Внеклассное занятие по предмету: «Английский язык»
Дата проведения: 17.05.2013г.
Тема урока: Английский эстетизм и творчество Оскара Уайльда.
Цели урока:
Учебная: знакомство с понятиями “декаданс” и “эстетизм” в литературе, знакомство с английским писателем-эстетом Оскаром Уайльдом, с особенностью его творчества.
Воспитательная: воспитывать эстетический вкус, поддерживать интерес к изучению предмета и культуры страны изучаемого языка, формировать толерантность и уважение к представителям других народов и культур.
Развивающая: совершенствовать общеучебные умения и навыки, развивать память, навыки анализа и синтеза, развитие чувства эстетики, совершенствовать навык выступления перед аудиторией и умение грамотно излагать свои мысли.
Оснащение:
мультимедийный проектор
Ход урока:
Сообщение темы и цели занятия.
Английская литература в последнее десятилетие XIX века. Краткая характеристика эстетизма.
Творчество Оскара Уайльда.
а) Краткая биография Оскара Уайльда (просмотр фильма), беседа по фильму.
б) Темы творчества Уайльда:
- роман “Портрет Дориана Грея”;
- необычные сказки Оскара Уайльда;
- стихотворения.
в) афоризмы Оскара Уайльда
Подведение итогов. Выставление оценок.
Английская литература в последнее десятилетие XIX века, подобно другим европейским литературам, оказалась, пусть хоть и ненадолго, во власти декадентских умонастроений. Декаданс стал общим наименованием кризисных явлений европейской культуры 2-й половины XIX – начала XX вв., отмеченных настроениями безнадёжности, неприятия жизни, тенденциями индивидуализма. Декадентство – сложное и противоречивое явление, источником которого является кризис общественного мирового сознания, растерянность многих художников перед резкими социальными противостояниями буржуазной действительности, перед революцией, массовыми волнениями и движениями, в которых многие художники- декаденты видели слепую, разрушительную силу истории.
И в это время получает широкое развитие теория эстетизма. В качестве самостоятельного культурного течения эстетизм сформировался во Франции в середине XIX в. Основателями его считают Т. Готье, Г. Флобера и братьев Э. и Ж. Гонкур. Однако основные постулаты эстетизма возникли еще в эпоху греко-римского эллинизма, затем найдя яркое отражение в средневековой культуре Дальнего Востока. В целом эстетизм являет собой утверждение абсолютной красоты в качестве наивысшей ценности, красоты, которая не связана с реальностью и представляет собой смысл жизни человека. В Англии эстетизм получил развитие в викторианскую эпоху последней четверти прошлого столетия и стал своеобразной реакцией на натурализм, викторианство и изменение массового сознания под воздействием естественнонаучных открытий. Эстетизм не был исключительно художественным течением, у него была разработана своя отдельная эстетическая концепция, теория и этика. Английский эстетизм – это самая яркая форма эстетизма, многие теории и положения которой, будучи однажды разработанными в Англии, продолжают проявляться и действовать в других странах и других направлениях, включая романтизм и модернизм, объединенных отрывом искусства от повседневных социальных проблем. Основу учения эстетов составляет создание чистого искусства, самоценного, не связанного с серой повседневностью. Цель искусства – отражение и воссоздание прекрасного. Оно должно служить во имя отдельной личности, не обремененное морализаторством и пустым дидактизмом. Отсюда следует, что искусство невозможно без хорошо развитой фантазии и воображения, иначе оно будет отображать скучную обыденность со всем своим прагматизмом, которую ничего не стоит предвосхитить. Эстетизм часто связывает искусство с музыкой, тем самым разделяя их и называя музыку первоосновой.
Искусство не должно преследовать никаких целей, и поэтому основным лозунгом эстетов является “ Искусство для Искусства “ (“ Art for art’s sake “). Искусство всегда должно быть изящно и гармонично и свободно от морали, политики и религии. Эстетизм предлагает организовать жизнь по законам искусства, тем самым эстетизировав ее. Идея, к которой приходят декаданты, – “переживание ради переживания” [3], и здесь они понимают любое переживание без ограничения, во имя прекрасного, абстрактного, сложного, размытого и непонятного. Эстетизм провозглашал свободу абсолютно во всем: в жизни, в одежде, отношениях между людьми, поведении и общении.
Постоянными темами являются мотивы небытия и смерти, тоска по духовным ценностям и идеалам, разочарование, неудовлетворенность бытом, существующей жизнью, ее полное неприятие. Причина, по их мнению, кроется во всем человечестве, тесно связанном с его историческим прошлым. Художник находится в постоянном поиске идеального, вечного наслаждения. В этом проявляется принцип “двойного бытия”, постоянного разочарования и мистицизма. Не найдя прекрасного в жизни, осознав предельности человеческой жизни со всем ее прагматизмом, ничего не остается, как только переступить заведомо установленную грань, чтобы начать все заново.
ГЕДОНИЗМ (от греч. наслаждение) — философско-этическое учение, согласно которому высшей целью и наибольшим благом человеческой жизни является чувственное удовлетворение. Все содержание разнообразных моральных требований гедонизм сводит к общей цели — к получению наслаждения и избежанию страдания. Эта цель рассматривается как основное движущее начало в человеке, заложенное в него природой и, в конечном счете, определяющее все его действия. Добро — это то, что приносит наслаждение и избавление от страданий, а злом считается то, что влечет за собой страдание. Основателем гедонизма является древнегреческий философ Эпикур (342—271 гг. до н. э.), который писал: «Я со своей стороны не знаю, что разуметь мне под благом, если исключить удовольствия, получаемые посредством вкуса, посредством любовных наслаждений, посредством слуха и посредством восприятия красивой формы». Гедонистический принцип нашел известное выражение в психологии.
Человек, о котором пойдёт речь, наверняка знал, что «афоризм — законченная мысль, выраженная сжато и ёмко», но доказывать справедливость этого утверждения в тиши уютных кабинетов не стал. Он рождал и выверял их собственной жизнью, принимая это понятие как декларацию, как некий сгусток сокровенных мыслей и идей, как заветную религию внутреннего «Я». Список крылатых фраз, вышедших из-под его пера, занимает приличный эпистолярный объём, отражая далеко не полный перечень того, что излили его уста, так как множество из них записаны не были и остались изречениями только в памяти современников. То, что о нём говорили и писали, само по себе составило пространный ряд возвышенных восхищений: «Отец афоризма и иллюзии парадокса», «Мастер красноречия», «Апологет красоты», «Король жизни», «Покоритель духовных вершин». Господа — Оскар Уайльд!
Общая характеристика эстетизма
Время расцвета эстетизма на английской почве приходится на последнюю четверть XIX столетия, точнее, на конец 60-х-начало 90-х годов. "Эстетизм, – как справедливо отмечает один из его современных исследователей, – претендовал на роль философии жизни и философии искусства, и эстетическое движение было как литературным, так и социальным явлением". Нужно добавить, что и в изобразительном искусстве он нашел немало последователей и выразителей. В Англии наиболее ярко он был представлен такими художниками, как Обри Бердсли (1872-1898), отчасти Джеймс Мак Нейл Уистлер (1834-1903) и прерафаэлиты (вернее, некоторые из них).
Эстетическая теория этого направления наиболее полно и интересно изложена в трудах Уолтера Пейтера (1839-1894) и Оскара Уайльда (1856-1900), которые прежде всего известны как блестящие писатели; причисляют сюда и поэта Алджернона Чарлза Суинберна (1837-1909).
Но прежде чем обратиться к рассмотрению эстетизма, включающего в себя апологию "искусства для искусства" и эстетическую критику буржуазности с позиций эскапизма, нужно выяснить те социальные причины, которые обусловили его возникновение.
Основателем английского эстетизма был оксфордский профессор литературы Уолтер Пейтер. Наибольший интерес представляет его книга "Ренессанс", вышедшая в 1873 году. Популярностью у эстетов пользовался и его философский роман "Марий эпикуреец" (1885) и книга "Воображаемые портреты" (1887). В предисловии к "Ренессансу" Пейтер писал: "Красота, как почти весь человеческий опыт, есть нечто относительное, поэтому определение ее тем менее имеет смысла и интереса, чем оно абстрактней". Для Пейтера красота – это нечто переживаемое в данный момент, его не волнуют пустые абстракции. Новый гедонизм, провозглашенный им, лег в основу эстетской философии жизни. Переживание неопределенным, стало основной ценностью эстета.
Теоретические установки эстетизма, изложенные в работах Пейтера и Уайльда, проистекают в конечном счете из эстетики Канта. Через Томаса Карлейля часть английской интеллигенции восприняла немецкую философию как нечто противостоящее позитивизму, процветавшему в викторианской Англии, который наиболее выражал дух практицизма, столь характерный для вошедшей в силу буржуазии. "Опыт, уже заранее сведенный к группе впечатлений, огорожен для каждого из нас толстою стеною личности, через которую до нас не может донестись реальный голос, да и от нас не может проникнуть в то "вне", о котором мы лишь строим догадки", читаем мы в "Ренессансе" Пейтера. "Если... рассматривать природу как совокупность явлений, лежащих вне человека, то люди в ней открывают лишь то, что они сами в нее привносят", – повторяет Уайльд вслед за Кантом. Здесь "вещь-в-себе" и априоризм, только в упрощенной, неразработанной форме. Еще более ясно указывает на кантианский корень эстетизма рассуждение Уайльда о красоте: "Истинно красивые вещи – это те, до которых нам нет дела. Покуда вещь нам полезна или нужна... она лежит вне подлинной сферы искусства". Трактовка эстетического отношения как незаинтересованного отвечала стремлениям эстетов оторвать искусство от нравственности, политики, морали и т.п.
Эстеты во многих отношениях романтики, в литературе их часто именуют или неоромантиками, или разочарованными романтиками, или последними романтиками. С романтизмом их объединяет преклонение перед гением, высокая оценка воображения и фантазии и видение в художнике пророка, но общая пессимистическая и эскапистская направленность эстетизма, потеря положительного идеала не позволяют характеризовать его как действительно романтическое явление. Это, скорее, разложение романтизма, промежуточная стадия между романтизмом и модернизмом, одна из ранних модификаций декаданса.
На рубеже XIX и XX веков в символизме, эстетизме, модернизме заимствование сюжетов и идей одним видом искусства из другого было особенно распространено. Например, трагедия Уайльда "Саломея" дала толчок для создания немалого числа живописных и графических образов этого евангельского персонажа. Причем сам Уайльд написал свою драму под впечатлением от новеллы Гюстава Флобера "Иродиада". Вдохновленный уайльдовской "Саломеей", Рихард Штраус создает одноименную оперу. В принципе взаимообогащение разных видов и жанров искусства – явление необходимое, всегда имевшее место, но когда этот процесс абсолютизируется и рассматривается как единственная возможность развития искусства, тогда содержание искусства существенно сужается и обедняется.
Произведения эстетов претили викторианскому вкусу своей антиморализаторской и антисоциальной направленностью. Эстеты страдали от непризнания и в то же время гордились им, чувствуя себя оригинальными и избранными среди общего неодобрения. "С точки зрения мировой художественной культуры типичное викторианское искусство стало своего рода символом безнадежной безвкусицы, фальшивой аффектации, творческой бесплодности", – пишет советский искусствовед А. Д. Чегодаев. Действительно, признанные викторианской Англией живописцы типа Лендсира, Фрита или Уилки не имели ничего общего ни с Уистлером, ни с прерафаэлитами, хотя и между главой прерафаэлитов Россетти и Уистлером трудно обнаружить сходство. Объединяет их только оппозиция к обществу. Интересно отметить, что Уистлер, чье искусство ближе всего к импрессионизму, воспринимался современниками как один из лидеров эстетизма, и причина этого в том, что и эстетизм и импрессионизм противоречили официальным вкусам времени. Объединяло их еще и то, что там и здесь "впечатление" играло главную роль. Очевидно, что между эстетизмом и импрессионизмом есть весьма существенные различия: первый трансформировал впечатление в субъективное переживание, второй – в отражение красоты объективного мира. "Из живописи импрессионистов ушла не только черная краска, но и темные стороны жизни", а творчество эстетов (несмотря на их стремление к красоте) исполнено пессимизма, чувственности и искусственности. Дух мрачной иронии пронизывает как многие писания Уайльда, так и рисунки Бердсли. Концепция эстетизма строится следующим образом: во-первых, действительность (как природа, так и общество) обесценивается как эстетически неполноценное или даже антиэстетичное явление, искусство отрывается от жизни, чуждой и враждебной ему; оно замыкается на себя и становится "искусством для искусства". Художнику в таком случае, чтобы не примешивать к искусству ничего инородного, надо стать критиком-художником, то есть заниматься "творчеством в творчестве". Оценить по достоинству его искусство может только коллега, то есть тоже художник. Только элита, только эстеты достойны вкушать плоды собственного творчества.
Безусловно, искусство и прочие формы общественного сознания оказывают обратное влияние на реальный процесс жизни, но абсолютизация этой активности и самостоятельности искусства неправомерна; именно реальность дает жизнь обобщающим ее в себе художественным образам, и именно правдивость и убедительность отражения действительности делают те или иные художественные типы направляющими и вдохновляющими поведение людей. Исследование жизни и творчества самого Уайльда подтверждает эту связь между действительностью и искусством, а также приоритет действительности в этом их отношении. В частности, Г. Лангаард указывает на реальных людей, послуживших писателю прототипами при создании персонажей его романа.
Творчество одних эстетов (Уайльд, Уистлер) оказалось богаче и глубже теоретического эстетизма, другим (Пейтер) не хватило сил, чтобы в полном объеме реализовать его. Исключением является, пожалуй, только один Бердсли, чьи рисунки по своему характеру отвечают почти всем требованиям эстетизма. Несмотря на свою декадентскую направленность, эстетизм выдвинул ряд положений, не лишенных ценности. К ним относится, пусть ограниченная, критика капитализма – выявление его враждебности искусству. Не лишена ценности и критика Уайльдом натурализма в искусстве. Любовь к прекрасному и талант позволили Уайльду, Уистлеру и другим их единомышленникам создать замечательные по мастерству, изысканные произведения искусства, правда, часто очень опосредованно отражающие проблемы времени.
В общем эстетизм – это идеалистическая концепция жизни и искусства, основывающаяся на индивидуализме и субъективизме, обладающая как слабыми, так и сильными сторонами. Истоки ее – в романтизме, кантианстве и отчасти "философии жизни".
Эстетизм, особенно в поздней стадии своего развития, декадентское. В нем причудливо смешались идеи, характерные для XIX века, и прозрения художественного формализма, свойственные модернистской эстетике XX столетия.
В лекции "The lecture of the English Renaissance" (1882) ("Английский ренессанс"), которую О. Уайльд читал в США для того, чтобы познакомить американцев с английским эстетизмом, Уайльд впервые сформулировал основные положения эстетической программы английского декаданса, позже получившие развитие в его трактатах "Pen, pencil and poison" (1889) ("Кисть, перо и отрава"), "The truth of masks" ("Истина масок"), "The decay of lying" (1889) ("Упадок искусства лжи"), "The critic as artist" (1890) ("Критик как художник"), объединенных в 1891 году в книгу "Intentions" ("Замыслы"). (1)
Эстетические взгляды Оскара Уайльда и их реализация в сказках
1. Одно из эстетических открытий Оскара Уайльда – это отгороженность от опыта, нереальность. Искусство для него – это своего рода проделка против природы и Бога, незаконное присвоение человеком права творить. "Всякое искусство совершенно бесполезно, – говорит Уайльд. – Искусство не выражает ничего, кроме самого себя. То, что происходит на самом деле, не имеет ни малейшего значения". Не содержание определяет форму, а форма – содержание. Не эпоха формирует искусство, а наоборот – искусство сообщает эпохе свой характер. Искусство не отвечает на вопросы своего века; оно дает ответы на вопросы, которые еще не поставлены. "Сам век есть выражение искусства"; оно так же независимо существует, как и мысль, и самостоятельно развивается. "Оно необязательно реалистично в эпоху реализма или духовно в эпоху веры. Оно настолько не является порождением своей эпохи, что обычно развивается в направлении прямо противоположном, и единственная история, которую оно до нас доносит, – история его собственного развития", и иногда оно опережает свое время, но свою эпоху оно не воспроизводит никогда.
Этот тезис Уайльда частично реализуется в его сказках, в первую очередь, в сказке "День рожденья Инфанты", где мотив красоты без внутреннего содержания является ведущим. Главным здесь оказывается форма, внешняя оболочка. Например, для Короля важным является не то, что Королева умерла и ее больше нет, а то, что она физически с ним рядом, пусть и забальзамированная. Он зовет ее как живую, берет ее за руки и целует ее лицо. Здесь Уайльд использует прием контрастного противопоставления, который очень часто преследует чисто живописную задачу, например, при описании внешности Инфанты и Карлика. Инфанту все любят, потому что она красива, а над Карликом смеются, так как он уродлив: "Когда он ввалился на арену, ковыляя на кривых, коротеньких ножках и мотая огромной безобразной головой, дети подняли восторженный крик". Даже Цветы и ящерицы не принимают Карлика, потому что сами красивы.
При этом сам Карлик своего уродства не замечает до тех пор, пока не видит себя в зеркало, ему непонятно, почему красота и внешний вид являются главными достоинствами для всех его окружающих.
Прием контрастного противопоставления Уайльд использует и для выявления основного сюжетного замысла сказки. Например, в сказке "Счастливый Принц" на этом приеме основано чередование рассказов Ласточки о заморских чудесах с рассказами Счастливого Принца о жизни бедняков большого города.
2. Оскар Уайльд считал, что искусство открывает безыскусность природы, ее забавную грубоватость, монотонность и незавершенность. Писатель говорит, что когда он смотрит на пейзаж, он видит все дефекты, но также отмечает, что то, что природа несовершенна, – это даже хорошо, иначе не было бы искусства. Оскар Уайльд также говорит о безразличии природы к человеку: что человек не более важен природе, чем пасущийся скот. Действительность (как природа, так и общество) обесценивается Уайльдом как эстетически неполноценное или даже антиэстетичное явление, искусство отрывается от жизни, чуждой и враждебной ему; оно замыкается на себя и становится "искусством для искусства". Поэтому он отдает предпочтение описанию не природы, а вещественного мира. В сказках Оскара Уайльда красочное описание вещественного мира оттесняет повествование, давая как бы узоры из вещей, орнаментальный натюрморт. Основной объект описания – не природа и человек, а интерьер, натюрморт: мебель, драгоценные камни, ткани и т.п. Стремление к живописной многокрасочности определяет тяготение Уайльда к восточной экзотике, а также к сказочности. Например, в сказке "Счастливый принц" Уайльд уже в первых строках так описывает статую: "Принц был покрыт сверху донизу листочками чистого золота. Вместо глаз у него были сапфиры, и крупный рубин сиял на рукоятке его шпаги". А вот как в той же сказке Уайльд описывает природу: "Действительно, вся эта речка густо заросла тростниками. Потом наступила осень, и ласточки улетели". Когда Ласточка рассказывает Принцу о том, что она видела, она говорит не о природе, не о тех странах, которые она видела, а о "купцах, которые...перебирают янтарные четки", о "Царе Лунных гор, который...поклоняется осколку хрусталя" и т.д.
В сказке "Соловей и роза" даже определение любви дается с помощью "каменной" лексики: "Воистину любовь – это чудо. Она драгоценнее изумруда и дороже прекраснейшего опала. Жемчуга и гранаты не могут купить ее, и она не выставляется на рынке. Ее не приторгуешь в лавке и не выменяешь на золото".
Даже если писатель и пишет о природе, тем не менее он использует сравнения из области неживой природы: "Как хорошо, сидя в лесу, любоваться солнцем в золотой колеснице и луною в колеснице из жемчуга". Далее по тексту той же сказки Уайльд к луне применяет эпитет "хрустальная".
В сказке "Великан-эгоист" персиковые деревья у Уайльда обретают "нежный жемчужно-розовый цвет", а дерево, которым все восхищаются, имеет ветви из чистого золота и серебряные плоды.
В сказке "Замечательная ракета" Уайльд дает такое описание свадьбы: "Жених с невестой, держась за руки, стояли под балдахином из пунцового бархата, расшитого мелким жемчугом".
Простое перечисление убранств покоев, роскошных одежд, драгоценностей доставляет Уайльду истинное наслаждение, как, например, в сказке "Рыбак и его душа": "Там были опалы и сапфиры, опалы в хрустальных чашах, а сапфиры в чашах из ясписа. Крупные зеленые изумруды были разложены рядами на тонких блюдах из слоновой кости, а в углу были шелковые тюки, набитые бирюзой и бериллами. Рога из слоновой кости были полны до краев пурпуровыми аметистами, а рога из меди – халцедонами".
В сказке "Молодой король" герой издает крик восторга при виде тончайших одежд и драгоценностей, долгие часы он проводит в экстатическом восторге, созерцая античную статую.
В сказку "День рождения Инфанты" писатель включил многочисленные эпитеты, которые он применил для интерьера, одежды, природы: "Там всюду было столько позолоты, и даже пол выслан большими цветными камнями, уложенными в какие-то геометрические фигуры"; "Под большим балдахином золотой парчи, на котором были вышиты мелким жемчугом кастильские львы и башни, стоял самый трон, с наброшенным на него роскошным покрывалом из черного бархата, затканного серебряными тюльпанами и украшенного пышной бахромой из серебра и жемчуга". Как правило, Уайльд описывает не героя, а его внешность, вернее, одежду, причем это описание не говорит нам ничего о самом герое, т.к. описание одежды у Уайльда всегда пышное и восторженное: "Ее платье было из серого атласа, юбка и рукава-буфы богато расшиты серебром, а тугой корсаж – мелким жемчугом. Когда она шла, из-под платья выглядывали крохотные туфельки с пышными розовыми бантами. Большой газовый веер Инфанты тоже был розовый с жемчугом, а в ее волосах, которые, как венчик из тусклого золота, обрамляли ее бледное личико, красовалась дивная белая роза"; "Мальчики-танцоры были в старинных придворных костюмах из белого бархата и диковинных треуголках, обшитых серебряным галуном и увенчанных большими страусовыми плюмажами. Их смуглые лица и длинные черные волосы еще больше оттеняли ослепительную белизну этих костюмов".
Для стилистики Уайльда характерно обилие живописных, подчас многоярусных сравнений, часто развернутых, крайне детализированных. Сенсуализм Уайльда, в отличие от импрессионистического, не ведет к разложению предметности в потоке ощущений; при всей красочности стиля Уайльда для него характерны ясность, замкнутость, граненость формы, определенность предмета, не расплывающегося, но сохраняющего четкость контуров. Именно простота, логическая точность и ясность языкового выражения сделали его сказки хрестоматийными.
Поистине Уайльд был влюблен в искусственную красоту. По выражению К. Чуковского, который первым представил Уайльда русскому читателю, он "чаще воспевал бриллианты, чем звезды, и синий шелк для него был прекраснее неба".
3. Оскар Уайльд утверждал, что не искусство подражает жизни, а наоборот, жизнь подражает искусству: "Великий художник изобретает тип, а жизнь старается скопировать его, воспроизвести в популярной форме". По его мнению, пессимизм выдумал Гамлет, и "весь мир впал в уныние из-за того, что какой-то марионетке вздумалось предаться меланхолии". Точно так же "нигилист, этот удивительный мученик без веры, идущий на плаху без энтузиазма и умирающий за то, во что не верит, – есть чисто литературный продукт. Он выдуман Тургеневым и завершен Достоевским". (3)
В своих сказках он творит красивый вымысел, его фантазия неистощима: Ласточка влюбляется в статую Прекрасного принца (сказка "Счастливый принц"), а Рыбак – в Деву Морскую (сказка "Рыбак и его душа"). Однако его фантазия не имеет ничего общего с вымыслом фольклора. Его сказки подчеркнуто литературны и даже манерны. У него редко можно встретить героев с именами, он создает как бы типы, и читатель сразу понимает, что за герой перед ним: Принц, Ласточка, Соловей, Роза, Дуб, Снег, Мороз и т.д. Уайльд неодушевленные предметы делает главными героями своих сказок, не конкретизируя их. Сам Уайльд объясняет это так. По его мнению, цель искусства – ложь и рассказы о неверном. Он пишет: "В юности многие обладают естественным даром преувеличения, и если эту наклонность развивать в благоприятной и доброжелательной атмосфере или же путем подражания наилучшим образцам, то она может перерасти в нечто поистине замечательное. Попытка сделать произведение слишком правдивым лишает его реалистичности". Уайльд приводит в пример французского писателя Альфонса Додэ, автора романа "Тартарен из Тараскона", который, по его мнению, совершил литературное самоубийство, т.к. он взял персонажей своего произведения из жизни, тем самым лишив их своей живости и собственных качеств, которыми они когда-то обладали. Настоящие люди, по мнению Уайльда, – это те, которые никогда не существовали, и если писатель и берет своих персонажей из жизни, то он хотя бы должен сделать вид, что они придуманы, а не хвалиться тем, что они попросту списаны.
Несмотря на его утверждение, что "все плохое искусство происходит от возврата к жизни и природе и превращения таковых в идеал", нужно отметить, что в эстетике Уайльда все же допускается возможность использования действительности в качестве самого сырого исходного материала для художественного творчества. "Жизнью (2)
Однако, создавая свои красивые небылицы, Уайльд так и не смог убежать от реальности. В его сказках действительность присутствует, реакцией на нее является неповторимая ироническая манера повествования. Сказки Уайльда – не наивные россказни, а серьезные, местами недетские произведения. Палитра оттенков иронии Уайльда чрезвычайно богата: от горьких и грустных тонов до озорных и язвительных. Но в целом она всегда утонченна и изящна, как и сами сказки.
Обычно ирония Уайльда проистекает из несоответствия между сущностью и видимостью явления. В сказке "Преданный друг" описывается типичная жизненная ситуация, когда человек называет себя другом, а на деле не только не помогает другому, но и сам им пользуется. Например, Мельник собирался подарить Гансу тачку, взамен той, которую Ганс заложил зимой, чтобы не умереть с голоду. Еще не подарив ее, а только обещая и напоминая, что это когда-нибудь случиться, Мельник просил у Ганса и цветы, и помощи, чтобы дотащить мешок муки на рынок, и сбегать за доктором, когда с его сыном случилась беда (при этом Мельнику было жалко темной ночью дать новый фонарь для Ганса).
После смерти Ганса Мельник стал еще более скупым (придя с похорон Ганса, Мельник говорит: "Я ведь уже, можно считать, подарил ему свою тачку и теперь ума не приложу, что мне с ней делать: дома она только место занимает, а продать – так ничего не дадут, до того она изломана. Впредь буду осмотрительнее. Теперь у меня никто ничего не получит. Щедрость всегда человеку во вред").
Таким образом, после проявленного Гансом мужества Мельник, ради которого этот подвиг совершался, стал не лучше, а хуже.
Здесь Уайльд поднимается до подлинно сатирического обнажения алчной и лицемерной морали собственника. Историю маленького труженика Ганса, ограбленного и погубленного богатым и жестоким Мельником, лицемерно именующим себя его преданным другом, Уайльд возводит до высоты символического обобщения. Он явно вырисовывает положительного и отрицательного героя.
Иронические парадоксы с глубоким подтекстом рассыпаны по всему повествованию, они составляют здесь самую основу сюжета. И если в этой сказке природа парадоксов комическая, то в сказке "Соловей и роза" она трагическая. В начале обсуждаемой сказки Студенту требуется красная Роза, чтобы получить согласие девушки на "танец до рассвета", и он плачет, что у него нет этой розы. Слезы Студента Соловей принимает за признак настоящей любви и ценой собственной жизни добывает розу для Cтудента ("Смерть – дорогая цена за красную розу… Но Любовь дороже Жизни, и сердце какой-то пташки – ничто в сравнении с человеческим сердцем"). В финале сказки девушка не приняла розы от Студента, и он "бросил розу на землю. Роза упала в колею, и ее раздавило колесом телеги. "…Какая глупость эта Любовь, – размышлял Студент, возвращаясь домой. – В ней и наполовину нет той пользы, какая есть в Логике".
В сказке "День рожденья Инфанты" умирает маленький карлик, потому что его сердце разбилось, когда он осознал свое уродство. Инфанта, которую он горячо полюбил, возмущена гибелью такой забавной игрушки. Она говорит: "На будущее сделайте, пожалуйста, чтобы у тех, кто приходит со мной играть, не было сердца!".
Сказки Оскара Уайльда отличает парадоксальная форма выражения мысли, являющаяся отличительной особенностью стиля писателя. Сказки его насыщены и перенасыщены парадоксами. В основе многих из них лежит скептическое отношение писателя к целому ряду общепринятых этических и эстетических норм буржуазного общества. Задача парадоксов Уайльда, направленных против ханжеской лицемерной морали, состояла в том, чтобы, называя вещи своими именами, тем самым обнаружить это лицемерие.
Например, в сказке "Замечательная ракета" и безграничное высокомерие, и надменность, и презрение к окружающим "замечательной Ракеты", и ее самовлюбленность живо контрастируют с тем полнейшим отсутствием в ней какой-либо действительной ценности, которое Уайльд постоянно подчеркивает в своих описаниях аристократии. Настоящий комизм этой сказки возникает как раз из этого несоответствия между сущностью и видимостью явления, достигающего своего апогея в заключительном эпизоде, когда мечтавшая произвести "огромную сенсацию" Ракета "прошипела и потухла".
Таким образом, сказки Уайльда проникнуты гуманистическим настроением, несмотря на свои декларации о самоцельности искусства, он отказывается от них во имя любви к людям и сострадания к их скорбям. Он защищает мораль простых, но истинно благородных и честных людей. В сказке "Счастливый принц" Принца и Ласточку, пожертвовавших красотой и жизнью ради человеческого счастья, он противопоставил богачам, глухим к красоте и добру, и ограниченным пошлым мещанам. В сказке "Преданный друг" он жалеет бедного садовника Ганса, который погиб из-за черствости и алчности богатого Мельника, выдававшего себя за его преданного друга. В смехотворном финале напыщенной Ракеты (в сказке "Замечательная ракета") Уайльд выразил бесконечное презрение к аристократам и буржуа и искреннее расположение к простому труженику (Ракета грозилась взлететь выше солнца, а плюхнулась в грязную канаву). Писатель сознавал, что те, кого сказки должны устыдить, не захотят принять их морали.
Оскар Уайльд прожил недолго, всего сорок шесть лет. Он умер в Париже в декабре 1900-го. С ним кончилось девятнадцатое столетие - и календарно, и по сути. Уайльду выпало узнать славу, которая редко достается на долю писателя. Для современников он был больше чем эссеист, драматург и автор сказок. Он был фигурой, воплотившей в себе дух своего времени.
Уайльд уверял, что совершенно не ценит свои произведения, хотя в них тщательно продумана и отделана каждая строка, и что больше всего на свете хотел бы разучиться думать, сделаться чистым язычником, жить, как подсказывает природа, и не прислушиваться к велениям интеллекта. И в творчестве он был точно таким же. Ему доставляло наслаждение, дразня простодушных, вновь и вновь доказывать, что искусство - подобие красивой игрушки: не надо требовать от него уроков мудрости и моральных поучений. Смысл жизни, ее высшая цель - хранить и умножать красоту, ценить все истинно прекрасное, дорожа богатством и тонкостью впечатлений, которые приносит каждый миг бытия. Обыденность с ее заботами, драмами и надеждами оставляла Уайльда равнодушным. Эта жизнь его и вправду не интересовала, пока судьба не заставила с нею соприкоснуться напрямик, причем в жестоком обличье. Тюрьма была потрясением, перевернувшим его душу, об этом можно судить по исповедальной книге, написанной под самый конец недолгого творческого пути Уайльда. Но все-таки его сила как писателя заключалась в непринужденном изяществе, естественности юмора и парадокса, в остроумии, изобретательности и умении создавать пленительную атмосферу чудесного. Сказка, рожденная фантазией и вдохновением, вероятно, была для него самым органичным жанром.
Заново сотворить человека, переменив его отношение к миру, в котором художник обнаруживает никем до него не замеченные ценности и смыслы, - такое едва ли под силу даже гению. Но если бы Оскар Уайльд ставил перед собой цели более скромные и традиционные, сама жизнь стала чем-то беднее, лишившись его уникальных книг.
691
67 198 
