину Аарона, а по более высокому чину Мелхиседека, что с переменой священства необходима и перемена закона. Это следует понимать как указание на переход от эпохи Ветхого завета к эпохе Нового завета. Совершенно естественно, что Симеон олицетворяет Ветхий завет, а Христос есть Новый завет. Тогда слова Симеона: «Ныне отпущаети раба Твоего, Владыко» – можно понимать не только буквально, но и как добровольную перемену священства».

Показать и прямой и высший смысл события способна икона – например, икона «Сретение» (мастерская Андрея Рублева, 1408 г.). «На иконе показан момент, когда Симеон взял из рук Марии Младенца (это прямой смысл события), но одновременно сцене придан и второй смысл: оборвано изображение колонны, поддерживающей киворий над престолом, продлён (в нарушение естественной геометрии) престол в сторону Симеона, икона скомпонована так, чтобы Младенец зрительно оказался над престолом и под киворием. Мы видим не только передачу Младенца Марией, но и движение Симеона, как бы опускающего Христа на Его престол, жест, символизирующий акт добровольной передачи власти Ветхим заветом (Симеоном) Новому завету (Христу). Надпрестольное пространство является самым святым местом в храме, куда немыслимо помещение какого-либо младенца (это место Бога), поэтому жест Симеона приобретает характер исключительности, и зрителю ясно, что Симеон держит на руках воплотившееся Божество».

И. Бродский этого высшего смысла не показывает. Только прямой, внешний. Он идёт по пути не иконописцев. Нарушение перспективы для него немыслимо. Поэт идёт по тому пути, по которому пошла живопись эпохи Возрождения. Возьмём фреску Папеллы дель Арена «Сретение» Джотто, гениального художника Проторенессанса. Фреска выполнена в прямой перспективе, нет никаких «деформаций» пространства. «В результате здесь показан обычный обряд воцерковления, совершаемый над каждым младенцем мужского пола; сцена приобрела характер бытовой зарисовки. На иконе школы Андрея Рублева отражен поворотный момент истории человечества, событие эпохальное, у Джотто – событие повседневное».

Почему же И. Бродский не показал высшего смысла Сретения? Сразу надо оговориться, мы не предъявляем требования, что поэт должен быть канонически и догматически точен. Поэт не богослов. Он волен выбирать любой путь. В этом великое благо и великая трагедия искусства, да и всей жизни.

И. Бродский, находясь в рамках христианской культуры, центр тяжести в своём творчестве переносит на второе слово этого понятия, на культуру. Поэтому он идёт по «ренессансному» пути. Этот путь, может быть, более красив внешне, но в то же время и менее ответствен. Человек прячется за весь пласт культуры, растворяется в нём и становится предоставлен только самому себе. И. Бродский говорил, что ему более всего из христианских систем импонирует кальвинизм, «потому что согласно кальвинистской доктрине человек отвечает сам перед собой за всё. То есть он сам, до известной степени, свой Страшный суд». Благочестивая форма эгоизма, ведущая к деизму – основная религиозная концепция современного «культурного» мира. Недаром Реформация – плоть от плоти ренессансное явление: «Я» В центре, а уж потом Бог, пусть и Всесильный и могущественный, но потом.

Сделав упор на культуру, И. Бродский совершенно логично приходит к тому, что идея Бога в его эстетической концепции подменяется идеей Языка. Не всегда строго это выражено в его творчестве. Быть может, более декларативно. Где-то глубоко у поэта сохраняется память о Дарителе этого языка. Но общая тенденция такова. С одной стороны, это отрадно, т.к. возведение языка в статус бога способствует действительному его возвышению. Но с другой стороны, язык амбивалентен добру и злу, значит, и бог-язык равно приемлет и добро, и зло. А носитель языка? Что касается И. Бродского, то он не на стороне зла. Его метафизическая чуткость и одарённость позволяют ему пройти по узкой тропке над пропастью (хотя и не всегда гладко, бывают и срывы). Но идти этим же путем – большой соблазн, и далеко не каждый это сможет выдержать.

Итак, возвращаясь к «Сретенью» и подытоживая, нужно сказать, что это стихотворение хотя и выделяется из всего творчества поэта, всё равно остается «законной кометой» эстетической системы И. Бродского.

Источник: «Лирический календарь – 2013» (14.02. – 15.02.);

http://licey.net/free/14-razbor_poeticheskih_proizvedenii_russkie_i_zarubezhnye_poety/65-sohranivshie_tradiciyu__n_zabolockii__a_tarkovskii__i_brodskii/stages/2952-6_analiz_stihotvoreniya_sretene.html

https://www.youtube.com/watch?v=hA6yd15riZ4

https://www.youtube.com/watch?v=GVlwl8jNNTc

https://www.youtube.com/watch?v=dvvpDnudumY

https://www.youtube.com/watch?v=nfXremuI-so