И. С. Тургенев. «Зазорные» родственники Тургенева

Братья-разбойники

У русского писателя Ивана Тургенева имелись, конечно же, недостатки. Но, к счастью, он не унаследовал худших черт маменьки, Варвары Петровны, или (что было бы ещё печальнее) сумасбродства и буйства деда и его братьев.

Поэт Гавриил Державин, которому довелось служить в молодости с двумя братьями Лутовиновыми в гвардейском Преображенском полку, написал в «Записках», что капитан-поручик Пётр и подпоручик Алексей Лутовиновы – «умные и весьма расторопные в своей должности люди», однако ведут они «неблагопристойную жизнь» и совершают «зазорные поступки». По этим причинам их в конце концов из гвардии, мягко говоря, «попросили», хотя Алексей успел дослужиться почти до генеральского звания (в отставку вышел бригадиром – чин между полковничьим и генеральским).

Возвратились братцы в свои поместья. И тут развернулись «по полной», ещё и младшего брата Ивана к своим безобразиям подключили.

«Художествам» Петра, Алексея и Ивана Лутовиновых в фонде Мценского уездного суда посвящено пять дел, что хранятся в Государственном архи­ве Орловской обла­сти, которые были заведены на братьев в течение всего лишь пяти лет.

Дело ямщицкое

6 января 1776 года прапорщик Добродеев, определённый Военной коллегией для присмотра за ямскими станциями на Киевском тракте, послал начальству рапорт, в котором изложил нелицеприятную историю.

31 декабря 1775 года проезжал по тракту в направлении на Москву мценский помещик, гвардии отставной капитан-поручик, Пётр Лутовинов (родной дед И. С. Тургенева, старший из трёх братьев). Ехал он на пяти повозках и вёз с собой «неведомо каких людей».

Согласно правилам, установленным ямской конторой, каждый проезжавший на Москву, с условием его возврата обратно, мог на каждой станции требовать только двух лошадей. Однако Пётр Лутовинов везде «насильно» брал по 15 лошадей. «На Соловской же станции взял девять и определённого к той станции сержанта Шапошникова бил нещадно» (тот пытался помешать своенравному помещику).

Кроме того, по пути следования отставной капитан-исправник безжалостно избивал ямщиков, а следуемых за прогон лошадей денег ни разу не заплатил.

Рапорт прапорщика Добродеева Военная контора направила в Мценскую воеводскую канцелярию, а потом дело рассматривалось в Государственной юстиц-кол­легии, которая возвратила его по месту жительства помещика – в Мценский уездный суд.

Пётр Лутовинов, опережая события, сам направил бумагу в Мценскую воеводскую канцелярию, в которой обвинил в случившемся инциденте сержанта Шапошникова, якобы действовавшего не по закону. Шапошников по каким-то причинам в Мценский уездный суд не явился, чтобы подтвердить факты, и никакого наказания капитан-поручик за своё само­управство и «мелкое хулиганство» так и не понёс.

Дело поповское

28 августа 1778 года в Мценскую воеводскую канцелярию поступило «явочное челобитье» от священника церкви села Богоявленского Чернского уезда Петра Иванова. Он просил разобраться по закону и принять меры в отношении мценских помещиков – бригадира Алексея и секунд-майора Ивана Лутовиновых – за нанесённые ими ему побои и «утрату при этом незнаемо куда дароносицы со святыми дарами».

Священник подробно описал события, во время которых пострадал.

24 августа 1778 года отправился он в деревню Круговую своего прихода по просьбе однодворца Алексея Черемисинова для проведения «исповеди и святого причастия детей его, лежащих в болезни». Взял батюшка с собой необходимые церковные атрибуты – дароносицу и святые дары.

Однако не прошёл Иванов ещё и полверсты, как нагнали его в поле на дороге помещики Алексей и Иван Лутовиновы со своими людьми из деревни Слободки Чернского уезда. И сразу же, «незнаемо за что и по каким причинам, бригадир Алексей приказал, а майор Иван Лутовинов сам, соскоча с лошади, начал его, именованного, бить». Однако господа Лутовиновы не удовлетворились избиением беззащитного священнослужителя. Они приказали слугам «обнаготить» его.

Выполняя приказ, дворовые люди стащили с отца Петра полукафтан, «заворотили на голову рубашку» и «по голому телу секли езжалыми кнутьями». Одни избивали, а другие держали попа, чтобы не вырвался. Бригадир Алексей Лутовинов при этом приказывал бить до смерти и «выговаривал своим людям, чтоб его прикололи».

Избитого до полусмерти священника Лутовиновы бросили здесь же, на обочине дороги. Сам он подняться не смог и лежал до тех пор, пока не проезжал рядом однодворец из села Богоявленского Илья Матвеев. Ужаснулся он этой картине, поднял батюшку и привёз домой. Десять дней настоятель Богоявленской церкви приходил в себя и лишь потом смог написать «явочное челобитье» на разбойников Лутовиновых. В Мценской воеводской канцелярии служители осмотрели отца Петра Иванова. Даже спустя десять дней спина батюшки была в страшных, просечённых до крови, синих и багровых рубцах, так же выглядело и «седалище» священника. В дополнение к факту избиения священник показал, что его дароносица и святые дары пропали во время нападения на него.

Следственное дело рассматривалось в нескольких инстанциях – Мценской воеводской канцелярии, Мценском духовном правлении и Мценском уездном суде. Однако братья Лутовиновы активно сопротивлялись выдвинутым против них обвинениям. Бригадир Алексей как старший по возрасту и званию обратился с «доношением» к епископу Севскому и Брянскому – преосвященному Амвросию, в котором описал события совсем в другом свете. По его словам, всё написанное в челобитной попом Ивановым – клевета. В тот день братья Лутовиновы осматривали свои земли около деревни Слободки. К вечеру они увидели подозрительного человека, который нарочно шёл не по дороге, а по их полям. Алексей спросил его, что он тут делает. Тот отвечал невежливо. И бригадир Алексей Лутовинов «в горячности» приказал одному из своих людей ударить незнакомца. Но это было один раз, а потом Лутовиновы сразу же уехали. Дароносицу и святые дары они не видали.

Конечно, в такую оправдательную бумагу поверить можно было только при горячечном воображении. А побои – вот они, засвидетельствованы актом, и церковной утвари как не было, так и нет.

Однако разбирательство тянулось четыре с лишним года, решение не принималось, а закончилось всё документом, который подвёл итоги следственному делу: «А ныне мы, Лутовиновы, и я, священник Иванов, поговоря меж собой полюбовно, переполняясь долгу любви христианской, помирились. …Он, священник, на нас, Лутовиновых, напрасно показывал, якобы во отбитии дароносицы, а я, священник, что они, якобы, меня били. Друг на друга впредь мы не челобитчики…»

Такая челобитная была направлена истцом и ответчиками на имя императрицы Екатерины II, с тем чтобы в «Мценском уездном суде наше челобитье было принято, а дело производством остановлено и предано забвению».

Насчёт забвения получилось не в полном объёме: ведь что записано пером – не вырубишь топором.

Источник: http://opravda.ru/news.php?extend.12486.12