© 2017 1711
СДЕЛАЙТЕ СВОИ УРОКИ ЕЩЁ ЭФФЕКТИВНЕЕ, А ЖИЗНЬ СВОБОДНЕЕ
Благодаря готовым учебным материалам для работы в классе и дистанционно
Скидки до 50 % на комплекты
только до
Готовые ключевые этапы урока всегда будут у вас под рукой
Организационный момент
Проверка знаний
Объяснение материала
Закрепление изученного
Итоги урока
И. А. Бунин, по свидетельству Г. Адамовича, «не считал себя прозаиком, который тоже пишет и стихи, как, например, Тургенев, нет, он придавал своим стихам очень большое значение и с горечью должен был сознавать, что как поэт остался в тени». Вместе с тем, например, Владимир Владимирович Набоков, давая характеристику творчества Бунина, отдавал предпочтение его поэзии: «Книги Бунина я любил в отрочестве, а позже предпочитал его удивительные струящиеся стихи той парчовой прозе, которой он был знаменит».
Функции таких категорий, как побуждение, обращение, вопрос и др., в поэзии усложняются и несколько модифицируются по сравнению с их первичной функцией в обычной речи. Своеобразие категории вопроса в лирике связано во многом с тем, что собеседник в момент речи отсутствует, «а также с чрезвычайным усложнением отношений между субъектом речи и её адресатом» (И. И. Ковтунова).
Ср., например, в стихотворении Бунина «Гаданье»:
Гадать? Ну что же, я послушна,
Давай очки, подвинь огонь…
– Ах, как нежна и простодушна
Твоя открытая ладонь!
Но ты потупилась, смущаясь?
В лице румянца ни следа,
В ресницах слёзы? – Не беда:
Бледнеют розы, раскрываясь.
Здесь обе строфы имеют вопросно-ответную структуру, создающую выразительную лирическую миниатюру гаданья по руке. Участницы диалога – две женщины (пожилая и молодая), на что указывает контекст (я послушна, Давай очки…), в том числе и вопрос (Но ты потупилась, смущаясь?). Вопросительные конструкции, наряду с вопросительным значением, выражают и значение сообщения, так как они представляют читателю речевую ситуацию, конкретное событие как непосредственно воспринимаемое, находящееся перед глазами.
Вопросно-ответная композиция в лирике Бунина может быть основой не только реального, но и образного диалога необычных «собеседников», например моря и степи («Укоры»):
Море с голой степью говорило:
«Это ты меня солончаками
И полынью горькой отравила,
Жарко дуя жёсткими песками!
Я ли не господняя криница?
Да не пьёт ни дикий зверь, ни птица
Из волны моей солёно-жгучей,
Где остался твой песок летучий!»
Отвечает степь морской пустыне:
«Не по мне ли, море, ты ходило,
Не по мне ли, в кипени и сини,
За волной волну свою катило?
Я ли виновата, что осталась,
В час, когда со мной ты расставалось,
Белой солью кипень снеговая,
Голубой полынью синь живая?»
В этом стихотворении с помощью вопросно-ответного построения текста создаётся смысловое противопоставление, имеющее метафорический, антропоцентрический характер. Вопросительные предложения не только содержат вопрос, но и одновременно изображают, рисуют целую серию картин. В результате вопросительное значение модифицируется (не случаен и глагол отвечает, предваряющий вопрос): в семантике предложения усиливается констатирующая составляющая, в результате чего вопрос сближается с повествованием. Семантика вопросов-сообщений в этом тексте осложнена субъективно-модальным значением уверенности, выраженной не прямо (Я ли не господняя криница?), которое становится ясным в синонимических трансформациях (Конечно, я господняя криница…). Кроме того, в вопросах содержится и субъективно-эмоциональное негативно-оценочное значение сожаления, несогласия, укоризны, которое семантически соотносится с названием стихотворения.
Подобные вопросы встречаются и в стихотворениях, представляющих собой описания событий, относящихся к прошлому. Персонажами в этих случаях могут выступать реальные исторические деятели. Задавая вопрос и отвечая на него, автор использует конкретный приём ораторской речи. Так построено стихотворение «Князь Всеслав» – первая строфа заканчивается вопросами, а вторая строфа начинается с ответов:
Что ж теперь, дорогами глухими,
Воровскими в Полоцк убежав,
Что теперь, вдали от мира, в схиме,
Вспоминает тёмный князь Всеслав?
Только звон твой утренний, София,
Только голос Киева! – Долга
Ночь зимою в Полоцке… Другие
Избы в нём, и церкви, и снега…
Вопросно-ответная структура оказывается смысловым и композиционным центром произведения, в котором рассказана история «горестей изгнанья» одного из князей Киевской Руси и создан образ не властителя, а человека, сохранившего в сердце «ангельский», «неземной» звон колоколов Софийского собора.
Есть в поэзии Бунина произведения, в которых автор задаёт вопрос самому себе, а ответ (его поиски) совпадает с моментом речи. Такая структура соответствует семантической модели внутренней речи, в которой воспроизводится динамика мыслительного или эмоционального процессов: вопросы, предположения, сомнения, ответы, снова вопросы и т.д. В этом случае текст представляет собой лирический монолог. Ср. стихотворение «Щеглы, их звон, стеклянный, неживой…»:
Щеглы, их звон, стеклянный, неживой,
И клён над облетевшею листвой,
На пустоте лазоревой и чистой,
Уже весь голый, лёгкий и ветвистый…
О мука мук! Что надо мне, ему,
Щеглам, листве? И разве я пойму,
Зачем я должен радость этой муки,
Вот этот небосклон, и этот звон,
И тёмный смысл, которым полон он,
Вместить в созвучия и звуки?
Я должен взять – и, разгадав, отдать,
Мне кто-то должен сострадать,
Что пригревает солнце низким светом
Меня в саду, просторном и раздетом,
Что озаряет жёлтая листва
Ветвистый клён, что я едва-едва,
Бродя в восторге по саду пустому,
Мою тоску даю понять другому…
В содержании стихотворения переплетаются два смысловых плана: пейзаж, представляющий собой объективное описание природы, и внутренняя речь, наполненная экспрессией. Вопросно-ответная структура передаёт ход размышлений поэта о сути и цели творчества. В ответах отражено авторское представление о поэзии как процессе познания, «разгадывания» мира, для чего необходимо участие не только поэта (я должен…), но и читателя (Мне кто-то должен сострадать…). Заметим, что это стихотворение является относительно редким примером того, как автор даёт развёрнутый ответ на вопрос, казалось бы, не имеющий ответа, или уже заключающий в себе отрицательный ответ. На это косвенно указывает форма риторического вопроса И разве я пойму? (Ср.: Я не пойму… Я не могу понять…).
В исследованиях по синтаксису поэтической речи отмечается, что в лирическом монологе вопросы, обращённые к самому автору, чаще всего остаются без однозначного ответа. Это может быть обусловлено использованием «несобственно-вопросов», которые и являются ответами. Например:
Отчего ты печально, вечернее небо?
Оттого ли, что жаль мне земли,
Что туманно синеет безбрежное море
И скрывается солнце вдали?
Отчего ты прекрасно, вечернее небо?
Оттого ль, что далёко земля,
Что с прощальною грустью закат угасает
На косых парусах корабля
И шумят тихим шумом вечерние волны
И баюкают песней своей
Одинокое сердце и грустные думы
В беспредельном просторе морей?
Текст этого стихотворения в целом имеет вопросно-ответную композицию: обращаясь к «вечернему небу», автор сам ему и отвечает, но опять в форме вопросов, которые остаются открытыми. Вопросы такого плана, свойственные философской лирике, обладают медитативной семантикой, – это вопросы о сути вещей, «об отношениях человека и мира, о природе явлений, об их скрытом смысле» (И. И. Ковтунова).
Основу вопросно-ответной структуры лирического монолога составляют построения с семантически развёрнутыми вопросами-предположениями, содержащими описания, картины, образы, характеристики и т.п. Лирический вопрос-предположение часто бывает оформлен конструкциями с частицами ли (ль), или (иль). В монологе подобные вопросы представляют собой альтернативные ряды, которые, в отличие от разговорной речи, не предполагают ни ответа, ни выбора:
Что шумит-звенит перед зарёю?
Что колышет ветер в тёмном поле?
Холодеет ночь перед зарёю…
Серой мглой подёрнулися балки…
Или это ратный стан белеет?
Или снова веет вольный ветер
Над глубоко спящими полками?
Не ковыль ли, старый и сонливый,
Он качает, клонит и качает,
Вежи половецкие колышет
И бежит-звенит старинной былью?
(«Ковыль»),
Изображаемое с помощью вопросительных конструкций грамматически относится к плану настоящего времени (белеет, веет, клонит и качает), но в альтернативном ряду, выражающем противопоставление реального и воображаемого, представляются картины из прошлого, хранящегося в памяти (ратный стан, спящие полки, вежи половецкие). Лирические вопросы, формально остающиеся без ответа, а по существу сами содержащие ответ, выражают значение предположения. Безответность вопросов вызывает их преобразование: ослабление вопросительного значения и усиление повествовательности, так как вопросы не направлены на поиск информации – они сами её передают.
Таким образом, в лирике И. А. Бунина нашла отражение особая синтаксическая организация поэтического текста, вопросно-ответная структура которого существенно отличается от устной разговорной речи.
Источник: Чумакова Т. В. Вопросно-ответная структура текста в лирике И. А. Бунина // Русский язык в школе и дома. – 2010. – № 9. – С. 15–18.
См.:
Бунин И. А.
© 2017 1711