В области нравственных требований надо рулить всегда выше.

В своих воспоминаниях академик Н. Рерих рассказывает: в молодости, начинающим ху­дожником, он пришел к Л. Н. Толстому и с трепетом показал ему фотографию первой своей большой картины. На картине гонец в ладье пересекал реку, направляясь к древне­му славянскому поселению с вестью о том, что «восстал род на род». Писатель долго раз­глядывал фотографию. Потом спросил:

— А случалось ли вам самому в лодке пере­езжать быструю реку? То-то вижу: не случа­лось. Надо править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет.

Помолчав, он тихо сказал, как бы самому себе:

— Так и в области нравственных требований надо рулить всегда выше: жизнь снесет.

Эти слова вспомнились мне, когда я был в раздумье: стоит ли писать о том, как я представляю себе школу при коммунизме? Может быть, не надо заглядывать вперед — жизнь сама принесет к берегу? Нет, надо. Воспитание имеет одну очень интересную особен­ность: то, что усилиями и волей воспитателя закладывается в душе воспитанника сегодня, дает свои результаты не завтра и не после­завтра, а через десять, двадцать, через пять­ - десять лет. В большей мере, чем кто бы то ни было, мы, педагоги, работаем на будущее. Из чего же складывается школа будущего? Первое — это учитель как важнейшая воспитывающая сила.

«Сделай вот так…» - эти простые слова в устах одного воспитателя обладают какой-то магической силой, имеют большую нравственную, эмоциональную, эстетическую весомость, им свойственна всепокоряющая сила, они способны очаровать душу, утвердить в ней чувство собственного достоинства. В устах другого воспитателя эти же слова звучат для воспитанника как что-то надоедливое.

Дело в том, что средства воспитательного влияния нельзя рассматривать как что-то существующее отдельно от личности педагога. Я рассматриваю их как органическую составную часть всей духовной жизни воспитателя; его нравственной, интеллектуальной, эмоциональной, эстетической культуры, которая находит свое выражение в культуре взаимоотношений с воспитанниками. Магическая си­ла слова педагога, его чародейство, непреодо­лимая сила его воздействия — все это зави­сит от многих условий. Учитель коммунисти­ческой школы живет и трудится сегодня. Вот его черты:

Он никогда не исчерпывается духовно перед воспитанниками. Это — первая заповедь коммунистической школы, святая святых воспи­тания. Непреодолимая сила воспитательного влияния педагога кроется в том, что каждая его встреча с воспитанниками открывает нем детям что-то новое. Годы обучения для воспитанника становятся годами познания души человека, его многогранных и неисчерпаемых богатств.

Можно часто услышать: знания воспитывают. Да, это бывает, но далеко не всегда, но это должно стать важнейшей закономерностью. При каких же условиях знания воспитывают?

Знания воспитывают через личность воспитателя.

Двадцать лет на моих глазах расцветает пе­дагогический талант — я говорю без преуве­личения — педагогическая мудрость учи­тельницы начальных классов Екатерины Марковны Жаленко.

Замечательной чертой это педагога является то, что она учит детей мыслить. Много раз водит она своих детей в природу — к источникам мысли и родного слова. И нет такого урока мышления (так называются эти походы в природу), который бы не открывал перед детьми что-то новое, перед чем бы они не были удивлены, изумлены.

Вот в ясный солнечный день января ведет учительница детей в тихий, заснеженный лес. Десять источников и огоньков жизни -так называется этот поход. В трескучий ян­варский мороз она показывает десять очагов жизни: под корой дуба, в чаще кустов, в траве под снегом дети находят цветущие, да, расцветающие в зимнюю стужу растения. Дети разрывают снежный сугроб и под сухой листвой видят удивительное растение: осенью на нем отцвели цветы и завязались маленькие пупырышки, а сейчас, под снегом созревают плоды, похожие на маленькие огурцы. Изумленные дети слушают рассказ учительницы о тайнах жизни.

Я убежден, что в будущем будут специальные занятия, перед которыми не будет цели дать детям такие-то и такие-то знания.

Будут занятия, единственная цель которых — научить детей мыслить.

Уроки мышления будут стоять в расписании так же, как сейчас уроки грамматики.

У учительницы Е. М. Жаленко нет такого специального намерения: надо пополнить свои знания, чтобы детям моим было что открывать во мне. Постоянное пополнение знаний, повседневный интеллектуальный рост — это вещи, неотделимые от личности педагога, от его духовного существа. Таков настоящий учитель по своей природе, другим он не может быть, если бы он не рос интеллектуально, ему стыдно было бы идти к детям.

Я вспоминаю одну интересную историю из своей практики. Однажды ко мне на кварти­ру после занятий пришел третьеклассник Петро. Это был трудный, сложный мальчик. Ему с трудом давались арифметика и грамматика. Бывало, слушая условие задачи, он забывал ее начало, едва дослушав до конца. Он никак не мог запомнить элементарного грамматического правила. Я с ужасом смотрел на его письменные работы, изобилующие невероятными ошибками. И этот мальчик, как это ни странно, был настоящим исследователем, мыслителем. В лесу, куда мы ходили с ним собирать листья для гербария, ему вдруг приходили в голову мысли: почему из желудя вырастает только дуб, а из терновой косточки только терн? Почему листья на де­ревьях зеленые, а из картофеля в погребе растут белые, как нити, ростки? Происходит ли зимой в дереве какая-нибудь жизнь или совсем замирает? И в то же время он никак не мог найти ударение в слове, не мог умножить 12 на 10. Увидев у меня на квартире книги, он попросил почитать что-нибудь интересное. Помню, первой книгой, которую я ему дал, были «Морские рассказы» Станюковича. Мальчик читал еще с трудом, и я думал, что чтение затянется у него недели на три не меньше. Каково же было мое удивление, когда Петро принес книгу уже на второй день. Он прочитал ее. Из его яркого, взволнованного рассказа я понял, что у мальчика — редкий талант познания — страсть к познанию мира.

С этого дня началось длившееся несколько лет, до окончания десятого класса, плавание в море знаний и духовных богатств человече­ства. Как правило, каждый день, и только иногда через день он приходил за новой кни­гой. Каждая книга вызывала у Петрика по­ток вопросов. Я почувствовал, что к каждой беседе о прочитанной мальчиком книге мне надо готовиться, иначе я вынужден буду мол­чать, когда он придет ко мне со своими от­крытиями и недоумениями. Его страсть к чтению передалась мне. Я стал таким же кни­гочеем, как и мой трудный, сложный маль­чик. Года через три нечего уже было читать в моей библиотеке Петрусю.

Начались мои по­ездки по городам страны: из каждой поездки я возвращался со связками книг. С каждым месяцем у Петруся становилась все более не­насытной жажда знаний. Постепенно в его умственном труде на уроках математики и грамматики наступило прозрение: мальчику становились понятными те премудрости, ко­торые раньше, казалось, были скрыты для него за семью печатями.

Он стал успевать потому, что ни на день не прекращалась для него школа мышления. Не один раз в тихое летнее утро, задолго до рассвета, отправля­лись мы с ним в лес, на реку, встречали восход солнышка. Это были тоже ничем не заменимые уроки мышления. На небе заго­ралась утренняя заря, я передавал словами ни с чем не сравнимую картину игры красок и оттенков. Петрусь внимал каждому моему слову, всматривался в картину пробуждения природы, вслушивался в пение птиц.

Я твердо убежден, что слово — могучая сила воспи­тательного влияния на душу, сила, ничем другим не заменимая. Словом мы воспитываем ум и чувства. Я убежден, что при коммунизме школа станет храмом культуры слова. Я не учитель, если я не владею даром воспитывать у своих питомцев чуткость к красоте слова, непримиримость к упрощению, примитивиз­му. Преподаватель родного слова, родной ли­тературы — это человек, умеющий проникать в самые сокровенные уголки разума и серд­ца своих воспитанников. Я не имел бы права называться воспитателем, если бы на каждом шагу не раскрывал красоту, поэтическую си­лу, аромат, тончайшие оттенки, музыку сло­ва, если бы школьникам не хотелось выра­зить в слове самое красивое и самое сокровенное.

Я тридцать лет занимаюсь с кружком Красоты Родного Слова. Десять лет воспиты­ваю своих питомцев — от того дня, как они переступают порог школы, до зрелости — и десять лет все они у меня в этом кружке. Это, образно говоря, одна из главных мастерских воспитания души.

Мы с воспитанниками при­ходим в Сад Цветущих Роз, приходим в те мгновенья, когда чистые, покрытые капель­ками росы цветы благоухают в утренней прохладе. Мы смотрим на капельку росы, трепе­щущую на алом лепестке, смотрим, как от­ражается в ней лазурное небо и золотое солнце, смотрим и думаем, как красиво ска­зать об этой красоте, ищем среди драгоценных камней родного языка наиболее бесценные бриллианты. Это ни с чем не сравнимые, ни с чем не сопоставимые минуты становления человеческого.

Человек, чуткий к красоте сло­ва, не может быть нечутким к тончайшим и нежнейшим средствам воздействия на душу. «Сделай вот так.» — стоит мне только по­советовать ребенку, как совет будет воспри­нят как что-то святое и нерушимое.

За три­дцать три года не было такого случая, чтобы кто-нибудь из моих питомцев не пришел без уважительной причины в школу или не вы­полнил домашнего задания. Заболел ребе­нок — ко мне приходят мать, сестра, брат, отец, приходят, бывает, даже в полночь, что­бы сказать: школьник наш, к сожалению, не сможет прийти на занятия, напишите, пожа­луйста, на этом листике домашние задания. Если у ученика что-то не выходит с домаш­ним заданием, он сам приходит ко мне, при­ходит ночью (а весной — часов в пять утра, в это время учитель сидит в саду у столика, рано начинается его день в мире книг), и учитель помогает. За всю мою педагогичес­кую жизнь у меня и у многих моих товари­щей не было ни одного неуспевающего учени­ка. Ни один ребенок никогда не оставил шко­лы.

Приходят, бывает, в пятый класс слабые, малограмотные школьники, допускают в дик­танте по два, а то и по три десятка ошибок, но через несколько месяцев становятся неуз­наваемыми. Чудодейственный способ «ликви­дации неуспеваемости» — не какие-то особенные приемы и методы обучения, а личность педагога. Его слово.

Я безгранично верю в могучую силу слова воспитателя. Какой-то нелепостью является обвинение, которое, как ярлычок, приклеивают отдельным школам: у вас-де словесное воспитание. Вместо того чтобы сказать: никудышное воспитание, говорят: словесное воспитание. Как будто бы есть еще какое-то другое воспитание человека, кроме словесного. Как будто бы ребенка можно воспитать, дав ему в руки лопату или ведро с водой.

Слово — это вершина человеческого, и настоящим мастером, художником в своем деле является педагог, умеющий воспитывать словом. Педагог школы будущего будет чародеем, волшебником слова. Его слово будет об­ладать чудодейственной силой. И нет никакого сомнения в том, что коммунистическая школа станет школой Мудрого слова.