Юлии Друниной было бы 95... Фронтовичка, прекрасная поэтесса...

10 мая - 95 лет со дня рождения Юлии Владимировны Друниной (1924 - 1991)

Ее стихи точны и лаконичны, лиричны и конкретны. Десятиклассницей, она начала свой путь по дорогам Великой Отечественной войны, вначале в госпитале, потом в хабаровской школе младших авиаспециалистов, в звании третьего санинструктора в 1943 году ее направили на Белорусский фронт. Друнина видела, как гибли молодые ребята и девушки, которым не было еще и двадцати лет. Заболев воспалением лёгких, с сильным истощением была направлена в тыловой эвакогоспиталь Горьковской области. Потом были бои за Латвию, когда она получила тяжелое ранение в шею. Осколок едва не перерезал сонную артерию, осталось всего два миллиметра. Из госпиталя Друнина вышла инвалидом. Это давало ей возможность не возвращаться на фронт, но она настояла на направлении в свой полк. Однако в одном из боев она была контужена и в ноябре 1944 года - комиссована. С фронта Друнина вернулась с орденом Боевого Красного Знамени. До конца своих дней она так и не смогла забыть военные годы. Все ярче и ярче становились фронтовые образы. В это время она могла писать веселые и грустные стихи, поддерживая себя и тех, кому сейчас тяжелее. Но мерилом несчастий для нее на всю жизнь осталась война. В годы учебы в Литинституте Друнина встретилась с начинающим поэтом Николаем Старшиновым. Это случилось в середине декабря 1944 года. Он с первых же минут сумел разглядеть в ней, носившую грубую мужскую шинель, милого, доброго и обаятельного человека. В этом же, 1944, году Николай Старшинов и Юлия Друнина стали мужем и женой. Вскоре у них родилась дочь Лена, появились неведомые до сих пор проблемы, заботы. Друнина никогда не ходила по редакциям, не требовала ничего, но ее стихи всегда были одними из самых читаемых и любимых. Она никак не могла расстаться с молодостью. В ней была какая-то неудержимая сила, рвущая, не дающая покоя. Она любила море, горы, Коктебель, много раз поднималась на Карадаг. Тяготы послевоенного быта Друнина переносила стойко. Никто не слышал от нее ни жалоб, ни упреков. Но постепенно накапливались усталость, изможденность, она искала поддержку и не могла ни в ком ее найти. К этому времени отношения с мужем испортились и вскоре они разошлись. Позднее она встретила человека, который удивительно трогательно и трепетно к ней относился - Алексея Яковлевича Каплера, знаменитого сценариста, ведущего "Кинопанорамы". Ему было 50 лет, ей - 30. Он её боготворил, оградил от всех бытовых забот, чтобы она посвятила себя только литературной деятельности. За время жизни с ним Друнина написала наибольшее количество стихов за весь свой литературный путь, а также попробовала себя в жанре прозы. Последовал и самый тяжелый удар: в 1979 году ушел из жизни после недолгой и тяжелой болезни Алексей Яковлевич. Они прожили вместе 19 лет. Лишившись опоры, Юлия Владимировна осталась один на один с реальной жизнью. В 1990 году она стала депутатом, много выступала в прессе с публицистическими статьями, призывала сохранить всё лучшее, что было в уходящей эпохе. Однако 1991-й год, ознаменовавшийся развалом Советского Союза, Юлия Друнина пережить не смогла. 21 ноября 1991 года Она закрылась в своём гараже на даче, завела свой «Москвич», села в него, приняла снотворное и уснула навсегда, отравившись выхлопными газами. Ей было 67 лет.

Стихи Юлии Друниной:

Мир до невозможности запутан.

И когда дела мои плохи,

В самые тяжелые минуты

Я пишу веселые стихи.

Ты прочтешь и скажешь:

— Очень мило, Жизнеутверждающе притом.

— И не будешь знать, как больно было

Улыбаться обожженным ртом.

***

И откуда

Вдруг берутся силы

В час, когда

В душе черным-черно?.

Если б я

Была не дочь России,

Опустила руки бы давно,

Опустила руки

В сорок первом. Помнишь?

Заградительные рвы,

Словно обнажившиеся нервы,

Зазмеились около Москвы.

Похоронки,

Раны,

Пепелища.

Память,

Душу мне

Войной не рви,

Только времени

Не знаю чище

И острее

К Родине любви.

Лишь любовь

Давала людям силы

Посреди ревущего огня.

Если б я

Не верила в Россию,

То она

Не верила б в меня.

***

Как объяснить слепому,

Слепому, как ночь, с рожденья,

Буйство весенних красок,

Радуги наважденье?

Как объяснить глухому,

С рожденья, как ночь, глухому,

Нежность виолончели

Или угрозу грома?

Как объяснить бедняге,

Рожденному с рыбьей кровью,

Тайну земного чуда,

Названного любовью?

*****

Я принесла домой с фронтов России

Веселое презрение к тряпью —

Как норковую шубку, я носила

Шинельку обгоревшую свою.

Пусть на локтях топорщились заплаты,

Пусть сапоги протерлись — не беда!

Такой нарядной и такой богатой

Я позже не бывала никогда.

*****

Да, сердце часто ошибалось,

Но все ж не поселилась в нем

Та осторожность,

Та усталость,

Что равнодушьем мы зовем.

Все хочет знать,

Все хочет видеть,

Все остается молодым.

И я на сердце не в обиде,

Хоть нету мне покоя с ним.

*****

Я родом не из детства — из войны.

И потому, наверное, дороже,

Чем ты, ценю я радость тишины

И каждый новый день, что мною прожит.

Я родом не из детства — из войны.

Раз, пробираясь партизанской тропкой,

Я поняла навек, что мы должны

Быть добрыми к любой травинке робкой.

Я родом не из детства — из войны.

И, может, потому незащищённей:

Сердца фронтовиков обожжены,

А у тебя — шершавые ладони.

Я родом не из детства — из войны.

******

Теперь не умирают от любви —

насмешливая трезвая эпоха.

Лишь падает гемоглобин в крови,

лишь без причины человеку плохо.

Теперь не умирают от любви —

лишь сердце что-то барахлит ночами.

Но «неотложку», мама, не зови,

врачи пожмут беспомощно плечами:

«Теперь не умирают от любви…»

******

Ты — рядом, и всё прекрасно:

И дождь, и холодный ветер.

Спасибо тебе, мой ясный,

За то, что ты есть на свете.

Спасибо за эти губы,

Спасибо за руки эти.

Спасибо тебе, мой любый,

За то, что ты есть на свете.

Ты — рядом, а ведь могли бы

Друг друга совсем не встретить…

Единственный мой, спасибо

За то, что ты есть на свете!