Н. Галь «Слово живое и мертвое» (М.: Время, 2012)

А эта книга, несмотря на определенное сходство с предыдущей, имеет противоположный посыл. Автор – переводчица с английского и французского, литературный критик, редактор, обладающий прекрасным языковым вкусом. Как и Корней Чуковский, Нора Галь подробно разбирает речевые неточности или ошибки и очень четко ставит диагноз. Но, в отличие от Чуковского, почти никогда этих ошибок не прощает. Именно поэтому книга «Слово живое и мертвое» так близка многим читателям с филологическим образованием и вообще интеллигентным людям. Ведь язык, как мы знаем, отличный инструмент установления социальной иерархии, и знание литературной нормы, безупречный языковой вкус возносят культурного человека на вершину социальной пирамиды. А вот лингвист (даже и не лишенный языкового вкуса) почему-то сопротивляется и норовит вставить хотя бы одно «но». Да что лингвист, лично я сопротивляюсь почти так же, как сопротивляюсь редактору, который хочет улучшить мою речь, заменяя «достаточно» на «довольно» и «сложно» на «трудно». Для меня крайне важно, что по-русски можно говорить и писать по-разному, и это разнообразие не сводимо к единому «правильному» стилю. И именно это разнообразие дает возможность языку изменяться, так что неправильное становится правильным и наоборот. О чем, собственно, и писал Корней Чуковский.

А эта книга, несмотря на определенное сходство с предыдущей, имеет противоположный посыл. Автор – переводчица с английского и французского, литературный критик, редактор, обладающий прекрасным языковым вкусом. Как и Корней Чуковский, Нора Галь подробно разбирает речевые неточности или ошибки и очень четко ставит диагноз. Но, в отличие от Чуковского, почти никогда этих ошибок не прощает. Именно поэтому книга «Слово живое и мертвое» так близка многим читателям с филологическим образованием и вообще интеллигентным людям. Ведь язык, как мы знаем, отличный инструмент установления социальной иерархии, и знание литературной нормы, безупречный языковой вкус возносят культурного человека на вершину социальной пирамиды. А вот лингвист (даже и не лишенный языкового вкуса) почему-то сопротивляется и норовит вставить хотя бы одно «но». Да что лингвист, лично я сопротивляюсь почти так же, как сопротивляюсь редактору, который хочет улучшить мою речь, заменяя «достаточно» на «довольно» и «сложно» на «трудно». Для меня крайне важно, что по-русски можно говорить и писать по-разному, и это разнообразие не сводимо к единому «правильному» стилю. И именно это разнообразие дает возможность языку изменяться, так что неправильное становится правильным и наоборот. О чем, собственно, и писал Корней Чуковский.