Нераскрытая тайна Сальвадора Дали

Всадник по имени Смерть

Так называется одна из его картин. Как всякий умный человек, он задумывался о жизни и смерти. Кто-кто, а он-то понимал, что все на свете относительно. Нет в нашем мире — материальном, изменчивом — ничего идеального, постоянного, вечного. На смену классике приходит авангард, одни идеи вытесняют другие, война сменяет мир, а жизнь сменяет смерть. Можно прожить свою жизнь не как все, но конец-то у всех одинаков. «Я до неприличия люблю жизнь», — признавался художник. Невозможность жить вечно он воспринимал как трагедию. Один из его любимых образов — мягкие часы, растекающееся время. Дали не хотел, чтоб с течением времени о нем позабыли. И тогда он решил сотворить иллюзию вечности. Вложив все свои деньги, он построил в Фигерасе Театр-музей Дали — здание причудливой архитектуры, наполнил его своими картинами и скульптурами и завещал похоронить себя в этом музее, предварительно забальзамировав. Там, в этом странном здании, снаружи украшенном огромными белоснежными яйцами, и прошли его последние годы. Они были печальными. Антидепрессанты, которыми пичкала его жена, подорвали его здоровье. Смерть Галы разбила его окончательно. Дали тяжело заболел. Его возили в кресле и кормили через трубочку. Он полностью зависел от других людей. Он не мог говорить, постоянно рыдал и часами издавал животные звуки. Он хотел рисовать, но не мог держать кисть. Так получилось, что в этот период он остался один. Не было рядом ни одного родного человека. Отец уже умер, с сестрой он давно перестал общаться, детей у него не было, друзей тоже не было. И виноват в этом был сам Дали, который, по мнению людей, его знавших, вел себя слишком эгоистично. Боль срывает все маски. В страданиях даже самый неисправимый обманщик перестает притворяться. Он и не притворялся. Человек, который всю жизнь прожил в свое удовольствие, переносил всё это очень тяжело. Он мучился и мучил других. Он швырял в своих сиделок тарелками, изводил их своими капризами. И никого не хотел принимать. Он не хотел, чтоб посторонние увидели его таким. Он умер на 85-м году жизни, держа за руку старого слугу Артура Каминаду. Последними его словами были: «Я хочу домой».