Перекличка образов

В терминологии литературоведения «перекличка образов» обозначается по-разному: «аллюзия», «литературная реминисценция», «интертексту­альность». Суть этого явления в том, что писатель сознательно, намеренно (реже – ненамеренно) использует какое-то образное выражение, взятое из произведения другого автора: возможно, потому, что оно ему очень понра­вилось, впечатлило и хочется «украсить» им свой текст; возможно, он хочет ввести чужой текст, чтобы усилить ассоциативный момент. При этом исходное выражение может быть даже изменено, но должно быть узнаваемо читателем. Очень важно видеть и отмечать для себя такие места при чтении художественной литературы. Это вопрос культуры восприя­тия, один из важных показателей квалифицированного чтения литерату­ры. Настоящий читатель обязательно должен найти источник скрытого или явного цитирования. Без этого чтение будет неполноценным: что-то, может быть, даже что-то существенное, останется непонятным, непоня­тым или понятым не так.

Обратимся к некоторым примерам переклички образов в стихах русских и зарубежных поэтов.

1. Ах, не с нами обитает

Гений чистый красоты;

Лишь порой он навещает

Нас с небесной высоты.

(В. А. Жуковский. Лала Рук). –

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолётное виденье,

Как гений чистой красоты.

(А. С. Пушкин. К*).

2. В томленьях грусти безнадежной,

В тревогах шумной суеты

Звучал мне долго голос нежный…

(А. С. Пушкин. К *). –

Средь шумного бала, случайно,

В тревоге мирской суеты

Тебя я увидел…

(А. К. Толстой. Средь шумного бала…)

3. Играет ветер в синеве пустынной,

Вскипают шумно волны за кормой…

Кренятся мачты и скрипят канаты…

(Байрон. Паломничество Чайлд Гарольда; пер. Левика). –

Играют волны, ветер свищет,

И мачта гнётся и скрипит…

(М. Ю. Лермонтов. Парус).

4. Шуми же ты, шуми, огромный океан!

(К. Н. Батюшков. Есть наслаждение и в дикости лесов [из Дж. Байрона]). –

Шуми, шуми, послушное ветрило,

Волнуйся подо мной, угрюмый океан…

(А. С. Пушкин. Погасло дневное светило).

В русской и зарубежной поэзии довольно часто встречается христиан­ский образ-символ судна в море (ладья жизни плывёт по бурному житей­скому морю и, хранимая верой, пристаёт к спасительному берегу). Ср.:

Земное счастье мне давалось,

Но я его не принимал:

К иному чувство порывалось,

Иного счастья я искал!

Нашёл ли? – тут уста безмолвны…

Ещё в пути моя ладья,

Ещё кругом туман и волны,

И будет что? – не знаю я!

(Ф. Глинка. Два счастья);

Достиг пристанища ты в кроткой ладие

И вечности с холмов житейско

видишь море.

(Костров. Стихи на кончину П. В. Хитрова).

Столь же распространена в мировой поэзии тема бессмертия, памяти потомков:

Создал памятник я, бронзы литой прочней,

Царственных пирамид выше поднявшийся… (Гораций. Ехеgi monumentum; пер. С. Шервинского);

Достойно ли Шекспира поклоненье,

Коль целый ряд грядущих поколений

Воздвигнет пирамиду, чей гранит

Свою вершину к звёздам устремит?

В восторге, в удивленье нашем сам

Ты памятник воздвиг назло векам…

(Мильтон. Шекспиру; пер. С. Протасьева).

Сразу же приходят на память стихотворения Г. Р. Державина и А. С. Пушкина.

Этот образ восходит к древнеегипетскому стихотворению о мудрых писцах и их творениях-писаниях.

А образы соловья и розы (символ влюблённости) пришли в европей­скую поэзию из персидской. Ср.:

Как чуден вешний цвет куста,

Приюта грустной Филомелы [соловья]…

(Сент-Аман. Уединение; пер. О. Румера);

В безмолвии садов, весной, во мгле ночей,

Поёт над розою восточный соловей.

(А. С. Пушкин. Соловей и роза).

И таких перекличек в мировой поэзии очень много. Подбные ассоци­ации помогают читателю понять, как всё связано в литературе и – шире – культуре, как одна эпоха живёт в другой, заимствуя у неё и развивая лучшие поэтические образы.

Источник: Романова Н. Н., Филиппов А. В. Перекличка образов // Русский язык в школе и дома. – 2007. – № 6. – С. 14–15.