Слово «отжени»

Прочитав это слово, вы вряд ли поймёте не только его конкретное значе­ние, но и его принадлежность к определённой части речи. Что-то совершен­но непонятное, вроде знаменитой глокой куздры Л. В. Щербы. Может быть, это существительное вроде падежной формы отмели? Может, это глагол вроде отнеси, если мы, конечно, предположим, что ударение в этом вербоиде на конце?

Лексико-грамматическая принадлежность этого загадочного слова станет ясной, как только мы приведём его в том контексте, где оно нам встречается:

Как ангел неба безмятежный,

В сияньи тихого огня

Ты помолись душою нежной

И за себя и за меня.

Ты от меня любви словами

Сомненья духа отжени

И сердце тихими крылами

Твоей молитвы осени.

Прекрасные фетовские строки чётко говорят нам, что отжени – глагол в повелительной форме единственного числа. Но что он значит, без обраще­ния к комментарию стихотворения мы можем догадаться лишь в том слу­чае, если вспомним об историческом чередовании заднеязычных и шипя­щих звуков, восходящему к так называемой первой палатализации (смягче­нию заднеязычных в праславянском языке, в результате которого г перед гласными переднего ряда переходил в ж, тогда мягкий), а также о перегла­совке в корне гласных о//е (везти – возить, нести – носить). Именно тогда отжени проявится как фонетический вариант отгони, формы повели­тельного наклонения глагола отгънати, отогнати (1-е л. ед. ч. отжену). Форма отжени была самой обычной в древнерусском языке (ср.: Отжени, чадо, многий сонъ от очию своею. Житие св. Савы Освященного, XIII в. – СлРЯ XI – XVII вв. – В. 13. – С. 214). С течением времени её вытеснила форма отгони, образованная от глагола отгонити, вышедшего теперь из употребления, но передавшая некоторые свои парадигматические формы глаголу отогнать.

Чем объясняется присутствие в этом стихотворении из цикла «К Офе­лии» подобного лексико-фонетического архаизма, когда существует совре­менный глагол того же корня отгони? Контекстом, стоящими рядом слова­ми, пусть и не столь устарелыми, но такими же старыми, из «старого слога», ставшими в русской поэзии первой половины XIX в. принадлежностью традиционно-поэтической лексики торжественно-патетического характера. Это слово, как и другие слова высокого стиля, Афанасий Афанасьевич Фет использовал, чтобы передать возвышенные чувства своего героя к адресату, его отношение к живому человеку как к существу, отрешённому от реальности. Помните шекспировские строки (в переводе М. Лозинского): «Офелия! О, нимфа! Помяни меня в своих молитвах!»).

Источник: Русский язык в школе и дома. 2004. – № 2. – С. 17.

К. Е. Маковский. Офелия. 1884